Впоследствии Надин не раз приходилось отдаваться разным мужчинам, чтобы получить что-то, что ей хотелось, или наоборот – избежать чего-то, что грозило ей неприятностями.
Школу Надин все-таки закончила, хотя в последние два года она чувствовала себя там немногим лучше, чем в тюрьме. Единственным ее развлечением было отбивать ухажеров у одноклассниц. Надин было ровным счетом наплевать, сколько сердец она разбила. Ни одной настоящей подруги у нее никогда не было, но это ее не смущало. Покуда парни ходили за ней табунами, дарили подарки, водили б кино и кафе, а потом умоляли сделать то, что Надин и так нравилось, она чувствовала себя прекрасно. Зачем ей еще подруги – эти глупые накрашенные куклы с опилками вместо мозгов? Разве нельзя прожить без этих дур?
Когда выяснилось, что из-за низкой успеваемости ее могут не допустить до выпускных экзаменов, Надин сразу нашла выход. Преподаватель математики довольно быстро согласился помочь ей в обмен на миньет. Учительница истории – невзрачная простушка – рыдала в три ручья, когда Надин призналась ей в своей тайной страсти. После визита в ее тесную квартирку, насквозь провонявшую кошачьей мочой, годовая оценка Надин поднялась от двойки до четверки с плюсом.
Получив аттестат зрелости, Надин решила не продолжать образование. От учебы ее тошнило, и она предпочла обратиться к практической деятельности. С тех пор она регулярно меняла места работы, пока однажды ее не взяли младшим редактором в местную еженедельную газету.
Это была первая работа, которая понравилась Надин по-настоящему. Точнее, она чувствовала, что это занятие как нельзя лучше соответствует ее склонностям и талантам. Проработав в газете считанные недели, Надин окончательно убедилась, что именно на этом поприще сможет создать новую себя и стать знаменитой и богатой.
Она начала с того, что изменила имя и упросила выпускающего редактора позволить ей писать небольшие статейки. Переговоры прошли на заднем сиденье машины редактора, припаркованной прямо у стены дома, где он жил с женой и четырьмя детьми, и увенчались полным успехом. Доведенный до полубезумного состояния, редактор обещал Наде, что даст ей попробовать себя в журналистике.
Первые статьи Нади Шуллер напоминали скорее основанные на слухах забавные истории о более или менее известных людях, живших в районе, где распространялась газета. Вскоре эти истории или анекдотцы стали в газете самой популярной рубрикой, и Надя поняла, что идет по верному пути.
И вот теперь, двенадцать лет и сотни любовников спустя, она сидела за столиком напротив рафинированной Марис Мадерли-Рид и старательно разыгрывала дружелюбие и симпатию, хотя в сердце Нади продолжал тлеть жаркий огонь ненависти к женщине, которая превосходила ее буквально во всех отношениях.
И вот странность!.. Если бы Марис ненавидела ее сильнее, Надя, пожалуй, относилась бы к сопернице с большим уважением. Но показное равнодушие Марис, которая держала себя так, словно Надя не заслуживала особенного внимания, доставало ее буквально до печенок. Из-за этого Надя часто срывалась и говорила дерзости, когда разумнее было бы промолчать, однако Марис только улыбалась снисходительно и холодно, и в душе Нади вспыхивал еще более жаркий огонь.
Например, когда они встретились у входа в ресторан, Надя посчитала нужным отметить ровный золотистый загар, приобретенный Марис во время поездки в Джорджию. Комплимент, однако, не удался, поскольку Надя, не удержавшись, тут же напомнила Марис, какими вредными для кожи могут быть прямые солнечные лучи. На этот выпад Марис преспокойно ответила, что когда она в следующий раз поедет в Джорджию, то непременно захватит с собой шляпу.
Но вот была подана первая перемена, и Надя, протягивая Марис корзиночку с хлебом, сказала:
– Ты уже слышала про Говарда Бэнкрофта? Ужасная история!..
На этот раз ей удалось добиться реакции. Отказавшись от хлеба, Марис печально покачала головой:
– Действительно, это большое несчастье для всех нас! Я узнала о том, что случилось, только вчера вечером, когда вернулась из поездки.
