Брент время от времени переключался с частоты, отведенной бомбардировщикам, на частоту истребителей и обратно, но слышал только треск статических разрядов да слабый вой далеких корейских радаров. Со вздохом он поводил вверх-вниз стволом «Намбу», насторожился было, увидев какие-то летящие точки, но сейчас же понял, что это чайки, и сам засмеялся над своей мнительностью.
Наконец после полутора часов полета торпедоносцы повернули в сторону побережья, а бомбардировщики стали набирать высоту, углубляясь в воздушное пространство Кореи. Истребители включили форсаж и, круто взяв вверх, разделились: шесть троек пошли прикрывать «Накадзимы», три тройки остались с бомбардировщиками. В наушниках переговорного устройства прозвучал голос командира:
— Хэджу! — Такии показал на раскинувшийся на берегу город. — Внимательней, Брент-сан, сейчас могут появиться их патрули.
— Понял, командир, — ответил Брент, подумав про себя: «Сейчас начнется».
Им овладело уже привычное ощущение покорной беспомощности, знакомое всем, кто идет в бой. Подчиняясь силе обстоятельств, сложившихся так, а не иначе, и воле людей, он оказался здесь, в воздухе, и через минуту другие люди обрушат на него шквал стали и огня, стараясь убить его. Ничего не зависело от него — он не мог ни отклониться с курса, проложенного кем-то другим, ни изменить скорость, ни прекратить полет, ни вернуться. Чужая воля управляла им, и каждый раз перед боем он чувствовал это странное, досадливое разочарование. Что там впереди — Эверест? Фудзияма? Он должен взобраться на вершину, все прочее — добро и зло, и даже ненависть к врагу — потеряло значение.
Они шли над Северной Кореей, продолжая плавно набирать высоту, когда радио наконец ожило, и на частоте бомбардировщиков прозвучал спокойный голос Окумы:
— Бьем по капонирам и ВПП!
Затем отдал своим летчикам привычную команду Йоси Мацухара:
— Истребители! Атакуем с четырех тысяч курсом ноль-ноль-ноль! Исикава прикрывает сверху.
Такии показал вниз, и далеко внизу, под правым крылом, Брент увидел заходящие на атаку торпедоносцы и истребители, которые на бреющем полете проходили над аэродромом, поливая его огнем и бросая легкие осколочные бомбы. Два ангара и полдюжины самолетов горели, но зенитная артиллерия уже опомнилась, и небо было все исполосовано трассирующими очередями и покрыто бурыми комочками дыма. Брент, подняв очки на лоб, поглядел наверх, где вовсю кипела беспорядочная схватка, распавшаяся на отдельные поединки. Шесть или семь «Мессершмиттов» крутились в воздухе, и Мацухара вел два своих звена на отчаянный лобовой перехват. Три истребителя горели и рассыпались в воздухе, падая на востоке. Медленно распустился белый цветок парашюта.
В наушниках раздался пронзительный голос Сайки:
— Приготовиться к атаке! За мной!
Но прежде чем он успел перейти в пике, из-под облаков стремительно вырвались четыре «Мессершмитта» — клетчатый, красный и два черных. Брент, с трудом подавляя волнение, сказал в микрофон:
— Я — «Лев Три». Вижу истребители противника на два-два-ноль.
Сайки ничего не ответил, но Брент увидел, как стволы всех хвостовых пулеметов двинулись вверх и влево. Клетчатый вплывал в первый круг искателя. «Давай-давай, ползи», — сквозь стиснутые зубы процедил Брент, однако Фрисснер вильнул вправо, и на его месте оказался кроваво-красный Me-109.
— Розенкранц… Давно не видались. Ты испекся.
Два черных замыкающих истребителя, разойдясь в стороны, пристроились к фронту Фрисснера и Розенкранца. Восемь 20-мм орудий, восемь 7,7-мм пулеметов образовали смертоносный клинок, занесенный над бомбардировщиками, и открыли огонь одновременно. В то же мгновение один из D3A получил от Фрисснера залп всем бортовым оружием, разрубивший его почти пополам: хвост отвалился и стал, как маленький самолетик, планировать к земле. Вошедшая в штопор машина обогнала его с пронзительным воем. Другой бомбардировщик, разбрызгивая масло и бензин из расстрелянного двигателя, вспыхнул, оранжевым пламенем и, кувыркаясь, пошел вниз, оставляя за собой длинную ленту черного дыма.
