Арестованные обычно предаются размышлениям, почему их схватили, когда они вернутся домой, получат ли они адвоката и так далее.
- Садись, - сказал Фристедт, занимая место за письменным столом. Девушка опустилась на стул для арестованных, в глубине комнаты.
- Ну, как ты себя чувствуешь? - спросил Фристедт мягко, но ответа не получил.
- Вот как вышло, - продолжал он. - Да, нам, наверное, сначала стоит представиться: меня зовут Арне Фристедт, а моего коллегу - Эрик Аппельтофт, мы работаем в отделе безопасности, в полиции, и у нас к тебе очень важные вопросы.
- Я в СЭПО? - спросила она и, впервые подняв глаза, оглядела всю комнату. Фристедт кивнул и, прежде чем продолжить, сделал глубокий вдох.
- Это не допрос. Пока еще нет, во всяком случае. Это не значит, что то, о чем мы говорим, неважно, но это не будет внесено в протокол. Понимаешь?
Она кивнула и опустила глаза. Фристедт оценил это как шоковое состояние, которое он видел у тысяч доставленных для допросов за годы работы полицейским в "открытой службе".
- Вот этот человек, - сказал он и протянул фото Акселя Фолькессона, - работал у нас и несколько дней назад был убит. Ты знаешь об этом?
Она быстро взглянула на фотографию, потом кивнула.
- Ты знала его?
- Нет, - ответила она, не поднимая глаз.
- Ты встречалась или разговаривала с ним когда-нибудь?
- Нет, никогда.
- Ты звонила ему или он тебе?
- Нет, я же сказала, - слегка повысив голос, повторила она.
"Ладно, - подумал Аппельтофт, - она, может быть, еще разговорится".
- Мы так по крайней мере думали, - продолжил Фристедт.
- Но это ошибка. Я не знала, кто это, пока не прочла в газетах. Почему я должна была знать кого-нибудь из СЭПО?
В ее голосе послышались воинственные нотки. Фристедт и Аппельтофт переглянулись. Аппельтофт кивнул.
- Он записал твой номер телефона в свой дневник за день до смерти. Ты можешь объяснить это?
- Нет.
- Это значит, что у вас был контакт, так?
- Нет, его у нас не было.
- Ты можешь объяснить, почему у него был твой номер телефона? Да, кстати, это был не твой телефон, а телефон магазина твоей матери. Почему?
- Этого я тоже не знаю.
- Не означает ли это, что ты хотела предостеречь нас от чего-то, что ты знала?
- Нет, я не из тех, кто бегает в СЭПО.
- Хотя и знаешь что-то, что тебе не нравится, но не хочешь, чтобы о связи с полицейским проведали твои друзья. То, что ты скажешь сейчас, останется между нами, поверь нам.
Последнее было, конечно же, ложью.
- Но я ничего не знаю. Если это был телефон моей мамы, может, она хотела что-нибудь сказать?
- Звучит не очень правдоподобно.
- Но это никак не относится ко мне.
- Это точно?
- Но я же сказала!
Фристедт и Аппельтофт снова переглянулись. Аппельтофт кивнул.
- Ну ладно, - вздохнул Фристедт, разыгрывая поражение, - тогда начнем обычный допрос. - Он включил магнитофон и усталым голосом сказал формальные фразы.
- Допрос Аннелис Рюден, проведен в отделе безопасности в Стокгольме 11 декабря 19.. года, время 14.35. Проводит допрос Арне Фристедт. Свидетель допроса - комиссар криминальной полиции Эрик Аппельтофт.
- Прежде всего разреши спросить тебя, как ты себя чувствуешь. Тебе что-нибудь надо передать в камеру на ближайшие часы?
- Что значит - "надо", туалетные принадлежности и все такое прочее?
- Ну да, и еще что-нибудь из личных вещей.
- Мне нужен мой несессер, зубная щетка и кое-что из одежды.
- Это мы организуем. Теперь я обязан сообщить тебе, что ты была задержана шеф-прокурором К. Г. Йонссоном по подозрению в продаже краденого и наркотиков. И я должен спросить тебя, как ты к этому относишься.
- На это я не хочу отвечать.
- Я должен понять так, что ты не хочешь сознаться в совершении преступления?
- Я не совершала никаких преступлений.
- Ты знаешь, на чем основаны обвинения?
- Нет.
Фристедт выключил магнитофон.
