И так как в интересах следствия фотографии из первого письма не были переданы прессе, мы понимали, что второе письмо — подлинное. Единодушное мнение всех сотрудников ФБР состояло в том, что на фото был изображен сам убийца, символическим образом устранявший себя из общей «картины».
После того как версии, касавшиеся «Письма убийцы» и порнофильма, рассыпались в пух и прах, появилось второе мнение: этого ублюдка нам никогда не поймать. Ставки в графе «Не будет раскрыто» повысились; Тад Грин сказал Рассу и капитану Джеку о том, что 5 февраля Хорралл собирается объявить о приостановке расследования по делу Орхидеи и ввернуть большую часть следователей на прежние места работы. До меня дошли слухи, что среди тех, кого отзывают, буду я и что моим новым напарником станет Джонни Фогель. Работать с вонючкой Джонни было, конечно, не самым приятным делом, но возвращение в Отдел судебных приставов было как возвращение в рай. Ибо Бетти Шорт наконец отводилось подобающее ей место — в дальних уголках моей памяти.
Глава 20
"Нижеперечисленным следователям и служащим Центрального управления, временно привлеченным к расследованию дела Э. Шорт, возвратиться к своим прежним обязанностям, начиная с завтрашнего дня, 6/2/47:
Т. Андерс — в отдел по расследованию жульничества и махинаций
Д. Аркола — в отдел по расследованию краж
Р. Кавано — в отдел по расследованию вооруженных ограблений
Д. Эллисон — в следственный отдел
A. Граймс — в следственный отдел
К. Лиггет — в отдел по борьбе с подростковой преступностью
Р. Наваретт — в отдел по раскрытию убийств. (За назначением обратиться к лейтенанту Рули)
Д. Смит — в отдел по раскрытию убийств (Обратиться к лейтенанту Рули)
B. Смит — в следственный отдел
По просьбе начальника полиции Хорралла и его заместителя Грина выражаю вам благодарность за участие в расследовании и за сверхурочное время, которое вы посвятили данному делу. Всем вам будут направлены благодарственные письма.
И личное спасибо от меня.
Капитан Д.-В. Тирни, начальник следственного отдела".
Между доской объявлений и кабинетом Милларда было около десяти ярдов; я покрыл это расстояние меньше чем за полсекунды. Расс встал из-за стола.
— Привет, Баки. Как дела?
— Почему меня нет в списке?
— Я попросил Джека оставить тебя в группе, расследующей дело Шорт.
— Но почему?
— Потому что из тебя получится неплохой следователь, а еще потому, что через три года Гарри уходит на пенсию. Еще причины нужны?
Я подбирал слова для ответа, когда зазвонил телефон. Расс взял трубку и представился, после чего, какое-то время послушав звонившего, показал мне на параллельный телефон, стоявший напротив него. Я бросился к аппарату и услышал на другом конце громкий мужской голос: «...прикомандирован к уголовно-следственному отделу Форт-Дикс. Я знаю, что на вас обрушился большой поток ложных признаний, но данное признание кажется мне правдоподобным».
Расс сказал:
— Продолжайте, майор.
— Военнослужащего зовут Джозеф Дюланж. Он военный полицейский, прикомандированный к штабу в Диксе. Своему сослуживцу по пьяни он признался в убийстве. Его приятели говорят, что у него есть нож и что восьмого января во время своего отпуска он летал в Лос-Анджелес. Кроме этого, мы нашли на его брюках пятна крови, но слишком маленькие, чтобы взять образцы. По-моему, он гнилой тип. За океаном он то и дело затевал драки, а его адвокат говорит, что он избивает жену.
— Майор, Дюланж там поблизости?
— Да, он в камере напротив. Через зал.
— Сделай одолжение. Попроси его описать родимые пятна на теле Элизабет Шорт. Если он не ошибется и все в точности опишет, мы с напарником вылетим первым же транспортным самолетом.
Майор ответил согласием и на этом разговор прервался. Расс сказал:
— У Гарри грипп. Не хочешь слетать в Нью-Джерси, герой?
— Ты серьезно?
— Если этот вояка расскажет о родинках на заднице Элизабет, то да.
— Спроси его и о рубцах на теле, о которых не писали в газетах.
Расс покачал головой.
— Не стоит. Это его слишком возбудит. Если все сойдется, то мы вылетаем на военном транспорте, на месте составляем отчет и пересылаем его сюда. Стоит Джеку или Эллису узнать об этом солдате, как они сразу же пришлют туда Фрици, который уже к утру отправит солдатика на электрический стул, даже если тот не виноват.
