— По какому случаю?
— Просто так. Обязательно дарить по случаю?
— Конечно, нет. А когда ты приедешь?
— В ближайшее время. Завтра или послезавтра.
— Хорошо. Ждем. — Голос потеплел.
Дарите женщинам цветы, вспомнил майор какой-то старый лозунг. В самом деле, надо чаще делать подарки. И тогда отношение будет другим. Надо же, какая «истина» открылась ему на старости лет! А о чем он думал раньше? Губарев почесал в затылке. Действительно, жизнь — такая сложная штука, что когда в ней только-только начинаешь что-то понимать, то с ужасом обнаруживаешь, что большая и лучшая ее часть уже прошла. Да еще Витьку ни за что ни про что обидел. И все же в глубине души Губарев чувствовал приятную усталость. Расследование было закончено. Теперь он мог позволить себе передохнуть и расслабиться.
Но майор рано поставил точку в этом деле. Обыск в квартире Исаковой произвел эффект разорвавшейся бомбы. У нее в квартире были найдены пятьдесят тысяч долларов. Те самые, «велановские».
— Дурак я, Вить, настоящий дурак! Я не подумал, что эти двое могут быть как-то причастны к смерти Кузьминой. А ведь на самом деле все сходится. Помнишь, я тебе говорил, что на похоронах Лактионова на лице Кузьминой выразилось удивление, когда она скользнула взглядом по стоявшим у гроба. Я подумал, что она удивилась, увидев сыновей Лактионова, тому, как старший похож на отца. Но я ошибся. Она удивилась при виде Лазаревой! Она-то знала, что у Лазаревой в молодости был роман с Лактионовым. Вот она и удивилась. Не ожидала ее тут увидеть. Помнишь, медсестра Баранова сказала нам, что, вернувшись с похорон, Кузьмина обронила следующую фразу: «Как странно встретиться со своей молодостью. При таких обстоятельствах». За точность я не ручаюсь, но смысл был таков. Я думал, что это относится к Лактионову. А теперь понимаю — Кузьмина говорила о Лазаревой.
— Ну подумаешь, роман. Дело прошлое. А убивать-то зачем понадобилось? Зачем Лазарева убрала Кузьмину?
— Я думаю, это делала не она. А ее маленький демон, маленькое чудовище. Племянница. Которая однажды уже переступила опасную черту. И теперь могла нарушить ее и во второй раз.
— А смысл всего этого? Логика?
— Лазарева сказала, что она раньше не знала Лактионова, что они познакомились на научной конференции, а потом он пригласил ее работать в клинику. Она боялась, что одна обнаруженная ложь потянет за собой другую. В принципе, она мыслила логично. Но это чудовищная логика. Да и деньги «Велана» смущали ее. Точнее, ее племянницу.
Они с Витькой находились в квартире Исаковой.
— Смотри, — Губарев раскрыл шкатулку, стоявшую на трюмо. — Часики с бриллиантами. Золотой браслет с жемчугом. Кольца… Девочка привыкла жить на широкую ногу. А тут — такой лакомый кусок! Пятьдесят тысяч долларов! Урвать напоследок! А потом уехать куда-нибудь подальше. Скрыться с глаз, чтобы никто не нашел. С такими деньгами можно везде устроиться. Убив Лактионова, она встала на опасную тропу: ее опьянила собственная ловкость, решительность. Стало казаться, что море — по колено. Так оно часто и бывает. Насмотрелся я за свою жизнь. Страшно только в первый раз переступить черту, а затем у многих идет уже по наклонной. Так получилось и с Исаковой. Да еще напоследок решила клинику ограбить. Жажда денег ослепила ее.
— Получается, что мы напрасно думали на брата Кузьминой? Что он причастен к убийству сестры? — спросил Витька.
— Получается, что так. Его поведение и поставило нас в тупик. Нас насторожило, что он исчез в неизвестном направлении. Мы подумали: раз сбежал, значит, виноват. Тем более у него были ключи от квартиры сестры. А как там было на самом деле — мы не знаем. Например, сестра ему срочно понадобилась для чего-то. Хотел очередную порцию денег выклянчить. Он звонил, звонил. Кузьмина к телефону не подходила. Он решил приехать к ней домой. Приехал, увидел труп — и дал деру. Или как-то узнал, что она убита, и решил сбежать, испугавшись, что на него повесят это убийство. Тараканы в башке зашевелились. Ты сам говорил, что он странный какой-то.