Красный Me-109 был уже в третьем круге, и Брент, не беря упреждения и целясь прямо в пропеллер, нажал на гашетку. Но Кеннет Розенкранц был слишком опытным воздушным бойцом, чтобы лететь по прямой дольше нескольких секунд. Он дернулся вправо, перешел в почти отвесное пике и, проходя мимо, развалил серией снарядов заднюю кабину ближайшего к нему бомбардировщика. Стрелок был убит, но самолет остался в строю. «Мессершмитты» исчезли, и за ними в погоню устремились шесть «Зеро» Таку Исикавы. Однако все знали, что им не угнаться за германскими машинами.
Зенитки между тем продолжали вести неистовый заградительный огонь, залив чистое стекло неба сплошными сливающимися кляксами разрывов. Брент почувствовал, что Такии снизил скорость и опустил тормозные щитки. В наушниках раздалась пронзительная команда Сайки, и его самолет первым перешел в пикирование.
Спустя несколько секунд все бомбардировщики уже мчались в этот пылающий и взрывающийся ад, порожденный ими самими, а он встречал их шквалом огня: били 80-мм орудия, 40— и 20-мм автоматические пушки и неисчислимое множество спаренных и счетверенных зенитных пулеметов. Снаряды рвались в воздухе, разбрасывая окутанных рыжим дымом, раскаленных докрасна осьминогов шрапнели, и светящиеся струи трассирующих очередей тянулись с земли со всех сторон. Самолет справа от Брента потерял крыло, выбросил из пробитого бака белый фонтан бензина и взорвался с таким грохотом, что воздушная волна паровым молотом обрушилась на «243», сильно тряхнув его. Посмотрев вниз, лейтенант не поверил своим глазам: Сайки отвернул в сторону и летел к какому-то строению, стоявшему не меньше чем в двух милях от аэродрома. Такии закричал в микрофон, указывая командиру группы на его ошибку, но ответа не последовало. В наушниках Брента наперебой зазвучали голоса других пилотов — Сайки не отзывался. И к ужасу американца, четыре бомбардировщика ринулись вслед за командиром в эту бесцельную атаку. Такии и десятеро других продолжали пикировать на аэродром, рассудив, что первоначальный приказ был — самим выбирать цели и страннейший маневр Сайки их не касается.
— Сейчас мы их выкурим из этого ангара, — прокричал Такии, глядя в прицел.
Брент видел внизу огромный нетронутый огнем ангар, перед которым на бетонированной площадке стояли четыре многомоторных самолета. Люди, отсюда казавшиеся муравьями, пытались с помощью маленьких тракторных тягачей и на руках вытянуть самолеты на ВПП.
Хотя сердце у Брента колотилось уже где-то в горле, он сохранил полнейшее хладнокровие. С новой силой взревел мотор, взвизгнули тормозные щитки, закручивая воздух вокруг самолета в маленькие смерчи, — с Брента сорвало повязку. Земля неслась навстречу, изрыгая толстые струи смертоносной раскаленной лавы. Самолет трясло и раскачивало. Но сбить Такии с курса было невозможно: старый летчик вывел бомбардировщик на цель с точностью дротика, в упор вонзающегося в самое яблочко мишени.
Вот она — смертельная партия, где ставки уравнены. Брент пошел ва-банк. На кону — его собственная жизнь против отваги и мастерства артиллеристов. В последний раз выброшены кости, посмотрим, сколько очков выпало на них. Больше ему ставить нечего, и случая отыграться не представится.
Пикирование перешло в горизонтальный полет, заскрипело кресло под возросшей тяжестью тела. Бомбардировщик вдруг подкинуло вверх, и двигатель завыл не так натужно — это Такии сбросил бомбу. Самолет, находившийся всего в нескольких футах от рулежной дорожки, спасаясь от им же порожденного разрыва, на полном ходу сделал вираж с набором высоты влево. Брента прижало к стенке фонаря, бомбардировщик сильно тряхнуло ударной волной. Вся передняя стена ангара в столбе желто-оранжевого пламени взметнулась в воздух и, рассыпаясь на куски, осела. «Банзай! Банзай!» — разом крикнули пилот и стрелок.
