Пару минут мы обсуждали проблемы нашего телевидения, сойдясь на том, что показывают много всякой ерунды, и я потихоньку вернула его к главной теме:
— Так что ты говорил о Черепе?
— А чего он за вами бегал?
— А я первая спросила… Он твоему брату дружок?
— Какой дружок! — едва не всплеснул руками Володя. — Череп здесь в авторитете! Его только разве комары не знают, да и то перелетные! Если кому сказать, что он за вами как пацан бегал…
— Вот этого как раз и не надо! — всполошилась я. — Мне только этого и не хватает!
— Да это я так… Чудно только. Он все время на машине ездит, тачка у него крутая, навороченная…
— Так Череп, выходит, местный? — Володя кивнул. — То-то я гляжу, номера тутошние. Местный… — я замешкалась, — бизнесмен?
Володя уставился на потолок и, решив, очевидно, что училка младших классов не может не быть двинутой, согласился:
— Можно и так сказать…
— А в гости к твоему брату он приезжал?
— Не… Что вы! — В голосе пацана зазвучало явное уважение. — Череп в большом почете…
Из чего я поняла, что Савченко-старший у местных бандитов в небольшом почете, и обрадовалась. Это позволяло надеяться, что Ефим «со товарищи» к данной категории граждан все же не относится. Я хлебнула чаю, помакала ложку в вишневое варенье, любезно предложенное хозяином, и задумалась, прикидывая, как бы попедагогичнее выведать у ребенка о друзьях старшего братика. Пока я корчила из себя Макаренко, время неумолимо таяло и на небольшую опрятную кухоньку всерьез накатывали сумерки.
— А ребята, которые к твоему брату приехали, они кто?
Володя подумал, повздыхал, смешно хмуря брови, наконец отозвался:
— А кто их разберет… В армии вместе служили…
— А Ефим?
— Ефим?
— Ну высокий такой, симпатичный… Блондин, глаза синие…
— Я в глаза им не заглядывал, — недовольно буркнул мальчик, дернув плечом. — Может, он и Ефим, почем мне знать!
— А Юру и Колю знаешь?
Он снова пожал плечами.
— Коля здоровый такой, со шрамом через всю щеку…
— Ах, эти! Эти трое особняком держались… Да я и видел-то их пару раз. Слышал, что одного Бешеный зовут, другого — Жук. Очень этот Жук беспокойный. Все чего-то вертелся, вертелся, словно укушенный. Но они точняк в почете, это я отвечаю.
Постеснявшись показать свою неосведомленность в местном жаргоне, я не стала уточнять, что представлял собой этот самый почет и в какой именно области он присваивался. Уважение в мальчишечьем голосе совершенно не гарантировало, что столь высокое звание характеризует их как почетных академиков. Пока я кусала губы, досадуя, что мое расследование далеко не продвинулось, Володя заерзал на табурете, бросил взгляд на часы и пробормотал:
— Через пятнадцать минут бабка вернется…
Поняв намек, я поднялась, поблагодарила парня и пошла к двери.
— Только не говори никому, что я здесь была, ладно?
Он кивнул, я с удивлением увидела, что лицо у Савченко-младшего грустное, а глаза несчастные, словно больные. Я протянула руку и крепко тряхнула его кисть.
— Вовка! Не грусти!
Я уже одолела лестничный пролет, когда Володя вдруг встрепенулся и решительно заявил:
— Анастасия Игоревна, я с вами!
— Зачем это? — Я растерялась. Что мне с ним делать?
— Провожу… Темно уже… — пробубнил Володя, догоняя меня.
Сначала я воспротивилась, а потом согласилась. Вдвоем веселее, к тому же мальчишка глазастый и вполне может помочь избежать нежелательной встречи. В своей правоте я убедилась довольно скоро. Ему хватило одного мгновения, чтобы, окинув опытным взглядом пыльный двор, небрежно бросить:
— Порядок!
Переведя дыхание, я выскользнула из подъезда. Торопливо покинув каменный колодец, едва не ставший для меня ловушкой, мы повернули вправо и нырнули в сплетение полуразрушенных деревянных строений, представляющих собой нечто вроде складов. За складами тянулась широкая грунтовая дорога, обрамленная живописными кустами, сплошь усеянными какими-то крупными желтыми ягодами. Освещения на грунтовке не было, и, хотя еще не совсем стемнело, две долговязые фигуры, вынырнувшие внезапно перед самым нашим носом, перепугали меня до полусмерти. По сложившейся уже традиции я едва не рванула в бега, но Володя, ловко ухватив меня за кисть, торопливо шепнул:
— Тихо, все в порядке…
Я почему-то поверила, однако глаза опустила вниз, надеясь, что лицо в сумерках разглядеть трудно.