- Послушай, девочка. Так дело не пойдет, ты же можешь просидеть здесь слишком долго и совсем зря. В твоей квартире нашли 11 граммов гашиша. Ты ведь знаешь об этом?
- Но зачем же вы с сотней других в бронежилетах выгнали меня голой посреди ночи?
- Но я же о другом говорю. Это твой гашиш?
- Я не хочу отвечать на это.
- А стереоустановка? Она же краденая, это-то ты знаешь?
Она удивленно посмотрела на него. И реакция была абсолютно естественной.
- Нет, ни малейшего представления.
- Ты знаешь, откуда она?
- Не хочу отвечать на этот вопрос.
- Но должна. Кто купил ее?
- Не я.
- А у кого купил твой друг?
- Не буду отвечать.
- А откуда поступил гашиш, возможно, от того же поставщика?
- Не буду отвечать.
- Если ты будешь продолжать в том же духе, просидишь здесь несколько недель, а это не для тебя. Насколько я понимаю, тебя раньше не задерживали. Значит, получишь лишь условное наказание. Помоги нам, и мы постараемся освободить тебя как можно скорее.
Она ничего не ответила. Фристедт снова включил магнитофон и продолжил.
- Ты знаешь, откуда появился украденный магнитофон марки... прости, стереоустановка марки "Маранц"?
- На это я не буду отвечать, я ведь уже сказала.
- И ты также не хочешь объяснить появление спичечной коробки с гашишем в твоей квартире?
- Нет.
- Ну что ж, на этом допрос окончен. Время 14.41. Затем он быстро встал и сделал вид, что хочет ее стукнуть, хотя не дотронулся до нее и неожиданно, будто злясь, вышел из комнаты, кивнув Аппельтофту.
Перед тем как продолжить допрос, Аппельтофт немного подождал.
- Понимаешь, - сказал он, - мы сейчас проверяем все улики, как мелкие, так и крупные - все. Даже если это окажется чепухой, все равно придется выяснить все подробности, чтобы отпустить тебя домой, а нам перейти к более серьезным делам.
- А, собственно, что мы сделали, в чем вы нас подозреваете? - спросила она и впервые посмотрела Аппельтофту в глаза. - Не думаете же вы, что мы что-то сделали с полицейским в машине. Почему вы нас арестовали?
- Вполне возможно, что мы вышли на ложный след. А ты знаешь, какая может быть реакция на убийство полицейского в машине. Но если ты объяснишь то, о чем мы тебя спрашивали, я сделаю все, чтобы тебя отправили домой.
- Точно?
- Конечно, - привычно соврал Аппельтофт, хотя ему самому от этого стало не по себе. - Вот скинем мы эту чепуху, и я не вижу причин дольше задерживать тебя.
- Да, а если я тем самым посажу кого-нибудь...
- Никто не узнает, что это ты сделала. Сейчас мы просто разговариваем, допрос окончен.
- Да, но это чертовски неприятно.
- Послушай, не думай об этом. Ты сидишь сейчас в дерьме, как и твои дружки. Но помоги нам разобраться в этой ерунде, и мы сможем заняться более серьезными делами. Ты знаешь, откуда гашиш и стерео?
- Я не хотела, чтобы мы покупали их. Я была убеждена, что это краденое, потому что он такой тип, этот...
- Кто?
- Я не хочу говорить.
- Ты сама создаешь себе проблемы. А у нас есть еще твоя мать...
Бедные родители - это стандартная уловка. Но Аппельтофт знал, что она попадет прямо в цель, однако еще лучше он знал, что необходимы будут новые следы, новые идеи и придется приводить сюда ее плачущую мамочку.
- А мама знает?..
- Предполагаю. Но ты сегодня же сможешь быть у мамы и объяснить ей, что все не так уж опасно, помоги мне только немного. А я помогу тебе, обещаю.
- Точно, что никто не узнает обо мне?
- Да, точно, это останется между тобой и мной.
- Но это опасный тип, всегда при оружии. Нет, я не знаю...
- Не беспокойся, от "этого типа" мы сумеем защитить тебя. Он палестинец?
- Гм.
- А где он живет?
- В Сёдертелье.
- Живет один?
- Нет, в квартире живут еще два ливанца. Хотя с ними у нас ничего не было. У него брат в пропалестинской группе в Сёдертелье, хотя сам он не с нами. Мы не хотим иметь дело с такими.
- Что ты имеешь в виду под "с такими"?
- Преступников, а мы не преступники.
- А где он живет в Сёдертелье?
