Жлобы из ФБР спрашивали меня, кем я себя считал: немцем или американцем, и намекали, что я мог бы доказать свой патриотизм, оказав им некую услугу. И чтобы не думать дальше на эту тему, я сосредоточил все свое внимание на хозяйском коте, выслеживавшем пташку на крыше гаража. Когда кот прыгнул, я признался себе, что очень хочу, чтобы слова Джонни Фогеля оказались правдой.
Работа в Отделе судебных приставов повышала твой статус среди полицейских. Можно было носить штатское, ездить на обычном автомобиле. Работа в Отделе означала охоту за настоящими преступниками, а не просто разгон пьяниц и попрошаек перед «Миднайт Мишн». Она подразумевала сотрудничество с офисом окружного прокурора и одновременно со следственным отделом, равно как и ужины с мэром Бауроном, если, конечно, он был в настроении послушать рассказы о состоявшихся битвах.
Размышления на эту тему расстроили меня. Я спустился в гараж и принялся колотить грушу, пока не начало сводить руки.
* * *
В течение нескольких недель после этого я патрулировал северные границы нашего участка. В напарники мне дали новичка-балаболку, которого звали Сидвел. Парнишка только что вернулся с Панамского канала, где три года служил в военной полиции. Словно преданная собачонка, он следил за каждым моим словом и был настолько очарован работой в обычной полиции, что после дежурства задерживался в участке, чтобы потрепаться с надзирателями, поиздеваться над фотороботами разыскиваемых преступников в раздевалке, в общем, надоедал всем, пока кто-нибудь не советовал ему валить домой.
Он не отличался хорошим воспитанием и чувством такта, мог болтать с кем угодно и о чем угодно. Я был в числе его излюбленных тем для разговора, все сплетни он пересказывал тоже мне.
Я игнорировал большую часть слухов, в частности о том, что начальник управления Хорралл собирается создать сборную по боксу и предложит мне место в Отделе, если я и Ли согласимся войти в состав этой сборной; а окружной прокурор Эллис Лоу якобы перед войной выиграл кучу денег, делая ставки на мои победы, и теперь будто бы возвращает мне свою запоздавшую благодарность; и еще, что Хорралл отменил свой приказ, запрещавший частные бои, и что какая-то шишка хочет порадовать меня и одновременно на мне заработать. Все эти сказки звучали слишком странно, хотя я знал, что бокс сейчас для меня на втором плане. Из всех этих сплетен я уяснил для себя лишь одно — на вакансию в Отдел претендуют двое — я и Джонни Фогель.
У Фогеля в этом отделе работал папаша. Что до меня, то на тот момент я был всего лишь набравшим вес бывшим чемпионом. Понимая, что единственный шанс одолеть кумовство — это привести себя в форму, я начал тренировки, сел на диету и прыгал через скакалку, пока не превратился в красивого и стройного полутяжеловеса. После этого я стал ждать.
Глава 2
Уже неделю мой вес держался на отметке 70 кг. Тренировки меня измотали, и ночи напролет мне не снилось ничего, кроме еды, — отбивные, сэндвичи и сливочные пироги с кокосом. Я дошел до такого состояния, когда готов был променять свои мечты по поводу перевода на свиную отбивную в каком-нибудь заштатном кафе. Тут еще позвонил сосед, который за двадцатку в месяц присматривал за моим папашей, и сообщил, что старик опять чудит — воюет с бродячими собаками, поливая их из водяного пистолета, и транжирит все деньги, получаемые по карточке соцстрахования, на бульварные журналы и игрушечные модели самолетов. Я понял, что требуется мое вмешательство. Ибо теперь всякий беззубый пьяница, попадавшийся мне на глаза во время дежурства, казался причудливой версией сбрендившего Дольфа Блайкерта. Как раз когда я наблюдал за одним таким забулдыгой, по рации прошло сообщение, которое навсегда изменило мою жизнь.
— 11-А-23, позвоните в участок. Повторяю: 11-А-23, позвоните в участок.
Сидвел ткнул меня в бок.
— Нас вызывают, Баки.
— Ответь.
— Диспетчер сказал, чтобы мы позвонили в участок.
