Значит, можно будет сослаться на желание оказать услугу родственнику.
Лунц облегченно вздохнул. Большого преступления с его стороны нет.
И все-таки, для очистки совести, директор снял телефонный рожок, покрутил ручку вызова и продиктовал барышне номер домашнего телефона Роберта Севиера.
Ответил сам финансист. Максим Львович вежливо поздоровался и поинтересовался о здоровье его детей и супруги. Севиер сухо поблагодарил. Продолжая светское вступление, Лунц спросил, как поживает его брат Эдуард.
Роберт Севиер, подданный английской короны и влиятельный петербургский финансист, ответил после короткой паузы без всяких эмоций, как и полагается истинному джентльмену:
– Мой брат умер второго января. В утренней газете напечатан некролог.
15
Сыщик и его помощник медленно шли по Пятой линии к дому Серебрякова.
Короткий зимний день порадовал ясным солнечным небом, и мороз, свирепствовавший с ночи, уже не казался таким лютым. Улица скрипела сухим снегом. Мимо лавочек, с гостеприимно распахнутыми ставнями, деловито шествовали кухарки. Они важно несли полные корзины снеди и степенно раскланивались знакомым. На всю улицу звонко кричали разносчики сбитня, держа под мышкой укутанные в одеяло чайники. Мальчишки с лотками, полными свежих пирожков, нахваливали свой товар: «Свежие, румяные, только из печи!» Радостная суета улицы в ярких бликах зимнего солнца казалась другим миром, в котором нет страха и необъяснимых смертей. Джуранский первым не выдержал молчания.
– Родион Георгиевич, как вы считаете, сома действительно…
– Мечислав Николаевич, не знаток я индийских легенд! - отмахнулся Ванзаров. - Вот Сократ - другое дело!
– Но позвольте, - начал кипятиться Джуранский, - эта пресловутая сома, будучи якобы божественным напитком, или напитком богов, так приумножала силы, что человек способен был справиться один с целым полчищем врагов.
– Заметьте, так гласила легенда! - Сыщик поднял указательный палец. - Да и то если верить всему, что говорил Аполлон Григорьевич…
– Но, по его словам, в руках профессора оказалось могучее оружие, силу которого мы даже представить не можем!
– Ну какое там оружие, голубчик… Лебедев же сказал: легенды гласят, что бог Индра, напившись сомы, уничтожил девяносто девять городов… этой… как ее… Шамбары, кажется.
– Хороша себе легенда! - поразился Джуранский. - А как вам нравится то обстоятельство, что сома дарила бессмертие и давала власть над временем и миром?
– Я не стал бы так серьезно относиться к соме, - вздохнул сыщик. - Мало ли что мог сказать Серебряков в состоянии бреда.
– Да, но профессор пробыл более часа на морозе и после этого был жив! - не унимался ротмистр.
– Я думаю, вы делаете поспешные выводы, - как можно спокойнее сказал Ванзаров. - Легендарную солгу никто не пил уже несколько тысячелетий. Думаю, у нас в России просто нет компонентов, необходимых для ее изготовления. Так что нам нужно, во что бы то ни стало найти реальную убийцу - госпожу Уварову. И давайте на этом закончим, голубчик!
Около дома профессора они остановились, не заходя в открытые ворота. Ванзаров огляделся, прикидывая, где должен находиться первый филер, контролирующий дом снаружи. Сыщик уже хотел спросить Джуранского, не видит ли ротмистр агента. И тут за спиной вежливо кашлянули.
16
– Рад вас приветствовать, господин Ванзаров!… Честь имею, ротмистр!
Руководитель отряда филеров Курочкин появился, казалось, из ниоткуда, что только подтверждало его профессиональные качества.
Филимон служил в полиции уже седьмой год. Он был учеником знаменитого Евстратия Медникова - создателя русской школы филерского искусства. Курочкин начал рядовым филером, но быстро выдвинулся благодаря исключительной пронырливости, сообразительности и какому-то звериному чутью. Высокая худая фигура должна была сразу привлекать внимание, но Филимон славился способностью работать невидимкой. И помощников он подбирал таких же - хватких и ловких.
Тем более было непонятно, как он и его сотрудники могли упустить двух дам, приходивших к профессору.
