Запах был странный, как от сырого гриба. От любопытства Родион решил попробовать рожок на вкус, но деревенский мальчишка, гулявший с ним, закричал, чтобы он немедленно бросил стебель. Паренек сказал, что это - спорынья. Скрючит так, что просто погибель.
– Значит, спорынья? - медленно проговорил Ванзаров.
– Да, паразитный грибок Claviceps purpurea Tulasne из отдела сумчатых Ascomyceteae и группы Pyrenomyceteae, - спокойно сказал доктор.
– Мне нужны пояснения, - признался Родион Георгиевич.
Цвет тяжело кашлянул и рассказал, что спорынья довольно странный и не до конца изученный представитель грибного мира. Целительные свойства спорыньи давно известны. Препараты на ее основе применяют для облегчения и ускорения родов. А в продаже можно найти даже водный экстракт спорыньи «Эрготин Бонжана», который используется при мигренях. Его отпускают в любой аптеке.
– Но если спорынью принимать в большом количестве, могут наступить необратимые последствия! - продолжил доктор.
– Мгновенная смерть? - понизив голос, спросил сыщик.
– К сожалению, смерть будет долгой и мучительной. Неизлечимые болезни, именуемые «злая корчь», «рафания» или «священный огонь святого Антония», вызываются употреблением спорыньи, - констатировал доктор со спокойствием опытного патологоанатома. - Болезнь протекает исключительно тяжело. Сначала кажется, что по всему телу бегают ледяные муравьи. Потом у человека начинаются судороги, кровавая рвота, понос и в довершение чудовищный жар, омертвение конечностей и сухая гангрена. В Средние века в Европе бушевали эпидемии, вызванные употреблением спорыньи. Да и в российских губерниях происходило подобное еще несколько десятков лет назад.
– А как спорынья попадала в таком количестве к людям? - удивленно спросил Ванзаров.
– С мукой, - просто ответил Михаил Семенович. - Хлеб, зараженный спорыньей, попадал на мельницы, оттуда в хлебные печи. Я думаю, этот грибок еще преподнесет ученым сюрпризы.
– Значит, Аполлон Григорьевич, все-таки можно констатировать отравление ядом? - спросил Ванзаров. Он ведь хорошо помнил вердикт эксперта: смесь безвредна и убить Марию Ланге не могла. Как и профессора Серебрякова.
Лебедев нахально улыбнулся.
– Нет, это не отравление!
Цвет кивнул.
– Почему? - только и осталось спросить Ванзарову.
– Потому что смесь, найденная во флакончике и… - Лебедев запнулся, подыскивая обтекаемые слова, - в остальных… местах… не яд, а сильнейшее, я бы сказал, чудовищное наркотическое средство!
18
Ванзаров вообще перестал понимать что-либо. Он прекрасно знал, что наркотические средства используются для обезболивания. Без хлороформа, закиси азота, бромистого этила, эфира, атропина, морфия уже невозможно представить медицину начала двадцатого века. И какое отношение имеет к ним средство профессора Серебрякова?
Конечно, отдельные эксцентричные натуры не могут жить без укола морфия. Но это безвредные и ленивые создания, плавающие в собственных снах. Никакой угрозы для общества они не представляют. Тем более что морфий продается в любой аптеке.
– Средство, которое я сегодня изучал, судя по всему, сильнейший растительный наркотик, - тихо проговорил Цвет. - С ним не сравнить ни листья коки, ни высушенный сок мака, называемый «гашиш», ни открытый в Мексике семь лет назад Людвигом Левином особый кактус пейотль.
– А как насчет имбога, коллега? - спросил Лебедев.
– Экстракт этого африканского растения, завезенного в Европу в середине прошлого века, значительно слабее… - вежливо пояснил Михаил Семенович. - Алкалоид из него выделили четыре года назад, а чтобы Tabernanthe iboga подействовала, надо съесть очень много коры.
– Я подозреваю, эта зеленая жидкость даже хуже вещества под названием «героин», синтезированного из морфия одной швейцарской компанией! - решительно добавил Лебедев.
– Господа, но, если вы утверждаете, что это вещество сильнейший наркотик, а не яд, как вас тогда понимать? - Ванзарову надоело играть роль несмышленого ученика. - Что в нем такого опасного?