— Ага, малахольный!
— Вывод: ничего не бери на веру. Все проверяй!
— А как Лазарева узнала о «Велане»? — спросил Витька.
— Пока не знаю. Одна из предполагаемых версий: Кузьмина пыталась связаться с Лазаревой, когда все выплыло наружу и стало ясно, что скрываться дальше нет смысла. Нужно либо возвращать деньги клинике, либо сотрудничать с ней. Съезди в клинику и посмотри органайзер Лазаревой. Или спроси у своей Юлии Константиновны. Были ли звонки от Кузьминой? Незадолго до ее смерти. Проверь.
— Хорошо.
— Позвони мне из клиники. Сразу, как только « что-нибудь обнаружишь.
— Есть!
Губарев оказался прав. В органайзере Юлии Константиновны было зафиксировано два звонка Кузьминой. За день до ее смерти.
— Юля говорит, что Лазарева была в курсе этих звонков, но сказала, что сейчас нет времени и она перезвонит Кузьминой позже, — говорил Витька по телефону.
— Ясно, — сказал Губарев. — Я так и думал.
— Юля вам привет передает.
— Ей от меня тоже. Большой и пламенный. Встретимся с тобой на работе.
На работу Витька приехал бодрый и сияющий. Влюбленный, понял майор.
Они сидели в кабинете, и Губарев говорил Витьке, машинально рисуя в блокноте геометрические узоры:
— Теперь все складывается в одну цепочку. Кузьмина хотела поговорить с Лазаревой о «Велане». Возможно, она собиралась представить свой проект медицинского центра, договориться о сотрудничестве. Но Лазарева восприняла этот звонок как сигнал тревоги. Она подумала, что Кузьмина может начать шантажировать ее давним студенческим романом с Лактионовым. Следствие обнаружит, что она лгала. Начнут раскапывать ее прошлое. Выйдут на племянницу. Она боялась этого. Боялась потревожить тени прошлого, которые могли принести ей катастрофу в настоящем. Она сказала об этом племяннице. Наверняка упомянула и о деньгах «Велана», которые могли разжечь ее аппетит. Исакова и решилась разрубить все проблемы одним махом.
— Но как Кузьмина впустила Исакову в свою квартиру?
— Эти двое придумали какой-нибудь предлог. Может, племянница должна была сыграть роль курьера: забрать проект медицинского центра и передать Лазаревой. Для ознакомления с ним. Или что-то еще.
Во всяком случае, она расположила к себе Кузьмину настолько, что та чаевничала с ней на кухне. Надо хорошенько потрясти этих дамочек. Тогда они расколются.
Витька взглянул на наручные часы.
— Торопишься куда? — спросил майор.
— Да. На занятия в спортклуб.
— А… понятно! Ну тогда иди!
— Я вам не нужен?
— Абсолютно!
Дина Александровна на этот раз выглядела несколько необычно. Нарядно. Губы накрашены яркой помадой. В ушах — серебряные серьги, на шее — колье.
— Проходите! — пригласила она его в гостиную. Как всегда. Он сел на «свой» стул и тут услышал от Дины Александровны нечто неожиданное: — Хотите выпить?
— Да, — брякнул майор и смутился. Но Дина Александровна не посмотрела на него. Она стремительно вышла из комнаты. Легкая, изящная, в черном брючном костюме. Губарев невольно залюбовался ею. Да, она ему нравилась, и было бы глупо врать самому себе. Да и зачем?
Лактионова вернулась с подносом, на котором стоял красивый штоф из зеленого стекла и две рюмки такого же цвета.
— Виски, — пояснила она. — Настоящее шотландское виски. Я его очень люблю.
С Диной Александровной Губарев взял себе за правило ничему не удивляться. Хотя в другой ситуации, наверное, он был бы удивлен. Женщина — и виски!
