Волосы приглажены, только боевито торчит хохолок на макушке. Амазонка на тропе войны.
— Я подумала, что рядом с тобой лучше носить темное и немаркое.
Максимов от удивления не сразу попал в дырку на ремне.
— А больше ты ни о чем не думала?
— Клянусь, о том, что надо побежать в ментуру и дать твое описание, подумала только раз. — Викa упрямо вскинула острый подбородок. — Что дальше?
Намек он понял и оценил. Выбора не было. Максимов потер ушибленное при полете через стойку плечо. Тяжело вздохнул.
Передышка кончилась. Пора покидать островок.
Глава тринадцатая. КРОВЬ НА ГУБАХ
Дикая Охота
В подземном переходе пришлось протискиваться сквозь стаю размалеванных мартышек — вечерняя смена проституток готовилась к выходу на работу. Прихорашивались, приглаживали коротенькие платьица, наскоро перекуривали, обменивались новостями.
Вика демонстративно взяла Максимова под локоть. Покосилась на ночных тружениц, наклонилась к его уху:
— Ну, Макс? — Еще в квартире условились, что называть она его будет, как кота — Максом. Проколовшись раз, Максим счел нужным не спорить, хотя в документах стояло другое имя.
— Что — «ну»? — Максимов сделал равнодушное лицо.
— Как ты к этому относишься? — Последовал легкий кивок в сторону гомонившей, как птичий базар, группе раскрашенных девиц.
— Как к погоде за окном. Думай что хочешь, а дождь все равно капает. Все от настроения зависит.
— И какое у тебя настроение?
— Рабочее, — отрезал Максимов.
Вика хмыкнула, отстранилась, но руку не отпустила.
Поднявшись по лестнице наверх, Максимов намеренно прошел немного впередпрочь от стоянки машин. Припаркованные у выхода из перехода машины состояли либо в службе извоза «секс-индустрии», либо в службе наружного наблюдения. Приходилось учитывать, что шум от стрельбы в кафе уже достиг известных высот и кому-то расписали соответствующие задачи. Если судить по отражению в огромных витринах спортивного магазина, их появление ажиотажа на стоянке не вызвало.
Максимов прицелился на самую невзрачную машину в потоке, нервно катящемся по Садовому, потом неожиданно для себя изменил решение.
— Пошли!
Он развернул Вику, обнял за талию и быстрым шагом увел в тихую улочку.
Первый пункт проверки находился сразу за углом. Киоск, с Садового практически невидимый.
Встав у витрины киоска, боковым зрением контролировал угол дома.
Вика притихла, время от времени бросала на Максимова удивленный взгляд, а тот делал вид, что изучает сорта сигарет в киоске.
— Какие ты куришь? — спросил он.
— «Парламент». Но у меня есть. — Вика похлопала по сумочке.
— Тогда пошли.
Никто из-за угла дома так и не появился.
«Или у них нервы железные, или у меня разгулялись, — решил Максимов. — Но предчувствие было, ошибиться я не мог. Острое, словно кто-то прицелился в затылок».
Медленно двинулись к Тишинскому рынку.
— Ты кого-то заметил? — прошептала Вика.
— В том-то и дело, что нет. — Максимов проводил взглядом проехавший мимо потрепанный «БМВ», «срисовал» номер, наклейку на заднем стекле и, что самое важное, трещину на левом подфарнике. — Хочешь самурайскую байку?
— Давай, — без особого энтузиазма согласилась Вика.
— Только ты расслабься, а то как шило проглотила. — Он легко стиснул рукой ее талию. — Уже лучше. Слушай. Сидел как-то старый матерый самурай и любовался цветущей сакурой. Ветер срывал белые лепестки, подбрасывал в теплых ладонях и бережно опускал на черную, свежевскопанную землю, словно выкладывал замысловатый иероглиф. На душе у самурая было прозрачно и тихо, как бывает только весенним вечером, когда распускается сакура. И вдруг он почувствовал холодное прикосновение смерти, словно клинок уперся между лопаток. Он моментально вскочил, меч Уже вылетел из ножен, полоснул вокруг себя, спасая от коварного удара. Но кругом было пусто и тихо. Только мальчик-слуга замер на пороге дома. Самурай Никнул стражу, они обшарили весь сад, а потом и дом, но никого и ничего не нашли. Самурай сел и загрустил. Подумал, что стал слишком стар, чтобы следовать Путем Воина, чутье на опасность впервые подвело его, сыграв злую шутку. Выбор был неутешительный: либо рано или поздно стать посмешищем, прилюдно испугавшись собственной тени, либо уйти, не дожидаясь позора. Как и полагается, он выбрал последнее. Уже хотел позвать слуг и приготовиться к обряду харакири, но тут со слезами на глазах пришел мальчик-слуга. Умолял простить его: в саду, бросив взгляд на хозяина, отрешенно созерцавшего лепестки вишни, мальчик подумал, как легко убить самурая, стоит только метнуть копье.
