— Виктор достал сигарету, но прикуривать пока не спешил. — Весь трюк в том, что Алистер Кроули знал, для чего составлялись заклинания. Только для одного — достичь измененного состояния сознания. Для этого достаточно, как говорят в школе, «с выражением» читать любую абракадабру. Сознание сопротивляется насилию, ведь оно понимает бессмысленность происходящего. Но рано или поздно капитулирует под натиском убежденности и веры, и наружу выплывает наше подсознание. По сути, происходит расщепление сознания. Термин страшный только для психиатров и их пациентов. На самом деле вы отбрасываете прошлый опыт и по-новому смотрите на привычное и неоспоримое. Стресс новизны будит мощные инстинкты выживания и «память предков», сокрытые в вашем подсознании. Если вы умеете сохранять контроль над собой, то можете творить чудеса.
— И вы умеете это делать?
— Угу, — кивнул Виктор, прикуривая сигарету. — Каждый по-своему. Если обратили внимание. Майя несколько смутилась, когда вы предложили ей немедленно считать информацию. — Виктор хитро усмехнулся. — На людях она это проделывать стесняется. Она у нас поклонница ритуалов женской магии. Вбила себе в голову, что информационный канал у нее открывается в момент оргазма. А так как с мужчинами у нее вечные проблемы, то приходится применять технические средства. Уверен, что сегодня она всю ночь пролежит на полу в магическом круге с жужжащим вибратором между ног.
Подседерцев крякнул, представив себе эту картину.
— А этот? — Он кивнул на кресло, в котором сидел мужчина.
— О, Андрей прибегнет к своему изобретению. Майя всадила шпильку в больное место, когда сказала, что он несостоявшийся врач. Он до сих пор не пережил исключение из мединститута. Пришлось отслужить срочную где-то в Сибири. Там, пока бинтовал пальцы и мазал мазью потертости на ногах сослуживцев, на него и снизошло озарение, что лечить можно и без диплома. Вернулся в родную Казань, наскоро кончил педфак, для общей эрудиции и куска хлеба на черный день, как я понимаю, там и сошелся с кооперативными целителями. Дорос до собственного центра в Москве. Основной доход имеет с продажи некого симбиоза тибетской мандалы, восьмиконечной звезды и мальтийского креста. Говорят, помогает при расстройстве зрения и мочеполовой системы. На эту конструкцию и будет сегодня медитировать.
Подседерцев невольно запустил пятерню в густую шевелюру.
«Вот, блин, попал! — с ужасом подумал он. — Ролдугин, твою мать, пригрел психов под нашей крышей. Шеф узнает, как они информацию добывают, перебьет все компьютеры у него в кабинете. И мне еще перепад дет за их несанкционированный допуск к делу».
— И что, все ваши с таким прибабахом? — недоверчиво спросил он.
— А вы разве видели нормальных художников и артистов? Однако на выставки и в театр ходите. Многие экстрасенсы воспринимают свои пороки и отклонения от нормы как безусловное доказательстве «избранничества» или как плату за дар. Что, поверьте в корне неверно. Самопознание и саморазвитие — в этом истинная цель занятий парапсихологией. Так называемые феномены: от ясновидения до левитации — лишь побочный эффект. Цель одна — достичь контроля сознания над подсознанием. А многие, увы в буквальном смысле теряют разум, отдаваясь тому темному, первобытному, что сокрыто в подсознании Именно там и находится Ад, о котором столько сказа но пустых и высоких слов. Я же — рационалист, в мистике мистическое, простите за каламбур, меня абсолютно не привлекает. Я, прежде всего, ученый, и эзотерика для меня — лишь область знания, еще не переведенная на язык современной науки.
— Вы же сами тут что-то говорили про силы Зла, черный плащ… Разве это не мистика?
