Прием.
— Да! Я понимаю, что это может привести к ядерной войне, и отдаю себе в этом отчет. Но у меня нет другого выхода! Я в отчаянии, сеньор Баринов! Я в отчаянии! Прием.
Совсем весело! Насчет ядерной войны я как-то уж и думать позабыл… То ли Чудо-юдо неудачно припугнул президента, тс ли еще чего произошло — хрен знает!
— Дон Фелипе, — сказал я, — вы можете высылать вертолет. Но в нем не должно быть никого, кроме пилота. Один пилот, как поняли?
— Понял, понял! — почти с восторгом в голосе забубнил Морено.
В это время Сарториус прямо-таки выдернул рацию у меня из рук:
— Сеньор президент! Это говорит Умберто Сарториус, вы меня слышите?
— Да, слышу. У вас какие-то дополнительные условия?
— Именно так. В вертолете, кроме пилота, должны быть вы лично Это гарантия вашей честности и правильного поведения, прием.
— А где гарантия, что меня не возьмут в заложники? — забеспокоился дон Фелипе.
— Гарантия в том, что вы мне абсолютно не нужны, — заявил Сорокин. — Если не согласны, можете начинать бомбардировку. После этого вам не поможет даже система Лопесовских убежищ. Вы умрете в гнилых подземельях как крыса.
— Нет-нет! — возопил Морено, видимо, хорошо знавший, во что превратились подземные бункеры за последние четырнадцать лет демократического правления.
— Я готов рискнуть собой ради спасения страны! Кроме того, сеньор Сарториус, не забывайте, что в молодости я сочувствовал социалистам…
Я аж закашлялся от этих шибко знакомых интонаций. А Сарториус железным тоном революционного фаната продолжал диктовать президенту свои условия:
— Вертолет должен сесть точно посреди посадочного круга на крыше главного здания виллы. Сначала к вертолету подойдет осмотровая группа. Если вас в вертолете не окажется, Дмитрий в него не сядет, а вертолет мы уничтожим. Далее. Вы должны оставаться в машине и никуда не выходить. После того, как в вертолет сядут Дмитрий и его сопровождающие, взлет будет разрешен. Связь с землей будет контролироваться Дмитрием.
— Мы исполним это непременно!
— И вы должны немедленно отдать приказ, отменяющий бомбардировку «Горного Шале». Прием.
— Господи, зачем теперь мне это нужно? Вертолет уже взлетает! До встречи, сеньор Сарториус!
Эухения просияла. Похоже, что такой исход переговоров был для нее самым оптимальным.
— Сеньор Умберто, Деметрио, я так рада! Господи, только бы все уладилось!
— Надо надеяться, — сухо сказал Сарториус, — что мы не стали жертвой очередного коварства.
— Вот именно, — заметила Вика, — все это очень странно. Я не верю ни одному его слову. Чтобы весь хайдийский спецназ не мог сладить с двумя пацанами? Даже после «Зомби-8» они еще не стали бессмертными…
Я промолчал. Мне тоже все казалось стопроцентной липой. Точнее, почти стопроцентной, потому что я хоть и представлял себе в общих чертах, насколько убедительно может лгать «Black Box» или даже просто дон Фелипе Морено, но все-таки мог допустить какую-то долю истины во всех этих воплях души. В общем и целом я неплохо знал боевые возможности Вани и Валета, но, конечно, не мог поверить, что пятнадцать «тигров», сидящих в укрепленном блок-посту, не смогут отразить их атаку. Но с расстояния метров в 100 при обычной плотности огня, которую могут создать пятнадцать автоматов или даже десять автоматов и пять ручных пулеметов, Ваня и Валет почти неуязвимы. Вместе с тем точность их огня вполне позволяет им поражать солдат противника через бойницы. И пулями, и гранатами из подствольников, если последние у них еще остались… А что? Влепят три-четыре ВОГа в укрытие, переранят и переглушат всех, кто там сидит, потом, проскочив стометровку секунд за десять — им это запросто, даже в ботинках и при полной навьючке! — добьют тех, кто еще дышит. У них ведь приказ — уничтожать. Но если их подпустят поближе и выпалят длинными метров с 20 — 25, эффективность огня возрастет. Если попадут в ногу, особенно в кость, то могут свалить. А тут уж долби не хочу.