Но радость тут же сменилась в душе Брента страхом — он почувствовал запах гари. Их подбили? На такой ничтожной высоте любое повреждение смертельно, и через мгновение все будет кончено. Но самолет пролетел через густые клубы дыма, и Брент понял, что в кабину проник смрад от горящих самолетов и заправщиков.
Внизу пылали ангары, истребители, бомбардировщики, но зенитные установки, обложенные мешками с песком, продолжали поливать трассирующими очередями заходящие на цель японские самолеты. Один из них с ювелирной точностью положил бомбы, но, настигнутый своими же разрывами, так и не вышел из пике и врезался в ангар. Другой, оказавшись над пулеметным гнездом, по оплошности подставил брюхо 20-мм очередям, искромсавшим его фюзеляж и убившим пилота. Машина медленно перевернулась в воздухе и рухнула на взлетно-посадочную полосу, над которой поднялся двухсотфутовый куст огня, дыма и искореженных кусков металла.
— Истребитель! Истребитель взлетает! Прямо по носу! — закричал Такии. — Сейчас я его тебе подставлю слева.
Почувствовав, как затрясся самолет, когда летчик открыл огонь из своих 7,7-мм пулеметов, Брент навел ствол через левое крыло, услышал сердитый крик «Мимо!» — и черный «Мессершмитт» пронесся в тридцати футах от них. Его пилот уже отрывал машину от земли и убирал шасси. Он был так близко, что Брент в третьем круге искателя увидел его лицо — очки были подняты на лоб, из-под шлема выбивались белокурые завитки волос, голубые глаза глядели удивленно, и сам он был похож на совсем юного студента-первокурсника. Брент нажал на спуск, дав короткую очередь. Но прицел был точен и дистанция ничтожна. Юноша, ужаленный двенадцатью свинцовыми шершнями, конвульсивно задергался, точно преступник на электрическом стуле, — и воздушный поток унес прочь осколки лобной кости, студенистые сгустки мозга, клочья черного шлемофона и белокурые вьющиеся пряди. Ме-109 грузно перевалился через крыло, зацепив им бетон полосы, подпрыгнул, упал, и разлившийся бензин вспыхнул, охватив огнем смятый корпус.
— Банзай! — воскликнул Такии.
Брент снова почувствовал дрожь — летчик дал очередь — и тоже открыл огонь по истребителю, которого наполовину вытолкнули из-за капонира. Однако Ме-109 казался неуязвимым.
— Так я и знал! — с досадой сказал Такии. — Застигнуть арабов врасплох не, удалось. Они все же подняли свои патрули в воздух. Гляди в оба, Брент-сан. Боюсь, пока долетим до «Йонаги», тебе еще придется поработать, — он ткнул пальцем вверх.
Брент, вытянув шею, увидел высоко в небе «свалку»: истребители прикрытия сцепились с «Мессершмиттами». Он коротко помолился за Йоси Мацухару.
А подполковник, увлекшись боем с Фрисснером, оказался далеко на западе — над Инчхоном. Краем глаза он успел заметить, что Таку Исикава, вступивший в поединок с кроваво-красным «Мессершмиттом» Розенкранца, находится много ниже и южнее. Впрочем, Таку мало интересовал его в эту минуту: Мацухаре нужно было прожить ровно столько, чтобы успеть уничтожить Фрисснера. Однако оберет и в самом деле оказался асом из асов.