— Для меня — всего лишь термин. — Виктор аккуратно раздавил сигарету в пепельнице. — Если имели возможность ознакомиться с прогнозами на данное лето, то наверняка обратили внимание, что все экстрасенсы предупреждают о возможных катастрофах. К сожалению, язык образов у каждого сенса самобытен, порой представляет дикую смесь терминов из самых разнообразных эзотерических учений, густо приправленную профессиональным жаргоном из той области, где он раньше подвязался. Но по сути все говорят о некоем мощном разрушительном вихре, возникшем в нашем мире. А что есть вихрь, смерч? Спираль! Смерч несет разрушение, крушит все вокруг, разрушает сложившуюся инфраструктуру. Временно торжествует Хаос, структуры управления и безопасности не в состоянии выполнять свои функции. Управленцы в таких случаях говорят — системный кризис. Именно поэтому в условиях кризиса никогда не стоит полагаться на правительство. Государство — вот первая и единственная жертва кризиса.
— А общество, люди?
— Люди, естественно, страдают.-Особенного сострадания на его лице Подседерцев не заметил. — Страдают от изменившегося климата в обществе. Как Страдали бы от холодной зимы. Смерти, разводы, болезни — они были, есть и будут. При кризисе их кривая ползет вверх, но и ни один благодатный период не отменил их полностью. Государство — достаточно жесткая конструкция, но ее прочность имеет пределы. А общество по своей сути полиморфно, оно тестообразно, биологично, насквозь пронизано миллионами связей. Чтобы выжить, организм общества вынужден адаптироваться, включая те структуры жизнеобеспечения и самоуправления, которые наиболее отвечают изменившимся условиям. Рано или поздно сообщество людей выделит из себя новую структуру управления, государственные институты: правительство, армию, полицию и прочее. Так что любой системный кризис порождает новую систему. Это закон.
— Вас послушать, все просто и безболезненно, — с сомнением покачал головой Подседерцев.
— Смотря для кого, — бесстрастно ответил Виктор. — Крушение Римской империи — историческая катастрофа. Но подумайте, неужели все ее граждане на следующий же день вымерли, как динозавры? Для крестьянина, раба и солдата трагедия была меньше, чем для Сената, вам не кажется? Крах государства — смерть для его чиновника. Причем смерть при жизни. Сколько живых трупов бывших партийных чиновников блуждает вокруг! Согласен, это колоссальная личная трагедия. Но, поверьте психологу, это всего лишь эмоциональное переживание утраты привычного мирка «согласований», «директив», «партхозактивов». Они жили иллюзией и утрату химеры, которую самозабвенно обслуживали, переживают как типичные невропаты.
— Пожалуй, вы правы. Но вернемся к нашей проблеме. — Подседерцев выложил на стол пачку сигарет, закурил, придвинул к себе пепельницу. — То, что в говорили, чересчур академично, слишком сухо и безжизненно. А вот страх у них, Подседерцев указа сигаретой на пустующие кресла, — был вполне реальным. Осязаемым, я бы сказал. Чего же они так испугались?
— Не смейтесь: тех самых сил Зла. Вспомните, я сказал — вихрь, смерч. Точнее было бы — тайфун. Да, тайфун. — Он на секунду замолчал, пожевал сухими губами, словно пробовал это слово на вкус. — А где самая безопасная точка в тайфуне? Правильно, в эпицентре. Пока вокруг бушует стихия, там царит полный штиль. Считать информацию о человеке, находящемся в «глазе тайфуна», чрезвычайно сложно. Для этого нужно пробиться через вихри энергии, сквозь своеобразный силовой кокон, которым он себя окружил. Но проблема еще в одном. Энергетический вихрь можно уподобить динамо-машине, за счет вращения создается разность потенциалов. То есть сам вихрь имеет положительный заряд, а в «глазе тайфуна» накапливается отрицательный. О чем это говорит? Человек, находящийся в эпицентре, чужд нам по своей природе, он совершенно иное энергетическое образование. Поэтому попытка установить контакт с ним, даже в виде дистантного снятия информации, чрезвычайно опасна. Молнию видели? Вот так могут «коротнуть» энергетические поля разной полярности. Вполне вероятна серьезнейшая травма, падение энергетического потенциала, болезнь, смерть. А разрушение вашего личного информационного поля будет выглядеть как психическая болезнь. Согласитесь, такая перспектива вряд ли кого-то обрадует.