Нет, нереально, чтоб хайдийские коммандос были такими уж лохами, чтоб не справиться с Ваней и Валетом. Где ж их вертолеты, БТРы, танки, наконец? Минометы и гранатометы? Против бронетехники у биороботов были только одноразовая «муха» да два выстрела к «РПГ-9». А в той роте, которую они, по утверждению Морено, расколотили, должно быть пятнадцать «М-113» или «М-114», если штаты техники в хайдийской армии не поменялись. Ну, даже если и поменялись, то уж меньше десяти БТРов в роте быть не может.
И тем не менее принять все стенания Морено за абсолютную лажу я почему-то не мог. Каким-то подсознанием я чуял, что если по радио я говорил действительно с ним, а не с каким-либо искусственным образованием,
смоделированным «черным ящиком», то паника у хайдийского президента быласлишком естественная, чтобы быть наигранной. Морено издревле славился изворотливостью и трусостью, а потому, наверно, не стал бы так рисковать, если б действительно не пришел в отчаяние.
— Пять минут прошло, — сказала Зинка, — вроде бы нас не бомбят.
— Не сглазь! — проворчала Вика.
Сорокин повернулся к баррикаде, за которой все еще находились Агафон и Налим.
— Агафон! Гребешка и Лузу — ко мне. С вещами! Агафон скрылся за дверь, и через полминуты оттуда выскочили Гребешок и Луза. Конечно, «с вещами», то есть с оружием.
— Эухения, проводите нас на крышу, — очень твердо попросил Сергей Николаевич.
— Пожалуйста, — вздохнула супергадалка, — если вам так спокойнее…
— Мы тоже пойдем, — сказала Вика, — на всякий случай.
Я поприкинул, где у нее может быть оружие, но ничего путного не придумал. Разве что под титьками могла укрыть. Конечно, Вика и голыми руками могла хорошо достать, но все-таки, ежели на крышу сядет вместо вертолета с президентом вертолет с «тиграми», лучше иметь что-нибудь стреляющее.
Эухения проводила нас на крышу самым прямым маршрутом — на лифте. Памятуя, как несколько часов назад мне пришлось застрять в кабине на 50-метровой глубине, в кабину я входил с опаской. Но лифт работал прекрасно и тихо вознес нас прямо на край вертолетного круга.
Вертолетный круг находился на самой высокой точке виллы. Отсюда было удобно обозревать окрестности, в частности наблюдать за тем, что и откуда летит в направлении «Горного Шале».
В прошлый раз, три года назад, я уже побывал тут. Правда, тогда рассматривал виллу, находясь чуточку ниже, на просторной веранде. Но и с веранды я, помнится, разглядел, что строение, где мне тогда пришлось ночевать, состояло из нескольких прямоугольных корпусов-блоков, соединенных переходами, и в проекции похоже на букву Ш. Эти корпуса ступенями поднимались по склону, и «перекладина» Ш была где-то на сорок метров ниже, чем верхушка правой «палочки», на которой я находился в тот момент. Окружающая территория представляла собой маленькую — меньше километра в диаметре — горную котловину, заросшую джунглями. Из этих джунглей сумели сделать более-менее нормальный парк, а из застойного озерца-болотца на самом дне котловины соорудили прелестный просторный бассейн. Опять же, помнится, мне тогда пришло в голову, что здесь вполне можно устроить место отдыха для лиц с доходом выше среднего, но хозяйка этого заведения, должно быть, не собиралась выжимать отсюда деньги.
В общем и целом, особых перемен во внешнем облике виллы не наблюдалось. Диск солнца помаленьку катился вниз к темным, мохнатым от леса горам. Неровная цепочка скругленных вершин выглядела словно застывшая штормовая волна. На крышах и стенах корпусов, на аллеях парка, разумеется, не было ни единого следа от обстрела и бомбардировки с вертолетов, которую учинили «джикеи» в 1994 году.
Да, хорошо тут отдохнуть можно! Только вот, видно, опять не судьба…
Круг для посадки вертолетов имел 30 метров в диаметре и являлся в некотором роде украшением крыши, ибо был накрашен очень яркими красками — синей, белой и алой.
