Если хочешь превратиться в растение, в амебу, которая только жрет «колеса» и испражняется под себя, – валяй, действуй, сказал я ему. Только имей в виду, что тот, кто действительно хочет свести счеты с жизнью, обычно находит более короткий путь.
– Мне кажется, с психологической точки зрения это были очень правильные слова, – заметила Марис. Майкл лишь пожал плечами.
– Главное, это сработало. – Он показал на страницы, которые Марис все еще держала в руках. – Как вам новая глава?
– Я ее еще не смотрела – я перечитывала то место, где рассказывается про ребенка Марии Катарины. Именно в этой главе Тодд впервые показал себя отъявленным мерзавцем.
– Странно, что вы считаете его мерзавцем, – пробормотал Майкл растерянно.
– Разве я не права? – удивилась Марис.
– Пожалуй, правы. – Майкл пожал плечами. – Во всяком случае, Паркер именно этого и добивался.
– А вы читаете все, что он пишет?
– Только когда он меня об этом просит.
– И часто он вас просит?
– Честно говоря, постоянно.
– Я так и думала! По-моему, Паркер очень дорожит вашим мнением.
– Этот тип считается только с самим собой – и ни с кем больше.
– Пожалуй, его интересуют не столько ваши советы, сколько ваша реакция. Для него это как обратная связь с читателями. Я работала с писателями и знаю: многим из них необходимо что-то вроде камертона, сверяясь с которым они строят сюжет и выбирают стиль. Им необходим преданный слушатель.
Майкл не стал развивать эту тему дальше. Вместо этого он спросил, читал ли рукопись кто-то из редакторов издательства.
– Паркер так настаивал на анонимности, что я показала рукопись только одному человеку – моему отцу. Он прочел ее и… Отец разделяет мое мнение.
– И больше никто рукописи не видел?
– Нет.
Марис покачала головой, вспоминая, как она просила Ноя посмотреть рукопись, но он так и не сподобился этого сделать. Каждый раз, когда она пыталась заставить его прочесть хотя бы несколько страниц, он рассеянно отвечал, что сделает это, как только позволит его расписание. Теперь-то Марис знала, чем он был так занят. Очевидно, свое свободное время Ной тратил на развлечения с Надей.
– Кстати, об отце… – вспомнила Марис и достала из кармана мобильный телефон. Ей казалось маловероятным, чтобы она не слышала, как он звонил, однако она все же проверила экран полученных сообщений.
– Надо позвонить ему еще раз, – сказала она озабоченно. – Утром я звонила домой, но никто не взял трубку, а это… странно.
Марис не беспокоилась – ей было только непонятно, куда подевалась Максина и почему она не подходит к телефону. Обычно продукты привозили им на дом, так что по магазинам пожилая экономка почти не ходила.
Что касается Дэниэла, то на работу он не приезжал – Марис в этом уже убедилась.
«Значит, – решила она, – они отправились куда-то вместе». Дэниэл любил иногда «выбраться в город», как он это называл, а Максина всегда его сопровождала – не столько по обязанности, сколько для того, чтобы немного отдохнуть от однообразной работы по дому.
Марис не в первый раз делала попытки дозвониться домой. Она оставила отцу несколько голосовых сообщений, в которых просила перезвонить ей, однако звонка так и не последовало.
– Можете воспользоваться нашим аппаратом, – предложил Майкл, заметив беспокойство Марис.
– Спасибо, я позвоню с мобильного телефона. Сунув под мышку рукопись, Марис направилась к задней двери.
– Мне не терпится поскорее узнать, что же было дальше.
25
Мобильный телефон Ноя звонил резко и требовательно.
– Алло? – сказал он, нажимая на кнопку ответа.
– Ты где?
– Это ты, Надя?
– Да, Ной, это Надя, – нервно отозвалась она, и Ной украдкой бросил взгляд через плечо, чтобы убедиться – Дэниэл еще не спускался. Яркий солнечный свет бил в поднятые жалюзи и ложился на пол ровными параллельными полосами. В лучах света крутились золотые пылинки. Мягко светились обитые темно-шафранным атласом стены.