Она разлила виски в зеленые рюмки и сказала:
— Во-первых, я хочу вас поблагодарить за то, что вы нашли Колиных убийц. Для меня это очень, очень важно! Я понимаю, что Колю не вернуть, но мне было бы намного хуже, если бы я знала, что они спокойно гуляют на свободе. Коля был гармоничным человеком и во всем старался придерживаться принципа справедливости. Насколько это возможно. Я понимаю, та история с любовницей… не очень украшает моего мужа. Но мужчина есть мужчина, и я его не виню. Хотя в свое время немало понервничала из-за этого. Извините, я закурю. — Дина Александровна выдвинула из стола боковой ящик, которого не было видно со стороны Губарева, и достала оттуда длинную тонкую сигарету с мундштуком и маленькую пепельницу в форме раковины. Прикурила от зажигалки. Все ее движения были эффектны и красивы. Так могла курить какая-нибудь голливудская кинозвезда 30-х — 40-х годов. — Во-вторых, я надеюсь, что теперь перестала быть главной подозреваемой, — легкая улыбка скользнула по губам Дины Александровны и тут же исчезла. — И о чем вы хотели со мной поговорить? Но сперва давайте выпьем за Николая Дмитриевича. Пусть его душа покоится с миром. — Она изящным движением положила сигарету на край пепельницы, взяла рюмку виски, залпом выпила ее и налила себе вторую. Майор с удовольствием выпил виски. Оно было крепким, с хорошим, насыщенным вкусом.
— Я хотел с вами поговорить о Надежде Арсеньевой. Это та самая девушка, которой Николай Дмитриевич сделал неудачную операцию. Правда, не по своей вине. Виноват был ассистент. Но все равно. — Губарев замолчал. — Вам не кажется, что нужно как-то восстановить справедливость? У девушки вся жизнь пошла наперекосяк. И так-то она была не сладкой. — Майор рассказал Дине Александровне историю Арсеньевой и посмотрел на нее.
Да… это ужасно. Строить такие планы в отношении операции! А затем похоронить их. Трудно представить себе, что она пережила, бедняжка. — Дина Александровна задумалась. Снова взяла в руки сигарету. — Я подумаю, что здесь можно сделать. Надо найти хорошего хирурга. И сделать другую операцию. Я, естественно, оплачу все расходы. Коля говорил, что потрясающие хирурги-пластики есть в Швейцарии. — Дина Александровна стряхнула пепел. — Я все поняла, я займусь этим вопросом. Оставьте мне телефон этой девушки. Я с ней свяжусь и поговорю.
У Губарева потеплело на душе.
Он вырвал из записной книжки листок, достал ручку и записал телефон Арсеньевой.
— Вы только, пожалуйста, не откладывайте. Девушка доведена до крайней степени отчаяния.
— Еще бы! Я понимаю ее. Не волнуйтесь. Я все сделаю как надо. Я исправлю эту единственную Колину ошибку. — Она немного помолчала, потом сказала: — В память о нем.
— Спасибо.
В коридоре Губарев задержался около картины, которая ему всегда нравилась: букет с лилиями на фоне грозового неба. Дина Александровна проследила за ним взглядом и улыбнулась.
— Хотите, я вам подарю эту картину?
— Да. Хочу, — вырвалось у Губарева. Лактионова сняла картину со стены и протянула ее майору:
— Возьмите. Подождите, сейчас я упакую ее в лучшем виде.
Она ушла с картиной в руках, а вернулась с большим пакетом.
— Берите, картина вам понравилась. Я это заметила сразу. Еще в ваш первый визит.
Губарев едва заметно вздохнул. Ему было жаль, что он больше никогда не придет в эту квартиру и не увидит Дину Александровну. Ну что ж! Вся наша жизнь состоит из встреч и расставаний. И к этому надо быть всегда готовым.
Она протянула ему руку: теплую, мягкую. Губарев чуть задержал ее в своей.
— До свидания.
— До свидания.
Ее слова все еще звучали музыкой в ушах майора, когда он спустился на лифте с пакетом под мышкой. В таком виде он и приехал на работу.
— Что это у вас? — подозрительно спросил Витька.
— Картина.
— Картина? Откуда?
— Дина Александровна подарила.
— А… Выпросили?
— Разве я похож на человека, который будет что-то выпрашивать? Сама подарила.
— Понятно. Признайтесь, что она вам нравится? Как женщина.
— Не отпираюсь. Но это все — уже в прошлом. Так. Мимолетная симпатия. Когда доживешь до моих лет, то поймешь, что таких встреч бывает не так уж мало. Но это все проходит. И довольно быстро. Надо к своим сегодня заехать.
— Да уж пора!
— А ты не подкалывай!
