— И вас это устраивает?
Дзёкио невозмутимо пожала плечами:
— Порой мне очень хочется поменять обстановку, завести более широкий круг знакомств, но и здесь хватает интересного. Дворец — это целый мир в миниатюре, со своими радостями и огорчениями.
— И преступлениями, — добавила Рэйко, пользуясь возможностью направить разговор в нужное русло.
— Значит, вам кое-что известно об убийстве, которое расследует ваш муж? — спокойно спросила Дзёкио.
Повисло напряженное молчание.
Рэйко ответила:
— Я знаю только, что Левый министр был убит при помощи «крика души» в Саду пруда. Муж не любит, когда я вмешиваюсь в его дела. А меня снедает любопытство. Вы общались с Левым министром?
— Естественно. — Дзёкио опустила чашку на столик и встала. — Давайте прогуляемся по парку.
Они спустились с веранды.
Дзёкио была выше Рэйко, она шла вперед стремительно, но плавно, Рэйко едва поспевала за ней. Дорожка вилась между деревьями, Дзёкио молчала. Рэйко предположила: «Наверное, она прервала разговор, желая обдумать, что означает мой интерес к убийству и как ей реагировать на мои расспросы. Она понимает, что сказанное ею станет известно Сано».
Изобразив досаду, Рэйко сказала:
— Простите. Мне не следовало касаться такой неприятной темы, как убийство. — «Я должна убедить ее, что не скажу Сано ни слова». — Муж очень рассердится, если выяснится, что я донимала вас вопросами, которые меня совершенно не касаются.
Дзёкио сбавила темп и взглянула на группку придворных, устроившихся для пикника на пригорке.
— Не нужно извиняться, — промолвила она.
«Видимо, пришла к выводу, что никакого вреда от обсуждения убийства быть не может», — решила Рэйко.
— Для меня это не было личной потерей. Я часто виделась с Левым министром Коноэ, когда он учил моего сына, и беседовала с ним об управлении делами дворца, но между нами не было дружеских отношений.
Рэйко не заметила какой-либо наигранности ни в ее тоне, ни в манере держаться, тем не менее она понимала, что внезапно возникшая между ними доверительность ничего не значит: «Как я ее обманываю, так и она меня может обмануть».
— Что за человек был Левый министр? — спросила Рэйко и на всякий случай уточнила: — Я никогда не была знакома с человеком, которого убили. Вообще не представляю, за что можно убить.
После секундной паузы Дзёкио ответила:
— Его больше уважали, чем любили. Под приятной внешностью и шармом обхождения таились эгоистичная душа и страстное властолюбие. Он не терпел возражений и никогда не признавал своих ошибок.
«М-да, — мысленно согласилась Рэйко, — подобные качества провоцируют насилие».
— Как же вы ладили с ним?
— Очень просто. — Они миновали увитое диким виноградом дерево, и лицо Дзёкио помрачнело. — Я иногда возражала против того, как он заправляет финансами двора и как обращается с моим сыном, но никогда не оспаривала его распоряжений.
«Характеристика, данная Коноэ, вполне приложима к ней самой, — отметила Рэйко. — Не столкнулись ли они по вопросу о контроле над двором? Если так, то Коноэ, похоже, одолел ее благодаря своему положению и полу. Не поквиталась ли она с ним в Саду пруда?»
— Левому министру не нравилось, что женщина пользуется влиянием при дворе?
— Он, скажем так, мирился с этим. Понимал, что это явление временное, и терпеливо ждал, когда император начнет управлять двором самостоятельно, а мои услуги станут не нужны.
Перед глазами Рэйко возникла картинка: Дзёкио руководит заседанием Имперского совета. «А ведь действительно, — подумала сыщица, — ее полномочия ограниченны. Жив Коноэ или нет, она все равно сойдет со сцены. Зачем ей смещать Левого министра?»
Они вышли к озеру. Дзёкио остановилась и пронзила спутницу острым взглядом. Рэйко невольно поежилась, словно лишилась одежд, стала прозрачной до донышка.
— Хотя времена изменились, политические игры по-прежнему жестоки, просто теперь придворные борются не за контроль над государством, а за должности и привилегии, — отчеканила Дзёкио. — У Левого министра было много врагов, включая представителей знати.
