— Ну и что же мне предложат на выбор?
— Никто тебе ничего не предложит, — строго сказал Вася. — После того, что вы натворили в «Котловине», выбор зависит не от тебя.
— А от кого? — После этого моего вопроса, заданного, кстати, точно с такими же интонациями, как в БСК-1, Вася абсолютно так же воспроизвел то, что он ответил на этот вопрос 10 месяцев назад.
— От тех, кто меня прислал. Я не говорю, что ты должен им подчиняться, я констатирую, что ты будешь им подчиняться, хочешь ты этого или не хочешь. У тебя даже не будет выбора между жизнью и смертью. Ты не сможешь умереть, как бы тебе этого ни хотелось, без санкции тех, кого будешь называть хозяевами.
Как известно, почти в каждом американском фильме на полицейскую тему очередной бравый сержант или лейтенант, надевая наручники на очередного громилу, с которым насмерть дрался в течение последних пятнадцати минут фильма, вежливо произносит стандартную формулу: «У вас есть право не отвечать на вопросы, но все, что вы скажете, может быть использовано против вас». Ну и насчет адвоката, конечно.
Мне показалось, что Вася, подобно штатовскому полицаю, тоже озвучивает некую стандартную формулу. На Руси из таких формул все хорошо помнят только одну: «Приговор окончательный и обжалованию не подлежит». И поэтому то, что я услыхал по второму разу из Васиных уст, ассоциировалось у меня в большей степени с судебной российской, чем с американской полицейской формулой. Кроме того, я очень хорошо помнил, что в БСК-1 Вася предупредил, что говорит не совсем он.
— Послушай, ты случайно не «черный ящик»? — спросил я попросту, напрямую и, мягко говоря, пожалел об этом.
Фигура Васи мгновенно поменяла цвета. Будто его каким-то сверхбыстродействующим проявителем полили. Был весь белый с черным галстуком, а стал наоборот — черный костюм, черная рубашка, черное лицо с белыми волосами и белый галстук. То есть из позитива получился негатив. Но это было еще не все. Негативный Вася стал трансформироваться дальше. Белый галстук неожиданно стал обретать зеленоватый оттенок и терять свою угловатую форму. Пара секунд — и он стал похож не то на кабачок, не то на огурец, а еще через пару секунд — на кактус, ибо из него стали высовываться острые иглы-молнии, хорошо знакомые мне по снам, где я выступал в роли Майка Атвуда, и по яви, виденной на дне объекта «Котловина» и в его окрестностях. Потом этот вытянутый продолговатый «кактус» стал растягиваться вдоль горизонтальной оси, скругляться и довольно быстро превратился в относительно небольшого, но тоже хорошо мне знакомого «зеленого ежа», размером примерно с футбольный мяч.
Параллельно с трансформацией галстука в «ежа» происходил и другой процесс. Белые волосы негативного Васи тоже стали принимать зеленовато-искристый вид. При этом они стали быстро распространяться по контуру Васиного силуэта и очень скоро превратились в сияние, окаймлявшее черную фигуру. Вместе с тем сама черная фигура стала резко увеличиваться в размерах, черты лица начисто исчезли, ступни ног приобрели знакомую форму трехпалой лапы-ласты с перепонкой. А «еж» стал не то вплавляться, не то утапливаться внутрь фигуры и исчез в тот самый момент, когда Вася окончательно преобразился в «длинного-черного», ростом около трех метров. Теперь осталось лишь зеленоватое сияние по контуру фигуры.
Все это не заняло и одной минуты, по крайней мере мне так показалось. Белый Волк на Васины трансформации отреагировал недовольным рычанием, но набрасываться на «длинного-черного» не стал. Тем более что таковым бывший «Вася» оставался не больше двух минут. В течение этих минут «длинный-черный» начал быстро терять форму человекообразного существа, сжиматься, приобретать угловатость и, в конечном счете, превратился в довольно большой «Black Box»
— заметно крупнее, чем тот, что стоял на лестнице, но примерно вполовину меньше сибирского «черного камня».
— Значит, это правда? — пролепетал я, не очень соображая, к кому, собственно, обращаюсь.
— Правда, — ответил Васиным голосом не то сам «черный ящик», не то еще кто-то, скрывавшийся, как говорится, «за кадром».