Глаза у Вики разгорелись. Максимов был уверен, что она не только живым воображением художника увидела картину, но почувствовала тонкий и ускользающий, как запах цветущей вишни, аромат иной жизни. Крылья ее маленького носа нервно вздрагивали.
— А разве так можно?
— Конечно, — кивнул Максимов.
Рассказывать о том, как тренируется «чувство врага», не собирался, но с удовольствием отметил, что вкус к опасности у нее есть. Не банальная тяга к приключениям, что проходит с возрастом, а именно вкус, с которым надо родиться.
— Жить надо с кровью на губах, — как заклинание, произнесла она. Кончик языка пробежал между губ, словно слизывая острый вкус.
— Глупость, Вика. Когда бьют по губам, это не романтично, а просто больно, — усмехнулся Максимов.
— Хорошо, а кого испугался ты?
Вопрос был задан неожиданно, Максимов не успел открыть рта, как в голове родился ответ: «Мальчика, умеющего метать шакен». Прислушался к себе. Сомнений не было.
— Не хочешь, не отвечай. — Вика дернула плечиком. — Тогда скажи, ты женат?
— Нет. — Такого перехода Максимов не ожидал, покачал головой. «Урок! Недооценил и сразу же нарвался». — Что еще интересует?
— У обвинения больше вопросов нет. — Вика произнесла избитую фразу с апломбом стервы прокурорши из набивших оскомину американских фильмов и первой рассмеялась.
— Договорились, — подхватил Максимов, подавив в себе желание продолжить игру. — Дальше делаешь только то, что я скажу. И без вопросов.
Он поднял руку, проезжавший мимо частник послушно принял к обочине. Взявшись за ручку дверцы, Максимов «срисовал» перекресток: приземистый корпус Тишинского рынка, угол ресторана «Кабанчик», фаллосообразный памятник дружбе народов. Всему и всегда свойствен определенный ритм, пустынная улица жила собственной жизнью, Максимов, неожиданно сменив тип передвижения, ничем ее ритма не нарушил. Пропустив Вику первой, сел рядом, через заднее стекло еще раз осмотрел улицу, лишней суеты не заметил.
— Куда? — Пожилой водитель посмотрел на него в зеркальце.
— По Грузинской на Садовое. До Парка культуры. Водитель, прикинув в уме маршрут, кивнул, осторожно переключил рычаг скоростей.
«Отставник. Счастливый дед и дачник. „Бомбит“ не от хорошей жизни, сразу видно, — заключил Максимов, вскользь осмотрев водителя. — Про нас наверняка подумал не особо лестное. Переживем».
Вика попросила разрешения закурить, достала из сумочки сигарету. Максимов сел вполоборота, протянул зажигалку, пока она прикуривала, бросил взгляд назад, «хвоста» не было.
Откинулся на сиденье, приказал мышцам расслабиться. Вика нащупала его пальцы, сжала. Он посмотрел ей в глаза. Она что-то прошептала одними губами, положила голову ему на плечо.
Машину затрясло на брусчатке у зоопарка, мимо проплыла сталинская высотка, водитель умело вклинил машину в поток, еще не набравший скорость после светофора. По Садовому широкой рекой катились огни фар. Их машину сразу же облепили другие, водитель тяжело засопел.
— Кругом враги и самоубийцы. — Максимов вспомнил фразу, услышанную утром.
— И не говори, — охотно согласился водитель. Провел ладонью по толстой, обожженной солнцем шее.
До клуба доехали без приключений, если не считать двух резких торможений из-за подрезавших их машин. Шатер из лампочек над клубом весело разгорался в наступивших сумерках. Стоянка была забита дорогими иномарками.
