Он согласился. После этого я навестил своего приятеля по академии, работавшего в Голливуде, и попросил дать мне адреса каких-нибудь букмекеров. Думая, что я хочу сделать ставки на самого себя, он дал мне адреса двух независимых контор, а также конторы Мика Коэна и еще одного заведения, принадлежащего клану Джека Драгны. Независимые и Мик Коэн ставили на победу Бланчарда из расчета два к одному, но букмекеры Джека Драгны принимали ставки и на мою победу, то есть либо Блайкерт, либо Бланчард. Такие ставки стали принимать после того, как появились слухи, что я быстрее и сильнее, чем Ли. И тогда я понял, что смогу получить двойную прибыль с каждого поставленного доллара.
Утром я прикинулся больным. Дежурный по смене на это купился, может, потому что я был местной знаменитостью, а может, просто не хотел связываться с капитаном Хорраллом, который был на моей стороне. Получив свободный день, я пошел в банк, снял все деньги со счета, продал имевшиеся у меня казначейские облигации и взял банковский кредит на две тысячи долларов, предложив в качестве залога свой «шевроле» 46-го года с откидывающимся верхом. Из банка я направился к Питу Льюкинсу. Он согласился выполнить мою просьбу и уже через пару часов сообщил результат.
Контора Драгны, куда он ходил по моей просьбе, приняла его ставку на победу Бланчарда в последних раундах, предложив соотношение два к одному. Если я сломаюсь в течение восьмого — десятого раундов, моя чистая прибыль составит восемь тысяч шестьсот сорок долларов — вполне достаточно, чтобы содержать отца в приличном доме престарелых в течение двух-трех лет. Я променял место в Отделе на погашение старых долгов, предложив вариант с последними раундами только для того, чтобы не казаться самому себе трусом. Это была сделка, оплатить которую должен был кто-то со стороны — и на эту роль я выбрал Ли Бланчарда.
За семь дней до поединка я отъелся на лишние десять фунтов, увеличил протяженность своих пробежек, довел время работы с грушей до шести минут. Дуэйн Фиск, полицейский, которого приставили ко мне тренером и секундантом, предупреждал, чтобы я не переусердствовал. Но, не обращая на него внимания, я продолжал наращивать нагрузки и сбавил обороты лишь за два дня до боя, перейдя к легким гимнастическим упражнениям и изучению манеры соперника.
Из глубины зала я наблюдал, как Бланчард ведет спарринг на ринге. Искал слабые места в его нападении, оценивал реакцию на неожиданные действия его противников. Я заметил, что, отражая удары в ближнем бою, он прижимал локти к корпусу, поэтому, нанося резкие апперкоты, можно было ослабить его защиту и вынудить на контрудары по ребрам. Я обратил внимание, что удар, который получался у него лучше всего — перекрестный справа, — он всегда наносил, немного отступая влево и делая финт головой. Также мне бросилось в глаза, что у канатов он был просто неудержим, прижимая более легких соперников локтями и нанося резкие удары по корпусу. Подойдя ближе к рингу, я заметил шрам у него над бровью. И понял, что бить Бланчарда в это место не следует, так как бой могут остановить из-за рассеченной брови. Это, конечно, немного раздражало, зато большой шрам на левом боку представлялся как раз тем местом, удары по которому доставят ему пяток неприятных минут.
— По крайней мере, он неплохо смотрится без рубашки.
Я обернулся. На меня в упор глядела Кей Лейк. Боковым зрением я видел, что Ли, сидя в перерыве между раундами на стуле, тоже не сводит с нас глаз.
— А где ваш альбом для эскизов? — поинтересовался я.
Кей помахала Бланчарду, тот послал ей воздушный поцелуй. Прозвучал гонг, и они с партнером вновь начали мутузить друг друга.
— Я бросила рисование, — ответила Кей. — Не особенно получалось, поэтому я сменила специализацию.
— На что?
— На медицину, затем на психологию, потом на английскую литературу, позже на историю.
— Мне нравятся женщины, которые знают, чего хотят.
