Вил отогнал его, спокойно спросив:
— Сколько до буев?
— Три мили, сэр.
— Проходим ноль-три-ноль, сэр, — доложил рулевой.
— Руль — прямо! Держать на ноль-четыре-ноль. Акустик! Взять истинный пеленг в створ!
— Один-четыре-ноль, сэр!
Норман сделал шаг назад, за перископы.
— Рулевой, право на борт! Держать один-четыре-ноль! Старпом, глубина?
— Сорок фатомов, сэр.
— Есть держать один-четыре-ноль!
Раздавшийся на центральном посту голос акустика Пейна ударил всех как удар тока:
— Сэр… По шумам корпуса и машин… Это — лодка! Пеленг ноль-два-ноль, дальность одиннадцать тысяч ярдов.
— Пейн, ты уверен?
— Сэр, я проверил по каталогу. Это «Виктор-два»! Пеленг постоянный, приближается на большой скорости.
— Добро, — сказал командир и сам удивился тому, как спокойно звучит его голос.
Дело было скверное. «Виктор-два» водоизмещением пять тысяч тонн была многоцелевой ударной субмариной — лучшей на советском флоте. Оснащенная могучими гидроакустическими радарами последнего поколения, вооруженная самонаводящимися торпедами, она специально предназначалась для уничтожения подводных баллистических ракетоносцев. И — как будто мало было ее одной — над головой еще висел русский вертолет. Было совершенно ясно, что «Виктор» давно выслеживал их, много дней неподвижно лежал на дне, подкарауливая «Огайо», ожидая, когда она шевельнется, выйдет на связь, обнаружит себя. Норман не раз встречался с русскими лодками, выслеживал их и сам становился их дичью: они играли с русскими подводниками в войну, как дети, только игрушки у них были не детские. Но теперь все было иначе: теперь это была не компьютерная игра, которую он однажды проиграл и три раза выиграл, «потопив» три русские лодки. Но никогда еще не была она так близко, никогда не вела себя так агрессивно, да и «Огайо» не забиралась так далеко в русские воды. Лодка представляла несравненно большую опасность, чем вертолет. Что ж, сейчас, по крайней мере, надо сократить до минимума акустический силуэт — стать к русским носом.
— Право на борт! Держать один-шесть-ноль!
— Есть держать один-шесть-ноль.
— Командир, русские постоянно ведут акустический поиск! И продувают цистерны!
Ах, даже так? Ну, значит, игры в самом деле кончились. Норман почувствовал в горле комок — ни проглотить, ни выплюнуть, — но все же сумел спокойно сказать:
— Отлично.
Мощные направленные импульсы искателя пронизывали корпус «Огайо».
— Наглая тварь, — пробормотал Норман. — Нащупала, да? Погоди, погоди. — Он повернулся к Барру. — Они, кажется, намерены сыграть всерьез. Пожалуйста! Включить РЛС управления огнем! Первый, второй, третий и четвертый торпедные аппараты — товсь!
Барр перекинул тумблер, и смонтированный в носу лодки гидролокатор BQS-14 пронизал воду мощными низкочастотными импульсами, пронесшимися в морской пучине, как грозный сигнал опасности. На пульте мгновенно вспыхнули линии зеленых огоньков.
— Есть, сэр! Торпедные аппараты готовы!
— Добро. Если «Виктор» даст залп, мы в долгу не останемся. Погружение на двести футов! Помощник, скорость десять узлов.
Вода хлынула в цистерны, вытесняя воздух, и субмарина, взяв дифферент на нос, потрескивая и поскрипывая корпусом, скользнула в спасительную глубину.
— Прошли сто футов, сэр, — доложил Тышкевич.
— Добро. Держаться на двухстах.
— Боже мой, — сказал Барр. — От нас шуму больше, чем от французского заведения с девочками в субботу вечером.
— Это уже неважно. «Виктор» знает, где мы. Если он желает начать третью мировую, пусть начинает: мы готовы.
Голос акустика Пейна грянул на центральном посту разрывом гранаты:
— Слышу шум винтов! Высокая частота вращения! Торпеда, сэр! Пеленг ноль-ноль-пять, дальность восемь тысяч! Вторая, сэр!
