Он сел за круглый стол, где лежали карты Таро.
— Что у вас? — спросила его гадалка. Она была одета в длинное темное платье с едва различимым золотым узором на рукавах и на груди.
— Вы, наверное, примете меня за старого идиота. Но я пришел к вам сам не знаю почему. Мне кажется, что вы можете помочь мне в одном деле. Убили одного крупного хирурга. Специалиста в области пластической хирургии. Лактионова Николая Дмитриевича.
— Я слышала его имя.
— Его жена, Дина Александровна, — художница. Я не подозреваю ее. Но… — Губарев замолчал. — Мне кажется, что она что-то скрывает. В ней есть какая-то загадка. Я понимаю, это звучит глупо. Но это так. Я прихватил с собой каталог ее работ. Посмотрите, пожалуйста.
Маргарита Александровна взяла в руки каталог. На изящном запястье сверкнул золотой браслет, испещренный странными знаками. Не спеша она стала листать каталог.
— Интересные картины.
— Правда? Мне они тоже понравились. Маргарита Александровна перевернула каталог и минуту-другую всматривалась в фотографию Дины Александровны, размещенную на обратной стороне обложки.
— Действительно, загадочная женщина. Обратите внимание на ее взгляд. Она смотрит не прямо, а искоса. Ее взгляд ускользает от внимания. Она словно присутствует в кадре, и в то же время ее там нет.
— Вот-вот, — обрадовался Губарев. — Вы попали в точку. То же впечатление складывается и при разговоре. Она рядом и одновременно — далеко. А ее картины, что вы скажете о них? Если принять во внимание, что художник выражает в своем творчестве собственную личность, то… что можно «прочитать» в ее работах?
— Что? — Маргарита Александровна снова пролистала каталог. — Сложная натура. Хорошо владеющая собой. — Она прищурилась. — А вот это уже любопытно!
— Что? — встрепенулся майор.
— Мифологический цикл. — Гадалка тихо рассмеялась. — Да, кажется, теперь многое понятно.
— Скажите, что вы там нашли? Я вчера весь вечер рассматривал ее произведения вдоль и поперек и ничего не нашел.
— Если я вам объясню, вы поймете, как это просто.
— Не надо. Дайте я попробую сам.
Губарев взял в руки каталог и буквально впился взглядом в репродукции.
— Нет. Не вижу ничего. Втолкуйте мне. Как годовалому младенцу. Без вашей помощи я — пас.
— Вы хорошо знаете мифологию?
— Более-менее.
— Смотрите: здесь вариации на тему трех мифов. Парис перед тремя богинями. Диана, преследующая юношу, который подглядывал за ней. И Одиссей у нимфы Каллипсо. Обратите внимание на одно обстоятельство: везде женщина довлеет над мужчиной. Посмотрите, какими изображены женщины. Решительными, смелыми. — Губарев всмотрелся. Да, действительно: резко очерченные черты лица, жесткие складки у рта, твердый взгляд. Энергия, бьющая ключом.
— Согласен. И что?
— А мужчины? Везде этот молодой юноша с виноватым выражением лица. Даже Одиссей выглядит на картине не зрелым мужем, а молодым человеком.
— Так. Верно.
— Получается, что в жизни Дины Александровны была ситуация, когда она соблазнила молодого человека, который мучается из-за этого угрызениями совести.
— Вот оно что, — протянул Губарев. — Похоже на правду. Бывшая подруга Лактионовой сказала, что у Дины Александровны есть любовник. Она стала свидетельницей одного телефонного разговора. Хотя…
— Что «хотя»?
— Мне в это верится с трудом.
— Почему?
— Не знаю. Мне кажется… кажется, — запнулся Губарев, — она другая.
— Я понимаю, что вы хотите сказать. В Дине Александровне есть нечто, что не позволяет ей попадать в банальные и пошлые ситуации.
— Вы правильно меня поняли.
— Но вы забываете, что любая женщина — бездна. Незаурядная женщина — бездна вдвойне.
Маргарита Александровна еще раз всмотрелась в фотографию Лактионовой. А затем сказала:
— Мне думается, что она вообще не создана для любовных треволнений. Слишком честолюбива. Или самолюбива.
Наступило молчание.
— Простите, я не предложила вам кофе.
— Не откажусь.
— Минутку.
