Получается, что любой мешок с деньгами может устроить свою выставку, даже если он полный бездарь. И ничего здесь не поделаешь. Рынок-с!
Дома майор решил не спеша рассмотреть каталог работ Лактионовой. Он выпил чаю с лимоном. Улегся на диван и включил настенное бра. Мягкий желтый свет освещал красивую сине-желтую обложку с надписью: «От мифа к мифологии». На обратной стороне каталога была размещена фотография Лактионовой. Какое-то время Губарев смотрел на нее. Потом раскрыл каталог. Вначале шла вступительная статья, написанная Нелли Павловной. В ней раскрывались «особенности художественного мышления Лактионовой и оригинальность творческого метода». Написанная вычурным искусствоведческим языком, статья была явно не для его мозгов. Из всей словесной мишуры он вынес главное: Лактионова больше всего любила писать натюрморты и «тем самым развенчивала миф, что природа — неживая». А также картины на мифологическую тему, в которых «свежо и остроумно интерпретировала легендарные сюжеты».
Губарев начал листать каталог. Вдумчиво, не спеша. Сперва шли натюрморты. В основном это были цветы. Но они оставляли странное впечатление: в них была какая-то тревога и напряжение. Если только так можно сказать о неодушевленных предметах. Но тем не менее это было так. Цветы как будто кричали, взывали, моли ли о чем-то. Цветовая палитра тоже была «напряженной»: лиловые, ядовито-розовые, малиновые, серо-синие тона нагнетали тревогу и смятение.
Губарев задумался. Недаром он сразу почувствовал в Дине Александровне какую-то тайну. Внешне она казалась спокойной, а в душе… И тому свидетельство — эти картины.
Дальше шла мифология. Под каждой репродукцией размещалось краткое пояснение. Изложение мифа. Никто не рассчитывает на продвинутость публики, усмехнулся майор. Поэтому и разжевывают сюжет. Вот Парис, присуждающий яблоко Прекрасной Елене, из-за чего и разгорелся весь сыр-бор — Троянская война. Вот Одиссей в плену у нимфы Каллипсо… Коварная нимфа хотела, чтобы он забыл семейный очаг, жену, сына и проводил все время только с ней. Диана-охотница, преследующая юношу, который осмелился увидеть ее обнаженной… Боги и люди на картинах Дины Александровны имели подавленный и угрюмый вид, словно были чем-то испуганы и растерянны. Мужчины на картинах были чем-то неуловимо похожи друг на друга. И кого-то напоминали. Но кого?
Губарев почувствовал, что он засыпает. Его неудержимо клонило в сон. Каталог выпал из рук. Он даже не стал его поднимать, а перевернулся на бок и тут же уснул.
С утра майор вызвал к себе Витьку.
— Как поход в галерею? — спросил тот.
— Отлично!
— Просветились?
— Еще как! А если серьезно, то я еще больше запутался.
— Почему?
— Мне кажется, я иду по ложному следу. Пытаюсь понять Дину Александровну.
— Зачем? Вы что, ее подозреваете?
— А черт его знает! Извини за ругательство…
— Разве это ругательство? — снисходительно заметил Витька.
Губарев невольно рассмеялся.
— Да, по сегодняшним временам, это — детский лепет… Короче, я копаюсь во вдове Лактионова, копаюсь. А что выяснил? То, что раньше она была серой мышью, по словам ее бывших коллег-музейщиков. « Типичная без пяти минут старая дева и синий чулок, мечтающий об ученой карьере. Она со своей подругой мечтала ездить на международные конференции и симпозиумы… Выступать с докладами. И вдруг — поворот на сто восемьдесят градусов! Она знакомится с Лактионовым, начинает встречаться с ним. Отбивает его от семьи и выходит замуж. А? Каково? Разве серая мышка способна на такое? Ее подруга утверждает, что Дина Александровна всегда была себе на уме и классно притворялась…
— И что, по-вашему, из этого следует?
— А то… — вздохнул Губарев. — Мне хотелось бы знать: насколько велико ее умение притворяться.
— Не понял.
— А если она только играет роль опечаленной вдовы. Если…
— У вас нет никаких доказательств, — прервал его Витька.