Негативное отношение к Фрици меня задело.
— На самом деле он не такой плохой. Думаю, что Лоу не захочет организовывать подставу.
— Значит, ты слишком чувствительный: Фрици — последняя тварь, а Эллис...
На линии снова раздался голос майора:
— Сэр, Дюланж сказал, что у нее три темных родинки на левой половине э-э...
— Майор, так и скажите — на заднице. Мы вылетаем.
* * *
Капрал Джозеф Дюланж оказался высоким, темноволосым, мускулистым детиной двадцати девяти лет с лошадиным лицом и небольшими усиками. Одетый в грязно-коричневую робу, он сидел за столом в кабинете начальника тюрьмы и смотрел на нас с нескрываемой злобой. Рядом сидел адвокат-капитан, возможно, на тот случай, если мы с Рассом попробуем надавить на капрала. После восьмичасового перелета я чувствовал, что выжат как лимон, но все же готов на дальнейшие свершения. По дороге из аэродрома майор, говоривший с нами по телефону, рассказал нам о Дюланже. Тот был дважды женатым фронтовиком, любителем выпить и побузить. Его показания были неполными, но содержали две веские улики против него: он улетел в Лос-Анджелес восьмого января, а семнадцатого был арестован в Нью-Йорке за пьянку.
Разговор начал Расс.
— Капрал, меня зовут Расс Миллард, а это детектив Блайкерт. Мы представляем полицейское управление Лос-Анджелеса. Если вам удастся убедить нас, что именно вы убили Элизабет Шорт, мы вас арестуем и доставим под охраной в Лос-Анджелес.
Дюланж заерзал на стуле и громким гнусавым голосом сказал:
— Я разрезал ее на куски.
Расс устало вздохнул:
— Многие говорят то же самое.
— Я ее оттрахал.
— Неужели? Вы изменили жене?
— Я — француз.
Я вошел в образ плохого парня.
— А я — немец. И кому до этого дело? Какое отношение это имеет к твоей измене жене?
Дюланж характерно пошевелил своим длинным языком.
— Я люблю по-французски, моей жене это не нравится.
Расс толкнул меня локтем.
— Капрал, почему вы во время отпуска прилетели в Лос-Анджелес? Что вас туда привлекло?
— Бабы. Выпивка. Кайф.
— Все это вы могли найти на другом берегу, в Манхэттене.
— Солнце, пальмы, кинозвезды.
Расс рассмеялся:
— Да уж, в Лос-Анджелесе этого хватает. Похоже, ваша жена вам многое позволяет. Отпуск в одиночку и все такое.
— Она знает, что я француз. Когда я дома, она свое получает. Миссионерская поза, десять дюймов. Она не жалуется.
— А если начинает жаловаться? Что вы тогда делаете?
С каменным выражением на лице он ответил:
— Одна жалоба — я пускаю в ход кулаки, две жалобы — разрезаю ее на части.
Я не выдержал:
— Ты хочешь сказать, что пролетел три тысячи миль только для того, чтобы полизать чью-то дырку?
— Я француз.
— Для меня ты похож на голубого. Все лизуны — скрытые педики. Это доказанный факт. Что ты на это ответишь, говнюк?
Адвокат-капитан встал и что-то прошептал на ухо Рассу. Расс снова толкнул меня в бок. Дюланж смягчил выражение лица, расплывшись в улыбке.
— Мой ответ висит у меня между ног. Десять дюймов.
Расс сказал:
— Джо, вы должны извинить детектива Блайкерта. У него короткий запал.
— У него короткая сосиска. Как и у всех Гансов. Я француз. Я знаю.
Расс разразился громким хохотом, как будто услышал уморительную шутку в исполнении известного комика.
— Да вы юморист, Джо.
Дюланж снова показал язык.
— Я француз.
— Вы оригинал, Джо, но майор Кэррол сообщил мне, что вы избиваете жену. Это правда?
— А негры умеют танцевать?
— Конечно умеют. Вам нравится избивать женщин, Джо?
— Только если они сами напрашиваются.
— Как часто ваша жена на это напрашиватся?
— Она напрашивается на мой десятидюймовый каждую ночь.
— Нет, я имею в виду напрашивается на хорошую взбучку?