Маргарита Александровна вышла. А через несколько минут появилась с маленьким подносом, на котором стояли две чашки с кофе и сахарница.
— Не знаю, сколько вам класть ложек сахара.
— Одну.
— Я помогла вам?
— Да. Но… здесь все так запутано.
Снова наступила пауза. Губарев испытал неловкость. Говорить об обыденных вещах с Маргаритой Александровной он не мог. А тема разговора была исчерпана.
— На улице похолодало, — наконец брякнул Губарев и чуть не покраснел от этой стандартной и банальной фразы.
— Погода — как спасительный круг, брошенный утопающему, — улыбнулась гадалка.
— Это точно. — Он залпом выпил кофе и встал. — Ну, я пошел. Спасибо.
— Звоните, если вам что-нибудь будет нужно.
— Еще раз спасибо. На улице майор поежился. Резкий ветер пытался забраться к нему за шиворот и обдать холодом. Все сходилось один к одному. Дина Александровна и ее любовник. Юноша, соблазненный зрелой женщиной. Но почему — чувство вины? Разве сегодня кого-то этим можно удивить? Просто смешно. Откуда эта вина? Молодой любовник по имени Дима. Димочка… И вдруг он остановился и присвистнул от неожиданности. Конечно! Как же он не догадался об этом раньше! Этот любовник — сын Лактионова. Отсюда и чувство вины. И даже в чертах лиц древнегреческих героев было определенное сходство с Лактионовым-младшим. Пусть отдаленное. Но было! Этот пассаж был вполне в духе Дины Александровны. Но что это? Минутная блажь? Каприз? Вспышка истинной страсти? Губарев шел по улице, не замечая, что он идет по лужам. Наконец он остановился и покачал головой. Дело приобретало совсем скверный оборот.
Олег оказался необыкновенно интересным человеком. Он знал абсолютно все. По крайней мере, так думала Надя. Она же с ужасом обнаружила, что не знает почти ничего. Она не знала современные рок-группы вроде «Уматурман», не знала модных писателей, таких, как Мураками или Кундера. Не знала, что сейчас все увлекаются стилем винтаж и что дайкири — это коктейль, а не название философского течения.
— Ты что, приехала в Москву недавно? — поддел ее Олег, когда она в очередной раз призналась, что не понимает, о чем он говорит.
— Да, — соврала Надя.
— Где же ты жила раньше?
— В… Электроуглях.
— Под Москвой?
— Да.
— Но там же тоже много продвинутой публики.
— Я ухаживала за старой бабушкой.
Одна ложь громоздилась на другую. Но не могла же Надя сказать правду, что она жила совершенно одна. В замкнутом мире. В четырех стенах. На работе она общалась только по делу, не стараясь с кем-то сблизиться или подружиться. Все проходило мимо нее. Как в тумане. Теперь она изо всех сил старалась наверстать упущенное. Покупала пачками книги и жадно прочитывала их, смотрела телевизионные программы, которые рекомендовал ей Олег, пролистывала глянцевые журналы в поисках модных новинок. Она жила в новом, непривычном для себя ритме, который пьянил и будоражил ее. Надя не узнавала саму себя.
Когда Олег пригласил ее к себе домой, ей стало невыносимо страшно. Она занервничала и запаниковала. Он жил с матерью. Но в тот день мать уехала к сестре в другой город. «Как я скажу ему, что я еще девственница, — вертелось у Нади в голове. — Вдруг это его оттолкнет и напугает…»
Олег жил в просторной двухкомнатной квартире в районе метро «Октябрьская».
— Какие высокие потолки! — воскликнула Надя, оказавшись в коридоре и поднимая голову вверх.
— Старый дом. Это дедушкина квартира. Он получил ее еще в сталинские времена.
— Кем же он работал?
— В Наркомате тяжелого машиностроения. Был крупным начальником. Да ты не стой в коридоре, как бедная родственница. Проходи! — он обнял ее за плечи и подтолкнул вперед. — Сначала на кухню. Я приготовил утку по-пекински. Да что с тобой сегодня? — спросил Олег, всматриваясь в нее. — Заболела, что ли?
— Нет.
Утка была очень вкусной, но у Нади кусок застревал в горле. Она сидела как на иголках и ничего не могла есть. Ей казалось, что еще немного — и она разрыдается прямо за столом.