Долгие годы службы выработали в Нормане автоматизм, и слова команд стали срываться с его губ, будто сами собой полились, как точно отмеренная порция воды через открывшийся шлюз:
— Пустить четыре заряда шумовых помех, торпедные аппараты один и два — огонь! Самый полный вперед: лево на борт, держать один-ноль-пять.
Маневр Нормана был прост: взвихрить воду и бросить в этот водоворот четыре звуколовушки, сделанные из небольших газовых баллонов: крутясь впереди и позади лодки в ее тепловом следе, они со страшным шумом выпускают пузыри, отвлекая на себя торпеды и давая «Огайо» возможность развить скорость и скрыться в приветливой океанской глуби.
— Торпеды и помехи пошли, сэр!
— Так. Скорость? Глубина?
— Тридцать три узла, — доложил рулевой, сверившись с показаниями приборов. — Возрастает.
— Глубина — двести футов, — отозвался Тышкевич.
Норман видел на своем командирском дисплее тусклую широкую полоску, обозначавшую русскую лодку, и две яркие узкие черточки торпед: они двинулись вправо, потом влево, и по правому борту послышался нарастающий жалобный вой.
— Торпеды в пятистах ярдах справа по носу, — доложил Пейн.
Все взгляды обратились в ту сторону, словно сквозь стальную двойную обшивку корпуса можно было увидеть обтекаемое хищное тело.
— Прошли! — воскликнул Вил.
— Командир, вы гений! — закричал Барр. — Помехи сбили их с курса!
Две линии на дисплее слились воедино, посередине появилась яркая вспышка, словно сгорел мотылек, и немедленно глухой рокот, подобный извержению вулкана, сотряс корпус «Огайо». Все невольно зажмурились и пригнули головы.
— Есть! Накрыли! — закричал акустик. — Слышу шумы разрушающегося корпуса, сэр!
— Стоп машина! — Вил схватил наушник.
Он слышал треск распоротой стали и ломающегося рангоута, грохот устремившейся в пробоину воды, пронзительный визг. Что это? Лопаются под напором воды переборки? Может быть это кричат люди, гибнущие от того, что воздух от внезапного и резкого изменения давления сжигает им легкие? Чувствуя головокружение и дурноту, он выпустил из пальцев наушник и на подгибающихся ногах побрел к своему креслу.
— Занесите в вахтенный журнал, — сжимая мокрыми от пота ладонями лоб, приказал он старпому.
— Доложить в штаб флота?
Командир, чувствуя на себе взгляды экипажей, потряс головой, словно выходя из своей одури.
— Нет. Вполне вероятно, что над нами вьется вертолет, — незачем выходить в эфир. Можно себе представить, что только начнется, когда русские хватятся своей лодки. Мы бросим BRT—1, когда уйдем миль на восемь мористей. Передать через два часа. — Он глянул на циферблат. — То есть в шестнадцать тридцать.
— Есть, ясно! — Барр придвинул к себе судовой журнал.
Вил медленно повернул голову. До сих пор в ушах у него стоял грохот рушащихся переборок, звонкие хлопки лопающихся пузырей воздуха, слава Богу, смолк хоть этот истошный вопль. За всю свою жизнь он не убил ни одно живое существо — не зарезал цыпленка, не свернул шею кролику, не подстрелил белку. А вот сегодня он — его оружие и боевая выучка, его подчиненные — отправили на тот свет сразу сотню людей. Неужели это он, Норман Вил, начал войну, которой все так боялись? Он обвел тусклым взглядом центральный пост, и подводники подняли на него глаза. Ты только что прикончил сто человек, прочел он в них.
— Они хотели убить нас, — вырвалось у него. — Вы что не понимаете? У меня не было выбора.
— Мы понимаем, командир, — тихо произнес Барр.
Норману вдруг остро захотелось побыть одному.
— Старший помощник, берите управление, — сказал он, поворачиваясь, чтобы идти в свою каюту.
Все молча проводили его глазами.
11
Радио из штаба командования подводными силами на Тихом океане было получено в 17:10, а в 17:30 адмирал Фудзита собрал военный совет.