«Кто танцы с облизыванием заказывает, а Соболь с братвой, скорее всего, волыны протирает и мучается непонятками, кто же так конкретно подвел под монастырь его пацанов. Грядут серьезные разборы, видит. Бог, он их сегодня получит». — Максимов нехорошо усмехнулся.
У клуба выходить не стал, дал машине проехать дальше.
— Слушай, а давай здесь выскочим. — Он не стал дожидаться ответа удивленной спутницы. Протянул водителю пятидесятирублевую купюру. — Притормози здесь, отец.
Водитель, пожав плечами, одной рукой вывернул вправо руль, другой взял деньги. Максимов дождался, пока он проверит купюру, толкнул дверцу.
Протянул Вике руку, помог выбраться из салона.
— И дальше что? — Вика осмотрелась.
— Сейчас мы пройдем немного назад. Найдем мою машину. — Максимов взял ее под руку. — Остальное объясню после.
— Скукота! — Вика наморщила носик.
— Как бы ни было скучно, пистолетик из сумки доставать не стоит. Максимов сжал ее локоть. — Не делай удивленных глаз. Сумочка слишком тяжелая для пачки сигарет и дамских мелочей. Ты ею мне уже весь бок отбила.
Вика поправила ремешок сумки на плече. Пошла рядом, стараясь попадать в такт шагам Максимова.
— Ты нервничаешь. Макс. На Тишинке я заметила, как ты улицу осматривал. У тебя действительно крупные неприятности?
— Сейчас узнаем.
Его уже не отпускало предчувствие надвигающейся опасности.
Машина ждала там, где он ее оставил утром. Фонарь на столбе не горел, густые тени залегли в переулке.
«Плохо дело. Кусты слишком близко, у машины вообще хоть глаз выколи. Знал бы, что фонарь здесь горел вчера, а сегодня его уже раскрошили, послал бы все к чертям. Слишком явный знак. А теперь что? Не пугаться же собственной тени».
— Слушай внимательно, девочка. — Максимов прошел еще немного вперед и остановился. — Делаем вид, что расстаемся. Я иду за машиной. Выезжаю на Садовое. У метро «Парк Культуры» жду тебя. Белая «девятка». Все.
— А не кинешь? — Она настороженно прищурилась.
— Нет, — ответил Максимов, хотя именно это и собирался проделать. Кстати, у тебя лицензия на пистолет есть? — спросил, чтобы переключить внимание.
— Естественно. — Она ответила так, словно речь шла о свидетельстве о рождении.
— М-да, растут детки. — Максимов пригладил черный хохолок, торчащий на ее коротко стриженной макушке. — А теперь шутки в сторону. Сейчас самый опасный момент, каждый должен отыграть свою роль. Считай, что ты отвлекаешь внимание на себя. Если вдруг кто-то к тебе сейчас полезет, пали, не раздумывая. Родня отмажет. — Он притянул ее к себе, поцеловал в висок. — Все, иди.
Она потерлась о его щеку, вздохнула. Пошла, грациозно покачиваясь на каблучках.
«Немножко романтики, немножко особо важной миссии, немножко риска. Должно сработать, — решил он, провожая взглядом ее фигуру. — Прощай, Диана-охотница. Дальше каждый за себя».
В переулке после яркого света Садового показалось, что наступила уже глубокая ночь. Максимов несколько метров прошагал, закрыв глаза, чтобы они привыкли к темноте. Прошел мимо машины. Стекла, двери целы. Признаков взлома нет. Мирно помигивает красный глазок сигнализации. Был бы в салоне Конвой, не было бы проблем. Лучшей сигнализации и капкана одновременно не придумать. Но пес сейчас наверняка чутко спал, забравшись без разрешения на диван.
Максимов остановился, закинул голову, расслабленно свесил руки вдоль тела. Со стороны могло показаться, шел человек — и вдруг пробило на лирическое настроение, захотелось звезд и тишины. На самом деле он ждал.
«Если выглядишь, как еда, тебя обязательно сожрут, как говорят американские морпехи. Кушать подано! Давай, не тяни. Я уже знаю, что ты умеешь выжидать. Ты не бросился на меня в подвале, решил не мешать напарнику. Ты не полез в драку, имея на руках раненого и обезумевшую старуху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Я подумала, что рядом с тобой лучше носить темное и немаркое.