«Но они, как почти все во дворце, имеют алиби на ночь убийства», — подумала Рэйко.
— И кто же, по-вашему, его убил?
— Не имею понятия.
«Это вряд ли, — усомнилась Рэйко. — Наверняка у Дзёкио есть какие-то догадки».
— Личность, которая расправилась с Левым министром Коноэ, похоже, владеет техникой киаи.
— Да, похоже, он владеет, — задумчиво откликнулась Дзёкио.
— Вы сказали «он». — Рэйко поймала собеседницу на слове. — Значит, считаете, что убийца — мужчина?
Императрица пожала плечами:
— Мужчина волен ходить куда вздумается. Это мы, женщины, сидим под надзором.
Объяснение снимало подозрения как с нее, так и с Асагао. И еще с Томохито, который был постоянно окружен слугами и редко покидал пределы дворца. Получалось, Дзёкио ловко вывела из опасного круга близких ей людей.
— Кто в ту ночь мог оказаться в Саду пруда, кроме министра?
— Комоэ приказал всем держаться подальше от Сада. Не представляю, кто мог его ослушаться, Левый министр строго следил за дисциплиной и беспощадно карал провинившихся.
Хотела того Дзёкио или нет, но Рэйко поняла, что абсолютно все обитатели резиденции знали: в Саду министр будет совершенно один.
— Наверное, у него была назначена тайная встреча, — предположила она.
— Насколько мне известно, Левый министр никому не сообщил, зачем ему понадобился безлюдный Сад, — сказала Дзёкио, рассматривая круглые листья лотосов, плававшие по глади озера. — Я вообще не видела его в тот вечер. Было очень жарко, я никак не могла уснуть и вышла прогуляться вокруг летнего павильона, он находится к северу от Сада пруда. Я любовалась луной, когда раздался крик.
— Вы никого не встретили по дороге? — Рэйко понимала, что вопрос выдает ее с головой, но ей нужен был ответ.
— Нет. Мне хотелось побыть в одиночестве. Я даже слуг не предупредила, что иду гулять, и, разумеется, никого не взяла с собой.
«Так вот почему у нее отсутствует алиби», — сообразила Рэйко и почувствовала облегчение. Ей не хотелось, чтобы женщина, в которой она обнаружила родственную душу, оказалась убийцей.
Ход ее мыслей прервал спокойный голос Дзёкио:
— Столь подробное обсуждение кошмарного преступления довольно необычно для светского визита. Видимо, я не единственная жена, выполняющая обязанности своего мужа. Думаю, сёсакану нет нужды утруждать себя беседой со мной.
Рэйко было запротестовала:
— Что вы, разве я осмелилась бы... — но, услышав, как фальшиво звучит голос, стыдливо умолкла.
Дзёкио с видом старшей сестры кивнула:
— Довольно притворяться, досточтимая госпожа Сано. — Она рассмеялась, смех оказался низким и мелодичным. — Вы не единственная в этом мире, кем движут двусмысленные мотивы.
Рэйко насторожилась. «А не играла ли она со мной с самого начала? — обожгла мысль. — А не было ли у нее зловещей причины для того, чтобы радушно принять меня и прикинуться откровенной? А не исходила ли она сразу из того, что я передам разговор Сано? Не пыталась ли таким образом убедить Сано в своей невиновности? Уж не собирается ли через дружбу со мной манипулировать им? Все может быть. Женщина с таким умом и силой воли вполне способна овладеть приемами киаи».
Тишину отчуждения прервал хруст шагов на гравиевой дорожке. Подошедшая служанка поклонилась и сказала Дзёкио:
— Прошу прощения, его высочество отрекшийся император просит вас пожаловать к нему.
Обрадованная Рэйко поспешно проговорила:
— Я не должна более злоупотреблять вашим гостеприимством. Пойду нанесу визит и выражу свое уважение досточтимой наложнице его величества.
Дзёкио кивком подтвердила, что ничего другого от Рэйко и не ожидала. Хозяйка и гостья обменялись поклонами. Дзёкио сказала:
— Благодарю вас за очень интересную беседу. Не навестите ли меня еще раз до отъезда из Мияко? Я была бы рада закрепить наше знакомство.
— Я тоже. Обязательно зайду.
И они расстались.