— Нет, — согласился с ним Губарев. — Поэтому я и хочу докопаться до истоков характера Дины Александровны, если так можно выразиться. Что скрывалось за ширмой этого брака? Так ли он был благополучен, как это казалось на первый взгляд… У Лактионовой был любовник. Или есть до сих пор. Мы этого не знаем. Что это? Минутное увлечение? Или настоящая страсть?
— Короче, вы считаете, что у Лактионовой был мотив убрать мужа?
— Считаю. Может, она захотела зажить полной жизнью без мужа. Устраивать выставки, тратить деньги по своему усмотрению. Ни на кого не оглядываясь. Директор галереи Нелли Павловна сказала мне, что свою выставку Дина Александровна спонсировала сама.
— И во сколько ей влетело приобщение народа к прекрасному?
— В тридцать тысяч долларов. Витька присвистнул.
— Деньги были предоставлены не сразу. Возможно, Дине Александровне пришлось уламывать мужа, который не был готов к таким тратам. Но это все, как ты понимаешь, мои догадки. Откровенничать на эту тему со мной никто не станет. Лактионова уже нет в живых, а Дине Александровне невыгодно рассказывать о семейных неурядицах. Это говорит не в ее пользу. Так что семейные баталии семьи Лактионовых на почве искусства, если таковые имелись, очевидно, так и останутся для нас тайной за семью печатями.
— Ну а картины Лактионовой какое произвели на вас впечатление? Вы хотели «понять ее изнутри» с помощью творчества? Получилось?
Губарев внимательно посмотрел на Витьку.
— Издеваешься?
— Что вы! — запротестовал напарник. — Это ваши слова.
— Разве я такое говорил? — засомневался майор.
— Говорили, говорили!
— Не помню. Ну ладно, не в этом дело. Могу сказать только одно. Картины Дины Александровны такие же странные, как и она сама. В них есть какое-то напряжение, тревога.
— И как вы собираетесь разгадывать эти искусствоведческие ребусы?
— Витька! — с восхищением воскликнул Губарев. — А ведь ты попал в самую точку! Мне действительно нужно расшифровать эти ребусы. Только вот как? Моих мозгов здесь явно не хватит…
— Привлекайте другие.
— А что, если мне посоветоваться с Маргаритой Александровной или Мариной Никандровной?
— Вашими главными экспертами? — ехидно поддел его Витька.
Маргарита Александровна была гадалкой, Марина Никандровна — психологом.
— А чего ты смеешься? Разве они не помогали мне распутывать трудные дела?
— И с кем же из них вы хотите посоветоваться?
— Пока сам не знаю, — почесал в затылке Губарев.
— А вы киньте монетку. Орел или решка. — Загадайте. Как выпадет, так и сделайте. Предоставьте этот вопрос решать не вам.
— Не балагурь! Что у нас там по «Велану»? — задал вопрос майор. — Глухо?
— Концы спрятаны тщательно. Фирма открыта на подставное лицо. Некоего Позднякова Кирилла Николаевича. Я разыскал его. Он и слыхом не слыхивал ни о каком «Велане». Пенсионер. Признался, что год назад потерял на улице паспорт.
— Картина знакомая. До боли.
— Кто-то нашел этот паспорт и открыл фирму?
— Зачем такие сложности? Достаточно просто обратиться в любую контору, которая занимается регистрацией фирм. Там тебе сделают полный пакет документов. Без проблем. У этих фирм обширная база паспортных данных. Открывай фирму на любого человека! А он до поры до времени и знать не знает, что является директором некоего АО или ООО. Если зарегистрированная фирма не попадает в поле зрения правоохранительных органов, то какой-нибудь Вася Пупкин может прожить всю жизнь и не ведать, что он — владелец крутой фирмы или компании. Скажи ему об этом, он глаза вытаращит и покрутит пальцем у виска.
— А знаете, что здесь любопытно?
— Сюрприз какой припас? Выкладывай!
— Ну сюрприз — не сюрприз. Вас уже ничем не Удивишь…
— Не подкалывай!
— Фирма «Велан» — учреждение медицинского профиля.
— Интересно!
— Я ознакомился с уставными документами.
— И что там?
— «Велан» задумывался как клинико-диагностический центр.