– Сознание человека, принявшего это наркотическое средство, подвергается решительному изменению, - сказал Цвет.
– Последствия могут быть непредсказуемы, - закончил Лебедев.
Сыщику показалось, что эксперт и ученый заранее отрепетировали каждый свою партию. Но суть дела от этого не менялась. Лебедев, как и обещал, преподнес большую неожиданность.
– В художественной литературе есть два ярких примера регулярного приема наркотиков, - печально произнес доктор. - Проницательный Шерлок Холмс, который, по придумке Конан Дойла, чередовал неделю увлечения кокаином неделей розыска преступников, в некотором роде ваш коллега.
– А другой пример? - сухо поинтересовался Ванзаров, которому давно приелись сравнения с Холмсом.
– Анна Каренина, - напомнил доктор Цвет. - Бедняжка принимала морфин и опиаты, отчего и бросилась под поезд в состоянии помрачения рассудка. Граф Толстой, видимо, хорошо представлял, как это происходит.
– К счастью, наркотическими средствами у нас балуются лишь очень обеспеченные господа и некоторые художественные натуры, - подхватил Лебедев. - Простой люд пользует водочку. Но если и народ начнет употреблять наркотики, мы утонем в море преступлений!
Ванзаров встал и медленно сделал круг по комнате. Родиону Георгиевичу была нужна короткая пауза, чтобы собраться с мыслями.
– А что вы знаете про сому? - спросил он доктора.
– Вы имеете в виду мифическое растение? - Цвет поднял на него печальные глаза. - Видите ли, я ученый и не занимаюсь сказками. Так что для меня «soma» - это лишь греческое слово, обозначающее всю совокупность клеток растения. Извините, если огорчил вас.
– Простите, а как же труд Овсянико-Куликовского? - возмутился Лебедев.
– Я знаю эту книгу, - кивнул Цвет. - Но когда я прочитал на первых страницах, что легендарная сома - растение из рода Asclepias acida, я просто закрыл ее и не стал читать дальше. Филолог мало что понимает в ботанике. К тому же сей господин с восторгом пропагандирует наркотический экстаз как лучшее средство культурного развития общества. Я с ним не могу согласиться.
Ванзаров понял, что спрашивать Цвета про эликсир жизни и философский камень бесполезно. Лебедев, смущенный такой оценкой книги про сому, подал знак: «Нам пора!» Родион Георгиевич вздохнул и протянул доктору руку.
– Спасибо, вы нам очень помогли, - искренне сказал он.
Доктор Цвет неловко поднялся со стула и смущенно улыбнулся.
– Ну что вы, такая мелочь! Если бы я мог провести подробные исследования… Знаете, это действительно очень опасный состав. И хоть мне не удалось определить его до конца, все же скажу: подобный наркотик может вызывать невероятные видения. Но самое главное, он способен полностью подавлять волю человека. Более того, делать его рабом. Понимаете?
– Нет, - честно признался Родион Георгиевич.
Цвет посмотрел на Лебедева.
– Говорите, говорите, коллега! Ванзаров не понимает намеки, он любит полную ясность! - съехидничал эксперт.
– Ну, ведь это очевидно! - удивился доктор Цвет. - Если кто-то использовал в составе препарата спорынью, значит, он, вероятно, пожелает узнать: что выйдет, если дать это вещество большой массе людей. Вы можете представить себе последствия такого эксперимента?
19
В десятом часу вечера, донельзя измотанный Ванзаров, с гудящей больной головой, добрался до дому. Он косолапо преодолевал ступеньки парадной лестницы, ощущая себя Сизифом. И давил на него невидимый камень полной безрезультатности розыска. Уварова и Ланская опережают его везде, все так же оставаясь недосягаемыми. А еще сома! После разговора с умницей Цветом Ванзаров впервые ясно представил себе, что может случиться, если барышни, завладевшие наркотическим средством, решат его использовать.
Отгоняя невеселые мысли, Родион Георгиевич мечтал теперь только об одном: о халате и мягких тапках.
Тяжело дыша, он наконец добрался до лестничной площадки третьего этажа и повернул ручку звонка.