— Я просто поддерживаю вас во всем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Просто так. Обязательно дарить по случаю?
— Конечно, нет. А когда ты приедешь?
— В ближайшее время. Завтра или послезавтра.
— Хорошо. Ждем. — Голос потеплел.
Дарите женщинам цветы, вспомнил майор какой-то старый лозунг. В самом деле, надо чаще делать подарки. И тогда отношение будет другим. Надо же, какая «истина» открылась ему на старости лет! А о чем он думал раньше? Губарев почесал в затылке. Действительно, жизнь — такая сложная штука, что когда в ней только-только начинаешь что-то понимать, то с ужасом обнаруживаешь, что большая и лучшая ее часть уже прошла. Да еще Витьку ни за что ни про что обидел. И все же в глубине души Губарев чувствовал приятную усталость. Расследование было закончено. Теперь он мог позволить себе передохнуть и расслабиться.
Но майор рано поставил точку в этом деле. Обыск в квартире Исаковой произвел эффект разорвавшейся бомбы. У нее в квартире были найдены пятьдесят тысяч долларов. Те самые, «велановские».
— Дурак я, Вить, настоящий дурак! Я не подумал, что эти двое могут быть как-то причастны к смерти Кузьминой. А ведь на самом деле все сходится. Помнишь, я тебе говорил, что на похоронах Лактионова на лице Кузьминой выразилось удивление, когда она скользнула взглядом по стоявшим у гроба. Я подумал, что она удивилась, увидев сыновей Лактионова, тому, как старший похож на отца. Но я ошибся. Она удивилась при виде Лазаревой! Она-то знала, что у Лазаревой в молодости был роман с Лактионовым. Вот она и удивилась. Не ожидала ее тут увидеть. Помнишь, медсестра Баранова сказала нам, что, вернувшись с похорон, Кузьмина обронила следующую фразу: «Как странно встретиться со своей молодостью. При таких обстоятельствах». За точность я не ручаюсь, но смысл был таков. Я думал, что это относится к Лактионову. А теперь понимаю — Кузьмина говорила о Лазаревой.
— Ну подумаешь, роман. Дело прошлое. А убивать-то зачем понадобилось? Зачем Лазарева убрала Кузьмину?
— Я думаю, это делала не она. А ее маленький демон, маленькое чудовище. Племянница. Которая однажды уже переступила опасную черту. И теперь могла нарушить ее и во второй раз.
— А смысл всего этого? Логика?
— Лазарева сказала, что она раньше не знала Лактионова, что они познакомились на научной конференции, а потом он пригласил ее работать в клинику. Она боялась, что одна обнаруженная ложь потянет за собой другую. В принципе, она мыслила логично. Но это чудовищная логика. Да и деньги «Велана» смущали ее. Точнее, ее племянницу.
Они с Витькой находились в квартире Исаковой.
— Смотри, — Губарев раскрыл шкатулку, стоявшую на трюмо. — Часики с бриллиантами. Золотой браслет с жемчугом. Кольца… Девочка привыкла жить на широкую ногу. А тут — такой лакомый кусок! Пятьдесят тысяч долларов! Урвать напоследок! А потом уехать куда-нибудь подальше. Скрыться с глаз, чтобы никто не нашел. С такими деньгами можно везде устроиться. Убив Лактионова, она встала на опасную тропу: ее опьянила собственная ловкость, решительность. Стало казаться, что море — по колено. Так оно часто и бывает. Насмотрелся я за свою жизнь. Страшно только в первый раз переступить черту, а затем у многих идет уже по наклонной. Так получилось и с Исаковой. Да еще напоследок решила клинику ограбить. Жажда денег ослепила ее.
— Получается, что мы напрасно думали на брата Кузьминой? Что он причастен к убийству сестры? — спросил Витька.
— Получается, что так. Его поведение и поставило нас в тупик. Нас насторожило, что он исчез в неизвестном направлении. Мы подумали: раз сбежал, значит, виноват. Тем более у него были ключи от квартиры сестры. А как там было на самом деле — мы не знаем. Например, сестра ему срочно понадобилась для чего-то. Хотел очередную порцию денег выклянчить. Он звонил, звонил. Кузьмина к телефону не подходила. Он решил приехать к ней домой. Приехал, увидел труп — и дал деру. Или как-то узнал, что она убита, и решил сбежать, испугавшись, что на него повесят это убийство. Тараканы в башке зашевелились. Ты сам говорил, что он странный какой-то.