Я повернул налево и припарковался. Затем, показав на телефонную будку, сказал Сидвелу:
— Откроешь этим. Маленький ключ рядом с твоими наручниками.
Он послушно взял ключ и пошел к будке. Несколько минут спустя он с недовольным выражением лица вернулся к машине.
— Тебе нужно срочно явиться к начальнику Отдела судебных приставов.
Первое, о чем я подумал, — это об отце. С тяжелым предчувствием я доехал до городской администрации, оставил машину Сидвелу и поднялся на лифте на четвертый этаж, в офис шефа Тада Грина. Секретарша провела меня в святая святых — кабинет, где в кожаных креслах уже сидели Ли Бланчард, в широких брюках и темно-бордовой куртке, один, тощий как скелет, тип в твидовом пиджаке и куча других шишек. Никогда в жизни я не видел столько начальства в одном месте.
Секретарша представила меня и ушла. Я остался стоять возле двери. Полицейская форма на моем исхудалом теле болталась, словно плащ-палатка на столбе. Обстановку разрядил Бланчард. Он вскочил и начал нас представлять.
— Господа, это Баки Блайкерт. Баки, слева направо: инспектор Маллой, инспектор Стенслэнд, начальник управления Грин. Господин в штатском — заместитель окружного прокурора Эллис Лоу.
Я кивнул. Затем Тад Грин указал на незанятое кресло. Когда я сел, Стенслэнд протянул мне пачку бумаг.
— Вот, прочитайте. Это редакционная статья Бревена Дайера, которая появится в «Таймс» в ближайшую субботу.
На первой странице стояла дата 14 октября 1946-го и крупными буквами заголовок — «Огонь и Лед. Лучшие в Лос-Анджелесе». Ниже следовал текст:
"До войны Городу Ангелов посчастливилось приобрести двух бойцов, выросших в каких-нибудь пяти милях друг от друга, боксеров, не более похожих по стилю, чем лед похож на огонь. Ли Бланчард — косолапый, здоровенный, настоящая молотилка в перчатках. Когда он мутузит своих противников, кажется, будто с ринга летят искры. И Баки — всегда собранный и хладнокровный, словно лед, который нельзя растопить. Он кружит по рингу, как профессиональный танцор, и его острые удары превращают физиономии противников в мясные отбивные, что подают в ресторане Майка Лаймана. Они как два поэта: Бланчард воспевает грубую силу, Блайкерт — скорость и коварство. На двоих у них 79 побед и лишь четыре поражения. На ринге, как и в таблице элементов, с огнем и льдом ничто не сравнится.
Мистер Огонь и мистер Лед не встречались на ринге. Они дрались в разных категориях. Но чувство долга свело их вместе, и оба пришли служить в полицейское управление Лос-Анджелеса, чтобы продолжать сражаться — на этот раз уже вне ринга — с бандитами и подонками.
Бланчард помог раскрыть нашумевшее ограбление банка «Бульвар Ситизенс» в 1939 году, позже поймал известного головореза Томаса Дос Сантоса. Блайкерт, в свою очередь, отличился во время небезызвестных «войн с мексиканцами». Теперь они служат в полиции: 32-летний Огонь — сержант в престижном Отделе судебных приставов; 29-летний Лед — патрульный опасного района в центре города. Недавно я спросил их, почему они, оставив ринг в расцвете сил, стали полицейскими. Ответы, которые я получил, говорят сами за себя.
Сержант Бланчард: «Боксировать всю жизнь нельзя, а вот достойно служить обществу — можно».
Патрульный Блайкерт: «Я хотел драться с более опасными противниками, а именно — с бандитами и коммунистами».
Ли Бланчард и Баки Блайкерт пожертвовали многим, принося пользу своему городу, и теперь, 5 ноября, в день выборов, всех избирателей Лос-Анджелеса попросят сделать то же самое — проголосовать за проект муниципального займа на пять миллионов долларов для обновления технической базы нашего полицейского управления и повышения зарплаты всему персоналу на восемь процентов. Вспомните о Мистере Огне и Мистере Льде! В день выборов скажите ДА поправке Б".
