Дело было в том, что ее очень тревожило состояние сэра Роланда. В последние две-три недели он заметно сдал, и физически и морально. Он был угрюм и замкнут, и депрессия его становилась все более заметной окружающим, а ведь до сих пор сэр Роланд храбро сражался со своим отчаяньем, не позволяя ему одержать верх. Печальнее всего было то, что он утратил всякий интерес к мемуарам, работа над которыми была единственным, по мнению Сильвии, стимулом, заставлявшим ее мужа преодолевать недомогание, и вообще цепляться за жизнь. Она хотела пригласить врача, но сэр Роланд категорически не желал его видеть. Когда речь заходила о медицине, он страшно раздражался, да и сам всех раздражал. Она чувствовала: его гложет какая-то мысль, она все надеялась, что он ей откроется, облегчит душу. Однако в ответ на ее неоднократные попытки ему посочувствовать он отмалчивался и лицо его делалось каменным.
Она продолжала безучастно смотреть в окно, и вдруг ее взгляд наткнулся на сэра Роланда. Он, опираясь на тросточку, медленно ковылял по тропинке в свою «ловушку», слева его поддерживал Артур Бун, несший вторую хозяйскую клюку. Сердце Сильвии сжалось от боли: какой же он был худой, как сильно горбился! Она с ужасом подумала, что, возможно, ему уже не станет лучше, что это ухудшение – начало неотвратимого конца. Боже, она что угодно бы отдала, лишь бы облегчить его страдания, но – увы! – ничего нельзя было сделать.
Немного погодя она увидела, что Бун возвращается в дом. Значит, он уже усадил сэра Роланда в его шезлонг под дубом. Возможно, сэр Роланд побудет на воздухе до шести, порадуется последнему летнему солнышку. Сейчас двенадцатый час. По идее, Бун пошел за супом. И действительно через пару минут Сильвия увидела, что тот шагает в сторону «ловушки», неся в руках глубокую тарелку.
Тяжко вздохнув, леди Чаттертон снова погрузилась в работу, а когда вновь подняла глаза, Бун опять шагал в сторону «ловушки». Видимо, уже успел отнести на кухню пустую тарелку и теперь хотел справиться у хозяина, не нужно ли ему принести что-нибудь еще. Однако из «ловушки» вдруг вышел Фрэнк. Лицо секретаря не было видно, но по нервозным жестам стало ясно, что он чем-то сильно расстроен. Пройдя всего несколько шагов он, естественно, наткнулся на Буна, тот что-то ему сказал, и Фрэнк остановился.
Примерно минуту они что-то бурно обсуждали, а потом оба быстрым шагом устремились к дому. «Интересно, что они могли так горячо обсуждать?» – невольно подумала леди Сильвия, записывая очередную сумму в «амбарную книгу». Однако писать ей пришлось недолго, так как раздался настойчивый стук в дверь.
В ответ на ее «да-да» вошел Фрэнк, лицо его было испуганным.
– Простите, что я отрываю вас от дел, леди Чаттертон, но мы с мистером Буном очень тревожимся за сэра Роланда. Я только что от него, заходил к нему в «ловушку» – спросить, что будем дальше делать с книгой. Но он меня не слушал и вообще был какой-то странный. Мне даже сложно описать его состояние. Но он точно очень страдает. Он очень возбужден и, по-моему, даже немного… не в себе.
У Сильвии екнуло сердце – в предчувствии беды. Она снова отложила ручку и инстинктивно качнулась назад, словно боялась, что ее сейчас ударят.
– Мне кажется, нужно что-то делать, я шел к вам, чтобы это сказать, но немного задержался, так как наткнулся на Буна. Он тоже обеспокоен. Он и сам заметил что-то неладное и хотел к вам зайти, но увидел, что я иду к сэру Роланду, и решил сначала узнать мое мнение. В общем, мы оба решили, что нужно срочно поставить вас в известность.
Сильвия порывисто поднялась.
– Благодарю вас. Я сию же минуту пойду к нему. И вы с Буном… пойдите туда тоже. Если ему так нехорошо, мне может понадобиться ваша помощь.