Кей улыбнулась:
— Мне тоже. Только ни одной такой я пока не встречала. А чего хочешь ты?
Я обвел взором зал. Вокруг ринга на раскладных стульях сидело тридцать или сорок зрителей, большей частью отдежурившие полицейские и журналисты; почти все дымили. Дым зависал над рингом, и яркие прожекторы, светившие с потолка, придавали ему желтоватый блеск. Все взоры были устремлены на Бланчарда и его партнера. И все выкрики и подбадривания предназначались ему одному — однако без моего участия все это выглядело абсолютно бессмысленным.
— Участвовать в этом. Вот чего я хочу, — сказал я. Кей покачала головой.
— Ты бросил бокс пять лет назад. Теперь у тебя другая жизнь.
Ее агрессивность заставила меня поежиться, и я выпалил:
— А твой дружок — такой же неудачник, как и я, да и ты сама была какой-то бандитской юбкой, пока он тебя не подобрал. Ты...
Она прервала меня, рассмеявшись.
— Прочитал обо мне в газетах?
— Нет. А ты обо мне читала?
— Да.
На эту реплику я не нашел, что ответить.
— А почему Ли бросил бокс? Почему пошел в полицию?
— Ловля преступников дает ему ощущение внутренней гармонии. У тебя есть девушка?
— Я берегу себя для Риты Хейворт. Ты со всеми полицейскими флиртуешь или я — особый случай?
В толпе раздались крики. Я обернулся и увидел, как спарринг-партнер Бланчарда рухнул на пол. Джонни Фогель взобрался на ринг и подбежал к упавшему, чтобы вытащить каппу. У боксера изо рта брызнула кровь. Стоявшая рядом со мной Кей побледнела и спрятала лицо в воротник куртки. Я сказал:
— Завтра будет хуже. Тебе лучше остаться дома. Кей вздрогнула.
— Нет. Завтра большой день для Ли.
— Он попросил тебя прийти?
— Нет. Он никогда бы меня не попросил.
— Чувствительный, да?
Кей, достав из сумочки сигареты, закурила.
— Да. Как ты, только не такой обидчивый.
Я почувствовал, как краснею.
— Вы всегда стоите друг за друга. И в беде и в радости, ну, все такое.
— Стараемся.
— Тогда почему не женитесь? Сожительство не приветствуется начальством, и если оно пойдет на принцип, то Ли придется несладко.
Кей выпустила колечко дыма, потом посмотрела на меня.
— Мы не можем.
— Почему? Вы уже несколько лет вместе. Он из-за тебя бросил бокс. Он позволяет тебе флиртовать с другими. По-моему, вполне могли бы и пожениться.
Из толпы снова раздались крики. Бросив взгляд на ринг, я увидел, как Ли молотит очередного партнера. Невольно я начал считать наносимые удары. Через мгновение понял, что делаю что-то не то, я прекратил считать. Кей метнула сигарету в сторону ринга и произнесла:
— Мне пора. Удачи, Дуайт.
Только отец называл меня по имени.
— Ты не ответила на вопрос.
Кей вздохнула:
— Мы не спим вместе.
Я проводил ее изумленным взглядом.
* * *
После ее ухода я еще какое-то время послонялся по залу. Ближе к вечеру стали подтягиваться журналисты и телевизионщики, которые сразу же по прибытии устремлялись к рингу и Бланчарду с его податливыми партнерами. Последние слова Кей все еще звучали в моих ушах, а перед глазами стояло ее лицо, сначала улыбчивое, а затем внезапно погрустневшее. Когда какой-то журналист, увидев меня, прокричал на весь зал мою фамилию, я поспешил к выходу. Через некоторое мгновение я уже садился в свой дважды заложенный «шевроле». Сев в машину, я понял, что ехать мне особо некуда и что единственное, чего я сейчас хочу, — это удовлетворить свое любопытство в отношении женщины, ворвавшейся в мою жизнь как стихия, как лавина печали.
Поэтому я поехал в центр, чтобы почитать ее газетное досье.