— Ага, малахольный!
— Вывод: ничего не бери на веру. Все проверяй!
— А как Лазарева узнала о «Велане»? — спросил Витька.
— Пока не знаю. Одна из предполагаемых версий: Кузьмина пыталась связаться с Лазаревой, когда все выплыло наружу и стало ясно, что скрываться дальше нет смысла. Нужно либо возвращать деньги клинике, либо сотрудничать с ней. Съезди в клинику и посмотри органайзер Лазаревой. Или спроси у своей Юлии Константиновны. Были ли звонки от Кузьминой? Незадолго до ее смерти. Проверь.
— Хорошо.
— Позвони мне из клиники. Сразу, как только « что-нибудь обнаружишь.
— Есть!
Губарев оказался прав. В органайзере Юлии Константиновны было зафиксировано два звонка Кузьминой. За день до ее смерти.
— Юля говорит, что Лазарева была в курсе этих звонков, но сказала, что сейчас нет времени и она перезвонит Кузьминой позже, — говорил Витька по телефону.
— Ясно, — сказал Губарев. — Я так и думал.
— Юля вам привет передает.
— Ей от меня тоже. Большой и пламенный. Встретимся с тобой на работе.
На работу Витька приехал бодрый и сияющий. Влюбленный, понял майор.
Они сидели в кабинете, и Губарев говорил Витьке, машинально рисуя в блокноте геометрические узоры:
— Теперь все складывается в одну цепочку. Кузьмина хотела поговорить с Лазаревой о «Велане». Возможно, она собиралась представить свой проект медицинского центра, договориться о сотрудничестве. Но Лазарева восприняла этот звонок как сигнал тревоги. Она подумала, что Кузьмина может начать шантажировать ее давним студенческим романом с Лактионовым. Следствие обнаружит, что она лгала. Начнут раскапывать ее прошлое. Выйдут на племянницу. Она боялась этого. Боялась потревожить тени прошлого, которые могли принести ей катастрофу в настоящем. Она сказала об этом племяннице. Наверняка упомянула и о деньгах «Велана», которые могли разжечь ее аппетит. Исакова и решилась разрубить все проблемы одним махом.
— Но как Кузьмина впустила Исакову в свою квартиру?
— Эти двое придумали какой-нибудь предлог. Может, племянница должна была сыграть роль курьера: забрать проект медицинского центра и передать Лазаревой. Для ознакомления с ним. Или что-то еще.
Во всяком случае, она расположила к себе Кузьмину настолько, что та чаевничала с ней на кухне. Надо хорошенько потрясти этих дамочек. Тогда они расколются.
Витька взглянул на наручные часы.
— Торопишься куда? — спросил майор.
— Да. На занятия в спортклуб.
— А… понятно! Ну тогда иди!
— Я вам не нужен?
— Абсолютно!
Дина Александровна на этот раз выглядела несколько необычно. Нарядно. Губы накрашены яркой помадой. В ушах — серебряные серьги, на шее — колье.
— Проходите! — пригласила она его в гостиную. Как всегда. Он сел на «свой» стул и тут услышал от Дины Александровны нечто неожиданное: — Хотите выпить?
— Да, — брякнул майор и смутился. Но Дина Александровна не посмотрела на него. Она стремительно вышла из комнаты. Легкая, изящная, в черном брючном костюме. Губарев невольно залюбовался ею. Да, она ему нравилась, и было бы глупо врать самому себе. Да и зачем?
Лактионова вернулась с подносом, на котором стоял красивый штоф из зеленого стекла и две рюмки такого же цвета.
— Виски, — пояснила она. — Настоящее шотландское виски. Я его очень люблю.
С Диной Александровной Губарев взял себе за правило ничему не удивляться. Хотя в другой ситуации, наверное, он был бы удивлен. Женщина — и виски!
