Мы ценим прямоту вашего мужа и благодарны ему за то, что он разрешил нам побеседовать с вами. Я уверена, он посоветовал вам быть такой же откровенной с нами, как он сам. — Выжидательный кивок. — Мы с мистером Бреннером, со своей стороны, обещаем быть вполне откровенными.
Не торопясь задать прямой вопрос, Синтия кружила вокруг да около, не скупясь на слова сочувствия. Если свидетель с гражданки не вызван официально для дачи показаний, то с ним надо поступать именно так, как это делала моя напарница. Мне бы так не удалось.
Наконец настал момент, и Синтия спросила:
— Вы были дома, когда было совершено убийство?
— Да, дома.
— Ваш муж приехал из офицерского собрания около десяти вечера?
— Совершенно верно.
— И около одиннадцати вы легли спать.
— Кажется, да.
— Где-то между двумя сорока пятью и тремя часами ночи вас разбудил звонок в дверь.
Миссис Фаулер молчала.
— Ваш муж сошел вниз, чтобы открыть дверь. Потом он вернулся в спальню, сообщил, что это генерал и что ему надо немедленно уехать по срочному делу. Ваш муж оделся и попросил одеться и вас. Верно?
Миссис Фаулер молчала.
— Итак, вы поехали с ним. На вас были туфли седьмого размера.
— Да, мы оба оделись и уехали.
После недолгого молчания Синтия продолжила:
— Вы оба оделись и уехали. А генерал Кемпбелл остался в вашем доме?
— Да.
— Миссис Кемпбелл была с ним?
— Нет, ее не было.
— Итак, генерал Кемпбелл остался в вашем доме, а вы с мужем поехали на стрельбище номер шесть. Верно?
— Да, муж сказал, что Энн Кемпбелл найдена раздетой и надо взять халат. Кроме того, она связана, поэтому муж взял нож, чтобы разрезать веревки.
— Вы ехали по Райфл-Рендж-роуд и на последней миле выключили фары.
— Да, муж сказал, что не хочет привлекать внимание постового. Дальше по дороге выставлена охрана.
— Понятно. И вы остановились около джипа, как сказал генерал. В котором часу это было?
— Это было... Примерно в половине четвертого.
— В половине четвертого... Вы вышли из машины, и что дальше?
— Я увидела что-то белое. Муж говорит: пойди разрежь веревки, и пусть она оденется, если что — крикни. — Миссис Фаулер помолчала. — Еще сказал — надавай ей пощечин, если заупрямится. Он был очень сердит.
— Еще бы! Итак, вы шли по стрельбищу...
— Муж немного проводил меня. Он опасался, что Энн Кемпбелл что-нибудь выкинет.
— Подходя к Энн Кемпбелл, вы что-нибудь сказали?
— Да, я позвала ее, но она... она ничего не ответила. Я подошла поближе, опустилась на колени. Глаза у Энн были открыты, но... Я закричала... Прибежал муж...
Миссис Фаулер закрыла лицо руками и заплакала. Синтия, видимо, ожидала этого, вскочила с места, села рядом с ней на диван. Одной рукой она обняла ее за талию, другой подала платок.
— Спасибо, — сказала Синтия, когда миссис Фаулер немного успокоилась. — Мы больше не будем ни о чем спрашивать. Не провожайте нас.
Мы вышли и сели в мой «блейзер».
— Иногда выстрел наугад попадает в цель, — сказал я.
— Выстрел был не совсем наугад, — возразила Синтия. — Все становится на свои места, цепочка событий логична, если знать некоторые факты и характеры людей.
— Ты хорошо провела разговор, молодец.
— Спасибо, но придумал-то его ты.
— Да, придумал я.
— Не люблю, когда мужчины излишне скромничают.
— Тогда ты оказалась с нужным мужчиной... Как ты думаешь, она говорила правду или ей так велел полковник?
— Думаю, полковнику известно, что мы знаем об "а", "b", "с", и он велел рассказать обо всем остальном, если мы спросим. Сказано, и с плеч долой.
— Да, и миссис Фаулер засвидетельствовала, что, когда они нашли Энн Кемпбелл, она была мертва. Следовательно, полковник Фаулер не убивал.
— Вот именно, — заключила Синтия. — Я верю ей и никогда не поверю, что полковник Фаулер — убийца.
Оставшуюся часть пути мы ехали, погрузившись в свои мысли.
