— Как себя чувствуете, Алексей? — с приятной улыбкой спросила девушка.
Он узнал ее голос. Он был такой же мягкий, только гораздо теплее.
— Не сложилось спросить, откуда вы знаете, как меня зовут?
— В удостоверении прочла. — Когда улыбалась шире, верхняя губка ее забавно подворачивалась, обнажая ряд мелких, но идеально ровных зубов.
— А как вас зовут?
— Наташа.
Алексей приподнялся.
— Наташа, а где мое удостоверение? Без него я, как голый.
— А вы и так почти голый, так что не вставайте, — с беличьей улыбкой ответила она.
Алексей с неудовольствием ощутил, что лежит под плотной простыней и на нем, действительно, кроме куцей больничной рубашечки, едва прикрывающей то, что принято прикрывать, ничего нет.
Наташа прошла в комнату, распахнула створки встроенного шкафа. Продемонстрировала чехол.
— Здесь ваша одежда. Все выстирано и высушено.
— Сервис однако! — удивился Алексей.
— А то!
Она через плечо послала ему улыбку и принялась сноровисто доставать из чехла его одежду и развешивать ее на плечиках.
— Как шикарно живут железнодорожники! — забросил удочку Алексей.
Ответом была только улыбка.
Наташа прошлась по палате, на ходу поправляя цветы в вазе, разглаживая складки на чехлах кресел, расправила ногой сбившийся ковер. Раздвинула шторы. За окном наливался синевой вечер.
Впившись взглядом в ее фигурку на фоне густо-зеленой листвы и прозрачной синевы неба, Алексей против воли вспомнил все порнофильмы с «медицинским» сюжетом. Самое странное, что никаких вызывающих поз Наташа не принимала. Но самое ее присутствие в пределах досягаемости вызвало реакцию, как выражается известный политик, однозначную.
Алексей поправил простыню.
Наташа оглянулась.
— Свет вам не мешает?
— Напротив, очень приятно.
— Если хотите, можете принять душ. — Она указала на дверь. — В тамбур и налево.
Алексей по пейзажу за окном уже установил время, но никак не мог сориентироваться по месту. Таких тихих больничных парков в районе Волоколамского шоссе много.
— А если через тамбур вперед и дальше по коридору на выход? — спросил он, не спуская с девушки взгляда.
— Если Олег Иванович разрешит.
— Очень мило. А как сделать, чтобы он разрешил?
Наташа вдохнула, но не успела ответить.
Дверь распахнулась, и в палату энергичной походкой вошел седовласый мужчина в белом халате. Был он высок и крепок телом, в молодости испытавшим изрядные физические нагрузки.
«Боксер или штангист», — мысленно прикинул Алексей.
Мужчина скользнул по Алексею оценивающим взглядом, улыбнулся, расправив морщины на лице. На вид ему было около шестидесяти, но глаза выглядели гораздо старше. Словно мудрый, уставший смотреть на этот мир старик спрятал лицо за маской улыбчивого, уверенного в себе состоявшегося мужчины.
— Наш друг уже торопится нас покинуть? — обратился он к Наташе.
— Кажется, да, Олег Иванович, — тихим голосом ответила она, спрятав руки за спину.
— И как вы можете такую красавицу бросить! — Он повернулся к Алексею. — Эх, молодость, молодость! Все кажется, что все впереди и найдешь лучше. А куда уж лучше? Натаха, хочешь за него замуж?
— Олег Иванович! — смущенно протянула девушка.
— Не слушай ее, хочет! — отмахнулся Олег Иванович. — Нормальная баба должна хотеть замуж за умного, сильного и доброго. И детей от него должна хотеть. Минимум трех. Остальное — тараканьи бега в отдельно взятой голове. Как специалист говорю. Первый вопрос любой женщине должен быть прост: «Замуж хочешь?» Если жмется или начинает волынить, беги галопом от такой. Ибо она — одна видимость. Химера, морок и стерва. Если глянулась, тащи к психологу, чтобы мозги на место вставил, а потом уже в ЗАГС. И чтобы она через месяц уже с животом ходила, ясно? Только в такой последовательности. А то сейчас взяли в моду заезжать в ЗАГС по дороге в роддом. Сам-то ты не женат?
— Пока нет. — Подавленный напором, Алексей с трудом поборол смущение.