Леди Чаттертон и оба ее помощника торопливо спустились в сад, полный терпких ароматов и звуков позднего лета, где все вокруг было таким ласковым, таким умиротворяющим. Но внезапно этот благодатный покой был нарушен громким хлопком. Это был выстрел, там – в «ловушке»…
Все трое разом остановились и со страхом переглянулись. Потом, секунду выждав, помчались к входу на поляну. В тот момент когда они уже были у входа, подбежали Дерик и Том, за ними мчалась Джулиет, не такая быстрая, как они. Уикс, склонившийся над очередной клумбой, выпрямился и тоже засеменил к «ловушке».
– Сильвия, постой! – крикнул Дерик Фермер. – Сначала мы… сначала мы пойдем посмотрим, – он вбежал в разъем между кустами, а за ним туда буквально влетели Том Олгуд, Фрэнк и Бун.
Но разве Сильвия могла оставаться в стороне? Она тоже вошла внутрь «солнечной ловушки». То, что она увидела, заставило ее остолбенеть, замереть на месте.
Сэр Роланд, лежал, откинувшись на спинку шезлонга, неестественно обмякший, будто у него вообще не было костей. У правого виска темнело маленькое отверстие, пробитое пулей, из которого текла тоненькая струйка крови. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: старый джентльмен мертв.
Судорожно сцепив пальцы, Сильвия продолжала стоять на месте, будто зажатая в невидимых тисках. Вот все и кончилось. У нее больше нет мужа, подарившего ей долгие годы семейного счастья! Возможно, для Роланда смерть стала избавлением. Он был уже стариком, очень-очень больным, жизнь его давно превратилась в непосильное бремя. Но самой Сильвии было сейчас невыносимо тяжело и горько. Она так его любила, так привыкла о нем заботиться и во всем помогать… Служение ему стало смыслом ее жизни, ее счастьем. А теперь – все кончено. Она медленно двинулась вперед. Мужчины что-то вполголоса обсуждали, девушки стояли сзади них (Марджори Олгуд тоже подошла – чуть позже).
– Мы не должны ничего трогать, – сказал Дерик, оборачиваясь. – Дорогая кузина, боюсь, нам все же придется вызвать полицию. Посмотри-ка сюда, – он указал на землю справа от шезлонга сэра Роланда.
Правая рука сэра Роланда бессильно повисла, и под самой кистью валялся пистолет.
Так вот оно что… Самоубийство! Сердце леди Чаттертон обожгла мучительная боль. Боже, если бы она знала! Если бы догадалась, к чему все неумолимо идет, она сумела бы его спасти! Ее поддержка и сочувствие наверняка предотвратили бы эту чудовищную, нелепую трагедию.
И снова до Сильвии донесся голос Фермора, будто откуда-то издалека:
– Роско, пожалуйста, позвоните им, – сказал он и потом добавил: – Сначала доктору Манселу, потом в полицию.
– Леди Чаттертон, – ласково обратился к ней Том Олгуд, как только ушел Фрэнк, – вам лучше вернуться в дом. И вам, девочки. Вам незачем тут оставаться. Дерик, проводи их. А мы с Буном дождемся доктора.
Сильвия понимала, что Том абсолютно прав. Помочь она уже ничем не могла, она будет только мешать мужчинам и мучить себя. Посмотрев долгим-долгим взглядом на застывшую хрупкую фигурку мужа, она медленно развернулась и пошла прочь.
– Джулиет, Марджори, – позвала она, – пойдемте, это самое разумное, что мы можем сделать. Не будем мешать мужчинам. Дерик, не нужно нас провожать. Мы и сами сможем добрести до дома.
Разумеется, она давно осознавала, что может в любой момент потерять Роланда: возраст, да еще этот изнуряющий, кошмарный недуг… Она прекрасно это осознавала и даже пыталась иногда представить, какой станет ее жизнь без него. Но к подобным ударам невозможно подготовиться заранее – Сильвия была в ужасном состоянии. То ли из-за внезапности его гибели, то ли из-за того, что он так ушел из жизни, свел с ней счеты, Сильвия невероятно страдала, душевная боль была настолько сильной, что она с радостью предпочла бы ей боль физическую.