— Так, — сказал Сарториус, оглядевшись, — Дима остается за лифтовой надстройкой и выходит на круг только по моей команде. Сеньора Эухения, Зина и Вика находятся там же, но ближе к парапету. Мы с Гребешком и Лузой идем встречать гостей первыми. Всем ясно?
Естественно, никто не возразил. Я боялся, что ожидание затянется, но тарахтение вертолета послышалось меньше чем через три минуты.
— Летит! — произнес Сарториус, показывая пальцем в северную часть небосклона. — И один, как ни странно…
Действительно, из-за волнообразной горной цепи вынырнул ярко раскрашенный сине-бело-зеленый (цветов хайдийского триколора) явно невоенный вертолетик, который не очень стремительно, но все же довольно быстро стал приближаться к «Горному Шале». Еще пара минут — и он снизился почти до уровня площадки, а затем перешел на зависание и мягко опустился на крышу, точно в центр круга.
Сарториус, Гребешок и Луза с оружием на изготовку подошли к вертолету, открыли дверцы, что-то поглядели, а потом я услышал, как Сорокин заорал:
— Дима! Все в норме, иди сюда.
Дон Фелипе Морено ничуть не изменился, и даже если б мне сказали, что это не он, а его двойник, я бы не поверил. Даже через стекло кабины его запросто можно было узнать.
— Сеньор Баринов! — возрадовался он, отодвинув боковое стекло и высовываясь, так сказать, «в форточку». — Как я рад вновь вас видеть! Уверен, что и Республика Хайди, и вся мировая цивилизация теперь смогут с уверенностью смотреть в будущее!
Я подошел, влез в открытую дверцу. Следом втиснулись Луза и Гребешок.
— Запомните, — сказал Сарториус прежде, чем закрыть дверцу кабины, — если что — не церемоньтесь. По-русски, понятно?!
— Бу'сделано! — отозвался Гребешок.
Со стороны показалось, будто он просто пожелал нам счастливого пути. Ни Морено, ни его пилот, тощий флегматичный мулат, по-русски не знали ни бельмеса.
Дверцу задвинули, Сарториус отошел от вертолета, помахал рукой. Двигатель прибавил обороты, машина потянулась вперед и вверх. Прежде чем вертолет развернулся, я еще успел послать воздушный поцелуй Вике, которая вместе с Эухенией и Зинулей тоже высунулась посмотреть…
МОНСТРЫ
Вертолет уже подлетал к горному гребню, опоясывавшему виллу, когда я надумал спросить у Морено, с чего это его войско так хреново сражается.
— Сеньор президент, прошу меня извинить за то, что мы приняли такие меры предосторожности, которые вы могли бы расценить, как унизительные. Но, согласитесь, ситуация настолько необычная, что у многих из нас могли появиться серьезные сомнения в вашей искренности. Мы имеем представление как о возможностях двух наших бойцов, так и о возможностях батальона «Тигры». Мне неоднократно приходилось иметь дело с хайдийскими коммандос, а потому с большим трудом верится в то, что они бессильны что-либо сделать против двух человек. Конечно, их индивидуальная подготовка, быть может, и несколько выше обычного уровня, но все же — их только двое…
— О, сеньор Баринов, я понимаю, что выгляжу круглым идиотом или коварным подлецом, но все обстоит именно так, как я сказал. Полковник Гарсиа, командир батальона «Тигры», примерно, в 14.30 получил от меня приказ прекратить операцию по захвату террористов, под которыми подразумевалась, как нам стало ясно, группа из трех человек, в которую входили вы и эти двое. Этот приказ я отдал после переговоров с вашим отцом, который настаивал на необходимости проявить человеколюбие и гуманность, чтобы прекратить этот прискорбный конфликт, произошедший от неверной информированности наших спецслужб. Дон Серхио убедил меня в том, что надо прислать вертолет в «Горное Шале», откуда он лично вылетит за вами в район боевых действий. Как раз в это время вторая рота «тигров», подошедшая на бронетранспортерах, взаимодействуя с первой ротой, высадившейся с вертолетов, замкнула кольцо окружения со стороны шоссе, и по докладу полковника Гарсиа всякая возможность вашего прорыва была исключена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Да! Я понимаю, что это может привести к ядерной войне, и отдаю себе в этом отчет. Но у меня нет другого выхода! Я в отчаянии, сеньор Баринов! Я в отчаянии! Прием.