Курочкин дружелюбно смотрел на Ванзарова, явно не ожидая разноса.
– Скажите-ка, Филимон Артемьевич, а где находится ваш второй пост? - Ванзаров заставил себя улыбнуться.
– Как и полагается, на лестничной клетке, в прямом обзоре наблюдаемой квартиры! - отрапортовал филер.
– А где, по-вашему, сейчас господин профессор? - так же ласково спросил Родион Георгиевич.
– Объект наблюдения находится в своей квартире. Визитов не было. Объекты Рыжая и Бледная не появлялись! - Курочкин достал маленькую записную книжечку, которую имел каждый филер. В нее записывались мельчайшие детали поведения наблюдаемого объекта, точное время прихода и ухода, а также лица, им встреченные.
– Вынужден вас огорчить, - Ванзаров перестал улыбаться. - Объект наблюдения, он же профессор Серебряков, сейчас находится в покойницкой Второго участка!
– А что он там делает? - искренне удивился начальник филеров.
– Там он подвергается вскрытию господином Лебедевым… Вот так, господин лучший филер столицы! Проморгали! - зло закончил сыщик.
– Не может быть! - только и смог выдавить ошарашенный Курочкин.
– Может! Очень даже может быть!
Филимон растерянно посмотрел на Джуранского, как будто ища поддержки, но ротмистр молчал и яростно жонглировал усиками.
– Но как же…
– А вот так! - Ванзаров решил устроить хорошую взбучку. - Ночью профессор был выведен кем-то из дома, потом отведен к проруби на Неве и сброшен в нее. А вы - ничего не видели!
– Когда это произошло? - глухо спросил Курочкин.
– Очевидно, между тремя и шестью часами утра, - вставил Джуранский.
– Но ведь у нас смена только до полуночи! А затем - с восьми!
– Это не меняет дела, - наступал Ванзаров. - Вы должны были проинструктировать дворника, что, в случае ухода профессора поздней ночью, тот должен был немедленно бежать к городовому. Это было сделано?
– Разумеется!… Более того, я лично проверил ворота ночью. Они были заперты! - филер так беспомощно посмотрел на сыщика, что у Родиона Георгиевича пропало желание третировать подчиненного дальше. Он лишь тяжко вздохнул:
– Что ж, Филимон Артемьевич, сделанного не воротишь, пошли разбираться с дворником!
17
Во дворе Пережигин ленивыми движениями метлы разгонял снег вокруг своих валенок.
– Здорово, Степан! - крикнул Ванзаров.
– И вам, вашбродь… - пробасил дворник.
– Ну что, друг мой, все пьешь?
– Никак нет! Разве возможно на нашей должности!
– Как же - нет! Вон, мне докладывают, с Нового года каждый день не просыхал!
Дворник удивленно открыл рот. Он не предполагал, что такой важной персоне докладывают о его пьянстве. Околоточному - еще понятно. А этому…
От страха, подступившего к горлу, Степану захотелось упасть в ноги, но он сдержался и стал усиленно тереть сухой глаз кулаком.
– Вашбродь, помилосердствуйте!
– Пережигин, ты мне комедию не ломай, а говори честно: вчера пил? - строго спросил Ванзаров.
– Упаси бог! Вот вам крест! - и дворник лихорадочно перекрестился.
– Значит, ворота забыл запереть на ночь трезвым? - настаивал сыщик.
– Да разве такое возможно! Да я в любом виде завсегда на ночь ворота… это первое дело… а уж вчера точно… вот и господин Курочкин вам скажет, ей богу! - для убедительности Степан даже прижал шапку к груди.
– Ну и в каком же часу ты их отпер? - спросил Ванзаров, глядя дворнику в глаза.
– Да вот господин Курочкин прибыл, так я сразу и… того! - совсем растерялся перепуганный дворник.
– А ключи от ворот у кого-нибудь еще в доме имеются? - вставил Джуранский.
– Только у меня, вашбродь, как можно! Никому не даю! - и дворник вытащил из-под фартука, надетого поверх зипуна, связку на металлическом кольце. - Вот они! А это от подвала, это от чердака, все здесь!
Ключи издали мелодичный перезвон кандалов.
