— Я разговаривала с матерью Кевина. Очень откровенная, но ничего нового. Кевин кроток, ласков и тому подобное. Ее тревога свидетельствовала о том, что ей неизвестно, где ее сын. Или, напротив, известно. Кое-что бросилось мне в глаза — волосы у нее огненно-рыжие.
— Как у Эрны Мерфи, — кивнул Майло. — Интересно. Что ты об этом думаешь, Алекс? Старый добрый эдипов комплекс?
— Какова из себя мать? — спросил я.
— Пышная, вызывает чувственное желание, одета крикливо. Скорее вульгарно, чем со вкусом. В молодости, возможно, была красавицей. Да и сейчас недурна собой.
— Соблазнительна?
— Уверена, что могла бы быть соблазнительной. Я не уловила каких-либо таинственных вибраций при упоминании имени Кевина, но беседа длилась всего три минуты. Мадам явно не хотела разговаривать со мной.
— Возможно, рыжие волосы Эрны вызывали у Кевина какие-то ассоциации, — предположил я.
— Струна от гитары, — повторил Майло. — Что дальше? Теперь он начнет мочить людей смычком от скрипки? У Кевина было немало фальстартов. Интересно, не пытался ли он стать героем-гитаристом.
— Давайте заглянем на его квартиру, — предложила Петра. — Почувствуем утечку газа и попросим домохозяйку проверить. А сами тем временем побудем там, чтобы обеспечить ее безопасность.
— Я займусь этим, — вызвался Шталь.
— Что касается проникновения со взломом, — заметил Майло. — Имя Робин упоминалось в благодарственной надписи на коробочке компакт-диска Беби-боя, и украдены именно гитары Беби-боя. — Этими словами он озвучил то, что меня беспокоило. — Твое имя, Алекс, тоже упоминалось там.
— Там длинный список, — подтвердил я. — Даже если и существует какая-либо связь между этими именами, мне беспокоиться не о чем. Я не артист. Ты не позвонишь Робин?
— Не хочу ее волновать, но она должна быть осторожна. Хорошо, что Робин в Сан-Франциско… да, я позвоню ей. Где она остановилась?
— Не знаю. Ее приятель работает с детьми, будет ставить «Отверженных», так что найти ее труда не составит.
Губы у него искривились.
Ее приятель.
Настенные часы показывали семь часов десять минут. Если рейс Элисон не запаздывает, ее самолет пойдет на посадку через двадцать минут.
— Что нового по делу Эрны Мерфи? — спросил Майло.
— В преступницах она не числится, госпитализаций за казенный счет не было.
— Нам не удалось отследить никого из ее родственников, которые могли бы дать о ней какую-либо информацию, — сказала Петра.
— Большую часть психиатрических больниц штата закрыли много лет назад, — сообщил я. — Если она и лечилась в них, нам этого не узнать.
— Я готов выслушать ваши предложения, доктор, — обратился ко мне Шталь.
— Даже если ее госпитализировали в «Камарильо» или другое подобное место, это не даст нам ничего нового, — заметил Майло. — Мы и так знаем, что она душевнобольная. Нам нужны более свежие данные, в частности о ее связи с Драммондом. Неужели по ней нет совсем никаких материалов? Шталь покачал головой.
— Нет даже записей о нарушении правил дорожного движения. Водительского удостоверения Эрна никогда не получала.
— Возможно, это означает, что в свое время ее признали умственно неполноценной, — предположил я.
— Умственно неполноценная, но умная и образованная? — удивился Майло.
— Вождение машины может быть источником страха для людей с нарушенной психикой.
— Вождение машины иногда пугает и меня, — сказала Петра.
— Какие же у вас есть документы? — спросил Майло.
— Номер социальной страховки, — ответил Шталь, — а в благотворительном фонде говорят, что она числится в их списках, но за пособием никогда не обращалась. О ее работе удалось узнать, что за восемь лет до этого она работала в кафетерии «Макдоналдс». С июля по август включительно.
— Шестнадцать лет назад ей было семнадцать. Так что это был летний приработок школьницы старших классов. Где?