Совсем весело! Насчет ядерной войны я как-то уж и думать позабыл… То ли Чудо-юдо неудачно припугнул президента, тс ли еще чего произошло — хрен знает!
— Дон Фелипе, — сказал я, — вы можете высылать вертолет. Но в нем не должно быть никого, кроме пилота. Один пилот, как поняли?
— Понял, понял! — почти с восторгом в голосе забубнил Морено.
В это время Сарториус прямо-таки выдернул рацию у меня из рук:
— Сеньор президент! Это говорит Умберто Сарториус, вы меня слышите?
— Да, слышу. У вас какие-то дополнительные условия?
— Именно так. В вертолете, кроме пилота, должны быть вы лично Это гарантия вашей честности и правильного поведения, прием.
— А где гарантия, что меня не возьмут в заложники? — забеспокоился дон Фелипе.
— Гарантия в том, что вы мне абсолютно не нужны, — заявил Сорокин. — Если не согласны, можете начинать бомбардировку. После этого вам не поможет даже система Лопесовских убежищ. Вы умрете в гнилых подземельях как крыса.
— Нет-нет! — возопил Морено, видимо, хорошо знавший, во что превратились подземные бункеры за последние четырнадцать лет демократического правления.
— Я готов рискнуть собой ради спасения страны! Кроме того, сеньор Сарториус, не забывайте, что в молодости я сочувствовал социалистам…
Я аж закашлялся от этих шибко знакомых интонаций. А Сарториус железным тоном революционного фаната продолжал диктовать президенту свои условия:
— Вертолет должен сесть точно посреди посадочного круга на крыше главного здания виллы. Сначала к вертолету подойдет осмотровая группа. Если вас в вертолете не окажется, Дмитрий в него не сядет, а вертолет мы уничтожим. Далее. Вы должны оставаться в машине и никуда не выходить. После того, как в вертолет сядут Дмитрий и его сопровождающие, взлет будет разрешен. Связь с землей будет контролироваться Дмитрием.
— Мы исполним это непременно!
— И вы должны немедленно отдать приказ, отменяющий бомбардировку «Горного Шале». Прием.
— Господи, зачем теперь мне это нужно? Вертолет уже взлетает! До встречи, сеньор Сарториус!
Эухения просияла. Похоже, что такой исход переговоров был для нее самым оптимальным.
— Сеньор Умберто, Деметрио, я так рада! Господи, только бы все уладилось!
— Надо надеяться, — сухо сказал Сарториус, — что мы не стали жертвой очередного коварства.
— Вот именно, — заметила Вика, — все это очень странно. Я не верю ни одному его слову. Чтобы весь хайдийский спецназ не мог сладить с двумя пацанами? Даже после «Зомби-8» они еще не стали бессмертными…
Я промолчал. Мне тоже все казалось стопроцентной липой. Точнее, почти стопроцентной, потому что я хоть и представлял себе в общих чертах, насколько убедительно может лгать «Black Box» или даже просто дон Фелипе Морено, но все-таки мог допустить какую-то долю истины во всех этих воплях души. В общем и целом я неплохо знал боевые возможности Вани и Валета, но, конечно, не мог поверить, что пятнадцать «тигров», сидящих в укрепленном блок-посту, не смогут отразить их атаку. Но с расстояния метров в 100 при обычной плотности огня, которую могут создать пятнадцать автоматов или даже десять автоматов и пять ручных пулеметов, Ваня и Валет почти неуязвимы. Вместе с тем точность их огня вполне позволяет им поражать солдат противника через бойницы. И пулями, и гранатами из подствольников, если последние у них еще остались… А что? Влепят три-четыре ВОГа в укрытие, переранят и переглушат всех, кто там сидит, потом, проскочив стометровку секунд за десять — им это запросто, даже в ботинках и при полной навьючке! — добьют тех, кто еще дышит. У них ведь приказ — уничтожать. Но если их подпустят поближе и выпалят длинными метров с 20 — 25, эффективность огня возрастет. Если попадут в ногу, особенно в кость, то могут свалить. А тут уж долби не хочу.