— Ну что, наелась или съешь еще кусочек? И тут Надя заплакала. Слезы лились ручьем, она презирала себя, но ничего не могла поделать.
— Что-то случилось? Рассказывай! Неприятности на работе? Кушает грымза-начальница?
— Нет, нет.
— Тогда что?
— Просто…
— Говори, — подбодрил ее Олег.
— У меня еще никого не было, — прошептала Надя и опустила голову. Ей было страшно встретиться глазами с Олегом.
— Гран-ди-оз-но! — услышала она. — Фе-но-ме-наль-но! Неужели это правда? Сколько же тебе лет?
— Девятнадцать.
— Круто!
Наступила пауза. Надя слышала, как на улице шумят дети и капает вода в кране. Каждый звук отдавался в голове протяжным эхом.
Олег присвистнул.
— Ничего страшного! Что ты так боишься? Сидишь вся съежившись и думаешь, что я тебя съем. А я совсем не страшный. Ну-ка посмотри на меня! — Надя подняла глаза. Олег смотрел на нее и улыбался. — Да перестань плакать! Сию минуту!
— Хорошо. — Надя проглотила слезы и тоже улыбнулась. Но улыбка вышла натянутой и неестественной.
— Теперь у нас кофе со сливками. И торт. Я специально купил роскошный торт. Под названием «Восточная сказка». Ты не боишься растолстеть?
— Я? — Надя задумалась. Лицо поглощало все ее мысли. О фигуре она просто не думала. — Нет.
— Отлично! Терпеть не могу жеманных девиц. Сидят и подсчитывают в уме калории. «Ох, кажется, я немного прибавила. Обойдусь без сладкого», — протянул Олег, подражая женскому голосу.
Надя рассмеялась. Получилось смешно. А сколько у него было девушек до меня, мелькнула в ее голове скользкая мысль. Наверное, немало…
— Бери кусок. И побольше. Пока дают.
— Спасибо.
Олег положил ей на тарелку огромный кусок шоколадного торта с двумя розочками из взбитых сливок. Затем он принялся рассказывать курьезы из своей жизни. Надя постепенно отошла и забыла о своем страхе.
— Что мы все сидим в кухне? — спохватился Олег. — Давай перейдем ко мне в комнату. Я покажу тебе свою компьютерную графику. Вчера я такую красоту изобразил! Сам не знаю, как это у меня получилось.
Комната Олега была вся заставлена книжными стеллажами.
— Видишь, какой я книгочей! Книжный червь!
Олег включил компьютер и поставил рядом со своим стулом еще один. Для Нади.
— Смотри. Только не ахать! И не охать. Не кричать от восторга и не бросаться мне на шею.
— Постараюсь!
На картинах Олег рисовал обыденный мир, но он у него получался каким-то волшебным, нереальным. Например, окно и подоконник с фикусом в горшке. На окне — легкая прозрачная занавеска. Но на эту картину хотелось смотреть, не отрываясь. Хотелось войти в нее и дотронуться рукой до темно-зеленых блестящих листьев фикуса.
— А вот моя последняя работа. Правда, здорово получилось?
Письменный стол. Стопка книг на английском языке. Раскрытая упаковка леденцов «Бон-пари». Несколько разноцветных шариков выкатились из упаковки на полированную поверхность стола. Забавный сувенир в виде скелета динозавра. Жестяная банка пепси-колы.
— Похоже на стол стильного молодого человека? То есть меня?
— Похоже!
Олег приподнялся со стула и отвесил шутливый поклон.
— Благодарю за комплимент.
Еще какое-то время они рассматривали картины. Потом Олег включил музыку. Надя почувствовала, как она вся напряглась. Олег взял ее за руку. И легонько потряс.
— Расслабься, — полушутливо-полусерьезно сказал он. — Давай примем ванну! С пеной. Я обожаю мокнуть в ванне.
— Нет! — выкрикнула Надя. — Не хочу!
И тут она все поняла. Ей нужно срочно уйти. Сославшись на головную боль. Ничего у них не получится. Не может она преодолеть свои комплексы. Не может — и все. Если ты всю жизнь жила со старой бабушкой и никуда не высовывалась, то очень трудно в один момент сломать себя и стать свободной, раскованной девицей. «Поднимайся со стула, — скомандовала себе Надя. — Немедленно!»