– Ладно, Пережигин, не хочешь говорить правду, будем с тобой разбираться в другом месте, - сыщик спрятал руки в карманы пальто. Даже в перчатках пальцы мерзли. - Курочкин, в участок его!
Филимон и его напарник, пришедший во двор с наблюдательного поста на лестнице, подхватили Степана за локотки.
– За что, вашбродь?! Ни в чем не повинен!!! - зарыдал дворник.
Испугался Пережигин не решетки, а потери места. Он-то хорошо знал, что в арестантской участка его могут продержать «до выяснения» хоть месяц. А за это время домовладелец найдет нового дворника. И Степан потеряет заработок. И куда ему деваться? Где еще деревенскому мужику дадут такую хорошую работу? Дворник - человек уважаемый!
– За что? За то, что врешь! - продолжал Ванзаров.
– Никогда не врал и вам не смею, вашбродь! - всхлипывал Степан.
– Тогда рассказывай, кому ты сегодня ночью отворял ворота? Рассказывай, кому помогал господина Серебрякова топить! А заодно расскажи, как убивал девицу, которая к профессору ходила! Отвечай, душегуб! - сыщик говорил с такой страшной верой в свои слова, что даже ротмистру стало не по себе, хотя Ванзаров на допросах часто пользовался подобными уловками.
Степан смекнул, что на него вешают убийство. И не одно. Это уже не место потерять, а голову на плечах не сносить!
Пережигин с размаху бухнулся на колени.
– Не погубите! Не виноват я! Богом клянусь!
Что-то заставило Ванзарова оглянуться. Он увидел, как глухонемая старуха вышла из дворницкой и, остановившись всего в трех шагах, сжимала лопату для снега. Ее глаза с ненавистью буравили сыщика. Она не знала, что происходит, но, кажется, готова была встать на защиту своего благодетеля.
– Значит, не виноват? - буркнул сыщик. - А что этой ночью делал?
– Спал как убитый! Вот вам крест! Как ворота запер, решил, вздремну часок, а провалился до утра. Меня, вот, господин Курочкин разбудил! Более ни в чем не повинен! А в ту ночь, когда барышню нашли, был грех - напился и забыл ворота закрыть. А чтоб душу живую загубить, я же православный! - дворник истово крестился. По его небритым щекам текли слезы.
– Ну что, ротмистр, поверим господину Пережигину? - громко спросил Родион Георгиевич, поворачиваясь к Джуранскому.
– Отчего же не поверить, это можно… - сквозь зубы процедил ротмистр.
Ванзаров кивнул.
– Какого цвета зимнее пальто у Серебрякова? - спросил он, делая дворнику еще одну маленькую проверку. Сыщик прекрасно помнил, в чем Серебрякова привел на улицу пристав Щипачев.
– Да не пальто, а шуба бобровая! Не виноватый я! - всхлипнул дворник.
– Хватит, Пережигин, рыдать, иди работай, снега по колено! - сыщик повернулся к филерам. - Значит, так…
Курочкин и его напарник, как по команде, вытащили записные книжки с карандашами.
– Срочно найти тех, кто обобрал профессора на льду, и вернуть его одежду. Поняли, что на нем было?
– Да, шуба бобровая, - Филимон деловито записывал в блокнот.
– Ищите бродяг или артельщиков-ледорубов. У профессора мог быть кошелек или золотые часы. Скорее всего их уже пропивают. Про часы можно забыть. Главное найти одежду.
– А если уже, того… спустили? - серьезно спросил Курочкин.
– Вытрясти из мазуриков - кому и куда сбыли! И еще! Наблюдение за квартирой профессора продолжить! Если за два дня не произойдет ничего подозрительного - можете снять пост. Все ясно? Свободны!
Степан, утирая слезы, так и стоял на коленях. А глухонемая старуха, сжимая лопату, с лютой ненавистью смотрела в спину уходящих сыщиков.
18
Вернувшись во Второй участок, Родион Георгиевич дал приставу Щипачеву строжайшие инструкции. Всех лиц, явившихся спросить о профессоре Серебрякове, невзирая на чины, следовало задерживать немедленно. Сыщик строго-настрого запретил кому-либо сообщать о смерти профессора и давать объявление в газету.
Родион Георгиевич послал Джуранского в комнату полицейского телеграфа отправить во все петербургские участки срочную депешу о розыске мещанки Уваровой с приложением подробных примет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Лунц облегченно вздохнул. Большого преступления с его стороны нет.
