Закусив кулак, Коля ритмично покачивался, глядя в одну точку, я не лезла с разговорами, понимая, каково человеку, только что откопавшему своего лучшего друга. Над головой давно уже висела луна, с любопытством заглядывая за стены недостроенного дома. Было довольно светло, зловеще поблескивали осколки раскрошенного пола, и разверстая могила зияла черным провалом.
— Надо закопать, — сказала я наконец, — нехорошо, когда вот так…
Коля закивал, потом повернулся ко мне:
— Откуда ты знала?
— Видела… Хоть мне никто и не поверил…
— Кто это сделал?
Вместо ответа я встала, отряхнула джинсы и подняла лопату.
— Закапывай… Здесь была еще одна яма. Я не знаю, есть ли в ней кто-нибудь или что-нибудь. Но мы должны это узнать.
Забросав могилу друга, Коля тщательно утрамбовал землю руками. Он долго что-то подправлял и сглаживал, и в какой-то момент мне даже показалось, что он плачет.
Хотя, может, я ошиблась.
— Где еще?
В дальней комнате, той самой, где я едва не угодила памятной ночью в яму, все было по-прежнему. Не было, слава богу, ни цементных полов, ни каких других препятствий. Я огляделась, вспоминая, как все было, примерилась и показала:
— Здесь! От прохода метра два вдоль стены.
Коля без разговоров взялся за лопату. В этот раз дело продвигалось хуже, глина была твердой, и я уже стала подумывать, что ошиблась, но тут Коля, сместившись чуть левее, сказал:
— Похоже, тут. Глина пошла мягкая.
Копать стало легче, вскоре Коля выпрямился и позвал:
— Настя… — Сжав до хруста кулаки, я отозвалась, он кивнул:
— Похоже, есть…
Счет теперь шел на минуты, я нервно сглатывала, ожидая конца этой пытки. И вот я увидела, как Коля положил лопату рядом и взял фонарь. Он разглядывал что-то бесконечно долго, сердце мое стучало в горле, и по вискам лился холодный пот. Вот Коля выпрямился, я увидела, как он хмурится:
— Что за черт?
Ноги вдруг сами понесли меня к яме, встав на четвереньки, я заглянула внутрь. В нос ударил тошнотворный запах.
— Где?
— Вот… — Коля поднял фонарик. — Здесь кто-то есть…
Он тронул что-то острием лопаты, и внезапно я сообразила, что это рука. Опухшие серые пальцы с черными ногтями… Коля убрал лопату в сторону, попав под луч света, на страшном одутловатом запястье тускло блеснул витой золотой браслетик…
— Настя, Настя… — звучало где-то вдалеке, я с трудом разлепила свинцовые веки. — Настя, черт тебя дери, ты померла, что ли?
Надо мной неясно маячил мужской силуэт, вот человек потянулся рукой к моему лицу, я испугалась и зажмурилась. Человек торопливо запричитал и начал похлопывать меня по щекам. «Да это же Коля, — вяло подумала я, инстинктивно пытаясь пресечь столь бесцеремонное поведение, — что это он делает?» Увидев, что я открыла глаза, Коля обрадовался и заботливо приподнял мою голову.
Такая сентиментальность со стороны человека, способного перехватить другому горло финкой, была весьма неожиданна.
— Где мы? — задала я дурацкий вопрос, хотя уже в мельчайших подробностях вспомнила, что случилось.
Коля помог мне сесть и сам сел рядом, заботливо придерживая за плечи.
— Да ты вдруг завалилась ни с того ни с сего… Перепугала меня, я грешным делом чуть было не решил, что ты третья…
"Третья.., третья… Первый здесь Юра, а второй… Вторая… Ирка… Боже мой! Ирка… Как же так, за что? А я ведь знала.., с той самой минуты, как увидела убитого Простыря. Ирка, я знала, что тебя убили. Я знала, но не хотела верить… Ирка, что я наделала? Это все из-за меня.
Если бы тогда на пляже…" Я долго пыталась отдышаться, кусая губы, но все было тщетно. Сдавив виски ладонями, я застонала, спазмы железным кольцом охватили горло, я пыталась плакать — и не могла. А Коля поднялся вдруг на одно колено и, обхватив мою голову, прижал к груди.