— Если я общаюсь с Джонни Редом и она вдруг начинает строить из себя умную, тогда она точно напрашивается.
— Вы давно дружите с Джонни?
— Джонни Ред — мой лучший друг.
— Он летал с вами в Лос-Анджелес?
— В кармане.
Споры с пьяным психом стали меня утомлять. Я вспомнил Фрици и его конкретный подход к таким делам.
— Что за бред ты несешь, ублюдок? Хочешь, чтоб тебе как следует прочистили мозги?
— Блайкерт, хватит!
Я заткнулся. Адвокат свирепо на меня посмотрел; Расс ослабил свой галстук — сигнал, чтобы я замолк. Дюланж хрустел костяшками пальцев на левой руке. Расс положил на стол пачку сигарет — старый прием следователей под названием «я — ваш друг».
Француз сказал:
— Джонни Ред не любит, когда я курю без него. Принесете Джонни, я закурю. В компании с Джонни я быстрее во всем сознаюсь. Спросите католического капеллана в Норт-Пост. Он как-то сказал мне, что, когда я иду исповедоваться, от меня пахнет Джонни.
Мне стало казаться, что капрал пахнет как шизофреник, жаждущий внимания. Расс заметил:
— Признания, сделанные в пьяном виде в суде недействительны. Но я вот что вам скажу, Джо. Вы убедите меня в том, что убили Бетти Шорт, и я позабочусь, чтобы Джонни полетел вместе с нами в Лос-Анджелес. В течение чудесного восьмичасового перелета вы сто раз успеете возобновить вашу дружбу. Что скажете?
— Скажу, что порубил Орхидею на части.
— А я скажу, что вы этого не делали. И что вы с Джонни еще какое-то время побудете врозь.
— Я порубил ее на части.
— Как?
— Отрубил ей сиськи, распорол рот от уха до уха, а потом разрубил ее пополам. Хрясь. Хрясь. Хрясь.
Расс вздохнул.
— Давайте вернемся назад, Джо. Вы вылетели из Форт-Дикс в среду, восьмого января, ночью того же дня приземлились в Кэмп-Макартур. Вот вы с Джонни в Лос-Анджелесе, полные решимости покутить. Куда вы отправились сначала? Голливудский бульвар? Сансет-стрип? Пляж? Куда?
Дюланж захрустел костяшками пальцев.
— В салон татуировки «Натан Парлор», на Норт-Алворадо, 463.
— Что вы там делали?
Безумный Джо закатал правый рукав. На руке был вытатуирован раздвоенный змеиный язык, под которым стояла надпись «Французик». Джо сжал бицепс, и татуировка вытянулась. Он сказал:
— Я француз.
Миллард применил тактику внезапной смены настроения.
— А я полицейский. И мне все это начинает надоедать. Когда мне совсем надоест, в дело вступит детектив Блайкерт. Детектив Блайкерт в свое время входил в десятку сильнейших боксеров-полутяжеловесов, и он далеко не мягкий человек. Ведь так, напарник?
Я сжал кулаки.
— Я — немец.
Дюланж засмеялся.
— Он напрасно потратит время. Нет Джонни, нет признания.
Я чуть не кинулся на него. Расс схватил меня за локоть и, крепко сжав, обратился к Дюланжу:
— Джо, предлагаю сделку. Сначала вы убедите нас в том, что вы действительно знали Бетти Шорт. Сообщите нам факты. Имена, даты, описания. Сделаете это, и я гарантирую, что во время перерыва вы сможете вернуться в камеру и увидеться с Джонни. Идет?
— Джонни ноль пять?
— Нет, с его старшим братом — Джонни ноль девять.
Француз взял пачку сигарет и вытащил одну; Расс поднес ему зажигалку. Дюланж картинно затянулся и вместе с дымом выдохнул:
— После того салона татуировки мы с Джонни поехали на тачке в центр и сняли там комнату. В гостинице «Гавана», на девятой и Олайв, десятка за ночь, с огромными тараканами. Они подняли невообразимый шум, и мне пришлось их утихомирить, понаставив везде ловушек. Это их успокоило. Мы с Джонни легли спать, а наутро пошли искать дырку. В первый день не повезло. На следующий день я нашел себе на автобусной остановке эту филиппинскую сучку. Говорит мне, что ей надо добраться до Сан-Франциско, поэтому я предлагаю ей пятерку, чтобы обслужила меня и Джонни. Но она заявляет, что за двоих минимум десятка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62