— Я пойду…
На лице Олега выразилось неподдельное разочарование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Что у вас? — спросила его гадалка. Она была одета в длинное темное платье с едва различимым золотым узором на рукавах и на груди.
— Вы, наверное, примете меня за старого идиота. Но я пришел к вам сам не знаю почему. Мне кажется, что вы можете помочь мне в одном деле. Убили одного крупного хирурга. Специалиста в области пластической хирургии. Лактионова Николая Дмитриевича.
— Я слышала его имя.
— Его жена, Дина Александровна, — художница. Я не подозреваю ее. Но… — Губарев замолчал. — Мне кажется, что она что-то скрывает. В ней есть какая-то загадка. Я понимаю, это звучит глупо. Но это так. Я прихватил с собой каталог ее работ. Посмотрите, пожалуйста.
Маргарита Александровна взяла в руки каталог. На изящном запястье сверкнул золотой браслет, испещренный странными знаками. Не спеша она стала листать каталог.
— Интересные картины.
— Правда? Мне они тоже понравились. Маргарита Александровна перевернула каталог и минуту-другую всматривалась в фотографию Дины Александровны, размещенную на обратной стороне обложки.
— Действительно, загадочная женщина. Обратите внимание на ее взгляд. Она смотрит не прямо, а искоса. Ее взгляд ускользает от внимания. Она словно присутствует в кадре, и в то же время ее там нет.
— Вот-вот, — обрадовался Губарев. — Вы попали в точку. То же впечатление складывается и при разговоре. Она рядом и одновременно — далеко. А ее картины, что вы скажете о них? Если принять во внимание, что художник выражает в своем творчестве собственную личность, то… что можно «прочитать» в ее работах?
— Что? — Маргарита Александровна снова пролистала каталог. — Сложная натура. Хорошо владеющая собой. — Она прищурилась. — А вот это уже любопытно!
— Что? — встрепенулся майор.
— Мифологический цикл. — Гадалка тихо рассмеялась. — Да, кажется, теперь многое понятно.
— Скажите, что вы там нашли? Я вчера весь вечер рассматривал ее произведения вдоль и поперек и ничего не нашел.
— Если я вам объясню, вы поймете, как это просто.
— Не надо. Дайте я попробую сам.
Губарев взял в руки каталог и буквально впился взглядом в репродукции.
— Нет. Не вижу ничего. Втолкуйте мне. Как годовалому младенцу. Без вашей помощи я — пас.
— Вы хорошо знаете мифологию?
— Более-менее.
— Смотрите: здесь вариации на тему трех мифов. Парис перед тремя богинями. Диана, преследующая юношу, который подглядывал за ней. И Одиссей у нимфы Каллипсо. Обратите внимание на одно обстоятельство: везде женщина довлеет над мужчиной. Посмотрите, какими изображены женщины. Решительными, смелыми. — Губарев всмотрелся. Да, действительно: резко очерченные черты лица, жесткие складки у рта, твердый взгляд. Энергия, бьющая ключом.
— Согласен. И что?
— А мужчины? Везде этот молодой юноша с виноватым выражением лица. Даже Одиссей выглядит на картине не зрелым мужем, а молодым человеком.
— Так. Верно.
— Получается, что в жизни Дины Александровны была ситуация, когда она соблазнила молодого человека, который мучается из-за этого угрызениями совести.
— Вот оно что, — протянул Губарев. — Похоже на правду. Бывшая подруга Лактионовой сказала, что у Дины Александровны есть любовник. Она стала свидетельницей одного телефонного разговора. Хотя…
— Что «хотя»?
— Мне в это верится с трудом.
— Почему?
— Не знаю. Мне кажется… кажется, — запнулся Губарев, — она другая.
— Я понимаю, что вы хотите сказать. В Дине Александровне есть нечто, что не позволяет ей попадать в банальные и пошлые ситуации.
— Вы правильно меня поняли.
— Но вы забываете, что любая женщина — бездна. Незаурядная женщина — бездна вдвойне.
Маргарита Александровна еще раз всмотрелась в фотографию Лактионовой. А затем сказала:
— Мне думается, что она вообще не создана для любовных треволнений. Слишком честолюбива. Или самолюбива.
Наступило молчание.
— Простите, я не предложила вам кофе.
— Не откажусь.
— Минутку.