Я беспомощно обмякла в его руках, он осторожно гладил меня по волосам и приговаривал:
— Поплачь, Настя, поплачь…
Через полчаса мы незаметно покинули участок и спустились к оврагу. Возле кустарника я остановилась и оглянулась. Сквозь редкие стволы деревьев под мутным лунным светом сиротливо белел недостроенный коттедж, ставший последним прибежищем для моей дорогой подружки. Я махнула рукой. Я вернусь.
— Пошли, — окликнул меня Коля, — времени нет…
Он взял меня за руку и двинулся вдоль кромки леса.
Я так и не смогла понять, то ли он боится, что я сбегу, то ли помогает идти. В любом случае я была ему благодарна, потому что сбегать пока не собиралась. Как и у всякой порядочной вороны, чувство любопытства развито у меня весьма сильно. И чувство мести… Впереди за деревьями показалась конюшня, я позвала:
— Подожди…
— Что? — Коля оглянулся и остановился. — Устала?
— Нет… Просто хотела выяснить…
— Ну?
— Если Ефим вернулся, а нас с тобой нет, как ты думаешь, что он будет делать?
Мы сели на ствол поваленного тополя, и Коля задумался:
— Трудно сказать… Как у него башка варит, один бог знает… Он всегда на несколько ходов вперед думает.
Словно в шахматы играет.
— А что мы сейчас будем делать?
— Мы сейчас поедем и свернем Сове шею.
— Почему Сове?
Тут он закряхтел, словно смутился, но потом весьма откровенно продолжил:
— Сова с Мутным должны были жмура прибрать. Ну, в ту ямку.., где Юрка…
— Так Простырь — твоих рук дело? — Бешеный так сверкнул белками глаз, что пару секунд я раздумывала: а не, завязать ли мне с расспросами? — Той самой финкой, что вроде новогоднего подарка для доблестных органов лежала на крылечке рядышком? На финке твои пальчики? Да, ловко, ничего не скажешь… Простырь должен был уйти в небытие, а он вдруг нарисовался самым наглым образом… И Ефим тебе говорит, что твой дружок убыл в неизвестном направлении, прихватив с собой баксы…
— Ты не понимаешь… Это Сова сказал Ефиму, что Юрка уехал… Ефим не знал…
— Ну да… — кивнула я и усмехнулась:
— А ты не заметил, как у Ефима икры разодраны?
— И что?
— Ничего, — я пожала плечами. — Если не задумываться, откуда у него царапины.
— Откуда?
— Это кошачьи когти. А еще точнее, следы от когтей погибшей лютой смертью Масленки, Иркиной кошки.
Ефима она невзлюбила сразу, это точно. И когда он заявился к ним в дом снова, разодрала ему ноги. А явился он для того, чтобы отправить на тот свет твоего друга и мою подружку…
— Глупость. Зачем ему это понадобилось?
— Ну и тупой же ты, — не сдержалась я, — из-за чего вы тут лютуете? Из-за «зелени», из-за бумажек поганых…
— Ничего я не понимаю. — Коля устало вытер катящийся градом пот.
— Это я вижу. Денег много не бывает. На одного лучше делить, чем на троих. Поэтому один из вас с бабой и баксами скрывается, второй оставляет милиции труп и свою визитную карточку.., без золотого тиснения, правда, но ничего, милиционеры не обидятся, им и такая сойдет…
— Ты хочешь сказать… — захрипел отчего-то Бешеный, — ..что Ефим меня подставил под мокруху?..
— Почему «подставил»? Наставил.., органы на путь истинный. Теперь тебя, я думаю, каждый честный милиционер ищет. И даже нечестный. За тебя большую медаль дадут. И звездочку…
— Заткнись! — взревел Бешеный, вскакивая, а я тихо рассмеялась:
— Не шуми, не будь дураком… Лучше сядь и послушай. Если я ошибусь, ты меня поправишь… Вы собрались здесь, чтобы у кого-то, например у дяди Пети, купить… Что? — Глаза у Бешеного сделались круглые и очумелые, отражая лунный свет, они горели, как у настоящего филина. Беспрестанно моргая. Бешеный молчал. Я подождала подсказки, не дождалась и продолжила:
— Допустим, камни…
— Опять камни… — прошептал Бешеный и судорожно сглотнул. Если у кого в данный момент и ехала крыша, так это точно у него.