Заведующий архивом «Геральд», увидев полицейский жетон, провел меня в читальный зал. Я объяснил, что меня интересует происшедшее в 1939 году ограбление банка «Бульвар Ситизенс» и судебный процесс по этому делу того же года. Он ушел, а через десять минут принес две подшивки газет в кожаных переплетах. Газетные страницы были наклеены на листы картона и подшиты в хронологическом порядке. Пролистав газетные выпуски с 1 по 12 февраля, я обнаружил то, что хотел.
Банда из четырех человек 11 февраля 1939 года на одной из тихих улиц Голливуда напала на инкассаторскую машину. Используя в качестве отвлекающего маневра брошенный на дороге мотоцикл, налетчики обезоружили охранника, вышедшего из машины, чтобы посмотреть, в чем дело. Приставив ему нож к горлу, бандиты забрались в инкассаторскую машину и, усыпив хлороформом всех троих инкассаторов, связали их. После этого мошенники, забрав шесть сумок с деньгами, подменили их сумками с обрезками телефонных книг.
Затем трое грабителей переоделись в заранее приготовленную униформу — такую же как у настоящих инкассаторов, а четвертый повез их в центр. Держа в руках сумки с резаной бумагой, трое в инкассаторской форме вошли в здание Кредитно-сберегательного банка «Бульвар Ситизенс». Менеджер банка проводил их в хранилище. В хранилище подонки набросились на него и усыпили, после чего забрали все находившиеся там деньги. В это время четвертый бандит, собрав в кучку остальных сотрудников банка, погнал их в хранилище, где их усыпили, связали и заперли. Четверка негодяев уже выходила из банка, когда туда подъехали патрульные полицейские, получившие сигнал об ограблении, пришедший на пульт дежурного. Грабителям приказали сдаться, в ответ они открыли огонь, завязалась перестрелка, в результате которой двоих налетчиков убили, а двоим удалось скрыться с четырьмя сумками немаркированных пятидесяти— и стодолларовых банкнот.
Не обнаружив в статье ничего о Бланчарде или Кей Лейк, я стал листать дальше. На следующих страницах рассказывалось о расследовании этого дела, которое проводила лос-анджелесская полиция.
Убитыми бандитами оказались Чик Гейер и Макс Оттенс — «гастролеры» из Сан-Франциско, у которых в Лос-Анджелесе, похоже, не было особых связей. Свидетели ограбления банка не смогли описать двух убежавших преступников, так как те были в темных очках и надвинутых на глаза фуражках. На месте угона инкассаторской машины свидетелей не оказалось, а сами инкассаторы не успели разглядеть бандитов, так как были выведены из строя слишком быстро.
Последующие несколько страниц тоже были посвящены налету и ограблению. Биво Минз вел тему три дня подряд. Ему удалось придать делу неожиданный поворот, когда он опубликовал материал о том, что к поиску двух сбежавших грабителей подключились люди из банды Багси Сигела. Оказалось, что якобы перед тем, как ехать в банк, инкассаторы забрали выручку в одном из галантерейных магазинов, принадлежавших Багси. Сигел поклялся найти подонков, даже если они сбежали не с его деньгами, а с банковскими.
Далее в том же духе. Наконец в номере от 28 февраля я наткнулся на заголовок: «Конфиденциальная информация, полученная от полицейского, бывшего боксера, помогает раскрыть кровавое ограбление банка».
Статья в основном возносила почести мистеру Огню, но была скупа на факты: Лиланд К. Бланчард, 25 лет, лос-анджелесский полицейский, а некогда популярный боксер, расспросив своих коллег по рингу и некоторых «осведомителей», узнал, что организатором ограбления банка «Бульвар Ситизенс» является Роберт — Бобби — Де Витт. Бланчард передал эту информацию следователям из полицейского управления Голливуда, и они произвели в доме Де Витта обыск. В доме был найден склад марихуаны, форменная одежда инкассаторов, а также сумки для перевозки выручки с логотипом банка «Бульвар Ситизенс». Де Витт, настаивавший на своей невиновности, все же был арестован. Ему предъявили обвинение в вооруженном ограблении, физическом насилии при отягчающих обстоятельствах, угоне автомобиля, а также хранении наркотиков. Его заключили под стражу без права выхода под залог. Про Кей Лейк в статье опять не было ни слова.