За массивной дверью было тихо. Открывать отцу семейства никто не торопился.
Ванзаров вновь повернул ручку.
Послушно звякнул колокольчик. И все. Ни одного живого звука.
Сердце Родиона Георгиевича на какое-то мгновение замерло.
От внезапно нахлынувшей паники сыщик потерял способность рассуждать и принялся бить в дверь кулаками и кричать, чтобы немедленно открыли, иначе он высадит замок.
Что-то щелкнуло.
– А ну уходи, окаянный! Полицию вызовем, у нас в доме телефон! - визгливо завопила с той стороны Глафира.
– Вы что там заперлись? - прокричал Ванзаров в замочную скважину.
– Это вы, батюшка Родион Георгиевич? - обрадовалась кухарка.
– Я, кто ж еще! Открывай!
Клацнул дверной замок, и в проеме показался силуэт Глафиры.
– Из-за тебя весь дом перепугал… - начал Ванзаров и осекся. Кухарка сжимала в руках топорик, которым она колола дрова для растопки плиты.
Родион Георгиевич быстро запер за собой дверь. Он сразу понял, что случилось что-то неординарное. В другом конце большой прихожей Софья Петровна, зажав рот кружевным платочком, содрогалась от рыданий.
– Софа, что с дочками?! - крикнул перепуганный Ванзаров.
– Спят, голубушки, что им станется! - слезливо пробормотала Глафира. - А вот барыня наша…
Софья Петровна не смогла вымолвить ни слова, захлебываясь рыданиями. Притихшая Глафира сжимала топор и таращилась на хозяина дома, испуганно и покорно, как бы прося защиты.
Сыщик сбросил пальто, подбежал к жене и обнял ее.
Софья Петровна тряслась как в лихорадке.
– Ну, миленькая моя, ну, драгоценная, ну, хорошая, ну, славная, ну успокойся, - приговаривал Ванзаров. Жена, как ребенок, спрятала лицо на груди мужа и залилась ревом.
– Ах, сердешная! - вздыхала Глафира с глубокой нежностью.
Лаская безутешную супругу, Ванзаров благодарил Бога за то, что все живы. Следовательно, самая крупная неприятность, какая его может ожидать, - это известие о кончине тещи. Но эту новость он точно переживет!
Однако зачем Глафире понадобился топор?
20
Через полчаса, приняв успокоительные капли, Софья Петровна наконец смогла рассказать, что превратило их мирный дом в осажденную крепость. А произошло следующее…
Вернувшись в прекрасном настроении из «Польской кофейни», Софья Петровна проявила милосердие и помирилась с Глафирой. Кухарка принялась стряпать обед, а девочки, наигравшиеся в детской, потребовали вести их на прогулку. Позабыв о просьбе мужа, мать семейства стала одевать малышек. Когда Оля и Лёля уже нетерпеливо прыгали в коридоре, а Софья Петровна примеряла перед зеркалом шляпку, раздался телефонный звонок. Госпожа Ванзарова взяла слуховой рожок. То, что она услышала, повергло ее в состояние шока.
– Соня, передай мне точно, слово в слово, что тебе сказали? - Ванзаров пытался вести себя очень мягко, чтобы не нарваться на еще одну истерику.
– Не помню, я так испугалась, - всхлипнула супруга.
– Сонечка, ты же мудрая женщина, попробуй вспомнить. Это очень важно! - ласково просил сыщик.
– Кажется, что мы все погибнем страшной и мучительной смертью, что мои дети будут умирать у меня на глазах… нет, я не могу этого повторять!
– И все? И больше ничего? - Ванзаров пытался осторожно узнать, не требовал ли неизвестный прекратить следствие.
– А этого тебе не достаточно? - в голосе Софьи Петровны сыщик услышал грозовые нотки.
– Конечно, достаточно, Соня! Просто я должен знать все, чтобы принять меры.
Софья Петровна подозрительно взглянула на мужа.
– Родион, ты ничего от меня не скрываешь? - спросила она таким тоном, будто ожидала исповеди о тайной любовнице мужа.
– Ну что ты, Сонечка! Как я могу от тебя что-то скрыть! - искренне возмутился Родион Георгиевич. - Значит, голос был мужским?