– Сколько лет он возглавлял ваш юридический отдел? Десять? Двадцать?..
– Точно не знаю, но наверняка больше тридцати. Когда я родилась, Говард уже был нашим старшим юрисконсультом.
– А почему он покончил с собой? У тебя есть какие-нибудь предположения?
– Надя, я…
– О, это не для моей колонки. В газетах уже писали о том, что с ним произошло… – Надя нарочито вздрогнула. – Прямо жуть берет!.. А вот в вашем официальном бюллетене почему-то ничего не говорится о том, как он умер, – все больше о том, сколько Говард Бэнкрофт сделал для «Мадерли-пресс». Это, знаешь ли, наводит на размышления…
Говарда Бэнкрофта нашли в его автомобиле, припаркованном в двух кварталах от дома на Лонг-Айленде, где он жил. Старый юрист выстрелил себе в рот из пистолета крупного калибра, поэтому от его головы почти ничего не осталось.
– У вас, в «Мадерли-пресс», очень дружная команда, – продолжала Надя. – Неужели никто ничего не знал, не заметил? Ведь должны же быть какие-то тревожные признаки…
– Нет. – Марис с горечью покачала головой. – Скорее, наоборот… Как раз в тот день Ной был у Говарда незадолго до того, как… все это случилось. Он сказал, что Говард Бэнкрофт выглядел как обычно. Его многие уважали и любили, и не только у нас. В еврейской общине Нью-Йорка он был весьма заметным человеком и даже возглавлял общество переживших холокост. Я даже не представляю, что могло толкнуть его на столь отчаянный шаг!
Принесли главное блюдо, и обе женщины обратились к менее мрачным темам. Марис заговорила о книгах, которые «Мадерли-пресс» подготовило к изданию этой осенью.
– Я уверена, новый сезон будет для нас очень успешным, – сказала она. – Может быть, даже самым успешным за последние пять лет.
– А могу я процитировать эти слова в своей колонке?
– Пожалуйста…
Надя достала из сумочки блокнот, с которым никогда не расставалась, и попросила Марис перечислить хотя бы некоторых авторов, чьими произведениями «Мадерли-пресс» собиралось облагодетельствовать читающую публику. Сделав необходимые пометки и убрав блокнот, она отправила в рот изрядный кусок морского окуня, зажаренного на овощной подушке.
– А что ты можешь рассказать о проекте, ради которого ездила в Джорджию? – спросила она.
– Ничего, – ответила Марис. Надя даже перестала жевать.
– Почему?
– Потому что этот проект не подлежит оглашению. Кроме того, я связана определенными обязательствами…
– Потрясающе!.. – воскликнула Надя. – Мои читатели обожают разного рода издательские секреты.
– Но это действительно секретный проект, и таковым он должен остаться, – предупредила Марис. – Ты не должна о нем даже упоминать.
Задумчиво глядя на Марис, Надя сделала глоток вина из бокала.
– Ты разбудила мое любопытство, – проговорила она. – И профессиональное, и человеческое… Может быть, хотя бы намекнешь?
– Нет, – отрезала Марис.
– Скажи хотя бы, что это за автор, с которым ты работаешь!..
– Автор тоже пожелал оставаться неизвестным, и я ему это твердо обещала. Это, кстати, тоже не для публикации. Его настоящее имя знаю только я, так что можешь даже не пытаться выудить что-то из сотрудников издательства.
– Его и правда никто не знает? Совсем-совсем никто?
– Я не говорила, что это «он».
– Да, да, ты не говорила. Значит, это «она»?
– Это значит, что я не хочу об этом говорить.
– И все же я почему-то уверена, что это мужчина… – Надя вздохнула почти жалобно. – Марис, пожалуйста, расскажи мне хоть что-нибудь! Хотя бы по старой дружбе, а?
– Разве мы друзья? С каких это пор?!
Тон, каким она это сказала, застал Надю врасплох. Резкое заявление Марис круто изменило тему беседы, и анонимный автор из Джорджии оказался забыт. Наде, впрочем, удалось сохранить на лице улыбку.