Устав от полицейских и грабителей, я пролистал дальше. Де Витт, уроженец Сан-Берду, уже имевший на счету три судимости за сутенерство, продолжал вопить о том, что его подставил Сигел или полицейские.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Утром я прикинулся больным. Дежурный по смене на это купился, может, потому что я был местной знаменитостью, а может, просто не хотел связываться с капитаном Хорраллом, который был на моей стороне. Получив свободный день, я пошел в банк, снял все деньги со счета, продал имевшиеся у меня казначейские облигации и взял банковский кредит на две тысячи долларов, предложив в качестве залога свой «шевроле» 46-го года с откидывающимся верхом. Из банка я направился к Питу Льюкинсу. Он согласился выполнить мою просьбу и уже через пару часов сообщил результат.
Контора Драгны, куда он ходил по моей просьбе, приняла его ставку на победу Бланчарда в последних раундах, предложив соотношение два к одному. Если я сломаюсь в течение восьмого — десятого раундов, моя чистая прибыль составит восемь тысяч шестьсот сорок долларов — вполне достаточно, чтобы содержать отца в приличном доме престарелых в течение двух-трех лет. Я променял место в Отделе на погашение старых долгов, предложив вариант с последними раундами только для того, чтобы не казаться самому себе трусом. Это была сделка, оплатить которую должен был кто-то со стороны — и на эту роль я выбрал Ли Бланчарда.
За семь дней до поединка я отъелся на лишние десять фунтов, увеличил протяженность своих пробежек, довел время работы с грушей до шести минут. Дуэйн Фиск, полицейский, которого приставили ко мне тренером и секундантом, предупреждал, чтобы я не переусердствовал. Но, не обращая на него внимания, я продолжал наращивать нагрузки и сбавил обороты лишь за два дня до боя, перейдя к легким гимнастическим упражнениям и изучению манеры соперника.
Из глубины зала я наблюдал, как Бланчард ведет спарринг на ринге. Искал слабые места в его нападении, оценивал реакцию на неожиданные действия его противников. Я заметил, что, отражая удары в ближнем бою, он прижимал локти к корпусу, поэтому, нанося резкие апперкоты, можно было ослабить его защиту и вынудить на контрудары по ребрам. Я обратил внимание, что удар, который получался у него лучше всего — перекрестный справа, — он всегда наносил, немного отступая влево и делая финт головой. Также мне бросилось в глаза, что у канатов он был просто неудержим, прижимая более легких соперников локтями и нанося резкие удары по корпусу. Подойдя ближе к рингу, я заметил шрам у него над бровью. И понял, что бить Бланчарда в это место не следует, так как бой могут остановить из-за рассеченной брови. Это, конечно, немного раздражало, зато большой шрам на левом боку представлялся как раз тем местом, удары по которому доставят ему пяток неприятных минут.
— По крайней мере, он неплохо смотрится без рубашки.
Я обернулся. На меня в упор глядела Кей Лейк. Боковым зрением я видел, что Ли, сидя в перерыве между раундами на стуле, тоже не сводит с нас глаз.
— А где ваш альбом для эскизов? — поинтересовался я.
Кей помахала Бланчарду, тот послал ей воздушный поцелуй. Прозвучал гонг, и они с партнером вновь начали мутузить друг друга.
— Я бросила рисование, — ответила Кей. — Не особенно получалось, поэтому я сменила специализацию.
— На что?
— На медицину, затем на психологию, потом на английскую литературу, позже на историю.
— Мне нравятся женщины, которые знают, чего хотят.
Кей улыбнулась:
— Мне тоже. Только ни одной такой я пока не встречала. А чего хочешь ты?
Я обвел взором зал. Вокруг ринга на раскладных стульях сидело тридцать или сорок зрителей, большей частью отдежурившие полицейские и журналисты; почти все дымили. Дым зависал над рингом, и яркие прожекторы, светившие с потолка, придавали ему желтоватый блеск. Все взоры были устремлены на Бланчарда и его партнера. И все выкрики и подбадривания предназначались ему одному — однако без моего участия все это выглядело абсолютно бессмысленным.
