— Можешь спуститься вниз…
— Ага, спасибо, — благодарно отозвалась я и уточнила:
— А зачем?
Он дернул плечом, словно не знал, что ответить, почесал затылок и протянул:
— Ну.., надо…
Ах, вот так! Надо, значит, надо. Очень доходчиво и сразу понятно. Я помялась немного, потом сконфуженно сообщила:
— А мне умыться надо….и это.., в туалет…
— Ну.., если надо.., тогда…
В общем-то, я поняла, что молодой человек вовсе не так уж и плох, как могло показаться сначала, просто не слишком любит много разговаривать. Спустившись на первый этаж, я с интересом огляделась. В гостиной три окна, у каждого расположилось по человеку: Лимон, Ушастый и второй стайер. Ничего интересного, если бы не одна маленькая деталь — у кого на коленях, у кого рядом на табурете лежали автоматы, я ойкнула и прикрыла рот ладонью. Все трое повернули ко мне головы, с перепугу я брякнула: «Здрастьте!» — и едва не отвесила земной поклон.
— Пошли, чего встала? — буркнул сзади стайер номер один, и мы направилась в общественное заведение.
Минут через пять мы вернулись обратно, меня конвойный все время подгонял и поторапливал, я поняла, что находиться на улице он опасается. Очутившись снова в доме, я прошла в гостиную, потопталась, не зная, что делать, тут меня окликнули:
— Эй, иди на кухню…
Я обернулась. В дверях веранды стоял Седой и для большей ясности дублировал указание рукой. Перед глазами мелькнул небольшой затянувшийся шрам, я живенько подхватилась и направилась в указанном направлении. Поворачиваясь, я успела заметить за спиной Седого еще двоих. "И сколько же их здесь? В гостиной трое, на веранде трое, один на кухне, один за мной смотрит…
Шесть.., семь.., восемь… Однако… Даже если Ефим вернется вместе с Совой, мало ему не покажется…" Пока я подсчитывала имеющиеся людские ресурсы. Седой добавил:
— Пожрать приготовь… И быстро…
«Вот так! — Я чуть не споткнулась о кухонный порожек. — Опять! Да что же это делается! Белые пришли — грабют, красные пришли — тоже, понимаешь…»
Таким образом, я снова оказалась на этой проклятой кухне. Не скажу, что до этого настроение у меня было хорошее, теперь же оно испортилось окончательно. Я раздраженно хлопала дверцей холодильника, злобно громыхала кастрюлями и шипела сквозь зубы на манер африканской гадюки. Притащившийся вслед за мной на кухню конвойный долго уворачивался от свистящих над его головой ножей и сковородок, наконец не вытерпел и пересел в дальний угол, поближе к высокому носатому парню в голубой футболке. Тот, вцепившись обеими руками в приклад автомата, давно уже превратился в изваяние, не шевелясь и не сводя с меня испуганных глаз.
Приободрившись тем, что смогла в такие короткие сроки безмерно запугать обладателя столь грозного оружия, я разошлась вовсе и даже кокнула в запале суповую тарелку. Но тут на звон разбитой посуды в кухню заглянул Седой, я сразу присмирела и моргнула ему в лицо честнейшими глазами.
— Ты, мать твою за ногу, осатанела? Какого черта ты гремишь? Проблемы с головой?
— Нет, — тут же призналась я, — никаких проблем… — после чего скорчила жалобную физиономию и трогательно сжала кулачки, — ..я ее нечаянно разбила…
Вы же сказали быстро, а народу много.., а я одна.., я тороплюсь…
Седой сверкнул белками глаз и сердито засопел.
— Мамонт, слышь.., помоги ей.., чего попросит…
После чего Седой удалился, а мой конвойный встал.
— Мамонт… — прошептала я, качая головой, и, не удержавшись, фыркнула.
Мамонт не обиделся, напротив, он довольно мило улыбнулся и спросил:
— Ну чего делать?
Я быстро сориентировалась:
— Картошку почисть…
— Картошку? Я? Не-е… Картошку не могу. Банку открыть или стол протереть…
— Стол я и без тебя протереть смогу! — Я разозлилась.
Мне, что ли, картошку на девятерых чистить? Это ж полведра надо! — Тебе чего сказали?
Но парень упрямо прищурился, тогда я развернулась к двери и позвала:
— Семен!
— Да ладно, — торопливо буркнул Мамонт, досадливо вздыхая, — черт с тобой… Где твоя картошка?
