Таня чувствовала, что не успокоится, пока не поможет бедным работягам решить их проблемы.
Сначала был небольшой прием, организованный в той самой гостиной, где тетя Поппи потчевала Таню мусакой. Приглашенных было двое — инженер из фирмы-подрядчика и прораб одного из участков. После обильного банкета гостям устроили бесплатную дегустацию услуг, предоставляемых заведением, уже переименованным в «Царицу Бромли». В ближайшую же пятницу специальным автобусом прибыла уже целая бригада строителей с Доклэндз.
Почти сразу стало понятно, что такая схема от идеальной далека. Во-первых, на обслуживание толпы оголодавших строителей катастрофически не хватало персонала, а привлекать на два-три вечера в неделю случайные, непроверенные кадры было рискованно и экономически нецелесообразно. Во-вторых, через неделю-другую непременно-зашевелятся конкуренты — та же мамаша Джонс из Степни, — начнут засылать к воротам стройгородка собственный транспорт. Нужно было срочно придумать что-нибудь эдакое...
После соответствующих приготовлений на месте Таня отправилась в командировку. Путь ее лежал в паршивенький, еще недавно шахтерский городок Уиггли, лежащий на торном перепутье в самом центре обширной кризисной зоны. В этом незамысловатом краю эффектная бирочка участника всебританской конференции «Будущее малых городов», раздобытая для Тани Соней Миллер, открывала перед ней почти все двери. После пары заходов в местные задрипанные кабачки и скучных бесед со словоохотливыми старичками, помнившими еще Ллойд-Джорджа и не отказывающихся угоститься ее сигареткой, она, кажется, набрела на то, что искала, — в одном из отсеков унылого, местами развалившегося таунхауса расположился местный «би-энд-би»* под предсказуемым названием «Ye Olde Picke», то бишь «Старая кирка». За стойкой пустого бара на четыре столика скучала, уставясь в телевизор, крашеная брюнетка — типичная уоннаби** с закосом под Лайзу Минелли. Таня подсела, заказала шенди — смесь светлого пива с лимонадом. Потолковали. Жизнь? Какая может быть жизнь в этой чертовой дыре? Никакой нет, да и не было никогда. При Джиме-то Кэллагане, хоть и мудак был первостатейный, еще как-то пырхались, а как Железная Сука пришла, и вовсе кранты настали. Мужики побузили-побузили, да в другие края на заработки подались, а бабам что делать? Женихов нет, работы нет, разве что некоторые на картонажку в Бэдмур устроились, это в двадцати милях, так ведь и ту к лету закрыть обещались. Сама Лайза — «вообще-то меня Полианной назвали, но с таким имечком только вешаться!» — вынуждена в дядином заведении за харчи горбатиться, считай, за просто так. Ну, горбатиться — это сильно сказано, скорее наоборот, только это ж еще противнее... А молодость проходит...
* В & В (bed and breakfast) — тип дешевой гостиницы. ** Подражалка (англ. и русск. сленг).
Тане понравились глаза Лайзы — умные, цепкие, жадные. Не упустили ни плоский «лонжин» на Танином запястье, ни данхилловскую зажигалку, ни новенький «Истмен-Кодак» на ремешке, накинутом на плечо, ни легкое пальтишко в тонах клана Мак-Трегор. Должно быть, навскидку, с точностью до фунта, определила количество денег в небрежно брошенном на стойку портмоне...
— Ты, должно быть, всех в округе знаешь?
— А то! Куда тут еще податься? Все тут и отираются. Добро бы хоть пили, а то так базарят или в снукерс дуются. — Лайза махнула рукой в сторону ободранного бильярдного стола.
— И девчонки?
— Естественно. Придут, одну колу на четверых закажут и сидят, кавалеров поджидают, может, винцом угостит кто. А кавалеры-то тю-тю...
— Ну, это дело поправимое... — Таня отхлебнула из стаканчика, затянулась, увидела, как блеснули хищные подведенные глаза барменши. — И девкам пособишь, и сама поднимешься...