Время тянулось и тянулось в томительном ожидании. Сначала приехал доктор и направился в «ловушку», чуть позже – наряд полиции проделал то же самое. Все три дамы находились в гостиной, Марджори и Джулиет вполголоса переговаривались, Сильвия почти не участвовала в беседе, погруженная в свои мысли. Прошла целая вечность, когда в гостиную наконец-то вошел доктор Мансел, страшно подавленный. Он тихонько махнул рукой, обе девушки, верно истолковав этот выразительный жест, торопливо вышли.
– Голубушка вы моя, – начал доктор совершенно убитым, но при этом странно-настораживающим голосом, – у меня нет слов, это непостижимо… невероятное горе… Одно могу сказать, чтобы хоть немного утешить. Смерть была мгновенной, он не страдал.
Мистер Мансел был для Чаттертонов не просто семейным доктором, но верным другом. Сильвии всегда импонировали его прямота и честность, и она всецело доверяла ему как врачу. Она знала, что это очень добрый и отзывчивый человек, но никак не ожидала, что он так болезненно воспримет эту трагедию. Сердце ее наполнилось горячей благодарностью.
– Спасибо вам, – слабым голосом произнесла она, – я… мне очень дорого ваше участие. Знаете, я все никак не могу осмыслить… Это так на него не похоже… он ведь такой мужественный. Правда, он был в тот момент не в себе… Вам об этом сказали?
– Это и так очевидно, – Мансел горестно вздохнул. – Человек в здравом уме на такое никогда не решится.
– В последнее время он был вялым и подавленным, – продолжила она, – но мне и в голову не приходило, что усталость и отчаянье доведут его до безумия… до крайности. Бедный мой Роланд! Как же ему было тяжко, раз он решился на это!
Мансел был не только преданным другом и отличным врачом, он был мудрым и опытным человеком, умевшим чрезвычайно тактично говорить о самых щекотливых вещах. Но сейчас вид у доктора был крайне растерянным. Он то нервно потирал руки, то откашливался, то хмурил брови. Даже Сильвия, ничего не замечавшая от горя, обратила на это внимание.
– Что такое? – насторожилась она. – Выяснилось что-то еще, о чем я не знаю?
Доктор нервно вытер лоб, вдруг покрывшийся мелкими капельками пота.
– Дорогая моя леди Чаттертон, – сочувственно произнес он, – мужайтесь. Я понимаю, это будет для вас еще одним ударом. Я не хотел говорить, но… На дознании это все равно будут обсуждать. Лучше уж вам узнать все заблаговременно…
Леди Чаттертон побледнела и вцепилась в спинку кресла так крепко, что побелели костяшки пальцев.
– Говорите, – тихо попросила она.
– У него в кармане нашли письмо, датированное вчерашним днем. – Доктор умолк, не решаясь продолжать. – И в этом письме говорится… Право, я даже не знаю, как вам это сказать.
– Продолжайте, – прошептала Сильвия.
Доктор снова утер вспотевший лоб.
– Там говорится… гм… что автор этого послания сидел в тюрьме и что отправил его туда сэр Роланд.
– Ну и что в этом такого? – резко спросила Сильвия. – Думаю, когда Роланд служил губернатором в Западной Африке, ему часто приходилось прибегать к подобным мерам.
– Это было совершено не по долгу службы. В данном случае сэр Роланд лишь предоставил суду решающую улику.
– Пусть даже и предоставил, – еще резче произнесла она. – Что вас так смущает?
– Я еще не все вам рассказал. В письме говорится… разумеется, я никоим образом этому не верю… в нем говорится, что улика была ложной, что сэр Роланд хотел… гм… таким образом спасти себя.
– Спасти себя? – потерянно пробормотала Сильвия, глядя на доктора округлившимися глазами. – Я ничего не понимаю… Что вы имеете в виду?
– Ничего. Я только повторяю то, что было в письме. Судя по тому, что там написано, сэр Роланд совершил какое-то преступление, а потом дал ложные показания, чтобы перевалить вину на автора этого послания.
Глаза Сильвии засверкали от гнева.
– Доктор Мансел, как вы смеете повторять эту чудовищную ложь? Это абсурд, это… я не знаю что такое! Вы ведь столько лет были знакомы с Роландом, кому как не вам знать, что это – совершенно невозможно!
– Я же сказал вам, что не верю ни единому слову, – печально напомнил он. Но наше мнение никого интересовать не будет. Коронера будет интересовать именно это письмо и то, что в нем изложено. Вот в чем весь ужас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46