На вкус Ноя, загородный дом Мадерли был слишком роскошным и старомодным; сам он предпочитал прямые углы, плоские полированные поверхности, составлявшие основу современного, функционального стиля, однако и он отдавал должное мастерству реставраторов и дизайнеров, сумевших с такой точностью воссоздать колониальный стиль начала восемнадцатого века. Что ни говори, в нем что-то было – что-то такое, что Ною никак не удавалось определить словами. Ему, однако, было вполне достаточно того, что особняк стоил целую кучу денег, а деньги Ной уважал. Деньги и еще славу, если быть точным. Впрочем, дом Мадерли был и известным тоже – лет пять назад о нем писали в «Архитектурном журнале».
В гостиной, в которой расположился Ной, стояли широкие и удобные мягкие кресла ручной работы, к каждому из которых прилагалась низенькая скамеечка для ног. Медная решетка камина была старинной – ей было столько же лет, сколько самому особняку. За стеклянными дверцами высокого буфета мягко поблескивал коллекционный фарфор, который собирала Розмари Мадерли. Как было достоверно известно Ною, эти тарелочки, чашки и блюдца обошлись Дэниэлу в кругленькую сумму, но за прошедшие два десятка лет стоимость коллекции выросла по крайней мере в семь раз.
На приставных диванных тумбочках, на стенах и на полках книжных шкафов были расставлены многочисленные фотографии, на которых Дэниэл Мадерли был снят со знаменитыми авторами и издателями, а также со звездами эстрады, спорта и политики, включая двух президентов. На отдельной полке стояли рассортированные по годам альбомы с фотографиями Марис, в которых была запечатлена вся ее жизнь – с самого детства и по настоящее время.
На столе в центре комнаты стояла в рамке и свадебная фотография Ноя и Марис, сделанная на приеме в честь их бракосочетания. На снимке смеющаяся невеста кормила Ноя из рук свадебным тортом, и теперь, глядя на фотографию и разговаривая по телефону с любовницей, Ной даже испытал своего рода удовольствие.
– Я весь день пытаюсь тебе дозвониться! – накинулась на него Надя. – Почему ты не отвечаешь?
– Потому что мне так захотелось, – ответил Ной, блаженно потягиваясь. – Каждый раз, когда на определителе появлялся твой номер, я выключал звонок.
– Ты меня избегаешь? Я так и поняла, поэтому решила позвонить тебе с телефона подруги.
– Эта твоя подруга случайно не носит штаны? – осведомился Ной.
– Все будет зависеть от того, будешь ты со мной разговаривать или нет, – парировала Надя.
– У тебя замечательная память, Надя, – сказал Ной. – Кое-что ты отлично помнишь, а кое о чем предпочитаешь забыть. Мне кажется, это весьма удобно, но не у каждого получается.
– Что же я забыла? – спросила Надя.
– Ты забыла, почему я не хочу с тобой разговаривать.
– Ничего подобного, я прекрасно помню, в чем дело. Просто когда сегодня утром я проснулась, я решила простить тебя и…
– Простить меня?! – перебил Ной. – Но ведь это не я трахался со своим тренером!
– Я видела твоего персонального тренера – по доброй воле никто с ним трахаться не захочет.
Ной едва сдержал грубое ругательство. Надя снова взялась за свое. Опять она его высмеивала и пыталась разозлить. Точно так же она держалась, когда он застал ее вытянувшейся на смятых простынях. Тогда он едва не задушил Надю; и теперь стоило ему только услышать в ее голосе насмешливые нотки, как прежняя ярость тотчас проснулась в нем с новой силой. Это была именно ярость, а не ревность, поскольку Ною было абсолютно наплевать, с кем еще трахалась Надя. К ее изменам Ной был равнодушен, он не выносил только одного – насмешек над собой.
И тогда тоже Надя не смутилась, не пыталась раскаяться или оправдаться, она только улыбалась, улыбалась вызывающе и насмешливо. Именно это дерзкое и надменное выражение ему и хотелось стереть с ее лица кулаками.