Максимов от удивления не сразу попал в дырку на ремне.
— А больше ты ни о чем не думала?
— Клянусь, о том, что надо побежать в ментуру и дать твое описание, подумала только раз. — Викa упрямо вскинула острый подбородок. — Что дальше?
Намек он понял и оценил. Выбора не было. Максимов потер ушибленное при полете через стойку плечо. Тяжело вздохнул.
Передышка кончилась. Пора покидать островок.
Глава тринадцатая. КРОВЬ НА ГУБАХ
Дикая Охота
В подземном переходе пришлось протискиваться сквозь стаю размалеванных мартышек — вечерняя смена проституток готовилась к выходу на работу. Прихорашивались, приглаживали коротенькие платьица, наскоро перекуривали, обменивались новостями.
Вика демонстративно взяла Максимова под локоть. Покосилась на ночных тружениц, наклонилась к его уху:
— Ну, Макс? — Еще в квартире условились, что называть она его будет, как кота — Максом. Проколовшись раз, Максим счел нужным не спорить, хотя в документах стояло другое имя.
— Что — «ну»? — Максимов сделал равнодушное лицо.
— Как ты к этому относишься? — Последовал легкий кивок в сторону гомонившей, как птичий базар, группе раскрашенных девиц.
— Как к погоде за окном. Думай что хочешь, а дождь все равно капает. Все от настроения зависит.
— И какое у тебя настроение?
— Рабочее, — отрезал Максимов.
Вика хмыкнула, отстранилась, но руку не отпустила.
Поднявшись по лестнице наверх, Максимов намеренно прошел немного впередпрочь от стоянки машин. Припаркованные у выхода из перехода машины состояли либо в службе извоза «секс-индустрии», либо в службе наружного наблюдения. Приходилось учитывать, что шум от стрельбы в кафе уже достиг известных высот и кому-то расписали соответствующие задачи. Если судить по отражению в огромных витринах спортивного магазина, их появление ажиотажа на стоянке не вызвало.
Максимов прицелился на самую невзрачную машину в потоке, нервно катящемся по Садовому, потом неожиданно для себя изменил решение.
— Пошли!
Он развернул Вику, обнял за талию и быстрым шагом увел в тихую улочку.
Первый пункт проверки находился сразу за углом. Киоск, с Садового практически невидимый.
Встав у витрины киоска, боковым зрением контролировал угол дома.
Вика притихла, время от времени бросала на Максимова удивленный взгляд, а тот делал вид, что изучает сорта сигарет в киоске.
— Какие ты куришь? — спросил он.
— «Парламент». Но у меня есть. — Вика похлопала по сумочке.
— Тогда пошли.
Никто из-за угла дома так и не появился.
«Или у них нервы железные, или у меня разгулялись, — решил Максимов. — Но предчувствие было, ошибиться я не мог. Острое, словно кто-то прицелился в затылок».
Медленно двинулись к Тишинскому рынку.
— Ты кого-то заметил? — прошептала Вика.
— В том-то и дело, что нет. — Максимов проводил взглядом проехавший мимо потрепанный «БМВ», «срисовал» номер, наклейку на заднем стекле и, что самое важное, трещину на левом подфарнике. — Хочешь самурайскую байку?
— Давай, — без особого энтузиазма согласилась Вика.
— Только ты расслабься, а то как шило проглотила. — Он легко стиснул рукой ее талию. — Уже лучше. Слушай. Сидел как-то старый матерый самурай и любовался цветущей сакурой. Ветер срывал белые лепестки, подбрасывал в теплых ладонях и бережно опускал на черную, свежевскопанную землю, словно выкладывал замысловатый иероглиф. На душе у самурая было прозрачно и тихо, как бывает только весенним вечером, когда распускается сакура. И вдруг он почувствовал холодное прикосновение смерти, словно клинок уперся между лопаток. Он моментально вскочил, меч Уже вылетел из ножен, полоснул вокруг себя, спасая от коварного удара. Но кругом было пусто и тихо. Только мальчик-слуга замер на пороге дома. Самурай Никнул стражу, они обшарили весь сад, а потом и дом, но никого и ничего не нашли. Самурай сел и загрустил. Подумал, что стал слишком стар, чтобы следовать Путем Воина, чутье на опасность впервые подвело его, сыграв злую шутку. Выбор был неутешительный: либо рано или поздно стать посмешищем, прилюдно испугавшись собственной тени, либо уйти, не дожидаясь позора. Как и полагается, он выбрал последнее. Уже хотел позвать слуг и приготовиться к обряду харакири, но тут со слезами на глазах пришел мальчик-слуга. Умолял простить его: в саду, бросив взгляд на хозяина, отрешенно созерцавшего лепестки вишни, мальчик подумал, как легко убить самурая, стоит только метнуть копье.