К дому Бомона мы приехали рановато, но решили, что ради разнообразия протокол можно поставить на второе место после реальности. Мы подошли ко входу, охранник проверил наши документы и надавил кнопку звонка.
Так распорядилась судьба, что дверь нам открыл молодой лейтенант приятной наружности. Звали его Элби.
— Вы прибыли на десять минут раньше, — не преминул заметить он.
На рукаве у лейтенанта Элби был шеврон со знаком различия пехоты — две винтовки вперекрест, хотя никаких указаний на его участие в боевых действиях не было. И все же я привык уважать пехоту и звание офицера.
— Мы готовы уехать и приехать через десять минут. Но может быть, вы соблаговолите поговорить с нами? — сказал я.
Элби оказался человеком дружелюбным. Он провел нас в холл, где мы уже бывали.
— По-моему, ты хотела попудриться, — сказал я Синтии.
— Что? Ах да...
— Дамская комната в холле слева, — объяснил Элби.
Как только Синтия ушла, я спросил:
— Лейтенант, мне известно, что вы встречались с капитаном Кемпбелл.
Он пристально посмотрел на меня и промолвил:
— Встречался.
— Вы знали, что, помимо вас, она встречается с Уэсом Ярдли?
Элби кивнул. По его лицу было видно, что это знание не из приятных. Я понимал его. Каково привлекательному подтянутому молодому офицеру делить дочь начальника с непривлекательной штатской шпаной.
— Вы любили ее?
— Я не стану отвечать на этот вопрос.
— Уже ответили. И у вас были благородные намерения?
— С какой стати вы меня допрашиваете? Вы приехали поговорить с миссис Кемпбелл.
— Мы приехали немного раньше. Значит, вы знали о Уэсе Ярдли. А вы слышали, что Энн Кемпбелл встречается с женатыми офицерами?
— О чем вы говорите, черт побери?!
Нет, видимо, он ничего не слушал и не слышал, и о комнате в цокольном этаже тоже не знал.
— Генерал одобрял ваши отношения с его дочерью?
— Одобрял, но я не обязан отвечать на ваши вопросы.
— Три дня назад вы могли послать меня ко всем чертям. Через несколько дней вы, вероятно, так и сделаете. Но сейчас — да, обязаны. Следующий вопрос: миссис Кемпбелл тоже одобряла?
— Да.
— Вы с Энн Кемпбелл говорили о женитьбе?
— Да.
— Расскажите подробнее, лейтенант.
— ...Я знал, что она встречается с этим Ярдли, и я был... я был очень раздосадован... Но не только из-за него... Энн говорила: ей надо убедиться, что родители одобряют ее выбор и когда генерал даст «добро», мы объявим о нашей помолвке.
— А вы сами с генералом поговорили? Как мужчина с мужчиной?
— Поговорил. Это было несколько недель назад. Он, кажется, был обрадован, но попросил месяц, чтобы обдумать все до конца. Он еще говорил, что его дочь — особа своенравная.
— Понятно. И вскоре вы получили приказ ехать на другой конец света.
Он удивленно посмотрел на меня:
— Да, в Гуам.
Я едва не рассмеялся. Элби старше по званию, но он годится мне в сыновья. Я положил руку на его плечо:
— Лейтенант, вы могли бы стать подарком судьбы для Энн Кемпбелл, но этому не суждено было сбыться. Вас вовлекли в жестокую схватку между генералом и капитаном Кемпбелл. Они двигали вас, как пешку на шахматной доске. Подсознательно вы, конечно, чувствовали это. Живите и служите дальше, лейтенант. И если вам снова придет в голову безумное желание вступить в брак, примите две таблетки аспирина, ложитесь в постель, погасите свет и ждите, когда это желание пройдет.
К сожалению, в эту самую минуту вернулась Синтия и окинула меня недобрым взглядом.
Лейтенант Элби был растерян и раздражен, но не настолько, чтобы забыть о своих обязанностях. Он посмотрел на часы.
— Миссис Кемпбелл сейчас вас примет.
Он провел нас в просторную викторианскую гостиную. Миссис Кемпбелл поднялась с кресла. Она была в простом черном платье. Подойдя ближе, я увидел, как они с дочерью похожи. Ей было шестьдесят лет, другими словами, она находилась в том переходном возрасте, когда о женщине уже говорят «привлекательная», а не «красивая», однако пройдет еще лет десять, прежде чем люди прибегнут к нейтральному, почти бесполому выражению «приятная особа».