– Да откуда мне знать, мужской или женский! Я так испугалась за девочек!
Ванзаров понял:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Значит, спорынья? - медленно проговорил Ванзаров.
– Да, паразитный грибок Claviceps purpurea Tulasne из отдела сумчатых Ascomyceteae и группы Pyrenomyceteae, - спокойно сказал доктор.
– Мне нужны пояснения, - признался Родион Георгиевич.
Цвет тяжело кашлянул и рассказал, что спорынья довольно странный и не до конца изученный представитель грибного мира. Целительные свойства спорыньи давно известны. Препараты на ее основе применяют для облегчения и ускорения родов. А в продаже можно найти даже водный экстракт спорыньи «Эрготин Бонжана», который используется при мигренях. Его отпускают в любой аптеке.
– Но если спорынью принимать в большом количестве, могут наступить необратимые последствия! - продолжил доктор.
– Мгновенная смерть? - понизив голос, спросил сыщик.
– К сожалению, смерть будет долгой и мучительной. Неизлечимые болезни, именуемые «злая корчь», «рафания» или «священный огонь святого Антония», вызываются употреблением спорыньи, - констатировал доктор со спокойствием опытного патологоанатома. - Болезнь протекает исключительно тяжело. Сначала кажется, что по всему телу бегают ледяные муравьи. Потом у человека начинаются судороги, кровавая рвота, понос и в довершение чудовищный жар, омертвение конечностей и сухая гангрена. В Средние века в Европе бушевали эпидемии, вызванные употреблением спорыньи. Да и в российских губерниях происходило подобное еще несколько десятков лет назад.
– А как спорынья попадала в таком количестве к людям? - удивленно спросил Ванзаров.
– С мукой, - просто ответил Михаил Семенович. - Хлеб, зараженный спорыньей, попадал на мельницы, оттуда в хлебные печи. Я думаю, этот грибок еще преподнесет ученым сюрпризы.
– Значит, Аполлон Григорьевич, все-таки можно констатировать отравление ядом? - спросил Ванзаров. Он ведь хорошо помнил вердикт эксперта: смесь безвредна и убить Марию Ланге не могла. Как и профессора Серебрякова.
Лебедев нахально улыбнулся.
– Нет, это не отравление!
Цвет кивнул.
– Почему? - только и осталось спросить Ванзарову.
– Потому что смесь, найденная во флакончике и… - Лебедев запнулся, подыскивая обтекаемые слова, - в остальных… местах… не яд, а сильнейшее, я бы сказал, чудовищное наркотическое средство!
18
Ванзаров вообще перестал понимать что-либо. Он прекрасно знал, что наркотические средства используются для обезболивания. Без хлороформа, закиси азота, бромистого этила, эфира, атропина, морфия уже невозможно представить медицину начала двадцатого века. И какое отношение имеет к ним средство профессора Серебрякова?
Конечно, отдельные эксцентричные натуры не могут жить без укола морфия. Но это безвредные и ленивые создания, плавающие в собственных снах. Никакой угрозы для общества они не представляют. Тем более что морфий продается в любой аптеке.
– Средство, которое я сегодня изучал, судя по всему, сильнейший растительный наркотик, - тихо проговорил Цвет. - С ним не сравнить ни листья коки, ни высушенный сок мака, называемый «гашиш», ни открытый в Мексике семь лет назад Людвигом Левином особый кактус пейотль.
– А как насчет имбога, коллега? - спросил Лебедев.
– Экстракт этого африканского растения, завезенного в Европу в середине прошлого века, значительно слабее… - вежливо пояснил Михаил Семенович. - Алкалоид из него выделили четыре года назад, а чтобы Tabernanthe iboga подействовала, надо съесть очень много коры.
– Я подозреваю, эта зеленая жидкость даже хуже вещества под названием «героин», синтезированного из морфия одной швейцарской компанией! - решительно добавил Лебедев.
– Господа, но, если вы утверждаете, что это вещество сильнейший наркотик, а не яд, как вас тогда понимать? - Ванзарову надоело играть роль несмышленого ученика. - Что в нем такого опасного?
– Сознание человека, принявшего это наркотическое средство, подвергается решительному изменению, - сказал Цвет.