Она разлила виски в зеленые рюмки и сказала:
— Во-первых, я хочу вас поблагодарить за то, что вы нашли Колиных убийц. Для меня это очень, очень важно! Я понимаю, что Колю не вернуть, но мне было бы намного хуже, если бы я знала, что они спокойно гуляют на свободе. Коля был гармоничным человеком и во всем старался придерживаться принципа справедливости. Насколько это возможно. Я понимаю, та история с любовницей… не очень украшает моего мужа. Но мужчина есть мужчина, и я его не виню. Хотя в свое время немало понервничала из-за этого. Извините, я закурю. — Дина Александровна выдвинула из стола боковой ящик, которого не было видно со стороны Губарева, и достала оттуда длинную тонкую сигарету с мундштуком и маленькую пепельницу в форме раковины. Прикурила от зажигалки. Все ее движения были эффектны и красивы. Так могла курить какая-нибудь голливудская кинозвезда 30-х — 40-х годов. — Во-вторых, я надеюсь, что теперь перестала быть главной подозреваемой, — легкая улыбка скользнула по губам Дины Александровны и тут же исчезла. — И о чем вы хотели со мной поговорить? Но сперва давайте выпьем за Николая Дмитриевича. Пусть его душа покоится с миром. — Она изящным движением положила сигарету на край пепельницы, взяла рюмку виски, залпом выпила ее и налила себе вторую. Майор с удовольствием выпил виски. Оно было крепким, с хорошим, насыщенным вкусом.
— Я хотел с вами поговорить о Надежде Арсеньевой. Это та самая девушка, которой Николай Дмитриевич сделал неудачную операцию. Правда, не по своей вине. Виноват был ассистент. Но все равно. — Губарев замолчал. — Вам не кажется, что нужно как-то восстановить справедливость? У девушки вся жизнь пошла наперекосяк. И так-то она была не сладкой. — Майор рассказал Дине Александровне историю Арсеньевой и посмотрел на нее.
Да… это ужасно. Строить такие планы в отношении операции! А затем похоронить их. Трудно представить себе, что она пережила, бедняжка. — Дина Александровна задумалась. Снова взяла в руки сигарету. — Я подумаю, что здесь можно сделать. Надо найти хорошего хирурга. И сделать другую операцию. Я, естественно, оплачу все расходы. Коля говорил, что потрясающие хирурги-пластики есть в Швейцарии. — Дина Александровна стряхнула пепел. — Я все поняла, я займусь этим вопросом. Оставьте мне телефон этой девушки. Я с ней свяжусь и поговорю.
У Губарева потеплело на душе.
Он вырвал из записной книжки листок, достал ручку и записал телефон Арсеньевой.
— Вы только, пожалуйста, не откладывайте. Девушка доведена до крайней степени отчаяния.
— Еще бы! Я понимаю ее. Не волнуйтесь. Я все сделаю как надо. Я исправлю эту единственную Колину ошибку. — Она немного помолчала, потом сказала: — В память о нем.
— Спасибо.
В коридоре Губарев задержался около картины, которая ему всегда нравилась: букет с лилиями на фоне грозового неба. Дина Александровна проследила за ним взглядом и улыбнулась.
— Хотите, я вам подарю эту картину?
— Да. Хочу, — вырвалось у Губарева. Лактионова сняла картину со стены и протянула ее майору:
— Возьмите. Подождите, сейчас я упакую ее в лучшем виде.
Она ушла с картиной в руках, а вернулась с большим пакетом.
— Берите, картина вам понравилась. Я это заметила сразу. Еще в ваш первый визит.
Губарев едва заметно вздохнул. Ему было жаль, что он больше никогда не придет в эту квартиру и не увидит Дину Александровну. Ну что ж! Вся наша жизнь состоит из встреч и расставаний. И к этому надо быть всегда готовым.
Она протянула ему руку: теплую, мягкую. Губарев чуть задержал ее в своей.
— До свидания.
— До свидания.
Ее слова все еще звучали музыкой в ушах майора, когда он спустился на лифте с пакетом под мышкой. В таком виде он и приехал на работу.
— Что это у вас? — подозрительно спросил Витька.
— Картина.
— Картина? Откуда?
— Дина Александровна подарила.
— А… Выпросили?
— Разве я похож на человека, который будет что-то выпрашивать? Сама подарила.
— Понятно. Признайтесь, что она вам нравится? Как женщина.
— Не отпираюсь. Но это все — уже в прошлом. Так. Мимолетная симпатия. Когда доживешь до моих лет, то поймешь, что таких встреч бывает не так уж мало. Но это все проходит. И довольно быстро. Надо к своим сегодня заехать.
— Да уж пора!
— А ты не подкалывай!
— Я просто поддерживаю вас во всем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46