Синтия первая пожала протянутую руку и высказала положенные слова соболезнования и сочувствия. Я сделал то же самое.
— Может быть, присядете? — пригласила миссис Кемпбелл, указывая на диван у окна, и сама села в кресло. Рядом стоял столик с графинами и бокалами.
— Хотите херес или портвейн? — предложила она.
Откровенно говоря, мне хотелось выпить, но отнюдь не хереса и не портвейна. Я поблагодарил и отказался, но Синтия изъявила желание попробовать херес, и миссис Кемпбелл налила ей бокал.
К моему удивлению, у нашей хозяйки был ощутимый южный акцент, правда, я тут же вспомнил, что во время кампании в Персидском заливе видел ее выступление по телевидению и подумал тогда, какая отличная пара: закаленный генерал, выходец со Среднего Запада, и утонченная дама-южанка.
Синтия завела легкий разговор, и миссис Кемпбелл поддержала его, несмотря на свое горе. Выяснилось, что она из Южной Каролины и ее отец — кадровый офицер. Мне подумалось, что Джун Кемпбелл — так звали супругу генерала — воплощает все лучшее, чем одарил нас Юг. Она была учтива, очаровательна, изящна, как и говорил полковник Фаулер. От себя я мысленно добавил: верная и женственная, но со внутренним стержнем.
Я почти физически чувствовал, как бегут минуты, но Синтия не торопилась перейти к болезненной теме, то ли сочла это неудобным, то ли у нее не хватало духу. И я не был за это к ней в претензии. И вдруг она сказала:
— Очевидно, миссис Фаулер позвонила вам до нашего прихода. Или, может быть, сам полковник.
Прекрасная пристрелка, дорогая коллега.
Миссис Кемпбелл ответила тем же ровным голосом, каким вела светскую беседу:
— Да, миссис Фаулер звонила. Я рада, что у нее появилась возможность поговорить с вами. Она была чрезвычайно расстроена, но сейчас чувствует себя гораздо лучше.
— Да, так часто бывает. Мне приходится заниматься делами об изнасиловании, и когда начинаешь расспрашивать людей, то чувствуешь, что они как натянутая пружина. Потом кто-нибудь заговорит, и пружина начинает раскручиваться.
Это произошло и с миссис Фаулер.
Своеобразно Синтия разъяснила любопытную закономерность: как только печать молчания нарушена, люди валом валят в добровольные свидетели — лишь бы не быть в числе подозреваемых.
— Из того, что сообщила миссис Фаулер, и из других источников нам с мистером Бреннером известно следующее. Ночью генералу позвонила Энн и попросила его срочно приехать на стрельбище — очевидно, чтобы о чем-то договориться. Это так?
Еще один выстрел наугад, вернее — хорошая догадка, если отдать Синтии должное.
— Звонок по красному телефону у кровати раздался приблизительно в час сорок пять ночи. Генерал тут же снял трубку. Я тоже проснулась. Он выслушал, но сам не произнес ни слова и начал одеваться. Я не спрашиваю его о срочных звонках, муж сам всегда говорит, куда едет и когда вернется. — Она улыбнулась — Здесь, в Форт-Хадли, ночью звонят не часто, но в Европе недели не проходило, чтобы по звонку он не вскакивал с постели, хватал заранее приготовленную сумку и не улетал в Вашингтон, на границу с Восточной Германией, вообще бог знает куда. Но всегда говорил, куда и зачем... В этот раз муж только сообщил, что вернется примерно через час. Он оделся в гражданское и уехал. Я видела, как он сел в мою машину.
— Какая у вас машина, мэм?
— "Бьюик".
— Затем в четыре — четыре тридцать генерал вернулся и рассказал, что произошло...
Миссис Кемпбелл смотрела в сторону с отсутствующим видом. Первый раз я увидел лицо измученной, убитой горем матери и представил, чего ей стоили прошедшие годы. Как жена и мать, она не могла согласиться с тем, что отец и муж сделал дочери во имя высшей пользы, продвижения по службе, соблюдения приличий в глазах окружающих, но, так или иначе, она принимала это.
— Итак, около четырех тридцати утра ваш муж вернулся домой... — подсказала Синтия.
— Да, я ждала его... здесь, в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68