— Здорово, Вован!
— Здорово! — отозвался Вовка, они шумно поздоровались, выколотив при этом друг у друга пыль из курток.
Через пару минут оживленная беседа несколько ослабла, затем повисла короткая пауза, и неожиданно я услышала:
— Твоя?
При этом задавший вопрос весьма недвусмысленно кивнул в мою сторону, я обомлела, а Вовка, с силой стиснув мои пальцы, небрежно отозвался:
— Ага… — после чего выпустил мою руку и, словно нехотя, обхватил за плечи. — Ну ладно, мы отваливаем…
— Давай… — отозвался высокий крепыш в белой толстовке и вдруг вспомнил:
— Да, тут Череп был… — Внутри у меня все оборвалось, и ноги медленно, но верно стали подкашиваться. — ..пацанов загрузил… Телку искали… Сказал, что где-то здесь должна быть, кто найдет, денег обещал. Училка из новопосадской школы… Ты вроде должен знать…
Я так и осела, обхватив Вовку правой рукой и намертво вцепившись в его футболку. Выдержка у Вовки была не чета моей, он оживился и с большим интересом спросил:
— Да?! А че за училка?
— Младших классов вроде…
— Младших… — разочарованно протянул он. — Хрен их, младших, знает… Они вообще на другом этаже…
Может, наших каких надо? А то физичка у нас ну такая сучка…
Парни заржали:
— На фиг ему твоя физичка!
Вовка равнодушно пожал плечами, и мы двинулись вперед, ребята одинаково взмахнули руками и неслышно растаяли в темноте.
— Слава богу, что ты со мной пошел, — зашептала я в некотором замешательстве, прикидывая, как избавиться от крепких ученических объятий, — не то пришлось бы мне снова козлом по всему городу скакать…
— Не пришлось бы, — спокойно заметил кавалер, бросив на меня снисходительный лукавый взгляд, — у Боцмана разряд по бегу, от него не убежишь…
Я запечалилась и плечами поерзала, однако движение на мальчика впечатления не произвело, зато он поинтересовался:
— Ты не замерзла?
Едва не подавившись своим ответом, я мотнула головой. Так, моя дорогая, что-то тебя опять не в ту сторону несет. То водки напьешься, то со своим учеником в обнимку рулишь… Нет, не со своим, конечно… А с Иркиным и Надькиным… Учеником твоей школы. Я плавно, но весьма решительно качнулась влево, повернулась и взяла Володю под руку.
— Давай через площадь, так короче будет, — буркнула я, вспомнив о Ефиме, который, наверное, уже не знает, что и думать о моем отсутствии.
— Лучше обойти. Вечером здесь много народу собирается, из нашей школы тоже. А для нас это совершенно лишнее.
Я не смогла отказать ребенку в здравомыслии, хотя лазать по кустам мне уже смертельно надоело.
— Куда это ты так летишь? — поинтересовался вдруг мальчик после того, как я в очередной раз с размаху преодолела ограду на бульваре. — Он тебя там ждет, что ли?
— Послушай, — сердито отозвалась я, барахтаясь в зелени, — что-то я не пойму, с какой стати мы перешли на «ты»?
Володя недовольно засопел за моей спиной, прошло несколько секунд, и он отозвался:
— Извините…
— Извиняю.
Минуты через три мы вышли на соседнюю улицу, я остановилась:
— Все, дальше я сама…
— Я пойду посмотрю, — перебил он, не слушая, — поднимусь на этаж, гляну… Стойте здесь.
— Не надо, — пискнула я, пытаясь ухватить его за руку, но он даже не оглянулся. Я плюнула и зло сказала:
— Второй этаж, пятая квартира…
— Знаю…
Откуда, скажите на милость? Ну-ка, педагог без стажа, пошевели мозгами! Налицо прямо-таки нечеловеческое бескорыстие… Что за резон пацану писать учительнице записки с предупреждением, тайком вылезая ночью в окно и рискуя навлечь на себя гнев старшего брата? На первом листке с обратной стороны было написано «Дор…», зачеркнуто, и написано «Уважаемая…».