Тему Лайза просекла мгновенно, загорелась, под расписку получила небольшой аванс и уже через три дня явилась на Грейс-стрит в сопровождении трех преисполненных энтузиазма землячек. И Таня, и Джулиан нашли материал сыроватым, но вполне добротным. Девочки остались на стажировку, а Лайза отправилась в Уиггли за пополнением.
Когда идея расширить предприятие только зарождалась, у компаньонов была мысль подобрать для филиала подходящее помещение поближе к Доклэндз, но с этим ничего не получалось. То, что предлагалось, было либо совершенно некондиционным, либо запредельно дорогим. И тут Таня нашла блистательное решение: зафрахтовать на полгода комфортабельный прогулочный пароход, приспособленный для двухдневных экскурсий в верховья Темзы, а потому оборудованный не только баром и салоном, но и спальными каютами. Посчитали — оказалось, что даже при интенсивной эксплуатации пароход обойдется чуть не вдвое дешевле самого захудалого дома. Владельцы судна, небольшая туристическая компания, получив такое предложение, не могли скрыть радости: только-только собрались «Балаклаву» до весны на прикол ставить, денежки за аренду дока готовили, а тут эти чудики... Готовились потратиться, а вышло наоборот, еще и подзаработали!
Чтобы сильно не тратиться, пригнанных Лайзой новобранок селили прямо на пароходе. Береговой же базой, где девочки могли хранить пожитки и отдыхать от трудов праведных, служил четырехкомнатный домик в Бермондси, что на южном берегу Темзы, аккурат напротив Доклэндз и совсем рядом с пирсом, где стояла «Балаклава».
К ноябрю все было готово. По всему Лондону полыхали фейерверки, и подвыпившие горожане, горланя песни, таскали по улицам соломенные чучела, долженствующие изображать легендарного злодея Гая Фокса, триста с гаком лет назад затеявшего взорвать то ли Тауэр, то ли Парламент, то ли еще что-то — ни Джулиан, ни Таня этого толком не помнили. Именно в этот торжественный день «Балаклава» с поднятым флагом — синяя шапка Мономаха на желтом фоне — пришвартовалась в Цапельной гавани под восторженные клики собравшихся.
Таня с головой ушла в новый бизнес, некоторые аспекты которого были, впрочем, для нее не так уж и новы. Она нередко с благодарностью вспоминала уроки Алевтины — несмотря на огромные культурные, экономические, правовые различия, кое-что очень пригодилось. Постепенно входила в обстановку, ликвидировала пробелы в знаниях, без стеснения засыпая вопросами Бенни, Джулиана, Соню Миллер.
Предприятие набирало обороты. Плавучий бордель пользовался бешеным спросом, и клиентура его строителями отнюдь не ограничивалась. Неплохой приварок давало и заведение на улице Благодати. К весне Джулиан надыбал где-то кредиты, и появилась возможность с концами откупить «Балаклаву», которая после смены хозяев была переименована в «Речную Царицу», и подмять под себя «пансион» мамаши Джонс в Степни. Параллельно множились и проблемы, по сути, а нередко и по форме сходные с проблемами, которыми была заполнена жизнь хозяюшек купринской «Ямы». Подчас бизнес напоминал хождение по натянутому канату над пропастью, и это даже стимулировало, но на душе было муторно от того, какой пакостной мелочевкой приходится заниматься почти ежедневно. Кого-то подмасливать, кому-то пудрить мозги, под кого-то подстилаться... Подстилаться, впрочем, не буквально, разве что девочек подкладывать — лично Таня, несмотря на обилие заманчивых предложений, платных эротических услуг не оказывала и постельных партнеров подбирала, руководствуясь какими-то внутренними критериями, озадачивающими всех, в том числе и самих избранников. За исключением Сони Миллер, сторонницы лесбийских отношений, это были мужчины немолодые и, как правило, небогатые, нрава спокойного и добродушного. Второго свидания она почти никогда не давала, не говоря уже о каких-то надеждах на будущее.