— Участвовать в этом. Вот чего я хочу, — сказал я. Кей покачала головой.
— Ты бросил бокс пять лет назад. Теперь у тебя другая жизнь.
Ее агрессивность заставила меня поежиться, и я выпалил:
— А твой дружок — такой же неудачник, как и я, да и ты сама была какой-то бандитской юбкой, пока он тебя не подобрал. Ты...
Она прервала меня, рассмеявшись.
— Прочитал обо мне в газетах?
— Нет. А ты обо мне читала?
— Да.
На эту реплику я не нашел, что ответить.
— А почему Ли бросил бокс? Почему пошел в полицию?
— Ловля преступников дает ему ощущение внутренней гармонии. У тебя есть девушка?
— Я берегу себя для Риты Хейворт. Ты со всеми полицейскими флиртуешь или я — особый случай?
В толпе раздались крики. Я обернулся и увидел, как спарринг-партнер Бланчарда рухнул на пол. Джонни Фогель взобрался на ринг и подбежал к упавшему, чтобы вытащить каппу. У боксера изо рта брызнула кровь. Стоявшая рядом со мной Кей побледнела и спрятала лицо в воротник куртки. Я сказал:
— Завтра будет хуже. Тебе лучше остаться дома. Кей вздрогнула.
— Нет. Завтра большой день для Ли.
— Он попросил тебя прийти?
— Нет. Он никогда бы меня не попросил.
— Чувствительный, да?
Кей, достав из сумочки сигареты, закурила.
— Да. Как ты, только не такой обидчивый.
Я почувствовал, как краснею.
— Вы всегда стоите друг за друга. И в беде и в радости, ну, все такое.
— Стараемся.
— Тогда почему не женитесь? Сожительство не приветствуется начальством, и если оно пойдет на принцип, то Ли придется несладко.
Кей выпустила колечко дыма, потом посмотрела на меня.
— Мы не можем.
— Почему? Вы уже несколько лет вместе. Он из-за тебя бросил бокс. Он позволяет тебе флиртовать с другими. По-моему, вполне могли бы и пожениться.
Из толпы снова раздались крики. Бросив взгляд на ринг, я увидел, как Ли молотит очередного партнера. Невольно я начал считать наносимые удары. Через мгновение понял, что делаю что-то не то, я прекратил считать. Кей метнула сигарету в сторону ринга и произнесла:
— Мне пора. Удачи, Дуайт.
Только отец называл меня по имени.
— Ты не ответила на вопрос.
Кей вздохнула:
— Мы не спим вместе.
Я проводил ее изумленным взглядом.
* * *
После ее ухода я еще какое-то время послонялся по залу. Ближе к вечеру стали подтягиваться журналисты и телевизионщики, которые сразу же по прибытии устремлялись к рингу и Бланчарду с его податливыми партнерами. Последние слова Кей все еще звучали в моих ушах, а перед глазами стояло ее лицо, сначала улыбчивое, а затем внезапно погрустневшее. Когда какой-то журналист, увидев меня, прокричал на весь зал мою фамилию, я поспешил к выходу. Через некоторое мгновение я уже садился в свой дважды заложенный «шевроле». Сев в машину, я понял, что ехать мне особо некуда и что единственное, чего я сейчас хочу, — это удовлетворить свое любопытство в отношении женщины, ворвавшейся в мою жизнь как стихия, как лавина печали.
Поэтому я поехал в центр, чтобы почитать ее газетное досье.
Заведующий архивом «Геральд», увидев полицейский жетон, провел меня в читальный зал. Я объяснил, что меня интересует происшедшее в 1939 году ограбление банка «Бульвар Ситизенс» и судебный процесс по этому делу того же года. Он ушел, а через десять минут принес две подшивки газет в кожаных переплетах. Газетные страницы были наклеены на листы картона и подшиты в хронологическом порядке. Пролистав газетные выпуски с 1 по 12 февраля, я обнаружил то, что хотел.