Странно, но после того, как я услышал ответ на свой вопрос, пусть даже и неведомо откуда исходивший, мне стало несколько полегче.
— Кто вы? — опять же попросту и напрямки спросил я. У меня проклюнулось воспоминание из того времени: кратер объекта «Котловина», зеленоватое свечение «super Black Box'а» под обломками «Ми-26». И голос Чуда-юда из рации сказал: «Игнорируй все, что будешь видеть! Запомни, этот „камень“ только морочит голову! Он не убьет тебя, если ты сам себя не убьешь! Вставай! Иди! Верь только рации!»
Рации у меня в этот раз не было. Правда, как мне ни с того, ни с сего подумалось, в этом самом сверхдурацком сне, БСК-2, она вполне могла бы появиться из воздуха. Такая странная для нормального человека идея, прямо скажем…
Но тут сверкнула вспышка, правда, не такая яркая, как прежде… И в руке у меня очутилась рация.
А из нее уже несомненно своим голосом заговорил Чудо-юдо:
— Где ты, Дима?
— Понятия не имею. В виртуальном мире или потустороннем, точно не знаю.
— А как ты со мной разговариваешь?
— Как обычно, голосом в рацию.
— Можешь назвать ее марку?
— Могу. Это «Тамагава».
— Ты видишь его?
— «Black Box»?Да, он передо мной стоит и светится.
— Он что-нибудь говорил?
— Говорил Вася. А потом Вася превратился в «Black Box». Еще я слышал слово «правда», если его сказал не ты, то, наверное, он.
— Я не говорил. Как Вася превращался в «Black Box»?
Пришлось пересказать. Чудо-юдо помолчал и спросил:
— Почему он позволяет нам беседовать? Как ты думаешь?
— Потому что это ему нужно, — ответил я, не задумываясь, и только после этого мне почудилось, будто ответ кем-то подсказан.
— Как ты думаешь, почему это ему нужно?
— Потому что это способ достижения его цели. — На сей раз я уже точно понял, что озвучиваю нечто, исходящее от «ящика». Так, как в прошлом году озвучивал пуштунские словеса, подсказанные Чудом-юдом, беседуя с покойным Ахмад-ханом.
— Какой цели он хочет достичь?
— Эта цель совместима с твоей.
— Он знает, в чем моя цель?
— Он ее предопределил.
Чудо-юдо не удивился. И мне это, в общем, не показалось странным. Ни то, что «Black Box» говорит с ним через меня, ни то, что «ящик» знает и вообще предопределил некую цель, которую пытается достичь Чудо-юдо.
— Скажи, он может мне помочь и ускорить дело?
— Все произойдет в сроки, которые установит он. — Мой язык полностью перешел в подчинение «черного ящика» и произносил все, что приходило ко мне в мозг. «Ящик», должно быть, передавал эти фразы через микросхему, во всяком случае, я так это воспринимал.
— Что произойдет? — спросил Чудо-юдо несколько дрогнувшим голосом. Именно в этот момент я подсознательно убедился, что говорю именно с ним, а не с имитацией, поставленной «черным ящиком». Дело не в том, что «Black Box» говорил полностью бесстрастно. Нет, имитировать человеческие эмоции «ящик» умел, и, пожалуй, артистически умел. Во всяком случае, когда я во время сибирской экспедиции получил приказ по РНС, то ничуть не усомнился в том, что мной командует отец, полностью подпал под влияние «черного ящика» и поверил видеоимитации и сбил наш «Ми-26», увидев вместо него некий инопланетный корабль. То есть ошибаться мне уже доводилось. И все-таки теперь, судя по всему, уже находясь под контролем «ящика», я твердо знал, что говорю с настоящим Чудом-юдом. Видимо, я уже достиг определенного уровня в технике распознавания имитаций.
Тут в моей памяти всплыло определение БСК, данное призрачным Васей в первом шоу подобного рода:
«БСК — это в точной расшифровке „Бред Сивой Кобылы“. Иными словами, время от времени будешь получать от меня нечто кажущееся полной белибердой, которое будет нести серьезную и конкретную информацию».
