Цивилизация, мать вашу… Больше всего цацкаемся с упырями и душегубами. Да в любом недоразвитом племени их по счету раз на куски разорвали бы, потому что не люди и не звери, а нежить! — Он отбросил окурок в темноту, брезгливо потер пальцы. — Мразь. Ладно, успокойся, лично ты еще смертную казнь не отменял. А что думают об этом остальные, наплевать. Как и им на меня».
Он давно усвоил немудреную истину: хочешь жить долго, не позволяй себя убивать. Ни оружием, ни нуждой, ни скандалами, ни ревностью и ни завистью. Хочешь — уходи от схватки, хочешь — бей насмерть, но никогда и никому не позволяй себя убивать. Ты не для того родился, чтобы поить своей кровью нечисть.
Максимов посмотрел на часы, прошло полчаса, как он прибыл на место встречи. Никаких признаков присутствия людей Ордена не наблюдалось. Мобильный телефон в чехле на поясе молчал.
«Странно, — в который раз подумал Максимов. — очевидно, что-то стряслось. Не могут же они без причины не выходить на связь».
Встал со скамейки, еще раз осмотрелся по сторонам.
— Ладно, поработаем соло. Не привыкать, — прошептал он.
* * *
Разбег, толчок от стены ногой, пальцы намертво вцепились в трубу, рывок всем телом вверх, легкое касание пальцами за раму и кувырок через подоконник.
Максимов, сруппировавшись, прокатился по полу беззвучным кувырком. Замер, упершись левой рукой в пол, в правой держал нож. Медленно повел вокруг себя тускло отсвечивающим лезвием, словно антенной радара. Цели вокруг не было. В пустой квартире стояла гробовая тишина. Он скользнул рукой по постели — пустая и холодная.
Легко, как кошка, пробежал по коридору, проверил все комнаты и кухню. Плита давно остыла. В раковине стояла чашка с остатками чая. Одна. Капающая вода из крана уже наполнила ее до половины. Максимов дождался, пока сорвется очередная капля. «Если оставила пустую, то минимум полчаса назад, — мысленно прикинул он время. — Разминулись мы с тобой, Диана-охотница!»
Он прошел в комнату, служившую Вике мастерской. Темнота здесь пахла свежей масляной краской. На стене расплылись отсветы окон дома напротив, слабого освещения едва хватило, чтобы разглядеть мольберт, задернутый белым полотном.
Максимов встал на колени перед старинным комодом. Утром в нижнем ящике он нашел кое-что весьма интересное. Но тогда пришлось прибегнуть к ножу, чтобы открыть ящик. Сейчас он был не заперт. Максимов зажал в зубах точечный фонарик, направил острый луч в выдвинутый ящик. Удивленно хмыкнул. Из всего ведьмаковского инвентаря осталась лишь сломанная маска. Пропали и подвязка из черного бархата с вышитыми золотом странными письменами, и кинжал с черной ручкой, и ожерелье из крупных лиловых бусинок, и черная шелковая накидка.
Максимов взял в руку маску, посветил фонариком. Крысиная морда. Серый бархат и янтарные стекляшки вместо глаз. Если надеть, то нижняя часть лица останется открытой. Можно будет есть, пить, говорить или, если пожелаешь, кусаться. Завязка на маске лопнула, очевидно, поэтому хозяйка эту маску оставила, а взяла запасную.
Максимов захлопнул ящик. Подошел к мольберту, сбросил полотно. Направил луч на холст. Краски еще не просохли, влажно блестели в свете фонарика.
Молодая ведьма, разметав легкую черную накидку, бежала, нет, парила над болотистой равниной, залитой светом полной луны. Ее лицо, как ночное светило, было холодно и бесстрастно, лишь на губах играла легкая, едва уловимая улыбка.
«Викки — танцующая ведьма», — прошептал Максимов. Сходство с той, что он обнимал сегодня днем, было несомненным. Вика — или как там ее зовут среди своих — не таясь написала автопортрет.
«Не сдержалась или сознательно бросает вызов всем и вся?»
Ответа не было. Его могла дать лишь сама хозяйка. Викки — веселая молодая ведьма.
Максимов опустился на пол, поджал под себя ноги. Настроился ждать. Ждать столько, сколько потребуется.
