На какой-то миг Гвенн подумала, что речь идет о демонах, порождениях тьмы, пришедших, чтобы поглотить их всех. Но тут она увидел, что пары глаз, смотрящих с демонических лиц, принадлежат людям. Они просто надели деревянные маски с прорезями для глаз, обожженные на костре до черного цвета, чтобы навести еще больше страху.
Фигуры стояли в широком кругу и замыкали не только огонь, но и другой круг мужчин, среди которых Гвенн, к своему ужасу, узнала Дункана, своего собственного брата.
Он был обнажен. Как только он снял свою одежду, один из одетых в балахоны людей, обступивших его вокруг, забрал ее и бросил в костер. После этого они начали один за другим мазать тело Дункана странными затейливыми знаками красного цвета.
Это были знаки рун, но они были иными, чем все те, которые Гвенн видела когда-либо в своей жизни. Хотя некоторые из древних знаков, используемых повсеместно, она знала, ни один из этих она не могла расшифровать. Наверное, это были тайные знаки. Знаки рун, которые были запретными. И тут Гвенн озарило, что это была не краска, которой разрисовывали тело ее брата, а кровь…
Она содрогнулась от ужаса. Охваченная страхом, она смотрела, как руки, ноги, спина и грудь Дункана покрылись языческими символами. Он сам едва понимал происходящее. Широко раскинув руки, стоял он и смотрел прямо перед собой, будто находился в другом месте. При этом он бормотал беззвучные слова.
Леденящий страх Гвенн ощущала в своем сердце, страх за брата. Все внутри ее души подталкивало к тому, чтобы вызволить его из круга закутанных в балахоны людей, замысливших что-то чудовищное. Как бы сильно он ни изменился, он оставался по-прежнему ее братом, и она не столько перед ним, а перед отцом была обязана оберегать брата от опасности и вреда.
Но именно в тот момент, когда она захотела выйти вперед и громко закричать, произошло нечто: люди в темных балахонах, обступившие ее брата, отошли в сторону, и строй зрителей разделился. На середину вышла другая фигура, лицо которой тоже скрывала маска. В отличие от остальных присутствующих ее балахон был белоснежного цвета, а маска из сверкающего серебра. Хотя она ни разу в своей жизни не видела друида, Гвеннет Ратвен сразу же поняла, кто стоял перед ней.
Она слышала о магии и тайнах рун древних времен. Хотя монахи и запрещали их языческие обычаи, друиды продолжали жить в рассказах и сказаниях народа. А теперь стало ясно, что они существовали и наяву, — те, которые противились законам церкви и продолжали тайную жизнь, скрывались и ждали, когда наступит их час и вернутся древние боги.
Лица человека в белых одеждах не было видно, но его осанка и поза подсказывали, что он очень стар. Он вышел на середину круга, туда, где стоял Дункан. Другие люди в балахонах отступили назад, так что брат Гвеннет стоял теперь совсем один возле пылающего огня, бросающего неровные тени на его обнаженное, измазанное кровью тело.
Гвеннет передернулась от ужаса, и непроизвольно еще плотнее прижалась к каменным стенам. Что-то в глубине души подсказывало ей бежать, но тревога за брата удерживала на месте. Кроме того, безудержное любопытство смешалось с тревогой и забросало ее вопросами.
— Кто были эти люди в балахонах? Что общего с ними у Дункана? И почему он принимал участие в этой языческой церемонии? Они заставили его или он сделал это по доброй воле?
Гвенн ожидала получить ответы, пока, затаив дыхание, наблюдала за происходящим.
Дункан по-прежнему стоял неподвижно, раскинув широко в стороны руки. Друид подошел к нему и пробормотал непонятные слова, похожие на заклинание. Потом он сказал громко и внятно:
— Дункан Ратвен, ты появился здесь, чтобы испросить позволения быть принятым в наше тайное братство?
— Да, — последовал тихий ответ. Глаза Дункана стали стеклянными, а его взгляд — странно отрешенным. Казалось, он не владел собой.