В число разовых счастливцев входил и Эрвин Брикстон, меланхоличного вида усач, бывший оперативник из Скотланд-Ярда, приглашенный по настоянию Тани на должность консультанта. Эрвин оказался истинной находкой. Настоящая ходячая энциклопедия лондонского Ист-Энда, разве только ходить охотник невеликий — предпочитал посиживать да полоскать усы лагерем девонширского разлива. Досконально знал обстановку и раскладку сил в каждом околотке, везде имел свои ходы и выходы на нужных людей, от полицейского и прочего начальства до криминальных «пап», доброе расположение которых было подчас важнее благоволения официальных властей. Во многом именно благодаря Эрвину все три цеха фабрики любви имени Зарины Дарлинг не только не стали местными криминогенными очагами, каковыми, как правило, являются заведения такого рода, а, напротив, очень скоро приобрели репутацию мест респектабельных, культурных, безопасных и не допускающих никакого «обсчета и обвеса» покупателей. Потянулся солидный клиент. Такая репутация дорогого стоила.
Естественно, совсем без пакостей не обходилось, но в целом дела шли на удивление гладко, прибыль росла и, по совету искушенного в этих вопросах Бенин, мелкими партиями вкладывалась в разные сторонние предприятия. Компаньоны имели долю в нескольких ресторанчиках, рекламном агентстве куда на второй по важности пост протащили Стива Дорки, и в новом оптовом супермаркете, где сами и затоваривались с большой скидкой.
Такое положение совершенно устраивало Бенни и, похоже, Джулиана. Но только не Таню. Ушел азарт первых месяцев, дело стало на поток, потеряв прелесть новизны. Не радовал ни округлившийся счет в банке, ни новенький, сверкающий красной эмалью «Эм-Джи», в силуэте которого отчетливо проступало нечто фаллическое, ни утопающий в экзотической зелени особнячок в Саррее, приобретенный в рассрочку на пятнадцать лет. Таня с грустью замечала, что постепенно превращается в банальную, пусть и процветающую, мелкобуржуазную лавочницу, и ни количество «торговых точек», ни специфичность предлагаемого в них товара принципиально ничего не меняет. Вылазки в относительно высокий свет, которые устраивала ей Соня, наблюдения со стороны за светом еще более высоким, первые поездки по Европе — все это лишь оттеняло второсорт-ность, если не сказать убожество, собственных достижений. И неблагоприятные, мягко выражаясь, стартовые условия могли служить оправданием лишь до поры до времени.
Изучая английскую жизнь, Таня очень быстро поняла, что поразительная незыблемость, присущая здешнему жизненному укладу, несмотря на всю внешнюю динамику, проистекает еще и из того, что каждый здесь рождается с интуитивным, генетическим осознанием принадлежности к определенной социальной ячейке, пониманием сложнейших неписаных законов пребывания в этой ячейке и еще более сложных правил перемещения в другую ячейку. Пресловутое «upward mobility» — агрессивное стремление наверх, столь ценимое заокеанскими «кузенами», — было здесь понятием едва ли не бранным, и большинство попыток такого рода блокировалось достаточно жестко.
С другой стороны, совершались же и успешные рывки. Вырвавшись из-под пресса социалистических заморочек лейбористов, оживало частное предпринимательство, зашевелились капиталы, привлеченные налоговыми льготами и крупномасштабной приватизацией — главным экономическим козырем тори. И в безупречное социальное происхождение этих капиталов как-то не особенно верилось.
К большой приватизации Таня безнадежно опоздала, да и не с ее жалкими финансами было соваться в эти игры. Зато приватизация малая, на уровне отдельных городков и городских районов, велась с британской основательностью и неторопливостью, и в муниципальной собственности оставалось еще немало лакомых кусочков, время от времени выставляющихся на аукционы и конкурсы. Вот где пригодились бы тысячи, причитающиеся ей по векселям «Икаруса»!