— ..В свободное от основных трудов время вы решили освежиться в местной речке… Ты, правда, не освежался, но большой разницы в этом нет. Где я с вами и.., познакомилась… Если можно так выразиться. Надеюсь, ты в курсе этого? — Коля кивнул. — Через пару дней мы с подружками сидели в ресторане, где влипли в неприятную историю… И… — Тут я подняла вверх указательный палец, заставляя Бешеного сосредоточиться. — И совершенно случайно… (да?) встретились с Ефимом. Он нас героически спас, чем заслужил право присутствовать на продолжении банкета. Уже в домашних условиях. Затем вы заодно спасаете и Иркин подарок. За столом я вам сказала о том, что видела в городе Седого в компании с лысым обладателем приметной печатки. После чего вы нас быстренько спаиваете и.., сматываетесь…
— Чушь! — взревел Бешеный. — Мы же до утра были с вами!
Я цыкнула, чтобы он не орал посреди ночи, и пропела:
— Ирка видела… Она не спала… И мне рассказала…
— И когда же она успела? — зловеще протянул Бешеный, склонившись ко мне вплотную.
«Господи, попала! — с замиранием сердца подумала я. — Только черт меня за язык дернул…»
Теперь я здорово перепугалась, сообразив, что свою догадливость надо было держать при себе. Однако желание ее проверить оказалось сильнее, и вот теперь я сидела, съежившись под весьма неприятным взглядом своего спутника. Слабым утешением было то, что часть этой истории становилась более-менее понятной. В памяти всплыла мельком оброненная нашим участковым фраза о расстрелянной у рыбхоза «Тойоте» с тремя трупами.
О какой-то «Тойоте» Ефим справлялся у Бешеного, на что тот ответил, что происшествие списали на разборки в соседнем районе. А зачем беспокоиться о чужой «Тойоте»? Вот и выходит, что машинка это своя, вернее, собственноручно расстрелянная… А днем Надьку приложили физиономией о шершавый забор, сильно интересуясь, всю ли ночь три героя провели возле наших юбок. С чего бы?
— Чего же ты заткнулась? То фонтаном перло, а теперь цветочек аленький… Дальше-то что было?
— Сам, что ли, не знаешь? — досадливо буркнула я, отворачиваясь. Продолжать беседу категорически расхотелось. И с чего это вдруг я решила, что Бешеный на моей стороне?
— Не знаю. Давай, давай, покайся… Или помочь?
Голос у Бешеного сделался неприятным, в нем появилась какая то странная металлическая дрожь, я потосковала, потосковала и решила, что лучше уж его не раздражать.
— Вы смотались.., вдвоем с Ефимом. — Я вопросительно посмотрела на Бешеного, но он молчал. — Юрка остался с Иркой. Потому что она никак не хотела спать…
Я думаю, что пока вас не было, Ирка показала Юрке свой драгоценный альбом… Хотя его гораздо больше заинтересовало место, где она его спрятала… — Тут я перевела дыхание и скороговоркой выпалила:
— Вернулись вы с Ефимом, и Ирка увидела что-то, что видеть ей было нельзя. Скорее всего, она под каким-то предлогом вышла в сад и подглядывала у забора. И кто-то ее застукал…
Юрка, да? — В голове вдруг мелькнула догадка, и в животе стало холодно, словно там образовался айсберг.
Я скрючилась и, застучав зубами, протянула:
— Только теперь не говори, будто не знал, что ее убили…
— Не знал, не знал! — весело хихикнул Бешеный. — Ей-богу, не знал… Юрка, дурак, и правда сказал, что с ней уедет… — После чего хихикать он перестал и вроде бы расстроился:
— Ох, и чудная ты баба… Как тебе все это в голову пришло? Ну ладно, разберемся… Иди-ка сюда…
И протянул ко мне руку. В другой я весьма отчетливо разглядела наручники. Теперь и гадать нечего, мы с Бешеным в одном окопе не уместились… Я мгновенно перекинула ноги через бревно и рванула к лесу, Бешеный хапнул рукой в воздухе, но безрезультатно. К этому моменту я уже лосем ломилась по редкому кустарнику, заботясь лишь о том, чтобы не растянуться на кочке. Но, на мою беду, с бегом по пересеченной местности у Бешеного было гораздо лучше, чем у меня. Через несколько секунд за спиной раздалось натужное сопение, и я полетела кувырком под ближайший куст. Еще через секунду он грохнулся на меня всей массой, я взвыла, однако, получив немедленно под ребра, тявкнула и успокоилась.