Закончив чтение, я вернул бумаги инспектору Стенсленду. Он собрался что-то сказать, но Тад Грин движением руки остановил его.
— Скажите, что вы об этом думаете. Будьте откровенны.
Я сглотнул подступивший к горлу комок.
— Ловко придумано.
Стенсленд покраснел, Грин и Маллой заулыбались, Бланчард расхохотался. Заговорил Эллис Лоу:
— Сейчас эта поправка, скорее всего, провалится, но есть шанс вновь поставить ее на голосование на выборах следующей весной. Мы...
Снова вмешался Грин.
— Эллис, погоди. — И повернулся ко мне. — Одна из причин, по которым, на наш взгляд, проект "Б" может провалиться, заключается в том, что общественность, мягко говоря, не вполне довольна нашей работой. Во время войны мы испытывали острую нехватку кадров и, чтобы восполнить ее, брали на работу тех, кто впоследствии не оправдал нашего доверия, повредив репутации управления в целом. Кроме того, после войны у нас появилось очень много новичков, так как порядочное количество хороших специалистов ушло на пенсию. К тому же нам необходимо провести ремонт зданий на двух участках. Вдобавок, чтобы привлечь в наши ряды достойных людей, мы должны предложить им более высокую стартовую зарплату. На все это нужны деньги, которые избиратели не хотят давать нам в ноябре.
Я начинал понимать, что к чему.
— Это была ваша идея, адвокат. Расскажите ему, — произнес Маллой.
Лоу ответил:
— Ставлю сто против одного, что нам удастся провести этот проект на выборах в будущем. Но мы должны повысить лояльность к полиции. Мы должны укрепить мораль и дисциплину в наших собственных стенах и поразить избирателей уровнем наших сотрудников. Крепкие белые боксеры — хорошая приманка, Блайкерт. Ты это знаешь.
Я посмотрел на Бланчарда.
— Это мы с тобой, ага?
Ли подмигнул.
— Огонь и Лед. Расскажи ему остальное, Эллис.
Лоу поморщился от фамильярного обращения Бланчарда и продолжил:
— Предлагаю десятираундовый бой через три недели в спортзале полицейской академии. Бревен Дайер — мой близкий друг, он устроит поединку хорошую рекламу в своей газете. Билеты по два доллара за штуку. Половину — для полицейских и их семей, половину — для публики. Выручка пойдет на благотворительную программу для полицейских. После боя организуем боксерскую сборную команду управления из здоровых, крепких белых ребят. Члены команды получат один выходной в неделю, чтобы преподавать искусство самообороны детям из малообеспеченных семей. Плюс массированная реклама в прессе вплоть до выборов в 1947 году.
Все повернулись в мою сторону. Я затаил дыхание, ожидая, что последует предложение о работе в Отделе. Когда ничего не последовало, искоса посмотрел в сторону Бланчарда. Верхняя часть торса выглядела очень внушительно, но вот на животе уже появились дряблые складки. Я не только моложе и выше него, но и гораздо быстрее. Не давая себе времени на отговорки, я сказал:
— Я — за.
Начальство встретило мое решение аплодисментами. Эллис Лоу расплылся в акульей улыбке.
— Дата — 29 октября, за неделю до выборов, — уточнил он. — Спортзал академии в вашем полном распоряжении. Десять раундов, конечно, многовато для боксеров вроде вас — в вашем нынешнем виде. Но меньше десяти будет выглядеть как-то несолидно. Согласны?
— Или как у коммунистов, — фыркнул Ли. Лоу еще раз показал все зубы в ухмылке. Я согласился с зампрокурора. После этого инспектор Маллой достал фотоаппарат и приготовился меня снимать.
Я встал и изобразил на лице улыбку. Хлопнула вспышка. В глазах заплясали звездочки, а по спине прошлись дружеские похлопывания. Когда ажиотаж спал и ко мне вернулось нормальное зрение, передо мной стоял Эллис Лоу и говорил:
— Я многого от тебя жду. И если мои ожидания оправдаются, я думаю, очень скоро мы станем коллегами.
Про себя я подумал: «Ну и хитрый же ты ублюдок», но вслух сказал:
— Так точно, сэр.