Но с ними как раз приключился крутой облом. Учитывая неординарную сумму предъявленных к оплате векселей, с миссис Дарлинг встретился лично младший партнер юридической фирмы «Гримсби и Кук», куда после двухмесячных проволочек ее направил представитель банка, указанного на векселях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Сначала был небольшой прием, организованный в той самой гостиной, где тетя Поппи потчевала Таню мусакой. Приглашенных было двое — инженер из фирмы-подрядчика и прораб одного из участков. После обильного банкета гостям устроили бесплатную дегустацию услуг, предоставляемых заведением, уже переименованным в «Царицу Бромли». В ближайшую же пятницу специальным автобусом прибыла уже целая бригада строителей с Доклэндз.
Почти сразу стало понятно, что такая схема от идеальной далека. Во-первых, на обслуживание толпы оголодавших строителей катастрофически не хватало персонала, а привлекать на два-три вечера в неделю случайные, непроверенные кадры было рискованно и экономически нецелесообразно. Во-вторых, через неделю-другую непременно-зашевелятся конкуренты — та же мамаша Джонс из Степни, — начнут засылать к воротам стройгородка собственный транспорт. Нужно было срочно придумать что-нибудь эдакое...
После соответствующих приготовлений на месте Таня отправилась в командировку. Путь ее лежал в паршивенький, еще недавно шахтерский городок Уиггли, лежащий на торном перепутье в самом центре обширной кризисной зоны. В этом незамысловатом краю эффектная бирочка участника всебританской конференции «Будущее малых городов», раздобытая для Тани Соней Миллер, открывала перед ней почти все двери. После пары заходов в местные задрипанные кабачки и скучных бесед со словоохотливыми старичками, помнившими еще Ллойд-Джорджа и не отказывающихся угоститься ее сигареткой, она, кажется, набрела на то, что искала, — в одном из отсеков унылого, местами развалившегося таунхауса расположился местный «би-энд-би»* под предсказуемым названием «Ye Olde Picke», то бишь «Старая кирка». За стойкой пустого бара на четыре столика скучала, уставясь в телевизор, крашеная брюнетка — типичная уоннаби** с закосом под Лайзу Минелли. Таня подсела, заказала шенди — смесь светлого пива с лимонадом. Потолковали. Жизнь? Какая может быть жизнь в этой чертовой дыре? Никакой нет, да и не было никогда. При Джиме-то Кэллагане, хоть и мудак был первостатейный, еще как-то пырхались, а как Железная Сука пришла, и вовсе кранты настали. Мужики побузили-побузили, да в другие края на заработки подались, а бабам что делать? Женихов нет, работы нет, разве что некоторые на картонажку в Бэдмур устроились, это в двадцати милях, так ведь и ту к лету закрыть обещались. Сама Лайза — «вообще-то меня Полианной назвали, но с таким имечком только вешаться!» — вынуждена в дядином заведении за харчи горбатиться, считай, за просто так. Ну, горбатиться — это сильно сказано, скорее наоборот, только это ж еще противнее... А молодость проходит...
* В & В (bed and breakfast) — тип дешевой гостиницы. ** Подражалка (англ. и русск. сленг).
Тане понравились глаза Лайзы — умные, цепкие, жадные. Не упустили ни плоский «лонжин» на Танином запястье, ни данхилловскую зажигалку, ни новенький «Истмен-Кодак» на ремешке, накинутом на плечо, ни легкое пальтишко в тонах клана Мак-Трегор. Должно быть, навскидку, с точностью до фунта, определила количество денег в небрежно брошенном на стойку портмоне...
— Ты, должно быть, всех в округе знаешь?
— А то! Куда тут еще податься? Все тут и отираются. Добро бы хоть пили, а то так базарят или в снукерс дуются. — Лайза махнула рукой в сторону ободранного бильярдного стола.
— И девчонки?
— Естественно. Придут, одну колу на четверых закажут и сидят, кавалеров поджидают, может, винцом угостит кто. А кавалеры-то тю-тю...
— Ну, это дело поправимое... — Таня отхлебнула из стаканчика, затянулась, увидела, как блеснули хищные подведенные глаза барменши. — И девкам пособишь, и сама поднимешься...
