«ЗАКОНОПРОЕКТ О ЗАПРЕТЕ КЛОНИРОВАНИЯ УМЕРШИХ ГРАЖДАН
Да будет установлено Сенатом и палатой представителей Соединенных Штатов Америки на заседании конгресса.
Раздел первый. Краткое наименование
Постановление о запрете клонирования умерших, сокращенно ПЗКУ.
Раздел второй. Запрет
Основной закон. Никаким лицам, физическим или юридическим, не позволяется:
- проводить опыты по клонированию умерших граждан;
- содействовать проведению подобных экспериментов.
Раздел третий. Определение
В рамках данного Закона термин "клонирование умершего" подразумевает использование или трансплантации ядра соматической клетки либо других микробиологических методов с целью создания человеческого организма, генетически идентичного погибшему донорскому.
Конец законопроекта».
Данлоп сошел с постамента и опустил лист в урну - ящик с прорезью, специально для этого предназначенный. Секретарь конгресса передаст законопроект штату сотрудников и проследит, чтобы его зарегистрировали вместе со ссылкой спикера на подкомитет Данлопа. При посредничестве людей и организаций, контролируемых Брауном, билль наберет достаточное число голосов. Протащить его в сенате будет не менее просто - должников у Брауна хватало везде. Президент поставит подпись, и законопроект вступит в силу уже как закон. Тогда поисками ученого и суррогатной матери займутся полиция и ФБР.
Однако Данлопу все еще предстояло выяснить, с чьего попустительства история о плащанице просочилась в прессу. Браун так лютовал накануне, что Данлоп был готов не то что уволить - придушить виновника.
Он помахал на прощание сыну и отправился в отель, где полным ходом шел допрос Джерома Ньютона. Мало-помалу картина случившегося прояснялась. Ньютон, оказывается, писал статью об исследователях плащаницы, которых, к несчастью, насчитывалось изрядное количество. Отвечать он упорно отказывался. И ладно. Сами справятся.
Зак Данлоп помахал отцу с балкона и там же набросал на карманном компьютере текст обращения, который перевел на десять языков. Говорилось в нем вот что:
«Срочно!
ОЛИВ выступает с маршем протеста против антихристианской деятельности конгресса.
На сегодняшнем заседании нижней палаты конгрессмен Данлоп представил законопроект, призванный остановить Второе пришествие Иисуса Христа. Просьба всем членам ОЛИВ, а также сочувствующим собраться в полдень по указанным адресам. Главы отделений узнают конечные пункты маршрутов, введя личные пароли».
Закончив писать, Зак подключился к Интернету, благо телефоны для прессы стояли на каждом столе. Шестизначное число на счетчике внизу страницы его позабавило - всего тысяча фальшивых посещений, а какой ажиотаж! Он разместил воззвание и стал просматривать свою картотеку, посвященную мессианству в различных религиях. Там были статьи не только об Иисусе из Назарета, но и о ребе Иешуа, следующей инкарнации Будды - Матрейе, исламском пророке Исе ибн Марьяме, названном в Коране Словом и Духом Аллаха, Иисусе в виде индуистского гуру и даже о божестве Праджапати.
Зак отыскал сотни изображений Христа: на одном он был светловолосым с пурпурным пылающим сердцем, на другом, живописно прислонившийся к дереву, напоминал персонаж персидской миниатюры, на третьем у него оказалась черная кожа и вьющиеся волосы. Был там Иисус Микеланджело, Морриссо, Караваджо, Дали, Иисус китайского образца с тонкими усиками, Иисус в тюрбане, черный Иисус из нью-йоркских граффити и даже Иисус в облике Че Гевары.
Самое древнее изображение принадлежало к третьему веку. На нем очень смуглый Христос был запечатлен на троне в окружении апостолов, из которых несколько человек имело откровенно негроидный тип лица. Этот образ понравился Заку больше всего.
В конце концов ни один из них не будет отвергнут, пока люди верят, молятся, поют гимны и устраивают шествия и митинги в ожидании того дня, когда Сын Господень явит себя миру.