В качестве гамбита немец предпринял атаку со стороны солнца, однако он не был готов к новым возможностям 1700-сильного мотора «Зеро». Мацухара, заметив в зеркале пикирующий самолет, выждал и, подпустив его почти вплотную, включил форсаж, взял ручку на себя и дал педаль, сделав «мертвую петлю» и «полубочку». От каскада фигур высшего пилотажа всякая другая машина рассыпалась бы на части: центробежная сила вдавила его в кресло, в глазах потемнело, и голова точно налилась свинцом. Йоси видел, как накренились крылья, слышал вибрацию лонжеронов, но истребитель выдержал, и Ме-109 проскочил мимо. Двинув ручку и одновременно дав левую педаль, Йоси бросил машину вслед за Фрисснером, который пикировал, используя излюбленный арабами обманный маневр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Наконец после полутора часов полета торпедоносцы повернули в сторону побережья, а бомбардировщики стали набирать высоту, углубляясь в воздушное пространство Кореи. Истребители включили форсаж и, круто взяв вверх, разделились: шесть троек пошли прикрывать «Накадзимы», три тройки остались с бомбардировщиками. В наушниках переговорного устройства прозвучал голос командира:
— Хэджу! — Такии показал на раскинувшийся на берегу город. — Внимательней, Брент-сан, сейчас могут появиться их патрули.
— Понял, командир, — ответил Брент, подумав про себя: «Сейчас начнется».
Им овладело уже привычное ощущение покорной беспомощности, знакомое всем, кто идет в бой. Подчиняясь силе обстоятельств, сложившихся так, а не иначе, и воле людей, он оказался здесь, в воздухе, и через минуту другие люди обрушат на него шквал стали и огня, стараясь убить его. Ничего не зависело от него — он не мог ни отклониться с курса, проложенного кем-то другим, ни изменить скорость, ни прекратить полет, ни вернуться. Чужая воля управляла им, и каждый раз перед боем он чувствовал это странное, досадливое разочарование. Что там впереди — Эверест? Фудзияма? Он должен взобраться на вершину, все прочее — добро и зло, и даже ненависть к врагу — потеряло значение.
Они шли над Северной Кореей, продолжая плавно набирать высоту, когда радио наконец ожило, и на частоте бомбардировщиков прозвучал спокойный голос Окумы:
— Бьем по капонирам и ВПП!
Затем отдал своим летчикам привычную команду Йоси Мацухара:
— Истребители! Атакуем с четырех тысяч курсом ноль-ноль-ноль! Исикава прикрывает сверху.
Такии показал вниз, и далеко внизу, под правым крылом, Брент увидел заходящие на атаку торпедоносцы и истребители, которые на бреющем полете проходили над аэродромом, поливая его огнем и бросая легкие осколочные бомбы. Два ангара и полдюжины самолетов горели, но зенитная артиллерия уже опомнилась, и небо было все исполосовано трассирующими очередями и покрыто бурыми комочками дыма. Брент, подняв очки на лоб, поглядел наверх, где вовсю кипела беспорядочная схватка, распавшаяся на отдельные поединки. Шесть или семь «Мессершмиттов» крутились в воздухе, и Мацухара вел два своих звена на отчаянный лобовой перехват. Три истребителя горели и рассыпались в воздухе, падая на востоке. Медленно распустился белый цветок парашюта.
В наушниках раздался пронзительный голос Сайки:
— Приготовиться к атаке! За мной!
Но прежде чем он успел перейти в пике, из-под облаков стремительно вырвались четыре «Мессершмитта» — клетчатый, красный и два черных. Брент, с трудом подавляя волнение, сказал в микрофон:
— Я — «Лев Три». Вижу истребители противника на два-два-ноль.
Сайки ничего не ответил, но Брент увидел, как стволы всех хвостовых пулеметов двинулись вверх и влево. Клетчатый вплывал в первый круг искателя. «Давай-давай, ползи», — сквозь стиснутые зубы процедил Брент, однако Фрисснер вильнул вправо, и на его месте оказался кроваво-красный Me-109.
— Розенкранц… Давно не видались. Ты испекся.
Два черных замыкающих истребителя, разойдясь в стороны, пристроились к фронту Фрисснера и Розенкранца. Восемь 20-мм орудий, восемь 7,7-мм пулеметов образовали смертоносный клинок, занесенный над бомбардировщиками, и открыли огонь одновременно. В то же мгновение один из D3A получил от Фрисснера залп всем бортовым оружием, разрубивший его почти пополам: хвост отвалился и стал, как маленький самолетик, планировать к земле. Вошедшая в штопор машина обогнала его с пронзительным воем. Другой бомбардировщик, разбрызгивая масло и бензин из расстрелянного двигателя, вспыхнул, оранжевым пламенем и, кувыркаясь, пошел вниз, оставляя за собой длинную ленту черного дыма.