Тему Лайза просекла мгновенно, загорелась, под расписку получила небольшой аванс и уже через три дня явилась на Грейс-стрит в сопровождении трех преисполненных энтузиазма землячек. И Таня, и Джулиан нашли материал сыроватым, но вполне добротным. Девочки остались на стажировку, а Лайза отправилась в Уиггли за пополнением.
Когда идея расширить предприятие только зарождалась, у компаньонов была мысль подобрать для филиала подходящее помещение поближе к Доклэндз, но с этим ничего не получалось. То, что предлагалось, было либо совершенно некондиционным, либо запредельно дорогим. И тут Таня нашла блистательное решение: зафрахтовать на полгода комфортабельный прогулочный пароход, приспособленный для двухдневных экскурсий в верховья Темзы, а потому оборудованный не только баром и салоном, но и спальными каютами. Посчитали — оказалось, что даже при интенсивной эксплуатации пароход обойдется чуть не вдвое дешевле самого захудалого дома. Владельцы судна, небольшая туристическая компания, получив такое предложение, не могли скрыть радости: только-только собрались «Балаклаву» до весны на прикол ставить, денежки за аренду дока готовили, а тут эти чудики... Готовились потратиться, а вышло наоборот, еще и подзаработали!
Чтобы сильно не тратиться, пригнанных Лайзой новобранок селили прямо на пароходе. Береговой же базой, где девочки могли хранить пожитки и отдыхать от трудов праведных, служил четырехкомнатный домик в Бермондси, что на южном берегу Темзы, аккурат напротив Доклэндз и совсем рядом с пирсом, где стояла «Балаклава».
К ноябрю все было готово. По всему Лондону полыхали фейерверки, и подвыпившие горожане, горланя песни, таскали по улицам соломенные чучела, долженствующие изображать легендарного злодея Гая Фокса, триста с гаком лет назад затеявшего взорвать то ли Тауэр, то ли Парламент, то ли еще что-то — ни Джулиан, ни Таня этого толком не помнили. Именно в этот торжественный день «Балаклава» с поднятым флагом — синяя шапка Мономаха на желтом фоне — пришвартовалась в Цапельной гавани под восторженные клики собравшихся.
Таня с головой ушла в новый бизнес, некоторые аспекты которого были, впрочем, для нее не так уж и новы. Она нередко с благодарностью вспоминала уроки Алевтины — несмотря на огромные культурные, экономические, правовые различия, кое-что очень пригодилось. Постепенно входила в обстановку, ликвидировала пробелы в знаниях, без стеснения засыпая вопросами Бенни, Джулиана, Соню Миллер.
Предприятие набирало обороты. Плавучий бордель пользовался бешеным спросом, и клиентура его строителями отнюдь не ограничивалась. Неплохой приварок давало и заведение на улице Благодати. К весне Джулиан надыбал где-то кредиты, и появилась возможность с концами откупить «Балаклаву», которая после смены хозяев была переименована в «Речную Царицу», и подмять под себя «пансион» мамаши Джонс в Степни. Параллельно множились и проблемы, по сути, а нередко и по форме сходные с проблемами, которыми была заполнена жизнь хозяюшек купринской «Ямы». Подчас бизнес напоминал хождение по натянутому канату над пропастью, и это даже стимулировало, но на душе было муторно от того, какой пакостной мелочевкой приходится заниматься почти ежедневно. Кого-то подмасливать, кому-то пудрить мозги, под кого-то подстилаться... Подстилаться, впрочем, не буквально, разве что девочек подкладывать — лично Таня, несмотря на обилие заманчивых предложений, платных эротических услуг не оказывала и постельных партнеров подбирала, руководствуясь какими-то внутренними критериями, озадачивающими всех, в том числе и самих избранников. За исключением Сони Миллер, сторонницы лесбийских отношений, это были мужчины немолодые и, как правило, небогатые, нрава спокойного и добродушного. Второго свидания она почти никогда не давала, не говоря уже о каких-то надеждах на будущее.