Я ткнула пальцем в угол, он выволок мешок на се дину кухни, еще раз вздохнул, окинул кухню несчастным взглядом и обрадовался:
— Серый, помоги…
Носатый в первое мгновение вытаращил глаза, но потом, видимо, сообразил, что отнекиваться бесполезно.
Минут через сорок все было готово, я робко высунула голову в дверной проем и огляделась. Седого в гостиной не было, зато остальные по-прежнему прилежно таращились в окна. «Неужто они так Ефима боятся?» Оглянувшись, я увидела, что Мамонт и Серый стоят ко мне спиной, и неслышно просеменила в центр гостиной.
Дверь на веранду была наполовину прикрыта, я направилась туда, но тут вдруг оглянулся Ушастый и рявкнул:
— Куда?!
Я подпрыгнула на месте, дверь веранды распахнулась, и Седой заорал мне в лицо:
— Почему она здесь ходит?
Из кухни шустро выскочил раздосадованный Мамонт и ухватил меня за руку.
— Да я только хотела сказать, что все готово… — залепетала я, демонстрируя на всякий случай сильный испуг. — Идите кушать…
Седой немного помягчел и кивнул Мамонту:
— Ладно…
Тот мою руку выпустил, и мы мирно направились в кухню. Кушали они попарно, я сбилась с ног, перемывая тарелки и вилки, потому что на восьмерых посуды не хватало. Пот с меня катился градом, у плиты всегда жарко, а тут еще на улице здорово потеплело, а окна открывать не разрешалось. Вероятно, в целях безопасности.
Когда наконец эта экзекуция закончилась, я устало плюхнулась на табурет и безразлично заглянула в кастрюльку. Нет, есть я уже не хочу. То есть не могу… Теперь мне ясно, отчего последние несколько дней я перехожу из рук в руки, словно почетное полковое знамя. Эти уроды просто не умеют готовить.
— Чего сама не ешь? — миролюбиво поинтересовался Мамонт, с удобством расположившись на длинной деревянной скамье.
Я дернула плечами и вяло отмахнулась:
— Потом…
Мамонт понятливо покивал, поджав губы, а потом спросил:
— Неужели устала? А я уж решил, что ты двужильная.
По городу носилась, словно верблюд по пустыне…
Он усмехнулся, я усмехнулась тоже, вспомнив, как мы летали очертя голову.
— Ты чего убегала-то?
— А ты чего догонял?
— Так.., поговорить…
— А чего тогда молча бегал? Вот бы и говорил…
Мы посмотрели друг на друга неодобрительно и рассмеялись.
— Веселитесь? — вздохнул кто-то в дверях, мы разом заткнулись и поскучнели. — Иди пока, Мамонт…
Позову…
Седой неторопливо прошел к скамье, где еще секунду назад хохотал Мамонт, и сел. Я поднялась и занялась грязной посудой. Склонив голову набок, он задумчиво следил, как я счищаю в помойное ведро огрызки. Что означало это молчаливое разглядывание, оставалось загадкой. Решив наконец, что хуже не будет, я повернулась к Седому лицом.
— Можно я окно открою? Дышать невозможно…
Подумав немного, Седой кивнул. Я распахнула створки, с облегчением вдохнув свежий воздух. Однако сидел Седой так, что с улицы его не видно, а я как на ладони.
Случайно или нет? Может, я здесь в роли наживки? Я побарабанила по раме пальцем. Хорошо это, для меня или плохо?
— Чего тебя, такую шуструю, в здешнюю глухомань занесло? — поинтересовался вдруг Седой.
Я заворочала извилинами. Что именно он называет глухоманью? Очень похоже, что у нас назревает разговор по душам. И как же мне себя вести?
— Вы ж меня сами сюда привезли.
Он засмеялся:
— Ладно ваньку-то валять… Верно Гордей сказал: похоже, мозгов у тебя больше, чем у иного мужика…
Такая космически необъятная похвала из уст умнейшей половины человечества непременно вызвала бы у меня счастливую истерику, если бы я и сама кое о чем не догадывалась: я умнее не иного мужика, я умнее многих мужиков… А Седой, продолжая довольно смеяться и крутить головой, возьми да брякни:
— Что, душа моя, опять Ефим пасьянс раскладывает?
Озадачилась я безмерно:
— Что? Пасьянс? Зачем?