Подседерцев, до этого сидевший напряженно, подав тело вперед, откинулся в кресле. На несколько минут ушел в себя, требовалось осмыслить услышанное. Больше всего ему не давала покоя абсолютная независимость Виктора, невербуемость, если говорить на профессиональном языке. Качество столь же редкое, как и абсолютный музыкальный слух. Большинство, с кем приходилось общаться, напоминали девиц на выданье или блудливых школьниц, только предложи, грамотно подобрав ключик и не задев самолюбие. Даже у жертвы принудвербовки в подоплеке согласия можно найти тайное мазохистское удовольствие. Виктор, казалось, был бесстрастен, холоден и жесток, как может быть жесток только аскет. А самое опасное — вполне самодостаточен, ничего лишнего в свой выстуженный и выхолощенный мирок привносить не желал. Игры, в которые играют люди, ему были понятны, а поэтому — скучны. Такой на вербовку не пойдет, хоть тресни.
К счастью, в нем не было азарта младореформаторов, сторонников схем и мертворожденных программ. Подседерцев имел несчастье общаться со многими из этого шакальего племени и довольно быстро с брезгливостью уловил, что за крикливой саморекламой и наукоемким пустозвонством Франкенштейнов от экономики стоит банальное желание поскорее обменять протухшие диссертации на кусок госсобственности, обильно политый соусом западных кредитов. А единственный обменный пункт, по твердому курсу конвертирующий бред в реальность, — Кремль. На его приступ они и шли плотным крысиным строем.
«А вдруг?» — мелькнула мысль, и Подседерцев сразу же решил проверить.
— Виктор, вы никогда не задумывались о работе на высший эшелон власти? «Если примет мысль к обсуждению, я угадал. Это же все равно что у нимфетки спросить, хочет ли она интересно провести время. Глазки сразу выдадут, что намек понят, взвешен, принят. Остальное — дело техники».
— Я же говорил, умный избегает госструктуры, — ответил Ладыгин, сделав маленький глоток кофе.
— А карьера, слава, власть? — не отступил Подседерцев.
— Вам ли не знать, что карьера покупается в обмен на человеческое в человеке. Слава? Кто из нынешних может на нее претендовать? Власть? У нас ее понимают как самодурство барина. Простите, других традиций не имеем. Так что не соблазняйте, не получится.
— Ладно, не буду. Душа ваша мне ни к чему. А вот голова очень нужна. Подседерцев вновь подал тело вперед, пристроил локоть на стол, сел, полностью развернувшись к Виктору. — Скажите прямо, вы можете найти этого человека?
— Взять за руку и привести к вам — конечно, нет, — усмехнулся Виктор. — Но понять его, постараться предвидеть его поступки… Думаю, да.
— Честно говоря, и этого достаточно. А они? — Подседерцев кивнул на пустующие кресла.
— Возможно, — неуверенно ответил Виктор. — Будут стараться, во всяком случае.
— Вам; как я понимаю, вибраторы и кресты не требуются. — Подседерцев решил подыграть гипертрофированному самомнению собеседника. — Можете сказать что-то уже сейчас?
— Не так много, как вам бы хотелось, но достаточно, чтобы отрезать себе пути для отступления. — Виктор выдержал паузу, но Подседерцев никак на отреагировал на его слова. — Сейчас я могу сказать, что делает этот человек и в чем его основная ошибка. Как мне представляется, он творит типичное действо черной магии. Уловив всплеск негативной энергии, он пытается заняться серфингом на волне цунами, прокатиться на разъяренном тигре, если вам понятны эти образы. Дай Бог, если это просто забава, вроде ночных гонок на мотоцикле по спящему городу, сноуборда и прыжков с парашютом. Извращенное удовольствие от опасности, адреналиновая наркомания.
«Ни хрена себе удовольствие! — вскипел Подседердцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122