Красный Me-109 был уже в третьем круге, и Брент, не беря упреждения и целясь прямо в пропеллер, нажал на гашетку. Но Кеннет Розенкранц был слишком опытным воздушным бойцом, чтобы лететь по прямой дольше нескольких секунд. Он дернулся вправо, перешел в почти отвесное пике и, проходя мимо, развалил серией снарядов заднюю кабину ближайшего к нему бомбардировщика. Стрелок был убит, но самолет остался в строю. «Мессершмитты» исчезли, и за ними в погоню устремились шесть «Зеро» Таку Исикавы. Однако все знали, что им не угнаться за германскими машинами.
Зенитки между тем продолжали вести неистовый заградительный огонь, залив чистое стекло неба сплошными сливающимися кляксами разрывов. Брент почувствовал, что Такии снизил скорость и опустил тормозные щитки. В наушниках раздалась пронзительная команда Сайки, и его самолет первым перешел в пикирование.
Спустя несколько секунд все бомбардировщики уже мчались в этот пылающий и взрывающийся ад, порожденный ими самими, а он встречал их шквалом огня: били 80-мм орудия, 40— и 20-мм автоматические пушки и неисчислимое множество спаренных и счетверенных зенитных пулеметов. Снаряды рвались в воздухе, разбрасывая окутанных рыжим дымом, раскаленных докрасна осьминогов шрапнели, и светящиеся струи трассирующих очередей тянулись с земли со всех сторон. Самолет справа от Брента потерял крыло, выбросил из пробитого бака белый фонтан бензина и взорвался с таким грохотом, что воздушная волна паровым молотом обрушилась на «243», сильно тряхнув его. Посмотрев вниз, лейтенант не поверил своим глазам: Сайки отвернул в сторону и летел к какому-то строению, стоявшему не меньше чем в двух милях от аэродрома. Такии закричал в микрофон, указывая командиру группы на его ошибку, но ответа не последовало. В наушниках Брента наперебой зазвучали голоса других пилотов — Сайки не отзывался. И к ужасу американца, четыре бомбардировщика ринулись вслед за командиром в эту бесцельную атаку. Такии и десятеро других продолжали пикировать на аэродром, рассудив, что первоначальный приказ был — самим выбирать цели и страннейший маневр Сайки их не касается.
— Сейчас мы их выкурим из этого ангара, — прокричал Такии, глядя в прицел.
Брент видел внизу огромный нетронутый огнем ангар, перед которым на бетонированной площадке стояли четыре многомоторных самолета. Люди, отсюда казавшиеся муравьями, пытались с помощью маленьких тракторных тягачей и на руках вытянуть самолеты на ВПП.
Хотя сердце у Брента колотилось уже где-то в горле, он сохранил полнейшее хладнокровие. С новой силой взревел мотор, взвизгнули тормозные щитки, закручивая воздух вокруг самолета в маленькие смерчи, — с Брента сорвало повязку. Земля неслась навстречу, изрыгая толстые струи смертоносной раскаленной лавы. Самолет трясло и раскачивало. Но сбить Такии с курса было невозможно: старый летчик вывел бомбардировщик на цель с точностью дротика, в упор вонзающегося в самое яблочко мишени.
Вот она — смертельная партия, где ставки уравнены. Брент пошел ва-банк. На кону — его собственная жизнь против отваги и мастерства артиллеристов. В последний раз выброшены кости, посмотрим, сколько очков выпало на них. Больше ему ставить нечего, и случая отыграться не представится.
Пикирование перешло в горизонтальный полет, заскрипело кресло под возросшей тяжестью тела. Бомбардировщик вдруг подкинуло вверх, и двигатель завыл не так натужно — это Такии сбросил бомбу. Самолет, находившийся всего в нескольких футах от рулежной дорожки, спасаясь от им же порожденного разрыва, на полном ходу сделал вираж с набором высоты влево. Брента прижало к стенке фонаря, бомбардировщик сильно тряхнуло ударной волной. Вся передняя стена ангара в столбе желто-оранжевого пламени взметнулась в воздух и, рассыпаясь на куски, осела. «Банзай! Банзай!» — разом крикнули пилот и стрелок.