Лилит
Машина, попетляв по темным аллеям, выехала к причалам Северного порта.
Лилит заглушила мотор, сразу же подступила ночная тишина, густая, не городская.
— Вот мы и на месте, — обратилась она к Нине.
Нина с сомнением осмотрелась. Впереди сквозь черный ряд деревьев поблескивала вода, казалось, медленно ворочался огромный змей.
Вдоль пирса белели корпуса теплоходов. Черные, мертво отсвечивающие окна кают на верхних палубах, птичьи зрачки иллюминаторов. Справа в небе гуляли острые лучи прожектора, вспыхивали магниевым светом стробоскопы предприимчивые люди организовали ночную дискотеку под балюстрадой Речного вокзала. Музыка сюда не доносилась, лишь вразнобой ухали барабаны.
— Я думала, будет веселее. — Нина была явно разочарована.
— Веселье я тебе гарантирую. — Лилит щелкнула зажигалкой.
Вспомнила, сколько труда стоило вытащить Нину из ночного клуба, где та отрывалась по полной программе. Пришлось задействовать лесть, уговоры, все свое влияние, чтобы оторвать Нину от малолетней подружки. Последним аргументом стало присутствие Хана на предстоящем мероприятии. Нина видела его лишь несколько раз, близко к Хану Лилит ее не подпустила, и с тех пор взгляд Нины при малейшем упоминании загадочного знакомого Лилит делался маслянистым, с теплой чувственной поволокой.
— Ты говорила, на пароходе вечеринку устроим, — подала голос Нина.
— А это тебе что? — Лилит указала сигаретой на черные корпуса разнокалиберных судов в глухом тупике канала.
— Остров погибших кораблей какой-то, — хмыкнула Нина. — Он здесь и обитает?
— Кто?
— Друг твой. — Нина оживилась. — Просто Дункан Макклауд какой-то! Таинственный, загадочный, холодный. Где ты его зацепила?
— Сам нашелся.
— Везет же некоторым.
— Как сказать. — Лилит улыбнулась своим мыслям.
— А он мечом, случаем, не машет? — нервно хохотнула Нина.
Лилит повернулась, улыбка застыла на ее лице. Об этом Нинон знать не могла.
Черная Луна
В начале лета здесь, примерно в это же время в полночь, Хан показал ей, как владеет мечом. До сих пор в памяти сохранился дикий танец полуобнаженных тел, вспышки света на острых клинках, беззвучное скольжение, неожиданные пируэты, прыжки, резкие свистящие выдохи, когда металл бился о металл. Она несколько раз видела, как клинки скользили по незащищенному телу, не оставляя следов. Хан то оказывался в кольце четырех противников, то неожиданно возникал у них за спинами. Движения танцоров были настолько отточены и гармоничны, что невольно возникло подозрение, что это хорошо отрепетированная инсценировка, цирковой трюк из гонконгских боевиков. Но магия смертельно опасного танца завораживала, в какую-то секунду Лилит потеряла над собой контроль, загипнотизированная черным вихрем, кружащимся перед ее остановившимся взором. Неожиданно смерч, едва коснувшись ее лица, растаял, молнией вспыхнул перед глазами промелькнувший клинок, студеный порыв обжег кожу.
Лилит чуть не потеряла сознание, покачнулась. Почувствовала, как в плечо вцепились жесткие пальцы. Боль привела в сознание.
Перед ней стоял Хан. Нервно подрагивали мышцы, как у осаженного скакуна. Лицо все еще хранило непроницаемо спокойное выражение, словно не было схватки.
— А где они? — с трудом прошептала Лилит.
— Они ушли. Но обязательно вернутся, когда я прикажу.
Лилит тряхнула головой, освобождаясь от остатков наваждения.
— Это были твои люди. Хан. И сколько их у тебя?
— Столько, сколько мне потребуется.
Он помог ей опуститься на траву. Сам сел на колени напротив, положив меч между ними, рукоятью к правой руке. Она поняла, что сейчас произойдет самое главное. За месяцы знакомства Хан то появлялся, то неожиданно исчезал, но Лилит не могла отделаться от ощущения, что он всегда рядом, за спиной,, стоит только повернуться — и встретишься с его завораживающе-бесстрастным взглядом. Кто он на что живет, чем занимается, до сих пор для нее было загадкой.