Да, тогда он был зол настолько, что, казалось, мог бы убить Надю голыми руками. Ной уже представлял себе, как сжимает обеими руками ее горло, как трепещет в агонии ее тело, как вылезают из орбит глаза и перестает биться сердце. Это желание уничтожить ее было столь сильным, что он с трудом удержался от рокового шага. К счастью, Ною удалось справиться с собой и не совершить непоправимой ошибки, однако пережитые эмоции были достаточно сильны, чтобы он осознал: только что он снова заглянул в бездну.
Да, у его души была оборотная, темная сторона. Как обратная сторона Луны, она обычно была не видна, но она существовала.
За последние время Ной дважды побывал в плену темной стихии своего «я». В первый раз это случилось, когда Марис застала его с Надей. Во второй раз – когда он сам застукал Надю с тренером. В обоих случаях он испытал сильнейшее желание отомстить. Заставить обидчицу замолчать навсегда. Изуродовать. Искалечить. Убить.
Теперь он вполне владел собой, но интерес к собственным переживаниям остался. Ной был словно зачарован мрачной глубиной разверзшейся перед ним бездны. Ему хотелось исследовать ее, опуститься глубже, чтобы получше рассмотреть, что же скрывается в клубящемся на дне мраке.
А Надя, не подозревая ни о чем подобном в душе своего любовника, продолжала наивно полагать, что Ной злится на нее за интрижку с накачанным тренером.
– Ты сам виноват, – твердила она. – Припомни-ка, дружок, как ты вел себя тогда за завтраком! Никто не смеет называть меня глупой и надеяться, что я это так оставлю. Ты первый начал – я только отплатила тебе за оскорбление, так что теперь мы квиты. Так, может, мы забудем об этом маленьком недоразумении и займемся делом?
Ною очень хотелось обозвать Надю словом, которое вертелось у него на языке и прекрасно характеризовало основные свойства ее натуры, – обозвать и повесить трубку, чтобы она поняла, как он относится к ней на самом деле. Но он не сделал этого, так как прекрасно понимал – на данном этапе ему выгоднее иметь Надю союзником, а не врагом. Сделка с «Уорлд Вью» висела на волоске, и разрыв с Надей мог означать крушение всех его надежд.
Кроме того, Ной уже заметил, что Надя, похоже, нравится Моррису Блюму и, следовательно, еще может быть ему полезна. В конце концов, ведь именно она свела их, так почему бы ему не использовать и другие выгоды, вытекающие из ее доброго расположения? Когда-нибудь – он знал это точно – Надя получит свое, но не раньше, чем будет подписан договор с «Уорлд Вью» и у него на счету не появятся денежки. Десять миллионов долларов награды за пять минут смирения? Да с удовольствием! За такие деньги и единоличный контроль над «Мадерли-пресс» Ной готов был пойти и на большее.
– Эй, Ной? Ты что, заснул? Куда ты пропал?!
Голос Нади вернул его к действительности. Теперь он звучал мягко, почти просительно, и Ной понял, что Надя решила подсластить пилюлю. Что ж, это делало его задачу еще более простой.
– Я здесь, – ответил он.
– Нет, я имею в виду – где ты сейчас находишься? Улыбнувшись, Ной сказал:
– Я нахожусь в загородном доме моего тестя.
– У Дэниэла Мадерли? Ной снова усмехнулся.
– У меня только один тесть, Надя.
– И зачем тебе это понадобилось?
– Нам нужно кое-что обсудить, Надя. Я сам предложил ему поехать сюда.
– Ага, понятно. Ты собираешься нанести последний удар?
– Точно. – Он сказал Наде, что Марис снова уехала в Джорджию, а экономка осталась в Нью-Йорке. – Так что мы здесь только вдвоем, – закончил он самодовольно. – Рыбалка, немного виски, откровенные мужские разговоры и все такое…
– Потом небольшой нажим и…
– …И курочка снесет золотое яичко. Впрочем, я сомневаюсь, что мне придется давить на старика очень уж сильно.
– Дэниэл Мадерли гораздо упрямее, чем ты думаешь, и так просто не сдастся.
– Никто и не говорит, что будет просто, но я уверен – мне удастся его убедить. Надя немного помолчала.