И все-таки, для очистки совести, директор снял телефонный рожок, покрутил ручку вызова и продиктовал барышне номер домашнего телефона Роберта Севиера.
Ответил сам финансист. Максим Львович вежливо поздоровался и поинтересовался о здоровье его детей и супруги. Севиер сухо поблагодарил. Продолжая светское вступление, Лунц спросил, как поживает его брат Эдуард.
Роберт Севиер, подданный английской короны и влиятельный петербургский финансист, ответил после короткой паузы без всяких эмоций, как и полагается истинному джентльмену:
– Мой брат умер второго января. В утренней газете напечатан некролог.
15
Сыщик и его помощник медленно шли по Пятой линии к дому Серебрякова.
Короткий зимний день порадовал ясным солнечным небом, и мороз, свирепствовавший с ночи, уже не казался таким лютым. Улица скрипела сухим снегом. Мимо лавочек, с гостеприимно распахнутыми ставнями, деловито шествовали кухарки. Они важно несли полные корзины снеди и степенно раскланивались знакомым. На всю улицу звонко кричали разносчики сбитня, держа под мышкой укутанные в одеяло чайники. Мальчишки с лотками, полными свежих пирожков, нахваливали свой товар: «Свежие, румяные, только из печи!» Радостная суета улицы в ярких бликах зимнего солнца казалась другим миром, в котором нет страха и необъяснимых смертей. Джуранский первым не выдержал молчания.
– Родион Георгиевич, как вы считаете, сома действительно…
– Мечислав Николаевич, не знаток я индийских легенд! - отмахнулся Ванзаров. - Вот Сократ - другое дело!
– Но позвольте, - начал кипятиться Джуранский, - эта пресловутая сома, будучи якобы божественным напитком, или напитком богов, так приумножала силы, что человек способен был справиться один с целым полчищем врагов.
– Заметьте, так гласила легенда! - Сыщик поднял указательный палец. - Да и то если верить всему, что говорил Аполлон Григорьевич…
– Но, по его словам, в руках профессора оказалось могучее оружие, силу которого мы даже представить не можем!
– Ну какое там оружие, голубчик… Лебедев же сказал: легенды гласят, что бог Индра, напившись сомы, уничтожил девяносто девять городов… этой… как ее… Шамбары, кажется.
– Хороша себе легенда! - поразился Джуранский. - А как вам нравится то обстоятельство, что сома дарила бессмертие и давала власть над временем и миром?
– Я не стал бы так серьезно относиться к соме, - вздохнул сыщик. - Мало ли что мог сказать Серебряков в состоянии бреда.
– Да, но профессор пробыл более часа на морозе и после этого был жив! - не унимался ротмистр.
– Я думаю, вы делаете поспешные выводы, - как можно спокойнее сказал Ванзаров. - Легендарную солгу никто не пил уже несколько тысячелетий. Думаю, у нас в России просто нет компонентов, необходимых для ее изготовления. Так что нам нужно, во что бы то ни стало найти реальную убийцу - госпожу Уварову. И давайте на этом закончим, голубчик!
Около дома профессора они остановились, не заходя в открытые ворота. Ванзаров огляделся, прикидывая, где должен находиться первый филер, контролирующий дом снаружи. Сыщик уже хотел спросить Джуранского, не видит ли ротмистр агента. И тут за спиной вежливо кашлянули.
16
– Рад вас приветствовать, господин Ванзаров!… Честь имею, ротмистр!
Руководитель отряда филеров Курочкин появился, казалось, из ниоткуда, что только подтверждало его профессиональные качества.
Филимон служил в полиции уже седьмой год. Он был учеником знаменитого Евстратия Медникова - создателя русской школы филерского искусства. Курочкин начал рядовым филером, но быстро выдвинулся благодаря исключительной пронырливости, сообразительности и какому-то звериному чутью. Высокая худая фигура должна была сразу привлекать внимание, но Филимон славился способностью работать невидимкой. И помощников он подбирал таких же - хватких и ловких.
Тем более было непонятно, как он и его сотрудники могли упустить двух дам, приходивших к профессору.
Курочкин дружелюбно смотрел на Ванзарова, явно не ожидая разноса.