– Это правда, Марис, – согласилась она. – Мы действительно относились друг к другу довольно прохладно – ведь нам обеим надо было делать карьеру, а это отнимает очень много времени и сил. Но я хотела бы изменить это положение. Нам надо лучше узнать друг друга и…
– Мы никогда не будем друзьями, Надя.
И снова прямота Марис заставила Надю сбиться с мысли.
– И… почему, можно узнать?..
– Потому что ты хочешь соблазнить моего мужа.
Эти слова произвели на Надю еще более сильное впечатление. Оказывается, Мисс Добродетель была не совсем близорука и обладала довольно острой интуицией. Кроме того, Марис только что продемонстрировала характер, какой трудно было заподозрить в избалованной папенькиной дочке. Что ж, откровенность за откровенность…
Отбросив всякое притворство, Надя посмотрела на Марис в упор:
– Не понимаю, почему это тебя так удивляет. Твой Ной – весьма привлекательный мужчина.
– Но он женат!
– Ну, меня это никогда не останавливало.
– Да, я наслышана…
Вместо того чтобы обидеться, Надя расхохоталась.
– Я рада. Ничто так не содействует популярности, как хороший скандал! – заявила она и, отпив из бокала еще глоток, принялась водить по его краю пальцем. Одновременно она продолжала исподтишка разглядывать соперницу. Прямота и непосредственность всегда восхищали Надю, но ей и в голову не могло прийти, что Марис будет держаться с ней до такой степени откровенно.
Потом Надя подумала, сумеет ли Марис сохранить хладнокровие, если прямо сейчас она возьмет да и признается ей в своих шашнях с Ноем. А соблазн был велик. Наде очень хотелось посмотреть, как будет выглядеть холеное личико этой примерной женушки, если она подробно, шаг за шагом расскажет, что они с Ноем вытворяли накануне вечером на ковре в ее гостиной. Надя готова была спорить на что угодно, что, несмотря на всю ее выдержку, Марис вряд ли удастся сохранить спокойное выражение лица.
Но в конце концов Надя все же решила, что поступить так было бы с ее стороны неразумно. Когда-нибудь потом она попробует привести свой план в исполнение, но не сейчас. Сейчас слишком многое было поставлено на карту, слишком многое зависело от того, как долго представители семейства Мадерли будут оставаться в блаженном неведении. И, совладав с собой, Надя поинтересовалась небрежно:
– А ты не пробовала поговорить об этом с Ноем?
– Как ни странно, пробовала.
– И что он сказал?
– Он сказал, что ты интересуешь его только с точки зрения бизнеса. Ной считает твою колонку «Поговорим о книгах…» достаточно влиятельной, поэтому предпочитает не портить с тобой отношений. Вот почему он принимает участие в твоих сомнительных… интригах.
Надя пожала плечами:
– Что ж, всего, что у меня есть, я действительно добилась благодаря умению использовать людей в качестве источников информации. А они, в свою очередь, используют меня для достижения известности. Когда твое имя на слуху, карьеру делать не в пример легче. Согласись, ведь есть же разница между мистером Смитом, который зашел с улицы, и тем самым мистером Смитом, о котором снова писали в колонке «Поговорим о книгах…»! Ной это понимает и… иногда помогает мне.
Так она танцевала вокруг истины, избегая как лжи, так и всей правды, надеясь, что Марис этим удовлетворится. Сделка с «Уорлд Вью» была слишком важна, и ни Наде, ни Ною не нужны были лишние проблемы.
Воспользовавшись молчанием Марис, Надя быстро сказала:
– Я рада, что мы выяснили этот вопрос. Не хочешь ли еще кусочек окуня?
– Нет, спасибо.
– Но он и вправду очень вкусен, а я уже наелась.
На самом деле Надя все еще была голодна, однако она отодвинула тарелку, притворившись, будто не может проглотить ни кусочка. Несмотря на недавнюю операцию липосакции, ее бедра и ляжки снова начали обрастать жирком, и Надя старалась учитывать каждую калорию. Физические упражнения были единственной разновидностью веры, которую она готова была исповедовать, и она действительно ее исповедовала, ежедневно доводя себя гимнастикой до полного изнеможения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91