– А поддержка тебе не нужна? – спросила она наконец. – Я могла бы подъехать. Надеюсь, ваш загородный дом достаточно просторен, чтобы там нашлось местечко и для меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Мне кажется, с психологической точки зрения это были очень правильные слова, – заметила Марис. Майкл лишь пожал плечами.
– Главное, это сработало. – Он показал на страницы, которые Марис все еще держала в руках. – Как вам новая глава?
– Я ее еще не смотрела – я перечитывала то место, где рассказывается про ребенка Марии Катарины. Именно в этой главе Тодд впервые показал себя отъявленным мерзавцем.
– Странно, что вы считаете его мерзавцем, – пробормотал Майкл растерянно.
– Разве я не права? – удивилась Марис.
– Пожалуй, правы. – Майкл пожал плечами. – Во всяком случае, Паркер именно этого и добивался.
– А вы читаете все, что он пишет?
– Только когда он меня об этом просит.
– И часто он вас просит?
– Честно говоря, постоянно.
– Я так и думала! По-моему, Паркер очень дорожит вашим мнением.
– Этот тип считается только с самим собой – и ни с кем больше.
– Пожалуй, его интересуют не столько ваши советы, сколько ваша реакция. Для него это как обратная связь с читателями. Я работала с писателями и знаю: многим из них необходимо что-то вроде камертона, сверяясь с которым они строят сюжет и выбирают стиль. Им необходим преданный слушатель.
Майкл не стал развивать эту тему дальше. Вместо этого он спросил, читал ли рукопись кто-то из редакторов издательства.
– Паркер так настаивал на анонимности, что я показала рукопись только одному человеку – моему отцу. Он прочел ее и… Отец разделяет мое мнение.
– И больше никто рукописи не видел?
– Нет.
Марис покачала головой, вспоминая, как она просила Ноя посмотреть рукопись, но он так и не сподобился этого сделать. Каждый раз, когда она пыталась заставить его прочесть хотя бы несколько страниц, он рассеянно отвечал, что сделает это, как только позволит его расписание. Теперь-то Марис знала, чем он был так занят. Очевидно, свое свободное время Ной тратил на развлечения с Надей.
– Кстати, об отце… – вспомнила Марис и достала из кармана мобильный телефон. Ей казалось маловероятным, чтобы она не слышала, как он звонил, однако она все же проверила экран полученных сообщений.
– Надо позвонить ему еще раз, – сказала она озабоченно. – Утром я звонила домой, но никто не взял трубку, а это… странно.
Марис не беспокоилась – ей было только непонятно, куда подевалась Максина и почему она не подходит к телефону. Обычно продукты привозили им на дом, так что по магазинам пожилая экономка почти не ходила.
Что касается Дэниэла, то на работу он не приезжал – Марис в этом уже убедилась.
«Значит, – решила она, – они отправились куда-то вместе». Дэниэл любил иногда «выбраться в город», как он это называл, а Максина всегда его сопровождала – не столько по обязанности, сколько для того, чтобы немного отдохнуть от однообразной работы по дому.
Марис не в первый раз делала попытки дозвониться домой. Она оставила отцу несколько голосовых сообщений, в которых просила перезвонить ей, однако звонка так и не последовало.
– Можете воспользоваться нашим аппаратом, – предложил Майкл, заметив беспокойство Марис.
– Спасибо, я позвоню с мобильного телефона. Сунув под мышку рукопись, Марис направилась к задней двери.
– Мне не терпится поскорее узнать, что же было дальше.
25
Мобильный телефон Ноя звонил резко и требовательно.
– Алло? – сказал он, нажимая на кнопку ответа.
– Ты где?
– Это ты, Надя?
– Да, Ной, это Надя, – нервно отозвалась она, и Ной украдкой бросил взгляд через плечо, чтобы убедиться – Дэниэл еще не спускался. Яркий солнечный свет бил в поднятые жалюзи и ложился на пол ровными параллельными полосами. В лучах света крутились золотые пылинки. Мягко светились обитые темно-шафранным атласом стены.