Маргарита Александровна вышла. А через несколько минут появилась с маленьким подносом, на котором стояли две чашки с кофе и сахарница.
— Не знаю, сколько вам класть ложек сахара.
— Одну.
— Я помогла вам?
— Да. Но… здесь все так запутано.
Снова наступила пауза. Губарев испытал неловкость. Говорить об обыденных вещах с Маргаритой Александровной он не мог. А тема разговора была исчерпана.
— На улице похолодало, — наконец брякнул Губарев и чуть не покраснел от этой стандартной и банальной фразы.
— Погода — как спасительный круг, брошенный утопающему, — улыбнулась гадалка.
— Это точно. — Он залпом выпил кофе и встал. — Ну, я пошел. Спасибо.
— Звоните, если вам что-нибудь будет нужно.
— Еще раз спасибо. На улице майор поежился. Резкий ветер пытался забраться к нему за шиворот и обдать холодом. Все сходилось один к одному. Дина Александровна и ее любовник. Юноша, соблазненный зрелой женщиной. Но почему — чувство вины? Разве сегодня кого-то этим можно удивить? Просто смешно. Откуда эта вина? Молодой любовник по имени Дима. Димочка… И вдруг он остановился и присвистнул от неожиданности. Конечно! Как же он не догадался об этом раньше! Этот любовник — сын Лактионова. Отсюда и чувство вины. И даже в чертах лиц древнегреческих героев было определенное сходство с Лактионовым-младшим. Пусть отдаленное. Но было! Этот пассаж был вполне в духе Дины Александровны. Но что это? Минутная блажь? Каприз? Вспышка истинной страсти? Губарев шел по улице, не замечая, что он идет по лужам. Наконец он остановился и покачал головой. Дело приобретало совсем скверный оборот.
Олег оказался необыкновенно интересным человеком. Он знал абсолютно все. По крайней мере, так думала Надя. Она же с ужасом обнаружила, что не знает почти ничего. Она не знала современные рок-группы вроде «Уматурман», не знала модных писателей, таких, как Мураками или Кундера. Не знала, что сейчас все увлекаются стилем винтаж и что дайкири — это коктейль, а не название философского течения.
— Ты что, приехала в Москву недавно? — поддел ее Олег, когда она в очередной раз призналась, что не понимает, о чем он говорит.
— Да, — соврала Надя.
— Где же ты жила раньше?
— В… Электроуглях.
— Под Москвой?
— Да.
— Но там же тоже много продвинутой публики.
— Я ухаживала за старой бабушкой.
Одна ложь громоздилась на другую. Но не могла же Надя сказать правду, что она жила совершенно одна. В замкнутом мире. В четырех стенах. На работе она общалась только по делу, не стараясь с кем-то сблизиться или подружиться. Все проходило мимо нее. Как в тумане. Теперь она изо всех сил старалась наверстать упущенное. Покупала пачками книги и жадно прочитывала их, смотрела телевизионные программы, которые рекомендовал ей Олег, пролистывала глянцевые журналы в поисках модных новинок. Она жила в новом, непривычном для себя ритме, который пьянил и будоражил ее. Надя не узнавала саму себя.
Когда Олег пригласил ее к себе домой, ей стало невыносимо страшно. Она занервничала и запаниковала. Он жил с матерью. Но в тот день мать уехала к сестре в другой город. «Как я скажу ему, что я еще девственница, — вертелось у Нади в голове. — Вдруг это его оттолкнет и напугает…»
Олег жил в просторной двухкомнатной квартире в районе метро «Октябрьская».
— Какие высокие потолки! — воскликнула Надя, оказавшись в коридоре и поднимая голову вверх.
— Старый дом. Это дедушкина квартира. Он получил ее еще в сталинские времена.
— Кем же он работал?
— В Наркомате тяжелого машиностроения. Был крупным начальником. Да ты не стой в коридоре, как бедная родственница. Проходи! — он обнял ее за плечи и подтолкнул вперед. — Сначала на кухню. Я приготовил утку по-пекински. Да что с тобой сегодня? — спросил Олег, всматриваясь в нее. — Заболела, что ли?
— Нет.
Утка была очень вкусной, но у Нади кусок застревал в горле. Она сидела как на иголках и ничего не могла есть. Ей казалось, что еще немного — и она разрыдается прямо за столом.