Перекинув меня через плечо, словно драгоценный персидский ковер, Бешеный потихоньку направился к конюшне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Надо закопать, — сказала я наконец, — нехорошо, когда вот так…
Коля закивал, потом повернулся ко мне:
— Откуда ты знала?
— Видела… Хоть мне никто и не поверил…
— Кто это сделал?
Вместо ответа я встала, отряхнула джинсы и подняла лопату.
— Закапывай… Здесь была еще одна яма. Я не знаю, есть ли в ней кто-нибудь или что-нибудь. Но мы должны это узнать.
Забросав могилу друга, Коля тщательно утрамбовал землю руками. Он долго что-то подправлял и сглаживал, и в какой-то момент мне даже показалось, что он плачет.
Хотя, может, я ошиблась.
— Где еще?
В дальней комнате, той самой, где я едва не угодила памятной ночью в яму, все было по-прежнему. Не было, слава богу, ни цементных полов, ни каких других препятствий. Я огляделась, вспоминая, как все было, примерилась и показала:
— Здесь! От прохода метра два вдоль стены.
Коля без разговоров взялся за лопату. В этот раз дело продвигалось хуже, глина была твердой, и я уже стала подумывать, что ошиблась, но тут Коля, сместившись чуть левее, сказал:
— Похоже, тут. Глина пошла мягкая.
Копать стало легче, вскоре Коля выпрямился и позвал:
— Настя… — Сжав до хруста кулаки, я отозвалась, он кивнул:
— Похоже, есть…
Счет теперь шел на минуты, я нервно сглатывала, ожидая конца этой пытки. И вот я увидела, как Коля положил лопату рядом и взял фонарь. Он разглядывал что-то бесконечно долго, сердце мое стучало в горле, и по вискам лился холодный пот. Вот Коля выпрямился, я увидела, как он хмурится:
— Что за черт?
Ноги вдруг сами понесли меня к яме, встав на четвереньки, я заглянула внутрь. В нос ударил тошнотворный запах.
— Где?
— Вот… — Коля поднял фонарик. — Здесь кто-то есть…
Он тронул что-то острием лопаты, и внезапно я сообразила, что это рука. Опухшие серые пальцы с черными ногтями… Коля убрал лопату в сторону, попав под луч света, на страшном одутловатом запястье тускло блеснул витой золотой браслетик…
— Настя, Настя… — звучало где-то вдалеке, я с трудом разлепила свинцовые веки. — Настя, черт тебя дери, ты померла, что ли?
Надо мной неясно маячил мужской силуэт, вот человек потянулся рукой к моему лицу, я испугалась и зажмурилась. Человек торопливо запричитал и начал похлопывать меня по щекам. «Да это же Коля, — вяло подумала я, инстинктивно пытаясь пресечь столь бесцеремонное поведение, — что это он делает?» Увидев, что я открыла глаза, Коля обрадовался и заботливо приподнял мою голову.
Такая сентиментальность со стороны человека, способного перехватить другому горло финкой, была весьма неожиданна.
— Где мы? — задала я дурацкий вопрос, хотя уже в мельчайших подробностях вспомнила, что случилось.
Коля помог мне сесть и сам сел рядом, заботливо придерживая за плечи.
— Да ты вдруг завалилась ни с того ни с сего… Перепугала меня, я грешным делом чуть было не решил, что ты третья…
"Третья.., третья… Первый здесь Юра, а второй… Вторая… Ирка… Боже мой! Ирка… Как же так, за что? А я ведь знала.., с той самой минуты, как увидела убитого Простыря. Ирка, я знала, что тебя убили. Я знала, но не хотела верить… Ирка, что я наделала? Это все из-за меня.
Если бы тогда на пляже…" Я долго пыталась отдышаться, кусая губы, но все было тщетно. Сдавив виски ладонями, я застонала, спазмы железным кольцом охватили горло, я пыталась плакать — и не могла. А Коля поднялся вдруг на одно колено и, обхватив мою голову, прижал к груди.
Я беспомощно обмякла в его руках, он осторожно гладил меня по волосам и приговаривал:
— Поплачь, Настя, поплачь…
Через полчаса мы незаметно покинули участок и спустились к оврагу. Возле кустарника я остановилась и оглянулась. Сквозь редкие стволы деревьев под мутным лунным светом сиротливо белел недостроенный коттедж, ставший последним прибежищем для моей дорогой подружки. Я махнула рукой. Я вернусь.