— В Сан-Диего. Эрна посещала там миссионерскую среднюю школу. В школе, в списках родителей, значатся имена Дональда и Колетт Мерфи. Но в школе утверждают, что никаких других записей нет. По данным инспектора налоговой службы округа, Дональд и Колетт жили в одном и том же доме двадцать один год, а потом, десять лет назад, продали его. Записей о приобретении какого-либо другого жилья нет. Я съездил туда. Эта часть города заселена рабочими, вольнонаемными служащими вооруженных сил и отставными сержантами. Семейства Мерфи никто не помнит.
— Может быть, когда отец ушел на пенсию, они уехали из этого штата, — предположил Майло. — Хорошо бы найти их ради них самих. — Лицо Майло исказила гримаса. Он подумал о звонке, который принесет плохую новость. — Однако, как мне представляется, Эрна давно покинула отчий дом, поэтому едва ли они сообщат нам что-нибудь имеющее отношение к делу. — Он посмотрел на меня, ожидая подтверждения его слов.
— Эрна, лишенная общественных связей, — сказал я, — очень подходила нашему мальчику как знакомая. С ней он мог разговаривать, не опасаясь, что сна доверит его секреты кому-то другому. Эрну ему было легко подчинить своей воле и присвоить себе ее имя.
— Отсутствие связей, — вставила Петра, — делало ее легкой добычей. — Она обратилась к Майло: — А теперь что?
— Может быть, еще один визит к родителям Кевина. Нужно потрясти семейное древо и посмотреть, что упадет на землю.
— Только не сейчас, — возразила Петра. — Отец настроен явно враждебно и не скрывает, что не хочет иметь с нами дело. Надеюсь, миссис Д. окажется более сговорчивой, но в доме верховодит он. А то, что Драммонд — адвокат, еще больше усложняет проблему и увеличивает риск. Одно неверное движение — он поднимет адвокатский шум и цепочка доказательств оборвется. Если бы нам хватало людей, я продолжала бы следить за домом. А в нашем теперешнем положении я могу лишь еще немного поработать на улицах. Продолжить поиски людей, которые помнят Эрну или Кевина. — Петра посмотрела на Шталя: — Совсем нелишнее поискать и ее родителей.
— Дональда и Колетт, — откликнулся Шталь. — Я займусь поисками в национальном масштабе.
— Струна от гитары, — побормотал Майло. — Пока мы фальшивим.
— Пока мы даже не знаем, что это за песня, — добавила Петра.
32
Элисон приехала на такси с опозданием на полтора часа. Косметика на ней была свежая, а сама она выглядела изнуренной. У меня на гриле жарилась пара бифштексов, на сковородке — спагетти в оливковом масле с чесноком, а сам я смешивал салат-латук с маслом.
— Я была не права, — сказала она. — Обед из того, что есть, — это прекрасно.
— В самолете тебя не угощали арахисом?
— Мы были счастливы уже тем, что приземлились. Какой-то мужчина напился и начал скандалить. Казалось, дело кончится полным безобразием. Но мы утихомирили его и он наконец заснул.
— Мы — это кто? — спросил я.
— Я схватила его за одно колено.
— Шина, королева джунглей. Элисон согнула руку и показала бицепс.
— Это было ужасно.
— Храбрая девочка, — похвалил ее я и обнял.
— Когда такое случается, и подумать не успеешь, как начинаешь действовать… Мне нужно присесть. А вино в меню есть?
Мы долго обедали, болтали, постепенно погружаясь в легкое опьянение. Позднее, уже раздетые, мы лежали в кровати обнявшись, но любовью не занимались, и уснули как студенты, снимающие квартиру в складчину. Я проснулся в четыре утра, увидел, что Элисон в кровати нет, и пошел искать ее.
Она сидела на кухне, в полутьме, в одной из моих теннисок и пила быстрорастворимый кофе без кофеина. Причесалась она небрежно, косметику смыла, босые ноги на фоне дубового пола казались гладкими и белыми.
— Надо отвыкать от установившегося биоритма.
— Колорадского?
Элисон пожала плечами. Я сел.
— Надеюсь, тебя не смущает, что я бродила по дому, пытаясь устать. Что за футляры для гитар сложены во второй спальне? — Я рассказал ей. — Бедная Робин, — вздохнула она. — Какое несчастье. Ты поступил правильно.
— По-моему, да.