На вкус Ноя, загородный дом Мадерли был слишком роскошным и старомодным; сам он предпочитал прямые углы, плоские полированные поверхности, составлявшие основу современного, функционального стиля, однако и он отдавал должное мастерству реставраторов и дизайнеров, сумевших с такой точностью воссоздать колониальный стиль начала восемнадцатого века. Что ни говори, в нем что-то было – что-то такое, что Ною никак не удавалось определить словами. Ему, однако, было вполне достаточно того, что особняк стоил целую кучу денег, а деньги Ной уважал. Деньги и еще славу, если быть точным. Впрочем, дом Мадерли был и известным тоже – лет пять назад о нем писали в «Архитектурном журнале».
В гостиной, в которой расположился Ной, стояли широкие и удобные мягкие кресла ручной работы, к каждому из которых прилагалась низенькая скамеечка для ног. Медная решетка камина была старинной – ей было столько же лет, сколько самому особняку. За стеклянными дверцами высокого буфета мягко поблескивал коллекционный фарфор, который собирала Розмари Мадерли. Как было достоверно известно Ною, эти тарелочки, чашки и блюдца обошлись Дэниэлу в кругленькую сумму, но за прошедшие два десятка лет стоимость коллекции выросла по крайней мере в семь раз.
На приставных диванных тумбочках, на стенах и на полках книжных шкафов были расставлены многочисленные фотографии, на которых Дэниэл Мадерли был снят со знаменитыми авторами и издателями, а также со звездами эстрады, спорта и политики, включая двух президентов. На отдельной полке стояли рассортированные по годам альбомы с фотографиями Марис, в которых была запечатлена вся ее жизнь – с самого детства и по настоящее время.
На столе в центре комнаты стояла в рамке и свадебная фотография Ноя и Марис, сделанная на приеме в честь их бракосочетания. На снимке смеющаяся невеста кормила Ноя из рук свадебным тортом, и теперь, глядя на фотографию и разговаривая по телефону с любовницей, Ной даже испытал своего рода удовольствие.
– Я весь день пытаюсь тебе дозвониться! – накинулась на него Надя. – Почему ты не отвечаешь?
– Потому что мне так захотелось, – ответил Ной, блаженно потягиваясь. – Каждый раз, когда на определителе появлялся твой номер, я выключал звонок.
– Ты меня избегаешь? Я так и поняла, поэтому решила позвонить тебе с телефона подруги.
– Эта твоя подруга случайно не носит штаны? – осведомился Ной.
– Все будет зависеть от того, будешь ты со мной разговаривать или нет, – парировала Надя.
– У тебя замечательная память, Надя, – сказал Ной. – Кое-что ты отлично помнишь, а кое о чем предпочитаешь забыть. Мне кажется, это весьма удобно, но не у каждого получается.
– Что же я забыла? – спросила Надя.
– Ты забыла, почему я не хочу с тобой разговаривать.
– Ничего подобного, я прекрасно помню, в чем дело. Просто когда сегодня утром я проснулась, я решила простить тебя и…
– Простить меня?! – перебил Ной. – Но ведь это не я трахался со своим тренером!
– Я видела твоего персонального тренера – по доброй воле никто с ним трахаться не захочет.
Ной едва сдержал грубое ругательство. Надя снова взялась за свое. Опять она его высмеивала и пыталась разозлить. Точно так же она держалась, когда он застал ее вытянувшейся на смятых простынях. Тогда он едва не задушил Надю; и теперь стоило ему только услышать в ее голосе насмешливые нотки, как прежняя ярость тотчас проснулась в нем с новой силой. Это была именно ярость, а не ревность, поскольку Ною было абсолютно наплевать, с кем еще трахалась Надя. К ее изменам Ной был равнодушен, он не выносил только одного – насмешек над собой.
И тогда тоже Надя не смутилась, не пыталась раскаяться или оправдаться, она только улыбалась, улыбалась вызывающе и насмешливо. Именно это дерзкое и надменное выражение ему и хотелось стереть с ее лица кулаками.
Да, тогда он был зол настолько, что, казалось, мог бы убить Надю голыми руками. Ной уже представлял себе, как сжимает обеими руками ее горло, как трепещет в агонии ее тело, как вылезают из орбит глаза и перестает биться сердце. Это желание уничтожить ее было столь сильным, что он с трудом удержался от рокового шага. К счастью, Ною удалось справиться с собой и не совершить непоправимой ошибки, однако пережитые эмоции были достаточно сильны, чтобы он осознал: только что он снова заглянул в бездну.