— Адмирал Аллен, — сказал он, взглянув через стол на американца. — Ваш друг Норман Вил свое дело сделал. В четырнадцать по нулям конвой в составе двух транспортов — «Эль-Хамры» и «Мабрука» — и двух эскортных эсминцев типа «Джиринг» прошел выходной буй владивостокского рейда. — В салоне загремели ликующие возгласы «банзай!», но адмирал, повысив голос, восстановил тишину. — Мы увеличим скорость до двадцати узлов. — Порывисто вскочив на ноги, он быстро засеменил к карте, ухватил указку и ткнул резиновым наконечником в южную часть Корейского пролива. — Они, делая по четырнадцать узлов, будут здесь через сорок семь часов. — Указка поползла еще дальше к югу. — Но мы перехватим их вот тут, южнее Кюсю, куда должны дойти через тридцать часов. Подполковник Мацухара, — обернулся он к Йоси. — Мы будем в непосредственной близости от Китая и Северной Кореи, в пределах досягаемости их авиации, а потому требуется постоянная бдительная разведка!
— Слушаю, господин адмирал! В каждом квадранте будут наши самолеты. Как быть с возможными нарушениями воздушного пространства?
— Плевать мне на эти нарушения! Вы — наши глаза!
— Понял, господин адмирал. С вашего разрешения, мы начнем патрулирование завтра в пять ноль-ноль.
— Прекрасно. Какими силами?
— Две тройки «Зеро», господин адмирал.
— Когда пересечем сто двадцать восьмой меридиан, добавьте еще две.
— Есть, господин адмирал!
— А что же, представителя ЦРУ, Джейсона Кинга, нет на борту? — обратился Фудзита к Аллену.
— Нет. Он так и не вернулся из американского посольства. Есть основания предполагать, что арабы что-то затевают…
— Основания?
— Да, адмирал, и веские основания. У нас собрался вот такой толщины том радиоперехватов, а за всю последнюю неделю РУ ВМС не удалось засечь ни одного выхода в эфир с арабских АВ, крейсеров или эсминцев. Ни единого перехвата!
— Да? А самолеты?
— Ничего, адмирал. Не то что с землей — даже друг с другом хранят полнейшее радиомолчание, хотя обычно арабские летчики болтают в эфире без умолку. — Аллен постучал пальцем по стопке документов, лежавших на столе. — Вот это и дает веские основания предполагать, что оба АВ противника — в море.
— Я так и знал. — Фудзита искоса глянул в свою записную книжку в коричневом кожаном переплете. — У Каддафи — АВ класса «Маджестик» и новый испанский авианосец, переделанный для… как его?.. СВВП, не меньше двух крейсеров с орудиями 5,25 и 4,5 дюйма. И, по крайней мере, дюжина миноносцев типа «Джиринг».
Аллен сверился со своими собственными записями.
— Все верно, сэр. Думаю, все они вышли в море, и боюсь, пока мы будем перехватывать конвой, ударят нам в спину. Поглядите сами: они отрежут нас от наших баз.
— И это мне известно, — кратко ответил Фудзита и задумчиво произнес: — А что… этот ваш «Трепанг» все еще в Южно-Китайском море?
— Разумеется, сэр. «Трепанг» или однотипная с ним лодка.
— Стало быть… — указка Фудзиты, обогнув Индонезию, прочертила линию между Суматрой и Малайзией. — Стало быть, в Малакский пролив незамеченным не проберется никто?
— Виноват, господин адмирал, — вмешался подполковник Тасиро Окума. — Они могут двинуться в обход Южной Америки…
— Через весь Тихий океан? — спросил Фудзита и наставительно продолжил: — Топливо, подполковник! Такой рейд потребует трех-четырех дозаправок в море. Нет. Если они сунутся — только через Малаккский пролив, благо, Индонезия, — он саркастически фыркнул, — даст им топлива столько, сколько потребуется для последующего броска на север, в Южно-Китайское море.
— Господин адмирал, — сказал Брент Росс. — Нас упорно убеждают, что пойдут именно так?
— Меня, например, уже убедили, — ко всеобщему удивлению ответил адмирал.
— То есть вы понимаете, что вам подстраивают ловушку и все-таки лезете в нее? — недоверчиво спросил Аллен.
Фудзита свел выпирающие косточки обоих сухоньких кулачков:
— Они могут появиться только с юга, адмирал Аллен. На западе — Азия, на севере и востоке — Япония, на юго-востоке — Тихий океан. Им один путь — на север, через узкий фарватер. Смотрите, — он повел указкой по карте: — Он ограничен Борнео, Малайзией, Филиппинами, Формозой. Так что еще вопрос, кому быть человеком, а кому — форелью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Сколько до буев?