Лоу вяло пожал мне руку и ушел. Протерев глаза от осколков «звездочек», я увидел, что комната опустела.
Спускаясь на лифте, я предвкушал, как буду восстанавливать сброшенный вес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Работа в Отделе судебных приставов повышала твой статус среди полицейских. Можно было носить штатское, ездить на обычном автомобиле. Работа в Отделе означала охоту за настоящими преступниками, а не просто разгон пьяниц и попрошаек перед «Миднайт Мишн». Она подразумевала сотрудничество с офисом окружного прокурора и одновременно со следственным отделом, равно как и ужины с мэром Бауроном, если, конечно, он был в настроении послушать рассказы о состоявшихся битвах.
Размышления на эту тему расстроили меня. Я спустился в гараж и принялся колотить грушу, пока не начало сводить руки.
* * *
В течение нескольких недель после этого я патрулировал северные границы нашего участка. В напарники мне дали новичка-балаболку, которого звали Сидвел. Парнишка только что вернулся с Панамского канала, где три года служил в военной полиции. Словно преданная собачонка, он следил за каждым моим словом и был настолько очарован работой в обычной полиции, что после дежурства задерживался в участке, чтобы потрепаться с надзирателями, поиздеваться над фотороботами разыскиваемых преступников в раздевалке, в общем, надоедал всем, пока кто-нибудь не советовал ему валить домой.
Он не отличался хорошим воспитанием и чувством такта, мог болтать с кем угодно и о чем угодно. Я был в числе его излюбленных тем для разговора, все сплетни он пересказывал тоже мне.
Я игнорировал большую часть слухов, в частности о том, что начальник управления Хорралл собирается создать сборную по боксу и предложит мне место в Отделе, если я и Ли согласимся войти в состав этой сборной; а окружной прокурор Эллис Лоу якобы перед войной выиграл кучу денег, делая ставки на мои победы, и теперь будто бы возвращает мне свою запоздавшую благодарность; и еще, что Хорралл отменил свой приказ, запрещавший частные бои, и что какая-то шишка хочет порадовать меня и одновременно на мне заработать. Все эти сказки звучали слишком странно, хотя я знал, что бокс сейчас для меня на втором плане. Из всех этих сплетен я уяснил для себя лишь одно — на вакансию в Отдел претендуют двое — я и Джонни Фогель.
У Фогеля в этом отделе работал папаша. Что до меня, то на тот момент я был всего лишь набравшим вес бывшим чемпионом. Понимая, что единственный шанс одолеть кумовство — это привести себя в форму, я начал тренировки, сел на диету и прыгал через скакалку, пока не превратился в красивого и стройного полутяжеловеса. После этого я стал ждать.
Глава 2
Уже неделю мой вес держался на отметке 70 кг. Тренировки меня измотали, и ночи напролет мне не снилось ничего, кроме еды, — отбивные, сэндвичи и сливочные пироги с кокосом. Я дошел до такого состояния, когда готов был променять свои мечты по поводу перевода на свиную отбивную в каком-нибудь заштатном кафе. Тут еще позвонил сосед, который за двадцатку в месяц присматривал за моим папашей, и сообщил, что старик опять чудит — воюет с бродячими собаками, поливая их из водяного пистолета, и транжирит все деньги, получаемые по карточке соцстрахования, на бульварные журналы и игрушечные модели самолетов. Я понял, что требуется мое вмешательство. Ибо теперь всякий беззубый пьяница, попадавшийся мне на глаза во время дежурства, казался причудливой версией сбрендившего Дольфа Блайкерта. Как раз когда я наблюдал за одним таким забулдыгой, по рации прошло сообщение, которое навсегда изменило мою жизнь.
— 11-А-23, позвоните в участок. Повторяю: 11-А-23, позвоните в участок.
Сидвел ткнул меня в бок.
— Нас вызывают, Баки.
— Ответь.
— Диспетчер сказал, чтобы мы позвонили в участок.
Я повернул налево и припарковался. Затем, показав на телефонную будку, сказал Сидвелу:
— Откроешь этим. Маленький ключ рядом с твоими наручниками.