— Ну что, наелась или съешь еще кусочек? И тут Надя заплакала. Слезы лились ручьем, она презирала себя, но ничего не могла поделать.
— Что-то случилось? Рассказывай! Неприятности на работе? Кушает грымза-начальница?
— Нет, нет.
— Тогда что?
— Просто…
— Говори, — подбодрил ее Олег.
— У меня еще никого не было, — прошептала Надя и опустила голову. Ей было страшно встретиться глазами с Олегом.
— Гран-ди-оз-но! — услышала она. — Фе-но-ме-наль-но! Неужели это правда? Сколько же тебе лет?
— Девятнадцать.
— Круто!
Наступила пауза. Надя слышала, как на улице шумят дети и капает вода в кране. Каждый звук отдавался в голове протяжным эхом.
Олег присвистнул.
— Ничего страшного! Что ты так боишься? Сидишь вся съежившись и думаешь, что я тебя съем. А я совсем не страшный. Ну-ка посмотри на меня! — Надя подняла глаза. Олег смотрел на нее и улыбался. — Да перестань плакать! Сию минуту!
— Хорошо. — Надя проглотила слезы и тоже улыбнулась. Но улыбка вышла натянутой и неестественной.
— Теперь у нас кофе со сливками. И торт. Я специально купил роскошный торт. Под названием «Восточная сказка». Ты не боишься растолстеть?
— Я? — Надя задумалась. Лицо поглощало все ее мысли. О фигуре она просто не думала. — Нет.
— Отлично! Терпеть не могу жеманных девиц. Сидят и подсчитывают в уме калории. «Ох, кажется, я немного прибавила. Обойдусь без сладкого», — протянул Олег, подражая женскому голосу.
Надя рассмеялась. Получилось смешно. А сколько у него было девушек до меня, мелькнула в ее голове скользкая мысль. Наверное, немало…
— Бери кусок. И побольше. Пока дают.
— Спасибо.
Олег положил ей на тарелку огромный кусок шоколадного торта с двумя розочками из взбитых сливок. Затем он принялся рассказывать курьезы из своей жизни. Надя постепенно отошла и забыла о своем страхе.
— Что мы все сидим в кухне? — спохватился Олег. — Давай перейдем ко мне в комнату. Я покажу тебе свою компьютерную графику. Вчера я такую красоту изобразил! Сам не знаю, как это у меня получилось.
Комната Олега была вся заставлена книжными стеллажами.
— Видишь, какой я книгочей! Книжный червь!
Олег включил компьютер и поставил рядом со своим стулом еще один. Для Нади.
— Смотри. Только не ахать! И не охать. Не кричать от восторга и не бросаться мне на шею.
— Постараюсь!
На картинах Олег рисовал обыденный мир, но он у него получался каким-то волшебным, нереальным. Например, окно и подоконник с фикусом в горшке. На окне — легкая прозрачная занавеска. Но на эту картину хотелось смотреть, не отрываясь. Хотелось войти в нее и дотронуться рукой до темно-зеленых блестящих листьев фикуса.
— А вот моя последняя работа. Правда, здорово получилось?
Письменный стол. Стопка книг на английском языке. Раскрытая упаковка леденцов «Бон-пари». Несколько разноцветных шариков выкатились из упаковки на полированную поверхность стола. Забавный сувенир в виде скелета динозавра. Жестяная банка пепси-колы.
— Похоже на стол стильного молодого человека? То есть меня?
— Похоже!
Олег приподнялся со стула и отвесил шутливый поклон.
— Благодарю за комплимент.
Еще какое-то время они рассматривали картины. Потом Олег включил музыку. Надя почувствовала, как она вся напряглась. Олег взял ее за руку. И легонько потряс.
— Расслабься, — полушутливо-полусерьезно сказал он. — Давай примем ванну! С пеной. Я обожаю мокнуть в ванне.
— Нет! — выкрикнула Надя. — Не хочу!
И тут она все поняла. Ей нужно срочно уйти. Сославшись на головную боль. Ничего у них не получится. Не может она преодолеть свои комплексы. Не может — и все. Если ты всю жизнь жила со старой бабушкой и никуда не высовывалась, то очень трудно в один момент сломать себя и стать свободной, раскованной девицей. «Поднимайся со стула, — скомандовала себе Надя. — Немедленно!»
— Я пойду…
На лице Олега выразилось неподдельное разочарование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46