— Ага! — радостно воскликнул Олег Иванович. Потер руки. — Натаха, ну-ка брысь отсюда. Сейчас тебя сватать буду.
— Олег Иванович! — взмолилась Наташа.
— Цыц! Потом еще спасибо скажешь!
По ковру мягко простучали каблучки. Алексей проводил взглядом ноги, практически на всю длину выбивающиеся из разреза халатика. Подумал, что если бог даст залечь здесь надолго, то… Чем черт не шутит.
Хлопнула дверь.
Олег Иванович подмигнул Алексею.
— Огонь-девка. Да и ты — молодец. — Он вдруг перешел на серьезный тон. — Как специалист говорю, если больной не заглядывает под юбку медсестре, пиши — безнадежен.
— И в какой отрасли медицины работаете, Олег Иванович?
— Психиатрия, Леша, — со вздохом ответил врач. — И психотерапия. Доктор медицинских наук, если вам угодно. Олег Иванович Барановский.
— Попал! — Алексей откинулся на подушку.
— В известном смысле недурно попал.
— В каком смысле? — опять вскинулся Алексей.
Олег Иванович отступил к креслу, сел, закинув ногу на ногу. Пошарил в кармане халата, выбросил на столик пачку сигарет и зажигалку.
— Если хочешь курить, пожалуйста.
Алексей пошевелился, курить, действительно, вдруг захотелось до одури. Но вспомнив про куцую рубашечку, остался лежать.
— Ой ты, господи! — поморщился Олег Иванович. — Иди, не стесняйся. Кому твои причиндалы интересны? Я же психотерапевт, а не гинеколог. Меня волнует, что у тебя здесь, — он постучал себя пальцем по виску, — а не то, что между ног болтается.
Алексей сначала сел на кровати, свесив ноги. Тело слушалось отлично, только слегка кружилась голова, но она была совершенно ясной и чистой, как небо за окном. Осторожно перенес вес тела на ноги. Ступни плотно и упруго вжались в пол, слабости в коленях не ощущалось.
Под пристальным взглядом Олега Ивановича Алексей, все же завернувшись в простыню, прошел по палате и опустился в свободное кресло, лицом к окну.
— Как самочувствие? Светлячков в глазах нет? — поинтересовался Олег Иванович.
— Порядок, живем дальше, — в меру бодро ответил Алексей.
Олег Иванович придвинул к нему сигареты и зажигалку. Алексей закурил.
Дым показался ему неприятным, с каким-то тухлым привкусом, будто сигареты сырыми пролежали в каком-то гнилом мешке. Затягиваться больше не хотелось. Пепельницы на столе не было. Он положил руку на колено так, чтобы дым не лез в нос.
— Итак, Леша, начнем прояснять ситуацию. Прежде всего, где? Ответ: в реабилитационном центре МЧС. — Олег Иванович вскинул ладонь, останавливая Алексея. — Почему ты и МЧС? Во-первых, потому что наше министерство причисляют к силовым. Некоим образом мы коллеги. Во-вторых, недавно наш центр был включен в реестр больниц неотложной помощи. Как правило, везут к нам пациентов при ликвидации ЧС в городе или если пациент имеет отношение к силовым ведомствам. Условия, как ты видишь, отличные, но мест, увы, не хватает.
— Но для меня нашлось, — вставил Алексей.
— Случайное совпадение: удостоверение в твоем кармане и наличие у меня свободной палаты. Из всех вариантов госпитализации, поверь, тебе выпал самый лучший.
— А мне сказали, везут в больницу МПС.
— Ловишь на противоречиях? Молодец, — усмехнулся Олег Иванович. — Мы на территории больницы МПС. Их министр нашему что-то задолжал, и нам достался двухэтажный особнячок. Ремонт и оборудование, естественно, за свой счет. Зато самое лучшее и современное. Ну, еще опыт вашего покорного слуги. Нет «горячей точки» и райна ЧС, где я бы не побывал. И пользовал ребят из всех органов и ведомств. Начал с матросиков на подлодке «Комсомолец», а заканчивал спецназом после Кизляра. Уже сбился со счета, сколько через меня прошло оперов, спасателей, прокуроров и фээсбэшников.
Алексей через силу затянулся. Не так хотелось курить, как отвести взгляд от пристальных прозрачно-голубых глаз.
На стол лег листок бумаги.