— Похоже на то, что кто-то из знакомых Лактионова решил выйти в самостоятельное плавание. Тогда нам придется перетряхивать уйму людей. Связи у него в медицинском мире — широчайшие. Вот и попробуй просей их в поисках «Велана». Это нудная, муторная работа. Документы с собой?
— Да. Я скопировал их.
— Дашь потом ознакомиться. Одна из наших версий, как ты помнишь, впрямую касается «Велана». Взять кредит и не отдавать.
— А вдруг это не кредит?
— Что ты имеешь в виду?
— Жест доброй воли. Лактионов взял — и подарил кому-то эти деньги.
Губарев скептически хмыкнул:
— Он что, благотворительная лавочка? Не верю я в это. Богатые люди, они, знаешь, как деньги считают! У них каждая копейка на учете. Если они будут раздаривать деньги налево и направо, то скоро останутся без своих капиталов. Пятьдесят тысяч долларов на дороге не валяются. А вот то, что он дал их кому-то в кредит, на правду смахивает больше. Согласись.
— От моего согласия толку мало, — проворчал Витька.
— Это верно. Но от «Велана» нам пока никуда не деться.
— Что же делать?
— Копать дальше. Наша работа — как у горняков. Роем, роем. Копаем, копаем. А потом, может быть, натыкаемся на золотую руду. А может, и нет. Так что двигайся дальше в том же направлении. Здесь возможен такой вариант: эти деньги уже сняли со счета.
— Почему?
А потому… Если Лактионова убили из-за них, зачем лишний хвост? Деньги снимают и прокручивают в другом месте. Или кладут в другой банк. Надо узнать в банке, на чье имя было выписано платежное поручение. Вот тебе и следующее задание.
— Понял!
— Тогда вперед! И с песней!
Губареву показалась весьма забавной мысль, что выбор, к кому идти — к гадалке или психологу, следует предоставить слепому случаю. Может быть, и правда, лучше не ломать голову, а поступить самым простым образом: подкинуть монетку. Если как следует проанализировать нашу жизнь, подумал майор, то окажется, что многие поступки в ней совершались под влиянием настроения, мнения чужих людей или обстоятельств. А не по трезвом или здравом размышлении. Тогда как было бы все хорошо и рационально, если бы люди сперва думали и тщательно взвешивали, а потом действовали. Но нет… А вдруг в этом и есть красота жизни, когда ты поступаешь спонтанно, не прикидывая, что и как. А поступаешь просто потому, что тебе так хочется. Хочется — и все… Губарев подумал, что он залез в дебри размышлений, а ему надо всего лишь кинуть в воздух монетку. Он достал из внутреннего кармана пиджака портмоне и нашел там рубль. Кинул вверх. А потом рассмеялся. Он же не загадал. Кинул еще раз. Зажмурил глаза. Орел — была Маргарита Александровна. Решка — Марина Никандровна. Выпал орел. «Я так и думал», — пробормотал Губарев. Хотя он ничего не думал. Но ему хотелось увидеть Маргариту Александровну. Ее присутствие действовало на него умиротворяющим образом. Да и сама обстановка была таинственной и приятной: полумрак, зажженные свечи… «Забегался я тут как собака. Не мешало бы немного расслабиться, — подумал майор. — Загляну-ка я к Маргарите Александровне на часочек…»
К телефону никто не подходил, потом сняли трубку:
— Алло!
— Маргарита Александровна! Это — Губарев.
— Очень приятно. Хотите зайти?
— С вами невозможно разговаривать. Только хочешь сказать что-то, а вы уже опережаете.
— Это моя профессия, — рассмеялись на том конце провода. — Так когда?
— Через часик-полтора.
— Договорились. В салоне «Кассандра» посетителей не было. И Mapгарита Александровна была одна.
— Вы пришли в удачное время. Я сейчас свободна.
— Иногда мне везет. В малом, — подчеркнул Губарев.
— Я думаю, что вам везет не больше и не меньше, чем остальным людям. Просто сейчас у вас плохое настроение, а в такие минуты каждому кажется, что его преследуют одни неудачи.
— Что верно, то верно.
— Проходите.