- Улица, кажется, называется Граневэген. Это район, где живет масса иностранцев.
- Как его зовут?
- Не знаю, могу ли я говорить об этом.
- Зачем нам переворачивать всю Граневэген, чтобы найти его квартиру? Будет лучше, если мы проведем это дело потише. А то ты же знаешь, как это бывает.
- Абделькадер Латиф Машраф... хотя его брат никак не связан с его аферами.
- Ага, и на двери значится фамилия Машраф?
- Да, думаю, что это его квартира, он живет там уже много лет. А ливанцы живут там совсем недолго.
- Они вооружены?
- Да, но не говорите, что я сказала.
- Нет, это обещание я сдержу совершенно точно.
- А теперь я смогу уйти отсюда?
- Я посмотрю, что смогу сделать, но решает прокурор. А сейчас отправимся в камеру.
Аппельтофт сам почувствовал себя преступником, увидев отчаяние в глазах девушки. Она была таким слабым существом, ростом около 155 см, маленькая, словно зверек, плохо одетая в то, что ей дали из конфискованного.
- Но ты же сказал, что...
- У тебя точно не было никаких контактов с Фолькессоном?
- Нет, я же сказала, нет! Нет, нет, нет и еще раз нет! Чертов сыщик! Чертов, проклятый сыщик!
В комнату вошел Фристедт, и они общими усилиями попытались вывести девушку из истерики. Затем они осторожно дотащили ее обратно в камеру и предупредили дежурившего врача полиции, чтобы он дал ей успокаивающее, а сами вернулись в зал заседаний, чтобы разобраться в новых фактах. Карл нетерпеливо поджидал их, но уже по выражению их лиц увидел, что результаты не оправдали надежд.
- Она отказывается признавать какие-либо контакты с Фолькессоном, - сказал Аппельтофт и потянулся за кофейником, но тут же поставил его обратно с гримасой отвращения.
- Хуже всего, что я верю ей, верю, что она говорит правду, - сказал Фристедт.
- Да, я ведь кое-что выудил у нее, но совсем другое, да простит меня Бог, и это заставило меня поверить, что она не стала бы скрывать контакта с Фолькессоном, - пояснил Аппельтофт и снова потянулся к кофейнику, налил себе кофе и вопросительно посмотрел на остальных.
Затем они прикинули последующие возможные шаги. Из задержанных самым интересным был явно Хедлюнд с магазином к АК-47. Но пока еще он оставался там, куда его поместили после задержания. И если существовала какая-нибудь связь с торговцами краденым или самими ворами в Сёдертелье, то надо было спешить.
Существовали два возможных варианта. Первый - поставить в известность Нэслюнда, который, вероятно, устроит цирк с бронежилетами и окружит весь квартал. Но это можно сделать только через 24 часа. Перспектива отнюдь не блестящая. Второй - самим отправиться туда и захватить этих парней, но они могли быть вооружены. Тоже не лучший способ.
- Позвольте мне взять их, - сказал Карл спокойным и уверенным тоном, не оставлявшим сомнений, что он так и сделает. Оба они на всю жизнь запомнили показательное выступление Карла с большим иностранным автоматическим пистолетом.
- Поедем втроем, - предложил Аппельтофт.
- Я не могу, точно в десять вечера я должен получить одно доказательство, полагаю, что другого шанса не будет, - возразил Фристедт.
- Неважно, - сказал Карл, - этих троих мы с Аппельтофтом возьмем безо всякого...
Они немного помолчали. Потом Фристедт откланялся.
Карл пошел в свою комнату, открыл сейф и надел кобуру с револьвером, затем засунул десяток дополнительных патронов в брючный ремень с целым рядом скрытых небольших отделений и одним большим как раз на уровне крестца. Это напомнило ему о патронных поясах, вшитых китайским портным в Сан-Диего во все брюки как выходных костюмов, так и спортивных.
Проверил предохранитель на пистолете и засунул его в большое отделение на спине. Потом надел пиджак, поправил галстук, в один из карманов пиджака положил запасную обойму для пистолета, запер сейф и отправился к Аппельтофту.
Аппельтофт уже нашел адрес и номер телефона, а также карту Сёдертелье.
- Едем сейчас же, - сказал он, - с каждым часом канонада в прессе будет нарастать, и наши клиенты могут исчезнуть, так что, думаю, надо спешить.
Карл вел свою новую машину в Сёдертелье со скоростью 180 километров в час. Это позволяли и состояние дороги, и закон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67