Банда из четырех человек 11 февраля 1939 года на одной из тихих улиц Голливуда напала на инкассаторскую машину. Используя в качестве отвлекающего маневра брошенный на дороге мотоцикл, налетчики обезоружили охранника, вышедшего из машины, чтобы посмотреть, в чем дело. Приставив ему нож к горлу, бандиты забрались в инкассаторскую машину и, усыпив хлороформом всех троих инкассаторов, связали их. После этого мошенники, забрав шесть сумок с деньгами, подменили их сумками с обрезками телефонных книг.
Затем трое грабителей переоделись в заранее приготовленную униформу — такую же как у настоящих инкассаторов, а четвертый повез их в центр. Держа в руках сумки с резаной бумагой, трое в инкассаторской форме вошли в здание Кредитно-сберегательного банка «Бульвар Ситизенс». Менеджер банка проводил их в хранилище. В хранилище подонки набросились на него и усыпили, после чего забрали все находившиеся там деньги. В это время четвертый бандит, собрав в кучку остальных сотрудников банка, погнал их в хранилище, где их усыпили, связали и заперли. Четверка негодяев уже выходила из банка, когда туда подъехали патрульные полицейские, получившие сигнал об ограблении, пришедший на пульт дежурного. Грабителям приказали сдаться, в ответ они открыли огонь, завязалась перестрелка, в результате которой двоих налетчиков убили, а двоим удалось скрыться с четырьмя сумками немаркированных пятидесяти— и стодолларовых банкнот.
Не обнаружив в статье ничего о Бланчарде или Кей Лейк, я стал листать дальше. На следующих страницах рассказывалось о расследовании этого дела, которое проводила лос-анджелесская полиция.
Убитыми бандитами оказались Чик Гейер и Макс Оттенс — «гастролеры» из Сан-Франциско, у которых в Лос-Анджелесе, похоже, не было особых связей. Свидетели ограбления банка не смогли описать двух убежавших преступников, так как те были в темных очках и надвинутых на глаза фуражках. На месте угона инкассаторской машины свидетелей не оказалось, а сами инкассаторы не успели разглядеть бандитов, так как были выведены из строя слишком быстро.
Последующие несколько страниц тоже были посвящены налету и ограблению. Биво Минз вел тему три дня подряд. Ему удалось придать делу неожиданный поворот, когда он опубликовал материал о том, что к поиску двух сбежавших грабителей подключились люди из банды Багси Сигела. Оказалось, что якобы перед тем, как ехать в банк, инкассаторы забрали выручку в одном из галантерейных магазинов, принадлежавших Багси. Сигел поклялся найти подонков, даже если они сбежали не с его деньгами, а с банковскими.
Далее в том же духе. Наконец в номере от 28 февраля я наткнулся на заголовок: «Конфиденциальная информация, полученная от полицейского, бывшего боксера, помогает раскрыть кровавое ограбление банка».
Статья в основном возносила почести мистеру Огню, но была скупа на факты: Лиланд К. Бланчард, 25 лет, лос-анджелесский полицейский, а некогда популярный боксер, расспросив своих коллег по рингу и некоторых «осведомителей», узнал, что организатором ограбления банка «Бульвар Ситизенс» является Роберт — Бобби — Де Витт. Бланчард передал эту информацию следователям из полицейского управления Голливуда, и они произвели в доме Де Витта обыск. В доме был найден склад марихуаны, форменная одежда инкассаторов, а также сумки для перевозки выручки с логотипом банка «Бульвар Ситизенс». Де Витт, настаивавший на своей невиновности, все же был арестован. Ему предъявили обвинение в вооруженном ограблении, физическом насилии при отягчающих обстоятельствах, угоне автомобиля, а также хранении наркотиков. Его заключили под стражу без права выхода под залог. Про Кей Лейк в статье опять не было ни слова.
Устав от полицейских и грабителей, я пролистал дальше. Де Витт, уроженец Сан-Берду, уже имевший на счету три судимости за сутенерство, продолжал вопить о том, что его подставил Сигел или полицейские.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62