– Скажите-ка, Филимон Артемьевич, а где находится ваш второй пост? - Ванзаров заставил себя улыбнуться.
– Как и полагается, на лестничной клетке, в прямом обзоре наблюдаемой квартиры! - отрапортовал филер.
– А где, по-вашему, сейчас господин профессор? - так же ласково спросил Родион Георгиевич.
– Объект наблюдения находится в своей квартире. Визитов не было. Объекты Рыжая и Бледная не появлялись! - Курочкин достал маленькую записную книжечку, которую имел каждый филер. В нее записывались мельчайшие детали поведения наблюдаемого объекта, точное время прихода и ухода, а также лица, им встреченные.
– Вынужден вас огорчить, - Ванзаров перестал улыбаться. - Объект наблюдения, он же профессор Серебряков, сейчас находится в покойницкой Второго участка!
– А что он там делает? - искренне удивился начальник филеров.
– Там он подвергается вскрытию господином Лебедевым… Вот так, господин лучший филер столицы! Проморгали! - зло закончил сыщик.
– Не может быть! - только и смог выдавить ошарашенный Курочкин.
– Может! Очень даже может быть!
Филимон растерянно посмотрел на Джуранского, как будто ища поддержки, но ротмистр молчал и яростно жонглировал усиками.
– Но как же…
– А вот так! - Ванзаров решил устроить хорошую взбучку. - Ночью профессор был выведен кем-то из дома, потом отведен к проруби на Неве и сброшен в нее. А вы - ничего не видели!
– Когда это произошло? - глухо спросил Курочкин.
– Очевидно, между тремя и шестью часами утра, - вставил Джуранский.
– Но ведь у нас смена только до полуночи! А затем - с восьми!
– Это не меняет дела, - наступал Ванзаров. - Вы должны были проинструктировать дворника, что, в случае ухода профессора поздней ночью, тот должен был немедленно бежать к городовому. Это было сделано?
– Разумеется!… Более того, я лично проверил ворота ночью. Они были заперты! - филер так беспомощно посмотрел на сыщика, что у Родиона Георгиевича пропало желание третировать подчиненного дальше. Он лишь тяжко вздохнул:
– Что ж, Филимон Артемьевич, сделанного не воротишь, пошли разбираться с дворником!
17
Во дворе Пережигин ленивыми движениями метлы разгонял снег вокруг своих валенок.
– Здорово, Степан! - крикнул Ванзаров.
– И вам, вашбродь… - пробасил дворник.
– Ну что, друг мой, все пьешь?
– Никак нет! Разве возможно на нашей должности!
– Как же - нет! Вон, мне докладывают, с Нового года каждый день не просыхал!
Дворник удивленно открыл рот. Он не предполагал, что такой важной персоне докладывают о его пьянстве. Околоточному - еще понятно. А этому…
От страха, подступившего к горлу, Степану захотелось упасть в ноги, но он сдержался и стал усиленно тереть сухой глаз кулаком.
– Вашбродь, помилосердствуйте!
– Пережигин, ты мне комедию не ломай, а говори честно: вчера пил? - строго спросил Ванзаров.
– Упаси бог! Вот вам крест! - и дворник лихорадочно перекрестился.
– Значит, ворота забыл запереть на ночь трезвым? - настаивал сыщик.
– Да разве такое возможно! Да я в любом виде завсегда на ночь ворота… это первое дело… а уж вчера точно… вот и господин Курочкин вам скажет, ей богу! - для убедительности Степан даже прижал шапку к груди.
– Ну и в каком же часу ты их отпер? - спросил Ванзаров, глядя дворнику в глаза.
– Да вот господин Курочкин прибыл, так я сразу и… того! - совсем растерялся перепуганный дворник.
– А ключи от ворот у кого-нибудь еще в доме имеются? - вставил Джуранский.
– Только у меня, вашбродь, как можно! Никому не даю! - и дворник вытащил из-под фартука, надетого поверх зипуна, связку на металлическом кольце. - Вот они! А это от подвала, это от чердака, все здесь!
Ключи издали мелодичный перезвон кандалов.
– Ладно, Пережигин, не хочешь говорить правду, будем с тобой разбираться в другом месте, - сыщик спрятал руки в карманы пальто. Даже в перчатках пальцы мерзли. - Курочкин, в участок его!