Нет, нереально, чтоб хайдийские коммандос были такими уж лохами, чтоб не справиться с Ваней и Валетом. Где ж их вертолеты, БТРы, танки, наконец? Минометы и гранатометы? Против бронетехники у биороботов были только одноразовая «муха» да два выстрела к «РПГ-9». А в той роте, которую они, по утверждению Морено, расколотили, должно быть пятнадцать «М-113» или «М-114», если штаты техники в хайдийской армии не поменялись. Ну, даже если и поменялись, то уж меньше десяти БТРов в роте быть не может.
И тем не менее принять все стенания Морено за абсолютную лажу я почему-то не мог. Каким-то подсознанием я чуял, что если по радио я говорил действительно с ним, а не с каким-либо искусственным образованием,
смоделированным «черным ящиком», то паника у хайдийского президента быласлишком естественная, чтобы быть наигранной. Морено издревле славился изворотливостью и трусостью, а потому, наверно, не стал бы так рисковать, если б действительно не пришел в отчаяние.
— Пять минут прошло, — сказала Зинка, — вроде бы нас не бомбят.
— Не сглазь! — проворчала Вика.
Сорокин повернулся к баррикаде, за которой все еще находились Агафон и Налим.
— Агафон! Гребешка и Лузу — ко мне. С вещами! Агафон скрылся за дверь, и через полминуты оттуда выскочили Гребешок и Луза. Конечно, «с вещами», то есть с оружием.
— Эухения, проводите нас на крышу, — очень твердо попросил Сергей Николаевич.
— Пожалуйста, — вздохнула супергадалка, — если вам так спокойнее…
— Мы тоже пойдем, — сказала Вика, — на всякий случай.
Я поприкинул, где у нее может быть оружие, но ничего путного не придумал. Разве что под титьками могла укрыть. Конечно, Вика и голыми руками могла хорошо достать, но все-таки, ежели на крышу сядет вместо вертолета с президентом вертолет с «тиграми», лучше иметь что-нибудь стреляющее.
Эухения проводила нас на крышу самым прямым маршрутом — на лифте. Памятуя, как несколько часов назад мне пришлось застрять в кабине на 50-метровой глубине, в кабину я входил с опаской. Но лифт работал прекрасно и тихо вознес нас прямо на край вертолетного круга.
Вертолетный круг находился на самой высокой точке виллы. Отсюда было удобно обозревать окрестности, в частности наблюдать за тем, что и откуда летит в направлении «Горного Шале».
В прошлый раз, три года назад, я уже побывал тут. Правда, тогда рассматривал виллу, находясь чуточку ниже, на просторной веранде. Но и с веранды я, помнится, разглядел, что строение, где мне тогда пришлось ночевать, состояло из нескольких прямоугольных корпусов-блоков, соединенных переходами, и в проекции похоже на букву Ш. Эти корпуса ступенями поднимались по склону, и «перекладина» Ш была где-то на сорок метров ниже, чем верхушка правой «палочки», на которой я находился в тот момент. Окружающая территория представляла собой маленькую — меньше километра в диаметре — горную котловину, заросшую джунглями. Из этих джунглей сумели сделать более-менее нормальный парк, а из застойного озерца-болотца на самом дне котловины соорудили прелестный просторный бассейн. Опять же, помнится, мне тогда пришло в голову, что здесь вполне можно устроить место отдыха для лиц с доходом выше среднего, но хозяйка этого заведения, должно быть, не собиралась выжимать отсюда деньги.
В общем и целом, особых перемен во внешнем облике виллы не наблюдалось. Диск солнца помаленьку катился вниз к темным, мохнатым от леса горам. Неровная цепочка скругленных вершин выглядела словно застывшая штормовая волна. На крышах и стенах корпусов, на аллеях парка, разумеется, не было ни единого следа от обстрела и бомбардировки с вертолетов, которую учинили «джикеи» в 1994 году.
Да, хорошо тут отдохнуть можно! Только вот, видно, опять не судьба…
Круг для посадки вертолетов имел 30 метров в диаметре и являлся в некотором роде украшением крыши, ибо был накрашен очень яркими красками — синей, белой и алой.