– Последствия могут быть непредсказуемы, - закончил Лебедев.
Сыщику показалось, что эксперт и ученый заранее отрепетировали каждый свою партию. Но суть дела от этого не менялась. Лебедев, как и обещал, преподнес большую неожиданность.
– В художественной литературе есть два ярких примера регулярного приема наркотиков, - печально произнес доктор. - Проницательный Шерлок Холмс, который, по придумке Конан Дойла, чередовал неделю увлечения кокаином неделей розыска преступников, в некотором роде ваш коллега.
– А другой пример? - сухо поинтересовался Ванзаров, которому давно приелись сравнения с Холмсом.
– Анна Каренина, - напомнил доктор Цвет. - Бедняжка принимала морфин и опиаты, отчего и бросилась под поезд в состоянии помрачения рассудка. Граф Толстой, видимо, хорошо представлял, как это происходит.
– К счастью, наркотическими средствами у нас балуются лишь очень обеспеченные господа и некоторые художественные натуры, - подхватил Лебедев. - Простой люд пользует водочку. Но если и народ начнет употреблять наркотики, мы утонем в море преступлений!
Ванзаров встал и медленно сделал круг по комнате. Родиону Георгиевичу была нужна короткая пауза, чтобы собраться с мыслями.
– А что вы знаете про сому? - спросил он доктора.
– Вы имеете в виду мифическое растение? - Цвет поднял на него печальные глаза. - Видите ли, я ученый и не занимаюсь сказками. Так что для меня «soma» - это лишь греческое слово, обозначающее всю совокупность клеток растения. Извините, если огорчил вас.
– Простите, а как же труд Овсянико-Куликовского? - возмутился Лебедев.
– Я знаю эту книгу, - кивнул Цвет. - Но когда я прочитал на первых страницах, что легендарная сома - растение из рода Asclepias acida, я просто закрыл ее и не стал читать дальше. Филолог мало что понимает в ботанике. К тому же сей господин с восторгом пропагандирует наркотический экстаз как лучшее средство культурного развития общества. Я с ним не могу согласиться.
Ванзаров понял, что спрашивать Цвета про эликсир жизни и философский камень бесполезно. Лебедев, смущенный такой оценкой книги про сому, подал знак: «Нам пора!» Родион Георгиевич вздохнул и протянул доктору руку.
– Спасибо, вы нам очень помогли, - искренне сказал он.
Доктор Цвет неловко поднялся со стула и смущенно улыбнулся.
– Ну что вы, такая мелочь! Если бы я мог провести подробные исследования… Знаете, это действительно очень опасный состав. И хоть мне не удалось определить его до конца, все же скажу: подобный наркотик может вызывать невероятные видения. Но самое главное, он способен полностью подавлять волю человека. Более того, делать его рабом. Понимаете?
– Нет, - честно признался Родион Георгиевич.
Цвет посмотрел на Лебедева.
– Говорите, говорите, коллега! Ванзаров не понимает намеки, он любит полную ясность! - съехидничал эксперт.
– Ну, ведь это очевидно! - удивился доктор Цвет. - Если кто-то использовал в составе препарата спорынью, значит, он, вероятно, пожелает узнать: что выйдет, если дать это вещество большой массе людей. Вы можете представить себе последствия такого эксперимента?
19
В десятом часу вечера, донельзя измотанный Ванзаров, с гудящей больной головой, добрался до дому. Он косолапо преодолевал ступеньки парадной лестницы, ощущая себя Сизифом. И давил на него невидимый камень полной безрезультатности розыска. Уварова и Ланская опережают его везде, все так же оставаясь недосягаемыми. А еще сома! После разговора с умницей Цветом Ванзаров впервые ясно представил себе, что может случиться, если барышни, завладевшие наркотическим средством, решат его использовать.
Отгоняя невеселые мысли, Родион Георгиевич мечтал теперь только об одном: о халате и мягких тапках.
Тяжело дыша, он наконец добрался до лестничной площадки третьего этажа и повернул ручку звонка.
За массивной дверью было тихо. Открывать отцу семейства никто не торопился.
Ванзаров вновь повернул ручку.