Губарев прошел в уже знакомую комнату. Все было именно так, как он себе и представлял. Полумрак, зажженные свечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Дома майор решил не спеша рассмотреть каталог работ Лактионовой. Он выпил чаю с лимоном. Улегся на диван и включил настенное бра. Мягкий желтый свет освещал красивую сине-желтую обложку с надписью: «От мифа к мифологии». На обратной стороне каталога была размещена фотография Лактионовой. Какое-то время Губарев смотрел на нее. Потом раскрыл каталог. Вначале шла вступительная статья, написанная Нелли Павловной. В ней раскрывались «особенности художественного мышления Лактионовой и оригинальность творческого метода». Написанная вычурным искусствоведческим языком, статья была явно не для его мозгов. Из всей словесной мишуры он вынес главное: Лактионова больше всего любила писать натюрморты и «тем самым развенчивала миф, что природа — неживая». А также картины на мифологическую тему, в которых «свежо и остроумно интерпретировала легендарные сюжеты».
Губарев начал листать каталог. Вдумчиво, не спеша. Сперва шли натюрморты. В основном это были цветы. Но они оставляли странное впечатление: в них была какая-то тревога и напряжение. Если только так можно сказать о неодушевленных предметах. Но тем не менее это было так. Цветы как будто кричали, взывали, моли ли о чем-то. Цветовая палитра тоже была «напряженной»: лиловые, ядовито-розовые, малиновые, серо-синие тона нагнетали тревогу и смятение.
Губарев задумался. Недаром он сразу почувствовал в Дине Александровне какую-то тайну. Внешне она казалась спокойной, а в душе… И тому свидетельство — эти картины.
Дальше шла мифология. Под каждой репродукцией размещалось краткое пояснение. Изложение мифа. Никто не рассчитывает на продвинутость публики, усмехнулся майор. Поэтому и разжевывают сюжет. Вот Парис, присуждающий яблоко Прекрасной Елене, из-за чего и разгорелся весь сыр-бор — Троянская война. Вот Одиссей в плену у нимфы Каллипсо… Коварная нимфа хотела, чтобы он забыл семейный очаг, жену, сына и проводил все время только с ней. Диана-охотница, преследующая юношу, который осмелился увидеть ее обнаженной… Боги и люди на картинах Дины Александровны имели подавленный и угрюмый вид, словно были чем-то испуганы и растерянны. Мужчины на картинах были чем-то неуловимо похожи друг на друга. И кого-то напоминали. Но кого?
Губарев почувствовал, что он засыпает. Его неудержимо клонило в сон. Каталог выпал из рук. Он даже не стал его поднимать, а перевернулся на бок и тут же уснул.
С утра майор вызвал к себе Витьку.
— Как поход в галерею? — спросил тот.
— Отлично!
— Просветились?
— Еще как! А если серьезно, то я еще больше запутался.
— Почему?
— Мне кажется, я иду по ложному следу. Пытаюсь понять Дину Александровну.
— Зачем? Вы что, ее подозреваете?
— А черт его знает! Извини за ругательство…
— Разве это ругательство? — снисходительно заметил Витька.
Губарев невольно рассмеялся.
— Да, по сегодняшним временам, это — детский лепет… Короче, я копаюсь во вдове Лактионова, копаюсь. А что выяснил? То, что раньше она была серой мышью, по словам ее бывших коллег-музейщиков. « Типичная без пяти минут старая дева и синий чулок, мечтающий об ученой карьере. Она со своей подругой мечтала ездить на международные конференции и симпозиумы… Выступать с докладами. И вдруг — поворот на сто восемьдесят градусов! Она знакомится с Лактионовым, начинает встречаться с ним. Отбивает его от семьи и выходит замуж. А? Каково? Разве серая мышка способна на такое? Ее подруга утверждает, что Дина Александровна всегда была себе на уме и классно притворялась…
— И что, по-вашему, из этого следует?
— А то… — вздохнул Губарев. — Мне хотелось бы знать: насколько велико ее умение притворяться.
— Не понял.
— А если она только играет роль опечаленной вдовы. Если…
— У вас нет никаких доказательств, — прервал его Витька.