— Так, — сказал Сарториус, оглядевшись, — Дима остается за лифтовой надстройкой и выходит на круг только по моей команде. Сеньора Эухения, Зина и Вика находятся там же, но ближе к парапету. Мы с Гребешком и Лузой идем встречать гостей первыми. Всем ясно?
Естественно, никто не возразил. Я боялся, что ожидание затянется, но тарахтение вертолета послышалось меньше чем через три минуты.
— Летит! — произнес Сарториус, показывая пальцем в северную часть небосклона. — И один, как ни странно…
Действительно, из-за волнообразной горной цепи вынырнул ярко раскрашенный сине-бело-зеленый (цветов хайдийского триколора) явно невоенный вертолетик, который не очень стремительно, но все же довольно быстро стал приближаться к «Горному Шале». Еще пара минут — и он снизился почти до уровня площадки, а затем перешел на зависание и мягко опустился на крышу, точно в центр круга.
Сарториус, Гребешок и Луза с оружием на изготовку подошли к вертолету, открыли дверцы, что-то поглядели, а потом я услышал, как Сорокин заорал:
— Дима! Все в норме, иди сюда.
Дон Фелипе Морено ничуть не изменился, и даже если б мне сказали, что это не он, а его двойник, я бы не поверил. Даже через стекло кабины его запросто можно было узнать.
— Сеньор Баринов! — возрадовался он, отодвинув боковое стекло и высовываясь, так сказать, «в форточку». — Как я рад вновь вас видеть! Уверен, что и Республика Хайди, и вся мировая цивилизация теперь смогут с уверенностью смотреть в будущее!
Я подошел, влез в открытую дверцу. Следом втиснулись Луза и Гребешок.
— Запомните, — сказал Сарториус прежде, чем закрыть дверцу кабины, — если что — не церемоньтесь. По-русски, понятно?!
— Бу'сделано! — отозвался Гребешок.
Со стороны показалось, будто он просто пожелал нам счастливого пути. Ни Морено, ни его пилот, тощий флегматичный мулат, по-русски не знали ни бельмеса.
Дверцу задвинули, Сарториус отошел от вертолета, помахал рукой. Двигатель прибавил обороты, машина потянулась вперед и вверх. Прежде чем вертолет развернулся, я еще успел послать воздушный поцелуй Вике, которая вместе с Эухенией и Зинулей тоже высунулась посмотреть…
МОНСТРЫ
Вертолет уже подлетал к горному гребню, опоясывавшему виллу, когда я надумал спросить у Морено, с чего это его войско так хреново сражается.
— Сеньор президент, прошу меня извинить за то, что мы приняли такие меры предосторожности, которые вы могли бы расценить, как унизительные. Но, согласитесь, ситуация настолько необычная, что у многих из нас могли появиться серьезные сомнения в вашей искренности. Мы имеем представление как о возможностях двух наших бойцов, так и о возможностях батальона «Тигры». Мне неоднократно приходилось иметь дело с хайдийскими коммандос, а потому с большим трудом верится в то, что они бессильны что-либо сделать против двух человек. Конечно, их индивидуальная подготовка, быть может, и несколько выше обычного уровня, но все же — их только двое…
— О, сеньор Баринов, я понимаю, что выгляжу круглым идиотом или коварным подлецом, но все обстоит именно так, как я сказал. Полковник Гарсиа, командир батальона «Тигры», примерно, в 14.30 получил от меня приказ прекратить операцию по захвату террористов, под которыми подразумевалась, как нам стало ясно, группа из трех человек, в которую входили вы и эти двое. Этот приказ я отдал после переговоров с вашим отцом, который настаивал на необходимости проявить человеколюбие и гуманность, чтобы прекратить этот прискорбный конфликт, произошедший от неверной информированности наших спецслужб. Дон Серхио убедил меня в том, что надо прислать вертолет в «Горное Шале», откуда он лично вылетит за вами в район боевых действий. Как раз в это время вторая рота «тигров», подошедшая на бронетранспортерах, взаимодействуя с первой ротой, высадившейся с вертолетов, замкнула кольцо окружения со стороны шоссе, и по докладу полковника Гарсиа всякая возможность вашего прорыва была исключена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93