Послушно звякнул колокольчик. И все. Ни одного живого звука.
Сердце Родиона Георгиевича на какое-то мгновение замерло.
От внезапно нахлынувшей паники сыщик потерял способность рассуждать и принялся бить в дверь кулаками и кричать, чтобы немедленно открыли, иначе он высадит замок.
Что-то щелкнуло.
– А ну уходи, окаянный! Полицию вызовем, у нас в доме телефон! - визгливо завопила с той стороны Глафира.
– Вы что там заперлись? - прокричал Ванзаров в замочную скважину.
– Это вы, батюшка Родион Георгиевич? - обрадовалась кухарка.
– Я, кто ж еще! Открывай!
Клацнул дверной замок, и в проеме показался силуэт Глафиры.
– Из-за тебя весь дом перепугал… - начал Ванзаров и осекся. Кухарка сжимала в руках топорик, которым она колола дрова для растопки плиты.
Родион Георгиевич быстро запер за собой дверь. Он сразу понял, что случилось что-то неординарное. В другом конце большой прихожей Софья Петровна, зажав рот кружевным платочком, содрогалась от рыданий.
– Софа, что с дочками?! - крикнул перепуганный Ванзаров.
– Спят, голубушки, что им станется! - слезливо пробормотала Глафира. - А вот барыня наша…
Софья Петровна не смогла вымолвить ни слова, захлебываясь рыданиями. Притихшая Глафира сжимала топор и таращилась на хозяина дома, испуганно и покорно, как бы прося защиты.
Сыщик сбросил пальто, подбежал к жене и обнял ее.
Софья Петровна тряслась как в лихорадке.
– Ну, миленькая моя, ну, драгоценная, ну, хорошая, ну, славная, ну успокойся, - приговаривал Ванзаров. Жена, как ребенок, спрятала лицо на груди мужа и залилась ревом.
– Ах, сердешная! - вздыхала Глафира с глубокой нежностью.
Лаская безутешную супругу, Ванзаров благодарил Бога за то, что все живы. Следовательно, самая крупная неприятность, какая его может ожидать, - это известие о кончине тещи. Но эту новость он точно переживет!
Однако зачем Глафире понадобился топор?
20
Через полчаса, приняв успокоительные капли, Софья Петровна наконец смогла рассказать, что превратило их мирный дом в осажденную крепость. А произошло следующее…
Вернувшись в прекрасном настроении из «Польской кофейни», Софья Петровна проявила милосердие и помирилась с Глафирой. Кухарка принялась стряпать обед, а девочки, наигравшиеся в детской, потребовали вести их на прогулку. Позабыв о просьбе мужа, мать семейства стала одевать малышек. Когда Оля и Лёля уже нетерпеливо прыгали в коридоре, а Софья Петровна примеряла перед зеркалом шляпку, раздался телефонный звонок. Госпожа Ванзарова взяла слуховой рожок. То, что она услышала, повергло ее в состояние шока.
– Соня, передай мне точно, слово в слово, что тебе сказали? - Ванзаров пытался вести себя очень мягко, чтобы не нарваться на еще одну истерику.
– Не помню, я так испугалась, - всхлипнула супруга.
– Сонечка, ты же мудрая женщина, попробуй вспомнить. Это очень важно! - ласково просил сыщик.
– Кажется, что мы все погибнем страшной и мучительной смертью, что мои дети будут умирать у меня на глазах… нет, я не могу этого повторять!
– И все? И больше ничего? - Ванзаров пытался осторожно узнать, не требовал ли неизвестный прекратить следствие.
– А этого тебе не достаточно? - в голосе Софьи Петровны сыщик услышал грозовые нотки.
– Конечно, достаточно, Соня! Просто я должен знать все, чтобы принять меры.
Софья Петровна подозрительно взглянула на мужа.
– Родион, ты ничего от меня не скрываешь? - спросила она таким тоном, будто ожидала исповеди о тайной любовнице мужа.
– Ну что ты, Сонечка! Как я могу от тебя что-то скрыть! - искренне возмутился Родион Георгиевич. - Значит, голос был мужским?
– Да откуда мне знать, мужской или женский! Я так испугалась за девочек!
Ванзаров понял:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49