— Нет, — согласился с ним Губарев. — Поэтому я и хочу докопаться до истоков характера Дины Александровны, если так можно выразиться. Что скрывалось за ширмой этого брака? Так ли он был благополучен, как это казалось на первый взгляд… У Лактионовой был любовник. Или есть до сих пор. Мы этого не знаем. Что это? Минутное увлечение? Или настоящая страсть?
— Короче, вы считаете, что у Лактионовой был мотив убрать мужа?
— Считаю. Может, она захотела зажить полной жизнью без мужа. Устраивать выставки, тратить деньги по своему усмотрению. Ни на кого не оглядываясь. Директор галереи Нелли Павловна сказала мне, что свою выставку Дина Александровна спонсировала сама.
— И во сколько ей влетело приобщение народа к прекрасному?
— В тридцать тысяч долларов. Витька присвистнул.
— Деньги были предоставлены не сразу. Возможно, Дине Александровне пришлось уламывать мужа, который не был готов к таким тратам. Но это все, как ты понимаешь, мои догадки. Откровенничать на эту тему со мной никто не станет. Лактионова уже нет в живых, а Дине Александровне невыгодно рассказывать о семейных неурядицах. Это говорит не в ее пользу. Так что семейные баталии семьи Лактионовых на почве искусства, если таковые имелись, очевидно, так и останутся для нас тайной за семью печатями.
— Ну а картины Лактионовой какое произвели на вас впечатление? Вы хотели «понять ее изнутри» с помощью творчества? Получилось?
Губарев внимательно посмотрел на Витьку.
— Издеваешься?
— Что вы! — запротестовал напарник. — Это ваши слова.
— Разве я такое говорил? — засомневался майор.
— Говорили, говорили!
— Не помню. Ну ладно, не в этом дело. Могу сказать только одно. Картины Дины Александровны такие же странные, как и она сама. В них есть какое-то напряжение, тревога.
— И как вы собираетесь разгадывать эти искусствоведческие ребусы?
— Витька! — с восхищением воскликнул Губарев. — А ведь ты попал в самую точку! Мне действительно нужно расшифровать эти ребусы. Только вот как? Моих мозгов здесь явно не хватит…
— Привлекайте другие.
— А что, если мне посоветоваться с Маргаритой Александровной или Мариной Никандровной?
— Вашими главными экспертами? — ехидно поддел его Витька.
Маргарита Александровна была гадалкой, Марина Никандровна — психологом.
— А чего ты смеешься? Разве они не помогали мне распутывать трудные дела?
— И с кем же из них вы хотите посоветоваться?
— Пока сам не знаю, — почесал в затылке Губарев.
— А вы киньте монетку. Орел или решка. — Загадайте. Как выпадет, так и сделайте. Предоставьте этот вопрос решать не вам.
— Не балагурь! Что у нас там по «Велану»? — задал вопрос майор. — Глухо?
— Концы спрятаны тщательно. Фирма открыта на подставное лицо. Некоего Позднякова Кирилла Николаевича. Я разыскал его. Он и слыхом не слыхивал ни о каком «Велане». Пенсионер. Признался, что год назад потерял на улице паспорт.
— Картина знакомая. До боли.
— Кто-то нашел этот паспорт и открыл фирму?
— Зачем такие сложности? Достаточно просто обратиться в любую контору, которая занимается регистрацией фирм. Там тебе сделают полный пакет документов. Без проблем. У этих фирм обширная база паспортных данных. Открывай фирму на любого человека! А он до поры до времени и знать не знает, что является директором некоего АО или ООО. Если зарегистрированная фирма не попадает в поле зрения правоохранительных органов, то какой-нибудь Вася Пупкин может прожить всю жизнь и не ведать, что он — владелец крутой фирмы или компании. Скажи ему об этом, он глаза вытаращит и покрутит пальцем у виска.
— А знаете, что здесь любопытно?
— Сюрприз какой припас? Выкладывай!
— Ну сюрприз — не сюрприз. Вас уже ничем не Удивишь…
— Не подкалывай!
— Фирма «Велан» — учреждение медицинского профиля.
— Интересно!
— Я ознакомился с уставными документами.
— И что там?
— «Велан» задумывался как клинико-диагностический центр.