— Три мили, сэр.
— Проходим ноль-три-ноль, сэр, — доложил рулевой.
— Руль — прямо! Держать на ноль-четыре-ноль. Акустик! Взять истинный пеленг в створ!
— Один-четыре-ноль, сэр!
Норман сделал шаг назад, за перископы.
— Рулевой, право на борт! Держать один-четыре-ноль! Старпом, глубина?
— Сорок фатомов, сэр.
— Есть держать один-четыре-ноль!
Раздавшийся на центральном посту голос акустика Пейна ударил всех как удар тока:
— Сэр… По шумам корпуса и машин… Это — лодка! Пеленг ноль-два-ноль, дальность одиннадцать тысяч ярдов.
— Пейн, ты уверен?
— Сэр, я проверил по каталогу. Это «Виктор-два»! Пеленг постоянный, приближается на большой скорости.
— Добро, — сказал командир и сам удивился тому, как спокойно звучит его голос.
Дело было скверное. «Виктор-два» водоизмещением пять тысяч тонн была многоцелевой ударной субмариной — лучшей на советском флоте. Оснащенная могучими гидроакустическими радарами последнего поколения, вооруженная самонаводящимися торпедами, она специально предназначалась для уничтожения подводных баллистических ракетоносцев. И — как будто мало было ее одной — над головой еще висел русский вертолет. Было совершенно ясно, что «Виктор» давно выслеживал их, много дней неподвижно лежал на дне, подкарауливая «Огайо», ожидая, когда она шевельнется, выйдет на связь, обнаружит себя. Норман не раз встречался с русскими лодками, выслеживал их и сам становился их дичью: они играли с русскими подводниками в войну, как дети, только игрушки у них были не детские. Но теперь все было иначе: теперь это была не компьютерная игра, которую он однажды проиграл и три раза выиграл, «потопив» три русские лодки. Но никогда еще не была она так близко, никогда не вела себя так агрессивно, да и «Огайо» не забиралась так далеко в русские воды. Лодка представляла несравненно большую опасность, чем вертолет. Что ж, сейчас, по крайней мере, надо сократить до минимума акустический силуэт — стать к русским носом.
— Право на борт! Держать один-шесть-ноль!
— Есть держать один-шесть-ноль.
— Командир, русские постоянно ведут акустический поиск! И продувают цистерны!
Ах, даже так? Ну, значит, игры в самом деле кончились. Норман почувствовал в горле комок — ни проглотить, ни выплюнуть, — но все же сумел спокойно сказать:
— Отлично.
Мощные направленные импульсы искателя пронизывали корпус «Огайо».
— Наглая тварь, — пробормотал Норман. — Нащупала, да? Погоди, погоди. — Он повернулся к Барру. — Они, кажется, намерены сыграть всерьез. Пожалуйста! Включить РЛС управления огнем! Первый, второй, третий и четвертый торпедные аппараты — товсь!
Барр перекинул тумблер, и смонтированный в носу лодки гидролокатор BQS-14 пронизал воду мощными низкочастотными импульсами, пронесшимися в морской пучине, как грозный сигнал опасности. На пульте мгновенно вспыхнули линии зеленых огоньков.
— Есть, сэр! Торпедные аппараты готовы!
— Добро. Если «Виктор» даст залп, мы в долгу не останемся. Погружение на двести футов! Помощник, скорость десять узлов.
Вода хлынула в цистерны, вытесняя воздух, и субмарина, взяв дифферент на нос, потрескивая и поскрипывая корпусом, скользнула в спасительную глубину.
— Прошли сто футов, сэр, — доложил Тышкевич.
— Добро. Держаться на двухстах.
— Боже мой, — сказал Барр. — От нас шуму больше, чем от французского заведения с девочками в субботу вечером.
— Это уже неважно. «Виктор» знает, где мы. Если он желает начать третью мировую, пусть начинает: мы готовы.
Голос акустика Пейна грянул на центральном посту разрывом гранаты:
— Слышу шум винтов! Высокая частота вращения! Торпеда, сэр! Пеленг ноль-ноль-пять, дальность восемь тысяч! Вторая, сэр!