Она откинула со лба черную прядь волос. Глаза у Элисон были красные. Без косметики она слегка побледнела, но зато помолодела.
Я наклонился к ней и поцеловал в губы. От нас обоих пахло чем-то кисловатым.
— Итак, она вернулась в Сан-Франциско?
— Да.
— Помочь ей было нужно. Теперь сделай кое-что и для меня. Элисон встала, скрестила руки и подняла тенниску, обнажив стройное белое тело.
В семь часов меня разбудило ее легкое похрапывание. Я смотрел, как поднимается и опускается грудь Элисон, вглядывался в ее милое бледное лицо. Рот у нее был полуоткрыт, а губы изогнуты так, словно она думала о чем-то веселом. Длинные пальцы сжимали простыню.
Сжимали крепко. Под веками быстро бегали глаза. Видит сон. Судя по напряжению тела, сон был не из приятных.
Я закрыл глаза. Элисон перестала похрапывать. Потом снова начала. Когда она, открыв глаза, увидела меня, лицо ее выражало замешательство.
Я улыбнулся.
Она села, охнула и смотрела на меня как на незнакомца.
— Доброе утро, беби. — Элисон протерла глаза. — Я не храпела?
— Ничуточки.
Все утро ей предстояло принимать пациентов, и она ушла в восемь. Я прибрался в квартире, подумал о том, как там Робин в Сан-Франциско, о краже инструментов Беби-боя и о том, что это значило и значило ли что-нибудь вообще.
В трех кварталах к югу действовал и шайки хулиганов…
Но украли только гитару Беби-боя.
Зазвонил телефон. Майло сообщил:
— Следы удушения на телах Джули и Левича точно соответствуют тем, что оставляет гитарная струна нижнего ми. И что это значит?
— Все касающееся этих убийств не случайно, — ответил я. — И это беспокоит меня. Ты разговаривал с детективами Тихоокеанского отделения?
— Они считают это обычной ночной кражей со взломом.
— Это хорошие детективы?
— Средние. Но нет оснований считать, что они ошибаются. Там, где живет Робин, такое случается часто.
Я подумал о том, как мы с Робин жили в Глене. Более дорогой и безопасный район. Кроме тех случаев, когда он не был безопасным. Несколько лет назад один психопат-убийца спалил дом.
Наш дом.
— Я попросил, чтобы они в течение нескольких недель направляли туда полицейских в форме для несения патрульной службы.
— Обычные два проезда в сутки?
— Да, я знаю, но это лучше, чем ничего. Я также сообщил им данные о машине Кевина и номерных знаках и сказал, чтобы на нее обратили особое внимание. Пока Робин в Сан-Франциско, не беспокойся. Шталь с домохозяйкой вчера вечером посетили квартиру Драммонда. Он коллекционирует игрушки и журналы, у него множество компьютеров и принтеров. Ни гитар, ни струн, ни бросающих в дрожь трофеев — никаких уличающих его предметов. И ни одного экземпляра «Груврэт». Это интересно.
— Заметает следы или хранит все в другом месте, — заметил я. — Интересно, не второй ли раз Шталь посещает квартиру Кевина?
— Что ты имеешь в виду?
— Обычно Шталь спокоен, как изваяние. Вчера, когда ты заговорил о посещении квартиры, глаза у него забегали и он опустил их.
— В самом деле… странный он какой-то, это точно… Там есть журналы с голубой порнографией. Ужасные вещи. По словам Шталя, Кевин вел спартанский образ жизни, у него немного одежды, ничего существенного в виде личных вещей. Это можно объяснить либо тем, что он надолго подался в бега, либо тем, что у него есть другое убежище.
— Это также признак психической деградации, — добавил я, — уход в себя, наплевательское отношение к родительским ценностям.
— Петра решила еще раз попытаться поговорить с его родителями, особенно с отцом. Я направляюсь в административное здание, где находится контора Эва Киппера. Посмотрю, нельзя ли узнать еще чего-нибудь о его приятельнице. Дело в том, что один из его соседей позвонил мне. Он утверждает, что Эв последнее время выглядит чрезвычайно раздраженным. Топает по полу ногами, потушив свет. Они боятся звонить полицейским. Его приятельница последние дни тоже угнетена, обедала одна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60