— Похоже на то, что кто-то из знакомых Лактионова решил выйти в самостоятельное плавание. Тогда нам придется перетряхивать уйму людей. Связи у него в медицинском мире — широчайшие. Вот и попробуй просей их в поисках «Велана». Это нудная, муторная работа. Документы с собой?
— Да. Я скопировал их.
— Дашь потом ознакомиться. Одна из наших версий, как ты помнишь, впрямую касается «Велана». Взять кредит и не отдавать.
— А вдруг это не кредит?
— Что ты имеешь в виду?
— Жест доброй воли. Лактионов взял — и подарил кому-то эти деньги.
Губарев скептически хмыкнул:
— Он что, благотворительная лавочка? Не верю я в это. Богатые люди, они, знаешь, как деньги считают! У них каждая копейка на учете. Если они будут раздаривать деньги налево и направо, то скоро останутся без своих капиталов. Пятьдесят тысяч долларов на дороге не валяются. А вот то, что он дал их кому-то в кредит, на правду смахивает больше. Согласись.
— От моего согласия толку мало, — проворчал Витька.
— Это верно. Но от «Велана» нам пока никуда не деться.
— Что же делать?
— Копать дальше. Наша работа — как у горняков. Роем, роем. Копаем, копаем. А потом, может быть, натыкаемся на золотую руду. А может, и нет. Так что двигайся дальше в том же направлении. Здесь возможен такой вариант: эти деньги уже сняли со счета.
— Почему?
А потому… Если Лактионова убили из-за них, зачем лишний хвост? Деньги снимают и прокручивают в другом месте. Или кладут в другой банк. Надо узнать в банке, на чье имя было выписано платежное поручение. Вот тебе и следующее задание.
— Понял!
— Тогда вперед! И с песней!
Губареву показалась весьма забавной мысль, что выбор, к кому идти — к гадалке или психологу, следует предоставить слепому случаю. Может быть, и правда, лучше не ломать голову, а поступить самым простым образом: подкинуть монетку. Если как следует проанализировать нашу жизнь, подумал майор, то окажется, что многие поступки в ней совершались под влиянием настроения, мнения чужих людей или обстоятельств. А не по трезвом или здравом размышлении. Тогда как было бы все хорошо и рационально, если бы люди сперва думали и тщательно взвешивали, а потом действовали. Но нет… А вдруг в этом и есть красота жизни, когда ты поступаешь спонтанно, не прикидывая, что и как. А поступаешь просто потому, что тебе так хочется. Хочется — и все… Губарев подумал, что он залез в дебри размышлений, а ему надо всего лишь кинуть в воздух монетку. Он достал из внутреннего кармана пиджака портмоне и нашел там рубль. Кинул вверх. А потом рассмеялся. Он же не загадал. Кинул еще раз. Зажмурил глаза. Орел — была Маргарита Александровна. Решка — Марина Никандровна. Выпал орел. «Я так и думал», — пробормотал Губарев. Хотя он ничего не думал. Но ему хотелось увидеть Маргариту Александровну. Ее присутствие действовало на него умиротворяющим образом. Да и сама обстановка была таинственной и приятной: полумрак, зажженные свечи… «Забегался я тут как собака. Не мешало бы немного расслабиться, — подумал майор. — Загляну-ка я к Маргарите Александровне на часочек…»
К телефону никто не подходил, потом сняли трубку:
— Алло!
— Маргарита Александровна! Это — Губарев.
— Очень приятно. Хотите зайти?
— С вами невозможно разговаривать. Только хочешь сказать что-то, а вы уже опережаете.
— Это моя профессия, — рассмеялись на том конце провода. — Так когда?
— Через часик-полтора.
— Договорились. В салоне «Кассандра» посетителей не было. И Mapгарита Александровна была одна.
— Вы пришли в удачное время. Я сейчас свободна.
— Иногда мне везет. В малом, — подчеркнул Губарев.
— Я думаю, что вам везет не больше и не меньше, чем остальным людям. Просто сейчас у вас плохое настроение, а в такие минуты каждому кажется, что его преследуют одни неудачи.
— Что верно, то верно.
— Проходите.
Губарев прошел в уже знакомую комнату. Все было именно так, как он себе и представлял. Полумрак, зажженные свечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46