— На что это было похоже? — спросил Хан.
— На танец. Нет, на вихрь. — Лилит едва удержалась, все увиденное готово было прорваться потоком слов, но она осознала, никакими словами не выразить то, что ей открылось в те бесконечные секунды, когда, казалось, сознание рухнуло в бездну.
— Вихрь разрушения, сметающий все, чему суждено умереть, — монотонным голосом начал Хан, впившись взглядом в глаза Лилит. — От него нет спасения. Единственный путь — это слиться с ним, уподобиться ему, самой стать вихрем. Это великое искусство. Не овладевший им обречен. В центре вихря, закрученного против хода солнца, находится точка покоя, достигнув ее, ты обретаешь просветление, постигаешь сокровенное знание, и оно делает тебя бессмертным. Вихрь, бушующий вокруг, становится твоей броней, а слившись с вихрем, ты обретаешь его силу. Могущество и бессмертие — в центре вихря. Там замыкаются миры.
Этот путь заповедан людям, слишком мало осталось способных пройти по нему. Мусульмане называют его змеиными тропами в сады Аллаха. Христиане, заменившие веру в Бога страхом перед Дьяволом, — черной мессой.
— А наши ведьмы — танцем против хода солнца, — вставила Лилит.
— Какое мне до этого дело? Люди давно утратили язык, на котором можно говорить о подобном. Все их слова — лишь лепет слабоумных. Мы называем это Путь левой руки. Но и это лишь пустой звук. Есть невыразимое и непостижимое, что раскрывается лишь избранным. На твоем теле знаки избранницы, в твоей памяти живет страшное знание, в твоем сердце уже ожил черный вихрь. Он толкает тебя на Путь.
— С чего ты взял? — Лилит попыталась отстраниться, но его пальцы цепко впились в плечо, заставили вернуть лицо под свет дальнего фонаря.
— Пророчество. Я пять лет ждал, когда оно начнет сбываться. Знаки подсказывали, что ты уже близко. Звезды предсказывали смерть и рождение той, что способна встать в центре вихря. Последний отрезок пути мы пройдем вместе. Придумай самое жестокое, самое ужасное, на что только хватит воображения, и я помогу воплотить это в жизнь,
Невдалеке послышались шаги, хрустнули камешки под тяжелыми ботинками. Лилит повернула голову, попыталась разглядеть идущих из темноты.
— Двое. Не бойся, Ли. — Хан даже не пошевелился. — Пока я с тобой, тебе нечего бояться. Я буду рядом столько, сколько потребуется.
— Зачем тебе это?
— Пророчество. Все предопределено. Ничего нельзя изменить.
Из темноты вынырнули две фигуры. Неестественно вздутая грудь, брюки, заправленные в высокие бутсы.
— Менты. — Лилит досадливо поморщилась. Наваждение от низкого голоса и странных слов Хана улетучилось. Сказка кончилась, началась убогая реальность.
Хан не обернулся на звук приближающихся шагов, и Лилит увидела, какая страшная улыбка скользнула по его тонким губам. Невольно уронила взгляд на меч, лежащий в траве.
«Только расчлененки мне не хватало!»-с брезгливой гримаской подумала она.
Менты бесцеремонно осветили их фонариком. Луч выхватил обнаженную спину Хана и бледное лицо Лилит.
— Хорошо устроились? — наглым голосом стража правопорядка поинтересовался тот, что был выше. Напарник для солидности брякнул автоматом по бронежилету. Нарушаем, граждане. Слышь, мужик, к тебе обращаюсь.
Хан оглянулся, подставив лицо под свет фонарика.
— Что щеришься? — насторожился первый.
— А у него, Коля, наверное, упал и не поднимается, — высказал догадку напарник.
Послышалось странное нарастающее шипение, Лилит вздрогнула, показалось, что совсем рядом, в траве ожила большая змея. Звук стал громче, завибрировал и неожиданно сорвался в такую высокую частоту, что от нее заложило уши, а к горлу подкатила тошнота. Тот из ментов, что был ниже ростом и тоньше, нe выдержал первым, покачнулся, перебрал ногами и тонко вскрикнув, завалился на спину. Толстый держался дольше, но фонарик в его руке задрожал, бестолково зашарил лучом по кустам. Звук стал ниже, тягучим, вибрировал упругими толчками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122