В число разовых счастливцев входил и Эрвин Брикстон, меланхоличного вида усач, бывший оперативник из Скотланд-Ярда, приглашенный по настоянию Тани на должность консультанта. Эрвин оказался истинной находкой. Настоящая ходячая энциклопедия лондонского Ист-Энда, разве только ходить охотник невеликий — предпочитал посиживать да полоскать усы лагерем девонширского разлива. Досконально знал обстановку и раскладку сил в каждом околотке, везде имел свои ходы и выходы на нужных людей, от полицейского и прочего начальства до криминальных «пап», доброе расположение которых было подчас важнее благоволения официальных властей. Во многом именно благодаря Эрвину все три цеха фабрики любви имени Зарины Дарлинг не только не стали местными криминогенными очагами, каковыми, как правило, являются заведения такого рода, а, напротив, очень скоро приобрели репутацию мест респектабельных, культурных, безопасных и не допускающих никакого «обсчета и обвеса» покупателей. Потянулся солидный клиент. Такая репутация дорогого стоила.
Естественно, совсем без пакостей не обходилось, но в целом дела шли на удивление гладко, прибыль росла и, по совету искушенного в этих вопросах Бенин, мелкими партиями вкладывалась в разные сторонние предприятия. Компаньоны имели долю в нескольких ресторанчиках, рекламном агентстве куда на второй по важности пост протащили Стива Дорки, и в новом оптовом супермаркете, где сами и затоваривались с большой скидкой.
Такое положение совершенно устраивало Бенни и, похоже, Джулиана. Но только не Таню. Ушел азарт первых месяцев, дело стало на поток, потеряв прелесть новизны. Не радовал ни округлившийся счет в банке, ни новенький, сверкающий красной эмалью «Эм-Джи», в силуэте которого отчетливо проступало нечто фаллическое, ни утопающий в экзотической зелени особнячок в Саррее, приобретенный в рассрочку на пятнадцать лет. Таня с грустью замечала, что постепенно превращается в банальную, пусть и процветающую, мелкобуржуазную лавочницу, и ни количество «торговых точек», ни специфичность предлагаемого в них товара принципиально ничего не меняет. Вылазки в относительно высокий свет, которые устраивала ей Соня, наблюдения со стороны за светом еще более высоким, первые поездки по Европе — все это лишь оттеняло второсорт-ность, если не сказать убожество, собственных достижений. И неблагоприятные, мягко выражаясь, стартовые условия могли служить оправданием лишь до поры до времени.
Изучая английскую жизнь, Таня очень быстро поняла, что поразительная незыблемость, присущая здешнему жизненному укладу, несмотря на всю внешнюю динамику, проистекает еще и из того, что каждый здесь рождается с интуитивным, генетическим осознанием принадлежности к определенной социальной ячейке, пониманием сложнейших неписаных законов пребывания в этой ячейке и еще более сложных правил перемещения в другую ячейку. Пресловутое «upward mobility» — агрессивное стремление наверх, столь ценимое заокеанскими «кузенами», — было здесь понятием едва ли не бранным, и большинство попыток такого рода блокировалось достаточно жестко.
С другой стороны, совершались же и успешные рывки. Вырвавшись из-под пресса социалистических заморочек лейбористов, оживало частное предпринимательство, зашевелились капиталы, привлеченные налоговыми льготами и крупномасштабной приватизацией — главным экономическим козырем тори. И в безупречное социальное происхождение этих капиталов как-то не особенно верилось.
К большой приватизации Таня безнадежно опоздала, да и не с ее жалкими финансами было соваться в эти игры. Зато приватизация малая, на уровне отдельных городков и городских районов, велась с британской основательностью и неторопливостью, и в муниципальной собственности оставалось еще немало лакомых кусочков, время от времени выставляющихся на аукционы и конкурсы. Вот где пригодились бы тысячи, причитающиеся ей по векселям «Икаруса»!
Но с ними как раз приключился крутой облом. Учитывая неординарную сумму предъявленных к оплате векселей, с миссис Дарлинг встретился лично младший партнер юридической фирмы «Гримсби и Кук», куда после двухмесячных проволочек ее направил представитель банка, указанного на векселях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69