Долгие годы службы выработали в Нормане автоматизм, и слова команд стали срываться с его губ, будто сами собой полились, как точно отмеренная порция воды через открывшийся шлюз:
— Пустить четыре заряда шумовых помех, торпедные аппараты один и два — огонь! Самый полный вперед: лево на борт, держать один-ноль-пять.
Маневр Нормана был прост: взвихрить воду и бросить в этот водоворот четыре звуколовушки, сделанные из небольших газовых баллонов: крутясь впереди и позади лодки в ее тепловом следе, они со страшным шумом выпускают пузыри, отвлекая на себя торпеды и давая «Огайо» возможность развить скорость и скрыться в приветливой океанской глуби.
— Торпеды и помехи пошли, сэр!
— Так. Скорость? Глубина?
— Тридцать три узла, — доложил рулевой, сверившись с показаниями приборов. — Возрастает.
— Глубина — двести футов, — отозвался Тышкевич.
Норман видел на своем командирском дисплее тусклую широкую полоску, обозначавшую русскую лодку, и две яркие узкие черточки торпед: они двинулись вправо, потом влево, и по правому борту послышался нарастающий жалобный вой.
— Торпеды в пятистах ярдах справа по носу, — доложил Пейн.
Все взгляды обратились в ту сторону, словно сквозь стальную двойную обшивку корпуса можно было увидеть обтекаемое хищное тело.
— Прошли! — воскликнул Вил.
— Командир, вы гений! — закричал Барр. — Помехи сбили их с курса!
Две линии на дисплее слились воедино, посередине появилась яркая вспышка, словно сгорел мотылек, и немедленно глухой рокот, подобный извержению вулкана, сотряс корпус «Огайо». Все невольно зажмурились и пригнули головы.
— Есть! Накрыли! — закричал акустик. — Слышу шумы разрушающегося корпуса, сэр!
— Стоп машина! — Вил схватил наушник.
Он слышал треск распоротой стали и ломающегося рангоута, грохот устремившейся в пробоину воды, пронзительный визг. Что это? Лопаются под напором воды переборки? Может быть это кричат люди, гибнущие от того, что воздух от внезапного и резкого изменения давления сжигает им легкие? Чувствуя головокружение и дурноту, он выпустил из пальцев наушник и на подгибающихся ногах побрел к своему креслу.
— Занесите в вахтенный журнал, — сжимая мокрыми от пота ладонями лоб, приказал он старпому.
— Доложить в штаб флота?
Командир, чувствуя на себе взгляды экипажей, потряс головой, словно выходя из своей одури.
— Нет. Вполне вероятно, что над нами вьется вертолет, — незачем выходить в эфир. Можно себе представить, что только начнется, когда русские хватятся своей лодки. Мы бросим BRT—1, когда уйдем миль на восемь мористей. Передать через два часа. — Он глянул на циферблат. — То есть в шестнадцать тридцать.
— Есть, ясно! — Барр придвинул к себе судовой журнал.
Вил медленно повернул голову. До сих пор в ушах у него стоял грохот рушащихся переборок, звонкие хлопки лопающихся пузырей воздуха, слава Богу, смолк хоть этот истошный вопль. За всю свою жизнь он не убил ни одно живое существо — не зарезал цыпленка, не свернул шею кролику, не подстрелил белку. А вот сегодня он — его оружие и боевая выучка, его подчиненные — отправили на тот свет сразу сотню людей. Неужели это он, Норман Вил, начал войну, которой все так боялись? Он обвел тусклым взглядом центральный пост, и подводники подняли на него глаза. Ты только что прикончил сто человек, прочел он в них.
— Они хотели убить нас, — вырвалось у него. — Вы что не понимаете? У меня не было выбора.
— Мы понимаем, командир, — тихо произнес Барр.
Норману вдруг остро захотелось побыть одному.
— Старший помощник, берите управление, — сказал он, поворачиваясь, чтобы идти в свою каюту.
Все молча проводили его глазами.
11
Радио из штаба командования подводными силами на Тихом океане было получено в 17:10, а в 17:30 адмирал Фудзита собрал военный совет.