Филимон и его напарник, пришедший во двор с наблюдательного поста на лестнице, подхватили Степана за локотки.
– За что, вашбродь?! Ни в чем не повинен!!! - зарыдал дворник.
Испугался Пережигин не решетки, а потери места. Он-то хорошо знал, что в арестантской участка его могут продержать «до выяснения» хоть месяц. А за это время домовладелец найдет нового дворника. И Степан потеряет заработок. И куда ему деваться? Где еще деревенскому мужику дадут такую хорошую работу? Дворник - человек уважаемый!
– За что? За то, что врешь! - продолжал Ванзаров.
– Никогда не врал и вам не смею, вашбродь! - всхлипывал Степан.
– Тогда рассказывай, кому ты сегодня ночью отворял ворота? Рассказывай, кому помогал господина Серебрякова топить! А заодно расскажи, как убивал девицу, которая к профессору ходила! Отвечай, душегуб! - сыщик говорил с такой страшной верой в свои слова, что даже ротмистру стало не по себе, хотя Ванзаров на допросах часто пользовался подобными уловками.
Степан смекнул, что на него вешают убийство. И не одно. Это уже не место потерять, а голову на плечах не сносить!
Пережигин с размаху бухнулся на колени.
– Не погубите! Не виноват я! Богом клянусь!
Что-то заставило Ванзарова оглянуться. Он увидел, как глухонемая старуха вышла из дворницкой и, остановившись всего в трех шагах, сжимала лопату для снега. Ее глаза с ненавистью буравили сыщика. Она не знала, что происходит, но, кажется, готова была встать на защиту своего благодетеля.
– Значит, не виноват? - буркнул сыщик. - А что этой ночью делал?
– Спал как убитый! Вот вам крест! Как ворота запер, решил, вздремну часок, а провалился до утра. Меня, вот, господин Курочкин разбудил! Более ни в чем не повинен! А в ту ночь, когда барышню нашли, был грех - напился и забыл ворота закрыть. А чтоб душу живую загубить, я же православный! - дворник истово крестился. По его небритым щекам текли слезы.
– Ну что, ротмистр, поверим господину Пережигину? - громко спросил Родион Георгиевич, поворачиваясь к Джуранскому.
– Отчего же не поверить, это можно… - сквозь зубы процедил ротмистр.
Ванзаров кивнул.
– Какого цвета зимнее пальто у Серебрякова? - спросил он, делая дворнику еще одну маленькую проверку. Сыщик прекрасно помнил, в чем Серебрякова привел на улицу пристав Щипачев.
– Да не пальто, а шуба бобровая! Не виноватый я! - всхлипнул дворник.
– Хватит, Пережигин, рыдать, иди работай, снега по колено! - сыщик повернулся к филерам. - Значит, так…
Курочкин и его напарник, как по команде, вытащили записные книжки с карандашами.
– Срочно найти тех, кто обобрал профессора на льду, и вернуть его одежду. Поняли, что на нем было?
– Да, шуба бобровая, - Филимон деловито записывал в блокнот.
– Ищите бродяг или артельщиков-ледорубов. У профессора мог быть кошелек или золотые часы. Скорее всего их уже пропивают. Про часы можно забыть. Главное найти одежду.
– А если уже, того… спустили? - серьезно спросил Курочкин.
– Вытрясти из мазуриков - кому и куда сбыли! И еще! Наблюдение за квартирой профессора продолжить! Если за два дня не произойдет ничего подозрительного - можете снять пост. Все ясно? Свободны!
Степан, утирая слезы, так и стоял на коленях. А глухонемая старуха, сжимая лопату, с лютой ненавистью смотрела в спину уходящих сыщиков.
18
Вернувшись во Второй участок, Родион Георгиевич дал приставу Щипачеву строжайшие инструкции. Всех лиц, явившихся спросить о профессоре Серебрякове, невзирая на чины, следовало задерживать немедленно. Сыщик строго-настрого запретил кому-либо сообщать о смерти профессора и давать объявление в газету.
Родион Георгиевич послал Джуранского в комнату полицейского телеграфа отправить во все петербургские участки срочную депешу о розыске мещанки Уваровой с приложением подробных примет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49