Седой пожал плечами и развел ладони в стороны:
— Скучно ему… Развлекается, наверно…
Пока я ломала голову над его словами, он продолжил:
— А чего ты там про Мутного говорила? Ну на конюшне? Кончил Фима Мутного, да? А про Белого откуда знаешь?
Я застенчиво улыбнулась:
— Так… Просто услышала…
— Ага… Просто услышала. И чего услышала?
— Да ничего… — Тут Седой сдвинул брови, я торопливо объяснила:
— Гордей у Белого. И все.
— И все, — снова как попугай повторил Седой и посмотрел на потолок. — И все… Гордей, значит, у Белого…
Так… Ефим где?
— Не знаю… Честно. Он уехал.
— Когда вернется?
— Не знаю, мне ничего не говорили… — — Чего ж тебя с собой не взял? — Седой покряхтел и потянулся к чашке:
— Плесни-ка чайку…
Пока я возилась с заваркой, мой собеседник задумался, машинально постукивая ногой по скрипящей половице, чем здорово меня раздражал. Скрипел Седой довольно долго, потому что чайник на плите никак не хотел закипать, как я его ни гипнотизировала. Наконец раздалось долгожданное бульканье, и я сняла чайник с плиты.
— И Гордей здесь, — словно разговаривая сам с собой, прошептал Седой, — и этот гад здесь… Что ж он здесь крутится, почему не уезжает?
— Седой окинул меня отсутствующим взглядом, а чайник в моих руках вдруг задрожал, и я едва не налила кипятка Седому на колени. «Почему же он тут крутится и не уезжает… — мысленно повторила я, в смятении пытаясь уловить ускользающую мысль. — Бешеный тогда сказал: мы ему еще нужны… Зачем?» Я шумно выдохнула и потрясла головой. Может, я чего-то и не понимаю, но очень похоже, что мы с Седым ломаем здесь головы об одних и тех же вещах. Поэтому я кротко вздохнула и словно бухнулась в ледяную воду:
— Наверное, ищет, кто доллары подменил…
Если бы я все-таки налила Седому кипятка в штаны, он бы взвился над лавкой чуток ниже. А так я едва успела отодвинуть в сторону немудреную посуду, как тот громыхнул пудовым кулаком о стол:
— Какие доллары?! Кто подменил?! Кого ищет?!
Знай я какие, кто и кого, немедленно бы призналась, потому что второй раз лицезреть такое выражение лица, какое сейчас было у Седого, я не желала. Подскочив с перепугу вверх, я стиснула руки, но позабыла, что держу горячий чайник, и обожгла пальцы. Взревев не хуже своего собеседника, шваркнула чайник на стол, после чего мы с Седым уставились друг на друга с взаимным интересом. Это маленькое происшествие несколько разрядило обстановку, лицо Седого понемногу стало приобретать естественный цвет, а глаза — нормальный размер.
Вот он ткнул указательным пальцем куда-то в стол и сказал:
— Еще раз.., о чем ты говорила?..
Опустив глазки к полу, я пожала плечиками:
— Надо же Ефиму найти того, кто подменил деньги…
Он за них отвечал…
— Еще раз, — повторил Седой довольно странным голосом и рукой показал, чтобы я села. — Внятно.
— Вообще-то это ваши дела, и никаких подробностей я не знаю… Просто Ефим рассказал мне, что после сделки, ради которой тут все собрались, кто-то подменил «дипломат» с баксами на фальшивые. И это значит, что и у вас, и у них есть.., ну как это.., предатели, что ли…
Должна признать, что выглядел сейчас Седой прямо-таки ошалелым, правда, длилось это всего пару секунд, но от моих глаз не ускользнуло.
— Что значит «после сделки»? — тихо спросил Седой, а голос его чуть заметно дрогнул. — После какой сделки?
За какие деньги он отвечал?
Теперь настала моя очередь удивляться. Потому что все вопросы я с таким же успехом могла адресовать ему самому.
— Семен, — позвала я, сама поражаясь своей храбрости, — кто такой Белый?
— Уважаемый в городе человек. Две фабрики имеет, рыбозавод тоже его… Его попросили, он людей дал, помог.., а твой сучонок.., меня подставил. Под самые гланды, детка. И если я не последний дурак, то с твоей подачи…
— С моей? — Я чуть слюной не захлебнулась, однако, о чем он, хорошо поняла. — Вы что, серьезно?
— А то… Ты же меня с Черепом увидела… Значит, Ефиму рассказала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52