— Ты сделаешь все, что от тебя потребуют? Предпочтешь ли ты всех интересам братства и отныне будешь стремиться только к тому, чтобы увеличить его власть и влияние? — Сперва голос друида был тихим и звучал как просьба. Теперь он стал громким и требовательным.
— Да, — ответил Дункан и кивнул утвердительно головой. — Все мои стремления станут служить воле братства, до самой смерти и после нее.
— Ты торжественно клянешься слушаться указаний твоего друида?
— Да.
— Ты хочешь посвятить свою жизнь и последующих поколений службе братству и отдать ее их борьбе против нового порядка?
— Да.
— Ты клянешься в дальнейшем бороться с врагами братства, кто бы это ни был?
— Да.
— Даже если это будут твои родственники? Твоя кровь и плоть?
— Да, — заверил Дункан, не колеблясь ни секунды. Волна страха снова накрыла Гвеннет.
— Пусть так и будет. С этого момента, Дункан Ратвен, ты принят в братство рун. Твое имя и положение отныне не имеют никакого значения, потому что руны станут определять твою жизнь. В братстве ты найдешь свое предназначение. Вместе мы победим врагов, которые возникли на горизонте, чтобы сбросить древних богов.
— Вместе, — как эхо ответил Дункан и опустился на холодный камень голым, каким он был.
Друид простер руки и снова произнес заклятия на неизвестном отвратительном языке, потом обратился к своим приспешникам. Люди в балахонах подошли с черной робой, которую они натянули на Дункана. Наконец и он получил маску, вырезанную из дерева и обожженную дочерна над огнем. Он надел ее и натянул капюшон на голову. Теперь он внешне ничем не отличался от остальных людей в балахонах.
Гвенн испугалась. Холодные глаза, смотрящие через прорези маски, роба из окрашенной в черный цвет шерсти. Ее брат у нее на глазах превратился в одну из этих таинственных фигур в балахонах, а она даже не попыталась предотвратить это.
Но не все еще было потеряно.
Она могла еще выйти из укрытия и обнаружить себя, позвав Дункана по имени. Но для этого молодой женщине не хватило мужества. Страх перехватил ей дыхание, железным обручем сковал грудь и зажал горло. Что-то грозное исходило от этих мужчин, и теперь, когда ее брат исчез под маской и робой и выглядел так же, как они, он внушал ей не меньший страх. Значит, вот что было причиной его сильной перемены, вот почему он окружил себя новыми советчиками. Он попал под влияние братства, поклонявшегося древней языческой вере.
Непроизвольно Гвенн схватилась за деревянный крест, который носила на кожаном шнурке на шее. Когда-то отец подарил ей его, чтобы уберечь от злых сил и искушений. Лучше бы он дал его Дункану.
Теперь и ее брат начал петь на незнакомом, внушающем страх, языке, который он тайно выучил. Остальные собравшиеся в балахонах подхватили его пение, и теперь раздалась жутковатая мелодия, от которой содрогались мощные своды стен. Наконец друид поднял руки, и тут же все смолкли. Так же и Дункан, обещавший предводителю братства верность и беспрекословное послушание, моментально замолчал.
— Так как ты, Дункан, стал одним из нас, — снова взял слово старик, — ты должен принять участие в наших планах и в борьбе против врагов старого порядка. Наша цель ясна: мы хотим, чтобы вернулись старые боги, а монахи, эти подлые представители нового времени, были навсегда изгнаны. Они загадили своими крестами нашу землю, обесчестили наши капища своими церквями. Они вместе с англичанами угнетают наш народ. Мы боремся против этого всеми средствами, которые у нас оказываются под рукой.
— Я пожертвую своей жизнью, чтобы послужить делу, — заверил его Дункан.
— Лишь когда последний монах будет выгнан из Шотландии и кланы снова станут править, тогда наша миссия будет исполнена. Древние боги вернутся. И друиды снова станут всемогущими, как это когда-то было.