Вовка начал писать мне записку, начав ее словами «дорогая»? Какой у вас напрашивается вывод? У меня один — Вовка влюблен… Причем в меня. Да, ситуация деликатная, что ни говори. Здесь необходимо чувство такта и чего-то там еще, чего именно, никак не вспомню. Не успела я еще измыслить какого-либо мудрого решения для достойного выхода из сложившейся ситуации, как передо мной снова возник Володя.
— Ни единой души. Можете идти спокойно, я отвечаю… — Это меня ободрило, но тут он добавил:
— Ваш… этот.., дома…
— А как ты узнал? — удивилась я, немного смутившись.
Он дернул плечом, показывая, что обсуждать это не намерен.
— Слушай, Вовка, а вчера ты в окно ко мне не лазил? — осенило вдруг меня, но он посмотрел с большим удивлением:
— В окно? Я? К вам? Нет…
Я покивала головой и протянула ему руку:
— Ну ладно, я пошла! Большое спасибо, ты мне очень помог! Без тебя я бы пропала!
Володя тряхнул мою кисть:
— Да ладно, ерунда! До свидания!
После чего развернулся и моментально исчез в кустах.
Не успела я слабенько пошуршать под своей любимой бронированной дверью, как она распахнулась, явив моему взору сверкающие глаза и раздувающиеся ноздри любимого. Минут через пятнадцать Ефим закончил судорожно ощупывать мои конечности, прекратил шипеть и булькать и смог наконец членораздельно поинтересоваться:
— Что случилось?
Решив перестраховаться на тот случай, если выдержка Ефиму все же изменит и он, чего доброго, сгоряча надает мне по шее, уткнувшись лицом в ладони, я села на банкетку и горько зарыдала. К тому же мне было обидно: случись нечто подобное с Ефимом, я бы первым делом поинтересовалась, не что случилось, а все ли с ним в порядке. Но мужик есть мужик, и где уж нам, слабым созданиям, ожидать от них сердечности. Пока я старательно увеличивала влажность в квартире, Ефим смотрел, сердито сжав губы, потом вздохнул, шагнул ближе и опустился рядом на корточки. Я прибавила еще звук, со словами: «Тихо, тихо, малышка!» — Ефим обнял меня за плечи и прижал голову к груди.
— Ну не надо плакать… Пожалуйста… Слышишь, малышка, не плачь…
Вняв просьбам, я всхлипнула напоследок и промокнула глаза о его плечо.
— Вот и умница. Где ты "была столько времени? Я уж не знал, куда бежать… Думал, что-то случилось…
Мой рассказ вышел гораздо короче, чем время, которое я пробегала, однако на Ефима он произвел весьма сильное впечатление. Я умолчала о спасительном вмешательстве Володи, рассудив, что не следует вмешивать ребенка в опасные взрослые игры. Поэтому я с чистой совестью и тоской в голосе соврала, что просто отсиживалась в чужом подъезде.
— Послушай, — доверчиво поинтересовалась я, когда страсти немного утихли, — а чего этому Черепу от меня надо? Ты представить себе не можешь, до чего по-дурацки все это выглядело! Я его всего один раз видела, какие у него могут быть претензии?
— У Черепа могут быть любые претензии, — усмехнулся Ефим. — Ему достаточно считать, что это входит в сферу его интересов.
— А ты откуда его знаешь?
Ефим подумал и неохотно отозвался:
— Я же говорил, что у меня здесь дела. Надеюсь, тебя не интересуют подробности?
— Почему не интересуют? Очень даже интересуют.
Особенно после того, как в результате получасовой разминки я подвернула ногу…
Мое любопытство любимого утомляло; безусловно, он относился к категории граждан, не привыкших делиться своими проблемами. Он поскучал немного, но все же сообщил:
— Ты видела Черепа с Седым. Ну с тем, что на пляже…
Семеном… — Я кивнула. — А они не должны были быть вместе. Седой, он.., как бы тебе объяснить.., он охранник. Обеспечивает безопасность при проведении сделок.
Ты же понимаешь, мы работаем с налом. Он наш охранник. Он не мог находиться в одной машине с представителем другой стороны, не мог, по крайней мере до того, как будет завершена сделка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52