Он послушно взял ключ и пошел к будке. Несколько минут спустя он с недовольным выражением лица вернулся к машине.
— Тебе нужно срочно явиться к начальнику Отдела судебных приставов.
Первое, о чем я подумал, — это об отце. С тяжелым предчувствием я доехал до городской администрации, оставил машину Сидвелу и поднялся на лифте на четвертый этаж, в офис шефа Тада Грина. Секретарша провела меня в святая святых — кабинет, где в кожаных креслах уже сидели Ли Бланчард, в широких брюках и темно-бордовой куртке, один, тощий как скелет, тип в твидовом пиджаке и куча других шишек. Никогда в жизни я не видел столько начальства в одном месте.
Секретарша представила меня и ушла. Я остался стоять возле двери. Полицейская форма на моем исхудалом теле болталась, словно плащ-палатка на столбе. Обстановку разрядил Бланчард. Он вскочил и начал нас представлять.
— Господа, это Баки Блайкерт. Баки, слева направо: инспектор Маллой, инспектор Стенслэнд, начальник управления Грин. Господин в штатском — заместитель окружного прокурора Эллис Лоу.
Я кивнул. Затем Тад Грин указал на незанятое кресло. Когда я сел, Стенслэнд протянул мне пачку бумаг.
— Вот, прочитайте. Это редакционная статья Бревена Дайера, которая появится в «Таймс» в ближайшую субботу.
На первой странице стояла дата 14 октября 1946-го и крупными буквами заголовок — «Огонь и Лед. Лучшие в Лос-Анджелесе». Ниже следовал текст:
"До войны Городу Ангелов посчастливилось приобрести двух бойцов, выросших в каких-нибудь пяти милях друг от друга, боксеров, не более похожих по стилю, чем лед похож на огонь. Ли Бланчард — косолапый, здоровенный, настоящая молотилка в перчатках. Когда он мутузит своих противников, кажется, будто с ринга летят искры. И Баки — всегда собранный и хладнокровный, словно лед, который нельзя растопить. Он кружит по рингу, как профессиональный танцор, и его острые удары превращают физиономии противников в мясные отбивные, что подают в ресторане Майка Лаймана. Они как два поэта: Бланчард воспевает грубую силу, Блайкерт — скорость и коварство. На двоих у них 79 побед и лишь четыре поражения. На ринге, как и в таблице элементов, с огнем и льдом ничто не сравнится.
Мистер Огонь и мистер Лед не встречались на ринге. Они дрались в разных категориях. Но чувство долга свело их вместе, и оба пришли служить в полицейское управление Лос-Анджелеса, чтобы продолжать сражаться — на этот раз уже вне ринга — с бандитами и подонками.
Бланчард помог раскрыть нашумевшее ограбление банка «Бульвар Ситизенс» в 1939 году, позже поймал известного головореза Томаса Дос Сантоса. Блайкерт, в свою очередь, отличился во время небезызвестных «войн с мексиканцами». Теперь они служат в полиции: 32-летний Огонь — сержант в престижном Отделе судебных приставов; 29-летний Лед — патрульный опасного района в центре города. Недавно я спросил их, почему они, оставив ринг в расцвете сил, стали полицейскими. Ответы, которые я получил, говорят сами за себя.
Сержант Бланчард: «Боксировать всю жизнь нельзя, а вот достойно служить обществу — можно».
Патрульный Блайкерт: «Я хотел драться с более опасными противниками, а именно — с бандитами и коммунистами».
Ли Бланчард и Баки Блайкерт пожертвовали многим, принося пользу своему городу, и теперь, 5 ноября, в день выборов, всех избирателей Лос-Анджелеса попросят сделать то же самое — проголосовать за проект муниципального займа на пять миллионов долларов для обновления технической базы нашего полицейского управления и повышения зарплаты всему персоналу на восемь процентов. Вспомните о Мистере Огне и Мистере Льде! В день выборов скажите ДА поправке Б".
Закончив чтение, я вернул бумаги инспектору Стенсленду. Он собрался что-то сказать, но Тад Грин движением руки остановил его.
— Скажите, что вы об этом думаете. Будьте откровенны.
Я сглотнул подступивший к горлу комок.