— Пошли, — окликнул меня Коля, — времени нет…
Он взял меня за руку и двинулся вдоль кромки леса.
Я так и не смогла понять, то ли он боится, что я сбегу, то ли помогает идти. В любом случае я была ему благодарна, потому что сбегать пока не собиралась. Как и у всякой порядочной вороны, чувство любопытства развито у меня весьма сильно. И чувство мести… Впереди за деревьями показалась конюшня, я позвала:
— Подожди…
— Что? — Коля оглянулся и остановился. — Устала?
— Нет… Просто хотела выяснить…
— Ну?
— Если Ефим вернулся, а нас с тобой нет, как ты думаешь, что он будет делать?
Мы сели на ствол поваленного тополя, и Коля задумался:
— Трудно сказать… Как у него башка варит, один бог знает… Он всегда на несколько ходов вперед думает.
Словно в шахматы играет.
— А что мы сейчас будем делать?
— Мы сейчас поедем и свернем Сове шею.
— Почему Сове?
Тут он закряхтел, словно смутился, но потом весьма откровенно продолжил:
— Сова с Мутным должны были жмура прибрать. Ну, в ту ямку.., где Юрка…
— Так Простырь — твоих рук дело? — Бешеный так сверкнул белками глаз, что пару секунд я раздумывала: а не, завязать ли мне с расспросами? — Той самой финкой, что вроде новогоднего подарка для доблестных органов лежала на крылечке рядышком? На финке твои пальчики? Да, ловко, ничего не скажешь… Простырь должен был уйти в небытие, а он вдруг нарисовался самым наглым образом… И Ефим тебе говорит, что твой дружок убыл в неизвестном направлении, прихватив с собой баксы…
— Ты не понимаешь… Это Сова сказал Ефиму, что Юрка уехал… Ефим не знал…
— Ну да… — кивнула я и усмехнулась:
— А ты не заметил, как у Ефима икры разодраны?
— И что?
— Ничего, — я пожала плечами. — Если не задумываться, откуда у него царапины.
— Откуда?
— Это кошачьи когти. А еще точнее, следы от когтей погибшей лютой смертью Масленки, Иркиной кошки.
Ефима она невзлюбила сразу, это точно. И когда он заявился к ним в дом снова, разодрала ему ноги. А явился он для того, чтобы отправить на тот свет твоего друга и мою подружку…
— Глупость. Зачем ему это понадобилось?
— Ну и тупой же ты, — не сдержалась я, — из-за чего вы тут лютуете? Из-за «зелени», из-за бумажек поганых…
— Ничего я не понимаю. — Коля устало вытер катящийся градом пот.
— Это я вижу. Денег много не бывает. На одного лучше делить, чем на троих. Поэтому один из вас с бабой и баксами скрывается, второй оставляет милиции труп и свою визитную карточку.., без золотого тиснения, правда, но ничего, милиционеры не обидятся, им и такая сойдет…
— Ты хочешь сказать… — захрипел отчего-то Бешеный, — ..что Ефим меня подставил под мокруху?..
— Почему «подставил»? Наставил.., органы на путь истинный. Теперь тебя, я думаю, каждый честный милиционер ищет. И даже нечестный. За тебя большую медаль дадут. И звездочку…
— Заткнись! — взревел Бешеный, вскакивая, а я тихо рассмеялась:
— Не шуми, не будь дураком… Лучше сядь и послушай. Если я ошибусь, ты меня поправишь… Вы собрались здесь, чтобы у кого-то, например у дяди Пети, купить… Что? — Глаза у Бешеного сделались круглые и очумелые, отражая лунный свет, они горели, как у настоящего филина. Беспрестанно моргая. Бешеный молчал. Я подождала подсказки, не дождалась и продолжила:
— Допустим, камни…
— Опять камни… — прошептал Бешеный и судорожно сглотнул. Если у кого в данный момент и ехала крыша, так это точно у него.