Глава 53
Клиффс-Лэндинг
На следующее утром Феликс решил первым делом заняться поисками Аделины. Вскоре он выяснил, что мадам Аделина Гамильтон давно не проживает в лондонском «Савойе». Нет ее также ни в Риме на Вилле Медичи, ни в парижском «Бристоле» . Где же она? Когда Франческа отменила круиз по Средиземноморью, Аделина последовала ее примеру. Теперь, когда они готовились залечь на дно, Феликс понял, что вот-вот потеряет последнюю связь с любимой - а он ее действительно любил.
Отца Бартоло Феликс проводил в аэропорт. Несколько раз приезжал адвокат с пакетами денег - тысячедолларовые купюры много места не заняли. Большую часть забрала с собой Франческа, чтобы подыскать новый дом. В целях конспирации она собиралась представиться женой мафиози, даже училась растягивать слова для полного сходства. «Дом будет,- сказала она.- Защита от проныр гарантирована».
Сэм отправился в Челси нанимать грузовик. В одной лавке на Амстердам-авеню он купил поддельные паспорта, справки, свидетельства о рождении и карточки социального страхования на имена, которые они себе выбрали: Дэниел и Агнесс Кроуфорд, Чак О'Мэлли - их шофер и телохранитель, и Хетта Прайс, горничная. Феликс вернулся укладывать вещи и гадать, примет ли его Аделина после всего или их отношения непоправимо испорчены.
Мэгги, по-видимому, встала, хотя не выходила из комнаты. Феликс слышал, как она молится за стеной. Затем, проходя на цыпочках мимо двери, он вдруг различил ее шепот ребенку:
- Не спеши, солнышко. Слушайся маму. Не смотри, что творится вокруг, твое дело - расти. Не торопись. Пусть пока взрослые разберутся во всем, а ты не волнуйся. Слышишь, что мама говорит? Мама любит тебя больше всех на свете, кроме, разве что, твоего папы, так что будь умницей и потерпи немного.
У Феликса потяжелело на сердце.
В свое время он просил адвоката составить договор так, чтобы будущий отчим ребенка не мог на нем ничего выгадать. Мэгги, должно быть, не помнила, что в случае ее замужества договор о передаче недвижимости терял силу. В этом случае их ждет тяжба за право опекунства, которую он, Феликс, со своим капиталом наверняка выиграет. Адвокат предупредил его, что суд по семейным делам будет в первую очередь радеть за ребенка. Феликс не желал Мэгги зла, он всего лишь хотел, чтобы у нее было время пожить для себя и не думать, как прокормиться. Он знал ее и доверял ей; опасения вызывал тот, за кого она могла выйти, в особенности Сэм.
Но стоило Феликсу увидеть ее вчера, сияющую от счастья, как он понял: у него не хватит духу объясниться.
Она подняла голову, увидела его в дверях и вздохнула.
- Все в порядке, я просто разговариваю с малышом. Чувствую себя отлично.
- Уверена?
- Уверена.
Он переступил через порог.
- Я все-таки измерю твое…
- Феликс, хватит! Дай хотя бы минуту покоя!
Он обиженно замер, не понимая, чем заслужил эту резкость. Только что она как будто была на седьмом небе, и вдруг… Мэгги вздохнула.
- Прости. Заходи, посиди со мной. Посмотрим, что о нас говорят.
Феликс сел рядом с ней и включил телевизор. Он погладил ее по животу, который так вырос вместе с ребенком, что, казалось, сам просился под руку. Даже отец Бартоло в конце концов согласился прикоснуться к ее круглому боку и поговорить с малышом.
- Тебя не беспокоили галлюцинации? А новые приступы? Ты ведь скажешь мне о них в случае чего, правда?
Она не ответила.
- Я должен знать все. Это очень важно. Если…
- Сколько раз говорить! - взорвалась Мэгги.- Мне плевать на то, что со мной будет. Думай о ребенке.
- Тебе может стать очень плохо. Сейчас самый опасный период, и если ты будешь утаивать…
Мэгги приподнялась на локтях.
- Ты сам сказал, что после тридцати трех недель ребенок способен жить самостоятельно, так?
- Именно поэтому я уже несколько недель даю тебе кортикостероиды - чтобы его легкие дозрели, если что-то пойдет не так, но…
Она со вздохом откинулась на подушки.