— Тебе вместо пепельницы, — сказал Олег Иванович.
Алексей кивком поблагодарил, стряхнул пепел на листок.
— Ты кто по образованию? — спросил Олег Иванович.
— Я — опер, — разглядывая красный уголек сигареты, ответил Алексей.
— Скорее, юрист, нет?
— Нет, юрист — он в галстучке и с портфелем ходит. А я бандюганов выслеживаю и давлю.
Олег Иванович кивнул.
— Хороший ответ. Показательный.
— В смысле — показательный?
— Показательный — и все. Девяносто процентов моих пациентов именно так и отвечают: я — опер, я — прокурор, я — спасатель. — Олег Иванович придвинулся ближе, понизил голос. — Открою тайну, именно из-за такого взгляда на себя они здесь и оказываются. Внедряют себе в сознание установку, что они лишь ф у н к ц и я, человек-профессия, незаменимый профессионал, на котором все держится. Но человек — не киборг на службе закона. У него должны быть вполне очевидные человеческие потребности и простительные человеческие слабости. И ресурс прочности и живучести у него меньше, чем у табельного «макарова». Вашему начальству легче и проще вдалбливать вам в голову мысль о некой вашей исключительности и играть на чувстве долга. «Промывка мозгов» всегда дешевле, чем забота о полноценном отдыхе и адекватном развитии личности и психики подчиненных. Человек, считающий себя всего лишь и только опером, прекрасный подчиненный и функционер, но обречен как биологический объект. Как человек. Что собственно произошло? Леша Колесников, двадцати пяти лет, вместо того, чтобы выспаться и провести день на пляже и ночь с молодой здоровой женщиной, сцепив зубы, тащится на работу. И падает в обморок посреди улицы.
— Солнечный удар, — пробурчал Алексей.
Олег Иванович пристально посмотрел ему в глаза.
— Травмы головы, сотрясения мозга были?
Алексей, подумав, пожал плечами.
— Как без них? Я дзюдо занимался. Дважды в серьезных захватах участвовал. — Вспомнив мизерные познания в медицине, добавил: — Но удары в голову прошли без потери сознания.
Олег Иванович удовлетворенно кивнул.
— Картина примерно ясна.
— И каков диагноз, доктор?
Олег Иванович помедлил с ответом, оценивающе взглянул на Алексея.
— Диагноз — это факт. Весь вопрос в реакции на него. Вечер на улице — факт. — Он указал на окно. — Можно либо готовиться ко сну, либо будоражить себя предвкушением свидания.
Взглянув на сумерки за окном, Алексей невольно вспомнил о договоренности с Костей и едва совладел с нахлынувшим беспокойством.
— Ты, как я вижу, понял мою аллегорию.
Алексей затушил окурок. Вытер пальцы.
— Я готов выслушать диагноз.
— И принять его, как должно мужчине принимать вызов судьбы, — продолжил за него Олег Иванович.
Алексей, внутренне собравшись, как перед прыжком в воду, утвердительно кивнул.
Олег Иванович медленно провел ладонью по столешнице, словно стирая пыль. Алексей невольно проследил за движением его руки. Странно, но внутренняя пружина, которую он так старательно взвел, ослабла, и по телу разлилась приятная теплая слабость.
— Тогда держись… Еще раз повторю, тебе повезло. Соотношение плохого и хорошего во всем произошедшем в твою пользу. Никакой иронии. Голый факт. Который надо признать и принять как должное. — Ладонь вновь прочертила по столешнице плавную дугу. — Во-первых, ты не брякнулся головой об асфальт, а довольно аккуратно прилег. К тому же на виду у своих, которые быстро доставили тебя в отделение, уложили в тихом месте и как могли купировали припадок. Во-вторых, тебя доставили в один из лучших диагностических центров Москвы. Без утомительной госпитализации и очередей всего за несколько часов мы провели комплексное, весьма подробное обследование. Картина достаточно ясна. — Ладонь на секунду замерла, потом продолжила свой путь по столешнице. — Опухоль мозга, инсульт, височная эпилепсия, дистония, диабетический или гипертонический криз как возможные диагнозы отпали. И это отлично. Причина потери сознания и эпилептоидного припадка, как мне представляется, в черепно-мозговой травме, осложненной стрессовыми нагрузками и длительной интоксикацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49