7
За стенами Павильона пурпурного дракона раздался не то свист, не то визг.
— Момо-тян! — воскликнул император. — Войди.
Открылась боковая дверь. Появился небольшого роста худощавый молодой человек, вероятно, на несколько лет старше императора. Он приблизился к трону прыгающей походкой, роняя с губ неразборчивые звуки и, словно конь, вскидывая голову. Придворные потупились; закаменевшие лица выразили отвращение, которое обычно вызывает уродство. По дороге во дворец Хосина предупредил, что Момодзоно — «домашняя собачка императора». Сано воспринял эти слова как злую шутку и оказался не готов к ужасному зрелищу. Он оторопел.
— Мой кузен принц Момодзоно, — сказал император.
Правый министр Исидзё прошептал на ухо Сано:
— Принц — безнадежный идиот, он не осознает, что делает.
Но министр ошибался: Момодзоно пытался контролировать себя, например, сжимал челюсти, стараясь удержать непроизвольные выкрики. От титанических усилий зрачки постоянно двигались, тонкое бледное лицо обильно покрывал пот.
Сев на колени подле императора, принц поклонился; левая рука рефлекторно дернулась вверх, он правой с явным трудом опустил ее.
— Момо-тян, это сёсакан Сано. — Томохито бросил на Исидзё и других сановников лукавый взгляд. — Он хочет выяснить, кто убил Левого министра Коноэ.
— Про-о-ошу располагать мной, — невнятно произнес принц и несколько раз непроизвольно взвизгнул. — Тысяча извинений!
— Вы вместе обнаружили тело Левого министра Коноэ? — обратился Сано к императору, не решаясь даже взглянуть на его кузена.
Правый министр Исидзё, почувствовав настроение сёсакана, сказал:
— Ваше величество, может быть, присутствие принца Момодзоно не является столь уж необходимым? — В вежливом тоне сквозило раздражение. — Вы сами в состоянии ответить на вопросы следователя.
— А давайте спросим у Момо-тяна, — предложил улыбаясь император и повернулся к кузену: — Ты хочешь остаться?
— Да, по-о-ожалуйста! — Принц захлопал в ладоши. Судя по выражению преданности на лице и мольбе в голосе, «собачка» обожала хозяина.
В Сано проснулась жалость. Он прочел в часто мигающих скорбных глазах Момодзоно стыд: несчастный понимал, насколько он отвратителен.
Скрестив на груди руки, Томохито оглядел подданных:
— Тот, кому мой кузен не по душе, может уйти.
Никто не шелохнулся. Исидзё еле слышно прошептал Сано:
— Прошу простить за неудобство.
— Ничего страшного, — откликнулся Сано.
Он хорошо представлял, насколько придворным досадно, что их ставят на одну доску с идиотом.
— Расскажите, при каких обстоятельствах вы обнаружили тело Левого министра Коноэ? — попросил он молодых людей.
Пока Момодзоно повизгивал и тряс головой, Томохито ответил:
— Мы услышали крик в Саду и отправились посмотреть, что случилось. Мы обнаружили Левого министра на острове, около павильона.
— Больше в Саду вы никого не заметили?
— Все при-и-ишли после нас, — сказал Момодзоно.
— А до того? — поинтересовался Сано, удивившись внезапно отчетливой дикции принца.
— Не думаю, — покачал головой Томохито. — Впрочем, было темно, да и некогда было нам озираться по сторонам.
— Вы ничего не слышали?
— Мы слышали, как бе-е-егают и кричат люди, — сказал Момодзоно, кривя губы.
«А ведь принц вовсе не идиот, — понял Сано. — Недаром возвращает разговор к „людям“, соображает, какой вывод можно сделать из того обстоятельства, что именно он и Томохито нашли Левого министра Коноэ».
— Ну хорошо, весь двор собрался в Саду. Императрица Дзёкио была там, ваше величество?
— Да, — с нетерпением в голосе ответил Томохито.
— А ваша наложница?
— Вам же сказал Момо-тян: пришли все.
Сано рассчитывал, что Рэйко удастся выяснить маршруты передвижения Дзёкио и Асагао в злосчастную ночь. Не исключено, что одна из этих женщин сначала убила Коноэ, а затем присоединилась к сановной толпе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43