— ..В свободное от основных трудов время вы решили освежиться в местной речке… Ты, правда, не освежался, но большой разницы в этом нет. Где я с вами и.., познакомилась… Если можно так выразиться. Надеюсь, ты в курсе этого? — Коля кивнул. — Через пару дней мы с подружками сидели в ресторане, где влипли в неприятную историю… И… — Тут я подняла вверх указательный палец, заставляя Бешеного сосредоточиться. — И совершенно случайно… (да?) встретились с Ефимом. Он нас героически спас, чем заслужил право присутствовать на продолжении банкета. Уже в домашних условиях. Затем вы заодно спасаете и Иркин подарок. За столом я вам сказала о том, что видела в городе Седого в компании с лысым обладателем приметной печатки. После чего вы нас быстренько спаиваете и.., сматываетесь…
— Чушь! — взревел Бешеный. — Мы же до утра были с вами!
Я цыкнула, чтобы он не орал посреди ночи, и пропела:
— Ирка видела… Она не спала… И мне рассказала…
— И когда же она успела? — зловеще протянул Бешеный, склонившись ко мне вплотную.
«Господи, попала! — с замиранием сердца подумала я. — Только черт меня за язык дернул…»
Теперь я здорово перепугалась, сообразив, что свою догадливость надо было держать при себе. Однако желание ее проверить оказалось сильнее, и вот теперь я сидела, съежившись под весьма неприятным взглядом своего спутника. Слабым утешением было то, что часть этой истории становилась более-менее понятной. В памяти всплыла мельком оброненная нашим участковым фраза о расстрелянной у рыбхоза «Тойоте» с тремя трупами.
О какой-то «Тойоте» Ефим справлялся у Бешеного, на что тот ответил, что происшествие списали на разборки в соседнем районе. А зачем беспокоиться о чужой «Тойоте»? Вот и выходит, что машинка это своя, вернее, собственноручно расстрелянная… А днем Надьку приложили физиономией о шершавый забор, сильно интересуясь, всю ли ночь три героя провели возле наших юбок. С чего бы?
— Чего же ты заткнулась? То фонтаном перло, а теперь цветочек аленький… Дальше-то что было?
— Сам, что ли, не знаешь? — досадливо буркнула я, отворачиваясь. Продолжать беседу категорически расхотелось. И с чего это вдруг я решила, что Бешеный на моей стороне?
— Не знаю. Давай, давай, покайся… Или помочь?
Голос у Бешеного сделался неприятным, в нем появилась какая то странная металлическая дрожь, я потосковала, потосковала и решила, что лучше уж его не раздражать.
— Вы смотались.., вдвоем с Ефимом. — Я вопросительно посмотрела на Бешеного, но он молчал. — Юрка остался с Иркой. Потому что она никак не хотела спать…
Я думаю, что пока вас не было, Ирка показала Юрке свой драгоценный альбом… Хотя его гораздо больше заинтересовало место, где она его спрятала… — Тут я перевела дыхание и скороговоркой выпалила:
— Вернулись вы с Ефимом, и Ирка увидела что-то, что видеть ей было нельзя. Скорее всего, она под каким-то предлогом вышла в сад и подглядывала у забора. И кто-то ее застукал…
Юрка, да? — В голове вдруг мелькнула догадка, и в животе стало холодно, словно там образовался айсберг.
Я скрючилась и, застучав зубами, протянула:
— Только теперь не говори, будто не знал, что ее убили…
— Не знал, не знал! — весело хихикнул Бешеный. — Ей-богу, не знал… Юрка, дурак, и правда сказал, что с ней уедет… — После чего хихикать он перестал и вроде бы расстроился:
— Ох, и чудная ты баба… Как тебе все это в голову пришло? Ну ладно, разберемся… Иди-ка сюда…
И протянул ко мне руку. В другой я весьма отчетливо разглядела наручники. Теперь и гадать нечего, мы с Бешеным в одном окопе не уместились… Я мгновенно перекинула ноги через бревно и рванула к лесу, Бешеный хапнул рукой в воздухе, но безрезультатно. К этому моменту я уже лосем ломилась по редкому кустарнику, заботясь лишь о том, чтобы не растянуться на кочке. Но, на мою беду, с бегом по пересеченной местности у Бешеного было гораздо лучше, чем у меня. Через несколько секунд за спиной раздалось натужное сопение, и я полетела кувырком под ближайший куст. Еще через секунду он грохнулся на меня всей массой, я взвыла, однако, получив немедленно под ребра, тявкнула и успокоилась.
Перекинув меня через плечо, словно драгоценный персидский ковер, Бешеный потихоньку направился к конюшне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52