В это самое время мне пришло в голову, что способность четко распознавать всякие галлюцинации и имитации каким-то образом проскочила ко мне в голову именно благодаря БСК. Должно быть, посреди всей этой «белиберды» в каком-либо зашифрованном виде содержалась информация, которая помогала мне распознавать «липу»…
Едва я так подумал, как сверкнула яркая вспышка. БСК-2 оборвался…
С НОВЫМИ СИЛАМИ
— Ну, что ты там застрял, Барин? — нетерпеливо позвал Гребешок. — Нюхаешь, нюхаешь эту дверь, как будто свежесть колбасы определяешь…
Странно, но я врубился в ситуацию очень быстро, почти мгновенно. Мне не пришлось долго додумываться и вспоминать, где я был и что делал. Я находился на лестничной площадке перед самой обычной дверью. Никакого «ящика», конечно, и в помине не было. А внизу, на предыдущей площадке лестницы, стояли Гребешок, Луза и дон Фелипе Морено.
— Там же дверь открыта, — прошипел Гребешок нетерпеливо. — Чего, блин, целую минуту нюхать?
— Не спеши, а? — посоветовал я, постаравшись ничем не обнаружить своего удивления. Мне лично показалось, будто в БСК-2 я пробыл не меньше получаса. Тем не менее я очень быстро сообразил, что я не падал, не отключался и то время, которое существовало здесь, текло намного медленнее, чем там.
Действительно, дверь была открыта, точнее, не заперта. Но я не распахивал ее, потому что четко знал: впереди опасность. И не какая-то сверхъестественная, виртуальная и так далее, а вполне натуральная. К тому же очень близкая, то ли таящаяся где-то за дверью, то ли вообще исходящая от самой двери. Через пару секунд я уже знал, какая. Растяжка! Дерни за веревочку — дверь и откроется… Со взрывом, естественно.
— Нашел что-то? — приглядевшись, спросил Гребешок.
— Гранату подвесили, — ответил я. — А ну, давай назад, братва. Сейчас шандарахнем это дело.
Публика отошла еще ниже, на вторую площадку, а я, оставшись на третьей, задрал подствольник, целясь примерно в середину двери. Бац! — едва нажав спуск, откатился вбок. Бух! Бух! Два взрыва тряхнули лестницу с небольшим интервалом в пару секунд.
Когда облака пыли и дыма более-менее рассеялись, я увидел дверной проем, естественно, уже совершенно свободный от створок. Сунув в подствольник вторую осколочную и держа автомат на изготовку, рискнул взбежать наверх. Следом потопали остальные.
Мы очутились в каком-то служебном коридоре. Узком, всего метр-полтора в ширину. С каждой стороны было по три одинаковые двери.
— Что тут такое? — спросил я у Морено.
— Мне кажется, что это 9-й отдел канцелярии президента, — не очень уверенно произнес дон Фелипе. — По крайней мере, только в этом отделе помещения разгорожены, и сотрудники изолированы друг от друга.
— А чем занимается этот отдел?
— Чем… — Судя по тому, как глубокомысленно наморщил лысину господин президент, он имел самое приблизительное понятие о том, чем занимается 9-й отдел его канцелярии. — Видите ли, сеньор Баринов, его функции определяются специальным положением, которое я не вправе оглашать в силу высокой степени секретности. Сообщив вам круг занятий отдела, я раскрою государственную тайну.
— Тогда очень странно, что сотрудники оставили его не запертым и без какой-либо охраны, — заметил я.
— Но ведь дверь была заминирована, — возразил Морено.
— А вот это еще более странно, — улыбнулся я. — Ведь эту ловушку устанавливали, по сути дела, против пустого места. В подвале ведь никого не было, когда мы туда пробились. И до того, как Луза продырявил стену, из подвала не было никакого другого выхода. Только вот этот, через лестницу. У меня может быть только одно объяснение: кто-то из тех, кто уходил отсюда последним, услышал, как мы пробиваемся через стену из соседнего подвала, и решил подорвать нас на гранате…
Все двери в коридоре оказались незапертыми, но растяжек больше не было. Все шесть комнат были похожи одна на другую, как близнецы. Монотонно серые стены и потолок, серый линолеум на полу, заложенные кирпичом оконные проемы с вцементированными кондиционерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93