— Как это когда-то было, — подтвердил с полной уверенностью Дункан, и снова волна страха окатила Гвеннет. Даже в голосе брата что-то изменилось. Он звучал так же холодно и внешне решительно, как голос друида.
— После долгого времени ожидания, — продолжил предводитель братства, — теперь наступило время действий. Руны поведали нам, что никогда еще не было такого подходящего момента для того, чтобы уничтожить новые силы и восстановить прежний порядок.
— Как, великий друид? — спросил один из приверженцев.
— Как вам известно, волнения охватили страну. Новый порядок пошатнулся с тех пор, как Уильям Уоллес поднял меч и объединил кланы на борьбу против англичан.
— Как такое могло быть? Непокорный Уоллес — приверженец церкви?
— Конечно, — подтвердил друид. — Напрасно мы пытались привлечь его на нашу сторону. Он остался непоколебимым, и наша дружба распалась. Это станет для него роком. Его падение уже началось, братья мои. Великие дни Уоллеса идут на убыль. Знать выступила против него, и дурная слава окончательно уничтожит его судьбу.
— Проклятие, всемогущий друид?
Предводитель братства кивнул. — Меч мужа решит победу или поражение. Так было испокон веков. Клинок Храброго Сердца больше не принесет ему победу. Мы проклянем его — проклятием, которое станет падением Уоллеса, а нам принесет власть. Древние руны, относящиеся к дням основания нашего братства, поведали нам тайну. Меч Храброго Сердца, с которым он одержал победу под Стерлингом, — не обычное оружие. Это рунический клинок, выкованный когда-то предводителями клана, и острому лезвию которого предписана история нашего народа. Он пронизал силой рун, которая приносит ему победу или поражение.
— Вы хотите проклясть рунический клинок Храброго Сердца, великий друид?
— Я сделаю это. Горькое заклятье предательства схватит его, и не останется ни одной возможности освободить его. Уоллес падет, его судьба предрешена. Его люди покинут его и примкнут к другому вожаку — тому, кто поддерживает наше братство и наши цели.
— Я поговорил с приверженцами эрла Брюса, — заговорил Дункан. — Они говорят, что он готов принять наши условия.
Друид кивнул головой.
— Я и не ожидал ничего другого. Уже скоро звезда Уоллеса закатится. Военная удача покинет его, и собственные воины предадут его. Меч же его перейдет к Роберту Брюсу, который продолжит дело Уоллеса и окончательно победит в войне против англичан. Таким образом, мы устраним одного из неприятных противников и одновременно приобретем ценного союзника.
— Эрл сказал, что сломит власть монастырей. Он хочет отменить запрет братства рун и вернуть друидам прежнюю власть.
— Так и должно быть. Уоллес стар и упрям, Роберт, наоборот, молод и легко внушаем. На следующем собрании знати мы предложим его как предводителя. После чего все произойдет так, как я запланировал. Если только Роберт взойдет на престол, мы будем управлять им по своему усмотрению. Наша власть достаточно велика, и даже по ту сторону границ дрожат перед нами. Руны и кровь. Так было однажды, и так будет снова.
— Руны и кровь, — эхом повторили люди в балахонах. Потом они снова начали монотонное пение, которым они открыли странную церемонию. Испуганно Гвенн вернулась по темному коридору обратно. То, что она услышала, напугало ее сверх меры. Эти язычники, это братство, как они называли себя, планировали дьявольский заговор, жертвой которого падет Храброе Сердце.
Гвенн никогда не виделась с Уильямом Уоллесом, но она много слышала о нем, и большинство из этого понравилось ей. Значит, Уоллес был человеком с большим чувством справедливости, для которого свобода означала все. Жестокий и бессердечный к своим врагам, конечно, но беспокоящийся за тех, кто нуждается в его защите. Отец Гвеннет верил ему, его идее о свободной, сильной Шотландии, которая не должна больше бояться англичан.
В начале войны против короны Храброе Сердце действовал удачно, после первых побед, которые он одержал, под его знамена примкнули многие кланы Хайлэндса, позабыв о своих распрях, ради великого общего дела — свободы шотландского народа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80