- Феликс, я уже устала повторять. Устала повторять. Случись что - спасай ребенка. Режь, не жалея.
Интересно, думала ли она, что может не дожить до свадьбы с Сэмом?
- Если понадобится, убей, но спаси ребенка. Остальное меня не волнует. Слышишь? Не волнует!
Он погладил ее по руке.
- У нас есть все необходимое для кесарева сечения. Зачем ты так говоришь?
Феликс нагнул голову и снова прикоснулся к ребенку у Мэгги в утробе, стараясь не смотреть ей в глаза. В последнее время она постоянно вела себя так, когда Сэм был в отъезде,- твердила: «Убей меня, спаси малыша» и так далее. Феликс делал вид, что не замечает, старался не слушать, хотя в глубине души знал, по чьей вине все это происходит.
Если бы не он, ничего бы не случилось. Ее давление было завышенным с самого начала. Когда она подписывала бумаги, когда терпела уколы, когда принимала в себя бластоцисту с ядром клетки из плащаницы, он сознательно рисковал ее жизнью. И не важно, что ничего страшного не предвиделось. Нельзя было позволять ей идти на такое.
Доказательств у Феликса не было, однако он знал, что подъемы давления и приступы с галлюцинациями связаны между собой. Со дня на день, с минуты на минуту у нее могли развиться отеки, появиться белок в моче, поскольку зрительные нарушения проявлялись все интенсивнее. Удивительно, что она до сих пор ничего не почувствовала. Прогноз был объективным, а он, Феликс Росси, лишь усыплял собственную совесть, чтобы как-то пережить это долгое ожидание.
Дни летели как во сне. Жизнь его как будто принадлежала кому-то другому: все бегут, Мэгги собирается замуж, ее здоровье под угрозой… А с прошлой ночи, когда Сэм рассказал ему о Брауне, жизнь вообще перестала походить на явь. Что ж, придется выносить просьбы Мэгги разрезать ей живот и спасти ребенка - отчасти потому, что в минуту критического выбора он так и сделает.
Нет, тут он тоже солгал.
Феликс вел наблюдения, делал тесты. При первом тревожном сигнале он введет ей магнезию для профилактики судорог и выполнит кесарево сечение, едва ее состояние выровняется. Все займет не больше получаса. Мэгги поправится, дай только срок.
Феликс закрыл глаза и прислушался к сердцебиению малыша, к его движениям в водах материнской утробы. Оправдает ли ребенок его надежды? Шансы невелики. Долгими месяцами терзался Феликс этой мыслью, но все же знал: останься хотя бы крупица надежды, и он не только взрежет Мэгги живот, но и пойдет в тюрьму, отдаст последние деньги, пожертвует репутацией, жизнью - всем ради ребенка, способного вырасти Христом. Больше ничто на свете не имело для него значения.
Феликс даже не взглянул, когда на экране возникла заставка срочного выпуска новостей. Он слушал не вслушиваясь. Ему хотелось остаться с Мэгги и ребенком, хотелось обдумать, как он дошел до состояния безумца, возомнившего себя Моисеем и готового погубить невинное существо во спасение своего народа.
- Феликс, Феликс, смотри! - позвала Мэгги.
Она схватила пульт и прибавила громкость. Шел прямой репортаж с демонстрации, собравшейся на Капитолийском холме в Вашингтоне. Конная полиция, бетонные и веревочные ограждения встречали многотысячную толпу, которая тем не менее не убывала, а продолжала расти.
Феликс следил за экраном как завороженный. Вскоре камера перенесла их в Париж, на площадь Согласия (бывшую Гильотинную), где люди размахивали плакатами с изображением отрубленных младенческих голов с нимбами.
- Какой кошмар! - вскрикнула Мэгги, обхватив живот. На окровавленном кинжале виднелись два слова - «Этатс Унис».
- Что это значит?
- Соединенные Штаты,- пояснил Феликс.- Конгресс ввел законопроект о запрете клонирования умерших. ОЛИВ протестует.
Следующий кадр показал яростную драку за стенами церкви в Берлине. Никто так и не понял, почему она началась.
- Подумать только! - Феликс взял пульт и стал переключать каналы.- В Индонезии участников ОЛИВ травят слезоточивым газом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58