Да, у его души была оборотная, темная сторона. Как обратная сторона Луны, она обычно была не видна, но она существовала.
За последние время Ной дважды побывал в плену темной стихии своего «я». В первый раз это случилось, когда Марис застала его с Надей. Во второй раз – когда он сам застукал Надю с тренером. В обоих случаях он испытал сильнейшее желание отомстить. Заставить обидчицу замолчать навсегда. Изуродовать. Искалечить. Убить.
Теперь он вполне владел собой, но интерес к собственным переживаниям остался. Ной был словно зачарован мрачной глубиной разверзшейся перед ним бездны. Ему хотелось исследовать ее, опуститься глубже, чтобы получше рассмотреть, что же скрывается в клубящемся на дне мраке.
А Надя, не подозревая ни о чем подобном в душе своего любовника, продолжала наивно полагать, что Ной злится на нее за интрижку с накачанным тренером.
– Ты сам виноват, – твердила она. – Припомни-ка, дружок, как ты вел себя тогда за завтраком! Никто не смеет называть меня глупой и надеяться, что я это так оставлю. Ты первый начал – я только отплатила тебе за оскорбление, так что теперь мы квиты. Так, может, мы забудем об этом маленьком недоразумении и займемся делом?
Ною очень хотелось обозвать Надю словом, которое вертелось у него на языке и прекрасно характеризовало основные свойства ее натуры, – обозвать и повесить трубку, чтобы она поняла, как он относится к ней на самом деле. Но он не сделал этого, так как прекрасно понимал – на данном этапе ему выгоднее иметь Надю союзником, а не врагом. Сделка с «Уорлд Вью» висела на волоске, и разрыв с Надей мог означать крушение всех его надежд.
Кроме того, Ной уже заметил, что Надя, похоже, нравится Моррису Блюму и, следовательно, еще может быть ему полезна. В конце концов, ведь именно она свела их, так почему бы ему не использовать и другие выгоды, вытекающие из ее доброго расположения? Когда-нибудь – он знал это точно – Надя получит свое, но не раньше, чем будет подписан договор с «Уорлд Вью» и у него на счету не появятся денежки. Десять миллионов долларов награды за пять минут смирения? Да с удовольствием! За такие деньги и единоличный контроль над «Мадерли-пресс» Ной готов был пойти и на большее.
– Эй, Ной? Ты что, заснул? Куда ты пропал?!
Голос Нади вернул его к действительности. Теперь он звучал мягко, почти просительно, и Ной понял, что Надя решила подсластить пилюлю. Что ж, это делало его задачу еще более простой.
– Я здесь, – ответил он.
– Нет, я имею в виду – где ты сейчас находишься? Улыбнувшись, Ной сказал:
– Я нахожусь в загородном доме моего тестя.
– У Дэниэла Мадерли? Ной снова усмехнулся.
– У меня только один тесть, Надя.
– И зачем тебе это понадобилось?
– Нам нужно кое-что обсудить, Надя. Я сам предложил ему поехать сюда.
– Ага, понятно. Ты собираешься нанести последний удар?
– Точно. – Он сказал Наде, что Марис снова уехала в Джорджию, а экономка осталась в Нью-Йорке. – Так что мы здесь только вдвоем, – закончил он самодовольно. – Рыбалка, немного виски, откровенные мужские разговоры и все такое…
– Потом небольшой нажим и…
– …И курочка снесет золотое яичко. Впрочем, я сомневаюсь, что мне придется давить на старика очень уж сильно.
– Дэниэл Мадерли гораздо упрямее, чем ты думаешь, и так просто не сдастся.
– Никто и не говорит, что будет просто, но я уверен – мне удастся его убедить. Надя немного помолчала.
– А поддержка тебе не нужна? – спросила она наконец. – Я могла бы подъехать. Надеюсь, ваш загородный дом достаточно просторен, чтобы там нашлось местечко и для меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91