— Ловко придумано.
Стенсленд покраснел, Грин и Маллой заулыбались, Бланчард расхохотался. Заговорил Эллис Лоу:
— Сейчас эта поправка, скорее всего, провалится, но есть шанс вновь поставить ее на голосование на выборах следующей весной. Мы...
Снова вмешался Грин.
— Эллис, погоди. — И повернулся ко мне. — Одна из причин, по которым, на наш взгляд, проект "Б" может провалиться, заключается в том, что общественность, мягко говоря, не вполне довольна нашей работой. Во время войны мы испытывали острую нехватку кадров и, чтобы восполнить ее, брали на работу тех, кто впоследствии не оправдал нашего доверия, повредив репутации управления в целом. Кроме того, после войны у нас появилось очень много новичков, так как порядочное количество хороших специалистов ушло на пенсию. К тому же нам необходимо провести ремонт зданий на двух участках. Вдобавок, чтобы привлечь в наши ряды достойных людей, мы должны предложить им более высокую стартовую зарплату. На все это нужны деньги, которые избиратели не хотят давать нам в ноябре.
Я начинал понимать, что к чему.
— Это была ваша идея, адвокат. Расскажите ему, — произнес Маллой.
Лоу ответил:
— Ставлю сто против одного, что нам удастся провести этот проект на выборах в будущем. Но мы должны повысить лояльность к полиции. Мы должны укрепить мораль и дисциплину в наших собственных стенах и поразить избирателей уровнем наших сотрудников. Крепкие белые боксеры — хорошая приманка, Блайкерт. Ты это знаешь.
Я посмотрел на Бланчарда.
— Это мы с тобой, ага?
Ли подмигнул.
— Огонь и Лед. Расскажи ему остальное, Эллис.
Лоу поморщился от фамильярного обращения Бланчарда и продолжил:
— Предлагаю десятираундовый бой через три недели в спортзале полицейской академии. Бревен Дайер — мой близкий друг, он устроит поединку хорошую рекламу в своей газете. Билеты по два доллара за штуку. Половину — для полицейских и их семей, половину — для публики. Выручка пойдет на благотворительную программу для полицейских. После боя организуем боксерскую сборную команду управления из здоровых, крепких белых ребят. Члены команды получат один выходной в неделю, чтобы преподавать искусство самообороны детям из малообеспеченных семей. Плюс массированная реклама в прессе вплоть до выборов в 1947 году.
Все повернулись в мою сторону. Я затаил дыхание, ожидая, что последует предложение о работе в Отделе. Когда ничего не последовало, искоса посмотрел в сторону Бланчарда. Верхняя часть торса выглядела очень внушительно, но вот на животе уже появились дряблые складки. Я не только моложе и выше него, но и гораздо быстрее. Не давая себе времени на отговорки, я сказал:
— Я — за.
Начальство встретило мое решение аплодисментами. Эллис Лоу расплылся в акульей улыбке.
— Дата — 29 октября, за неделю до выборов, — уточнил он. — Спортзал академии в вашем полном распоряжении. Десять раундов, конечно, многовато для боксеров вроде вас — в вашем нынешнем виде. Но меньше десяти будет выглядеть как-то несолидно. Согласны?
— Или как у коммунистов, — фыркнул Ли. Лоу еще раз показал все зубы в ухмылке. Я согласился с зампрокурора. После этого инспектор Маллой достал фотоаппарат и приготовился меня снимать.
Я встал и изобразил на лице улыбку. Хлопнула вспышка. В глазах заплясали звездочки, а по спине прошлись дружеские похлопывания. Когда ажиотаж спал и ко мне вернулось нормальное зрение, передо мной стоял Эллис Лоу и говорил:
— Я многого от тебя жду. И если мои ожидания оправдаются, я думаю, очень скоро мы станем коллегами.
Про себя я подумал: «Ну и хитрый же ты ублюдок», но вслух сказал:
— Так точно, сэр.
Лоу вяло пожал мне руку и ушел. Протерев глаза от осколков «звездочек», я увидел, что комната опустела.
Спускаясь на лифте, я предвкушал, как буду восстанавливать сброшенный вес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62