Глаза у Вики разгорелись. Максимов был уверен, что она не только живым воображением художника увидела картину, но почувствовала тонкий и ускользающий, как запах цветущей вишни, аромат иной жизни. Крылья ее маленького носа нервно вздрагивали.
— А разве так можно?
— Конечно, — кивнул Максимов.
Рассказывать о том, как тренируется «чувство врага», не собирался, но с удовольствием отметил, что вкус к опасности у нее есть. Не банальная тяга к приключениям, что проходит с возрастом, а именно вкус, с которым надо родиться.
— Жить надо с кровью на губах, — как заклинание, произнесла она. Кончик языка пробежал между губ, словно слизывая острый вкус.
— Глупость, Вика. Когда бьют по губам, это не романтично, а просто больно, — усмехнулся Максимов.
— Хорошо, а кого испугался ты?
Вопрос был задан неожиданно, Максимов не успел открыть рта, как в голове родился ответ: «Мальчика, умеющего метать шакен». Прислушался к себе. Сомнений не было.
— Не хочешь, не отвечай. — Вика дернула плечиком. — Тогда скажи, ты женат?
— Нет. — Такого перехода Максимов не ожидал, покачал головой. «Урок! Недооценил и сразу же нарвался». — Что еще интересует?
— У обвинения больше вопросов нет. — Вика произнесла избитую фразу с апломбом стервы прокурорши из набивших оскомину американских фильмов и первой рассмеялась.
— Договорились, — подхватил Максимов, подавив в себе желание продолжить игру. — Дальше делаешь только то, что я скажу. И без вопросов.
Он поднял руку, проезжавший мимо частник послушно принял к обочине. Взявшись за ручку дверцы, Максимов «срисовал» перекресток: приземистый корпус Тишинского рынка, угол ресторана «Кабанчик», фаллосообразный памятник дружбе народов. Всему и всегда свойствен определенный ритм, пустынная улица жила собственной жизнью, Максимов, неожиданно сменив тип передвижения, ничем ее ритма не нарушил. Пропустив Вику первой, сел рядом, через заднее стекло еще раз осмотрел улицу, лишней суеты не заметил.
— Куда? — Пожилой водитель посмотрел на него в зеркальце.
— По Грузинской на Садовое. До Парка культуры. Водитель, прикинув в уме маршрут, кивнул, осторожно переключил рычаг скоростей.
«Отставник. Счастливый дед и дачник. „Бомбит“ не от хорошей жизни, сразу видно, — заключил Максимов, вскользь осмотрев водителя. — Про нас наверняка подумал не особо лестное. Переживем».
Вика попросила разрешения закурить, достала из сумочки сигарету. Максимов сел вполоборота, протянул зажигалку, пока она прикуривала, бросил взгляд назад, «хвоста» не было.
Откинулся на сиденье, приказал мышцам расслабиться. Вика нащупала его пальцы, сжала. Он посмотрел ей в глаза. Она что-то прошептала одними губами, положила голову ему на плечо.
Машину затрясло на брусчатке у зоопарка, мимо проплыла сталинская высотка, водитель умело вклинил машину в поток, еще не набравший скорость после светофора. По Садовому широкой рекой катились огни фар. Их машину сразу же облепили другие, водитель тяжело засопел.
— Кругом враги и самоубийцы. — Максимов вспомнил фразу, услышанную утром.
— И не говори, — охотно согласился водитель. Провел ладонью по толстой, обожженной солнцем шее.
До клуба доехали без приключений, если не считать двух резких торможений из-за подрезавших их машин. Шатер из лампочек над клубом весело разгорался в наступивших сумерках. Стоянка была забита дорогими иномарками.