— Адмирал Аллен, — сказал он, взглянув через стол на американца. — Ваш друг Норман Вил свое дело сделал. В четырнадцать по нулям конвой в составе двух транспортов — «Эль-Хамры» и «Мабрука» — и двух эскортных эсминцев типа «Джиринг» прошел выходной буй владивостокского рейда. — В салоне загремели ликующие возгласы «банзай!», но адмирал, повысив голос, восстановил тишину. — Мы увеличим скорость до двадцати узлов. — Порывисто вскочив на ноги, он быстро засеменил к карте, ухватил указку и ткнул резиновым наконечником в южную часть Корейского пролива. — Они, делая по четырнадцать узлов, будут здесь через сорок семь часов. — Указка поползла еще дальше к югу. — Но мы перехватим их вот тут, южнее Кюсю, куда должны дойти через тридцать часов. Подполковник Мацухара, — обернулся он к Йоси. — Мы будем в непосредственной близости от Китая и Северной Кореи, в пределах досягаемости их авиации, а потому требуется постоянная бдительная разведка!
— Слушаю, господин адмирал! В каждом квадранте будут наши самолеты. Как быть с возможными нарушениями воздушного пространства?
— Плевать мне на эти нарушения! Вы — наши глаза!
— Понял, господин адмирал. С вашего разрешения, мы начнем патрулирование завтра в пять ноль-ноль.
— Прекрасно. Какими силами?
— Две тройки «Зеро», господин адмирал.
— Когда пересечем сто двадцать восьмой меридиан, добавьте еще две.
— Есть, господин адмирал!
— А что же, представителя ЦРУ, Джейсона Кинга, нет на борту? — обратился Фудзита к Аллену.
— Нет. Он так и не вернулся из американского посольства. Есть основания предполагать, что арабы что-то затевают…
— Основания?
— Да, адмирал, и веские основания. У нас собрался вот такой толщины том радиоперехватов, а за всю последнюю неделю РУ ВМС не удалось засечь ни одного выхода в эфир с арабских АВ, крейсеров или эсминцев. Ни единого перехвата!
— Да? А самолеты?
— Ничего, адмирал. Не то что с землей — даже друг с другом хранят полнейшее радиомолчание, хотя обычно арабские летчики болтают в эфире без умолку. — Аллен постучал пальцем по стопке документов, лежавших на столе. — Вот это и дает веские основания предполагать, что оба АВ противника — в море.
— Я так и знал. — Фудзита искоса глянул в свою записную книжку в коричневом кожаном переплете. — У Каддафи — АВ класса «Маджестик» и новый испанский авианосец, переделанный для… как его?.. СВВП, не меньше двух крейсеров с орудиями 5,25 и 4,5 дюйма. И, по крайней мере, дюжина миноносцев типа «Джиринг».
Аллен сверился со своими собственными записями.
— Все верно, сэр. Думаю, все они вышли в море, и боюсь, пока мы будем перехватывать конвой, ударят нам в спину. Поглядите сами: они отрежут нас от наших баз.
— И это мне известно, — кратко ответил Фудзита и задумчиво произнес: — А что… этот ваш «Трепанг» все еще в Южно-Китайском море?
— Разумеется, сэр. «Трепанг» или однотипная с ним лодка.
— Стало быть… — указка Фудзиты, обогнув Индонезию, прочертила линию между Суматрой и Малайзией. — Стало быть, в Малакский пролив незамеченным не проберется никто?
— Виноват, господин адмирал, — вмешался подполковник Тасиро Окума. — Они могут двинуться в обход Южной Америки…
— Через весь Тихий океан? — спросил Фудзита и наставительно продолжил: — Топливо, подполковник! Такой рейд потребует трех-четырех дозаправок в море. Нет. Если они сунутся — только через Малаккский пролив, благо, Индонезия, — он саркастически фыркнул, — даст им топлива столько, сколько потребуется для последующего броска на север, в Южно-Китайское море.
— Господин адмирал, — сказал Брент Росс. — Нас упорно убеждают, что пойдут именно так?
— Меня, например, уже убедили, — ко всеобщему удивлению ответил адмирал.
— То есть вы понимаете, что вам подстраивают ловушку и все-таки лезете в нее? — недоверчиво спросил Аллен.
Фудзита свел выпирающие косточки обоих сухоньких кулачков:
— Они могут появиться только с юга, адмирал Аллен. На западе — Азия, на севере и востоке — Япония, на юго-востоке — Тихий океан. Им один путь — на север, через узкий фарватер. Смотрите, — он повел указкой по карте: — Он ограничен Борнео, Малайзией, Филиппинами, Формозой. Так что еще вопрос, кому быть человеком, а кому — форелью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49