Но радость тут же сменилась в душе Брента страхом — он почувствовал запах гари. Их подбили? На такой ничтожной высоте любое повреждение смертельно, и через мгновение все будет кончено. Но самолет пролетел через густые клубы дыма, и Брент понял, что в кабину проник смрад от горящих самолетов и заправщиков.
Внизу пылали ангары, истребители, бомбардировщики, но зенитные установки, обложенные мешками с песком, продолжали поливать трассирующими очередями заходящие на цель японские самолеты. Один из них с ювелирной точностью положил бомбы, но, настигнутый своими же разрывами, так и не вышел из пике и врезался в ангар. Другой, оказавшись над пулеметным гнездом, по оплошности подставил брюхо 20-мм очередям, искромсавшим его фюзеляж и убившим пилота. Машина медленно перевернулась в воздухе и рухнула на взлетно-посадочную полосу, над которой поднялся двухсотфутовый куст огня, дыма и искореженных кусков металла.
— Истребитель! Истребитель взлетает! Прямо по носу! — закричал Такии. — Сейчас я его тебе подставлю слева.
Почувствовав, как затрясся самолет, когда летчик открыл огонь из своих 7,7-мм пулеметов, Брент навел ствол через левое крыло, услышал сердитый крик «Мимо!» — и черный «Мессершмитт» пронесся в тридцати футах от них. Его пилот уже отрывал машину от земли и убирал шасси. Он был так близко, что Брент в третьем круге искателя увидел его лицо — очки были подняты на лоб, из-под шлема выбивались белокурые завитки волос, голубые глаза глядели удивленно, и сам он был похож на совсем юного студента-первокурсника. Брент нажал на спуск, дав короткую очередь. Но прицел был точен и дистанция ничтожна. Юноша, ужаленный двенадцатью свинцовыми шершнями, конвульсивно задергался, точно преступник на электрическом стуле, — и воздушный поток унес прочь осколки лобной кости, студенистые сгустки мозга, клочья черного шлемофона и белокурые вьющиеся пряди. Ме-109 грузно перевалился через крыло, зацепив им бетон полосы, подпрыгнул, упал, и разлившийся бензин вспыхнул, охватив огнем смятый корпус.
— Банзай! — воскликнул Такии.
Брент снова почувствовал дрожь — летчик дал очередь — и тоже открыл огонь по истребителю, которого наполовину вытолкнули из-за капонира. Однако Ме-109 казался неуязвимым.
— Так я и знал! — с досадой сказал Такии. — Застигнуть арабов врасплох не, удалось. Они все же подняли свои патрули в воздух. Гляди в оба, Брент-сан. Боюсь, пока долетим до «Йонаги», тебе еще придется поработать, — он ткнул пальцем вверх.
Брент, вытянув шею, увидел высоко в небе «свалку»: истребители прикрытия сцепились с «Мессершмиттами». Он коротко помолился за Йоси Мацухару.
А подполковник, увлекшись боем с Фрисснером, оказался далеко на западе — над Инчхоном. Краем глаза он успел заметить, что Таку Исикава, вступивший в поединок с кроваво-красным «Мессершмиттом» Розенкранца, находится много ниже и южнее. Впрочем, Таку мало интересовал его в эту минуту: Мацухаре нужно было прожить ровно столько, чтобы успеть уничтожить Фрисснера. Однако оберет и в самом деле оказался асом из асов.
В качестве гамбита немец предпринял атаку со стороны солнца, однако он не был готов к новым возможностям 1700-сильного мотора «Зеро». Мацухара, заметив в зеркале пикирующий самолет, выждал и, подпустив его почти вплотную, включил форсаж, взял ручку на себя и дал педаль, сделав «мертвую петлю» и «полубочку». От каскада фигур высшего пилотажа всякая другая машина рассыпалась бы на части: центробежная сила вдавила его в кресло, в глазах потемнело, и голова точно налилась свинцом. Йоси видел, как накренились крылья, слышал вибрацию лонжеронов, но истребитель выдержал, и Ме-109 проскочил мимо. Двинув ручку и одновременно дав левую педаль, Йоси бросил машину вслед за Фрисснером, который пикировал, используя излюбленный арабами обманный маневр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49