«Кто танцы с облизыванием заказывает, а Соболь с братвой, скорее всего, волыны протирает и мучается непонятками, кто же так конкретно подвел под монастырь его пацанов. Грядут серьезные разборы, видит. Бог, он их сегодня получит». — Максимов нехорошо усмехнулся.
У клуба выходить не стал, дал машине проехать дальше.
— Слушай, а давай здесь выскочим. — Он не стал дожидаться ответа удивленной спутницы. Протянул водителю пятидесятирублевую купюру. — Притормози здесь, отец.
Водитель, пожав плечами, одной рукой вывернул вправо руль, другой взял деньги. Максимов дождался, пока он проверит купюру, толкнул дверцу.
Протянул Вике руку, помог выбраться из салона.
— И дальше что? — Вика осмотрелась.
— Сейчас мы пройдем немного назад. Найдем мою машину. — Максимов взял ее под руку. — Остальное объясню после.
— Скукота! — Вика наморщила носик.
— Как бы ни было скучно, пистолетик из сумки доставать не стоит. Максимов сжал ее локоть. — Не делай удивленных глаз. Сумочка слишком тяжелая для пачки сигарет и дамских мелочей. Ты ею мне уже весь бок отбила.
Вика поправила ремешок сумки на плече. Пошла рядом, стараясь попадать в такт шагам Максимова.
— Ты нервничаешь. Макс. На Тишинке я заметила, как ты улицу осматривал. У тебя действительно крупные неприятности?
— Сейчас узнаем.
Его уже не отпускало предчувствие надвигающейся опасности.
Машина ждала там, где он ее оставил утром. Фонарь на столбе не горел, густые тени залегли в переулке.
«Плохо дело. Кусты слишком близко, у машины вообще хоть глаз выколи. Знал бы, что фонарь здесь горел вчера, а сегодня его уже раскрошили, послал бы все к чертям. Слишком явный знак. А теперь что? Не пугаться же собственной тени».
— Слушай внимательно, девочка. — Максимов прошел еще немного вперед и остановился. — Делаем вид, что расстаемся. Я иду за машиной. Выезжаю на Садовое. У метро «Парк Культуры» жду тебя. Белая «девятка». Все.
— А не кинешь? — Она настороженно прищурилась.
— Нет, — ответил Максимов, хотя именно это и собирался проделать. Кстати, у тебя лицензия на пистолет есть? — спросил, чтобы переключить внимание.
— Естественно. — Она ответила так, словно речь шла о свидетельстве о рождении.
— М-да, растут детки. — Максимов пригладил черный хохолок, торчащий на ее коротко стриженной макушке. — А теперь шутки в сторону. Сейчас самый опасный момент, каждый должен отыграть свою роль. Считай, что ты отвлекаешь внимание на себя. Если вдруг кто-то к тебе сейчас полезет, пали, не раздумывая. Родня отмажет. — Он притянул ее к себе, поцеловал в висок. — Все, иди.
Она потерлась о его щеку, вздохнула. Пошла, грациозно покачиваясь на каблучках.
«Немножко романтики, немножко особо важной миссии, немножко риска. Должно сработать, — решил он, провожая взглядом ее фигуру. — Прощай, Диана-охотница. Дальше каждый за себя».
В переулке после яркого света Садового показалось, что наступила уже глубокая ночь. Максимов несколько метров прошагал, закрыв глаза, чтобы они привыкли к темноте. Прошел мимо машины. Стекла, двери целы. Признаков взлома нет. Мирно помигивает красный глазок сигнализации. Был бы в салоне Конвой, не было бы проблем. Лучшей сигнализации и капкана одновременно не придумать. Но пес сейчас наверняка чутко спал, забравшись без разрешения на диван.
Максимов остановился, закинул голову, расслабленно свесил руки вдоль тела. Со стороны могло показаться, шел человек — и вдруг пробило на лирическое настроение, захотелось звезд и тишины. На самом деле он ждал.
«Если выглядишь, как еда, тебя обязательно сожрут, как говорят американские морпехи. Кушать подано! Давай, не тяни. Я уже знаю, что ты умеешь выжидать. Ты не бросился на меня в подвале, решил не мешать напарнику. Ты не полез в драку, имея на руках раненого и обезумевшую старуху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122