- Вот и хорошо, - сказал Федор. - Вы удовлетворили наш интерес, и можно, наверно, забыть об этой давней истории. Теперь слушайте внимательно. Вам позвонит некто Шипов. Тоже член банды, которого мы пока не арестовываем и делаем вид, будто ничего о нем не знаем... Мы по рукам связаны, пока не будем точно знать, где находятся заложники. Этот Шипов попросит вас взять на себя защиту Сизова. Вы согласитесь. Если Шипов начнет допытываться, откуда вы знаете про Сизова и почему вы согласны его защищать, вы можете туманно намекнуть, что действуете в интересах людей, которые в контрах с группировкой, открывшей охоту на Сизовых и убившей двух из трех братьев...
- Это я и сам соображаю, - проворчал адвокат. Он понемногу приходил в себя. - Как по-вашему, защита этого Сизова совсем безнадежное дело или не очень?
- Кое-что можно выжать, - сказал Федор. - Если стоять на том, что именно на этом Сизове крови нет. Что все зверства творили его братья, а он лишь присутствовал и боялся пикнуть, потому что остановить их он не мог и выдать тоже. Ну, а дальше... Напрягайтесь в зависимости от того, как они будут вам платить. Деньги у них есть, я вам уже сказал, так что если они вздумают с вами жмотничать, вы вполне можете заниматься этим делом спустя рукава. Для нас главное - то доверие, которым вы у них будете пользоваться.
- Да... - медленно кивнул Задавако. - Да... Я приблизительно так и начал представлять очертания дела...
- Тогда огромное вам спасибо! - Федор встал, и Андрей вслед за ним.
На площадке между пролетами лестницы Федор остановился, вытер пот со лба и вытащил сигареты.
- Уфф!.. Теперь соображай: что за дело, в которое мы вляпались. Такое было ощущение, что мы на мину наступили, и сейчас взорвемся!
- Ничего не понимаю... - сказал Андрей. - Адвокат явно намекал, что действовал по поручению КГБ. Но ведь такого просто не может быть!
- Почему не может? - спросил Федор. - Очень даже может.
- Почему тогда не было давления на прокуратуру?
- Может, и было, но такое хитрое, что со стороны этого не было заметно.
- Почему столько возились с Гузкиным, вместо того, чтобы его убрать?
- Откуда ты знаешь, что его не убрали через три года, едва он вышел за лагерные ворота? Убивать его сразу резона не было, слишком много пыли. Вот и заткнули ему пасть на время обещанием короткого срока, а когда он отбыл этот срок... Жаль, Молдавия сейчас - независимое, мать её, государство, и трудненько будет установить, доехал он туда в свое время или нет.
- Зачем вообще нужен был Гузкин, ведь у КГБ было полно отличных исполнителей, которые могли прибрать человека так, что никаких следов не осталось бы? - упорствовал Андрей.
- Гузкин был нужен для того, чтобы придать всему делу вид бытовухи. Чтобы никто не вздумал искать другие причины убийства и связывать его с какой-то магнитофонной записью. Надо было оборвать все ниточки, даже самые тонкие. И ведь сработало, разве не так? Сколько лет прошло? Больше десяти? И если б ты не вздумал копать, поднаторев в детективном деле, все бы так и осталось похороненным.
- Зачем было запугивать беременную девку и выдвигать ей условием, что она должна будет отказаться от сына и никогда его не видеть?
- Чтобы она не могла рассказать родственникам отца её ребенка о магнитофонной записи!
Да, правда, подумал Андрей, мне ведь это тоже приходило в голову. Если бы Федор знал о Богомоле - он бы понял Андрея с полуслова, но рассказывать полковнику о том, как легендарная Богомол связана со всей этой историей, было, естественно, нельзя.
- У тебя есть какой-то главный повод для сомнений, - сказал наблюдательный полковник. - И ты его почему-то утаиваешь. Ну? В чем дело?
Андрей пожал плечами.
- Это сложно объяснить...
- А ты попробуй! - усмехнулся полковник. - Дело того стоит! Видел, как побледнел Задавако при одном упоминании о магнитофонных записях? Значит, они и впрямь опасны до сих пор - смертельно опасны, соображаешь? Если адвокат вздумает стукнуть на нас, и на нас откроется охота - я хотел бы, по крайней мере, знать, из-за чего!
- Я сам понятия не имею, - слабым голосом проговорил Андрей. - И, потом, ты сказал не "магнитофонные записи", а "магнитофонная суета"...
- Ну да. Выразился пообтекаемей. В таких разговорах чем больше туману напустишь, тем лучше - все приходят к выводу, будто тебе известно больше, чем на самом деле.
Иногда бывает лучше, подумал Андрей, чтобы люди думали, будто тебе известно меньше, чем на самом деле... Но тут этот принцип не сработал бы если бы на Задавако не обрушились всей мощью, он бы отказался сотрудничать.
Федор хлопнул Андрея по плечу.
- Поехали, отвезу тебя домой. Я вижу, ты малость не в своей тарелке. После всех потрясений. А в своей теории двух младенцев ты где-то допустил прокол, факт.
- Но где?.. - пробормотал Андрей. - Такого просто не может быть!
Федор мягко, но решительно взял его под локоть и повел к машине.
- Думай! - повторил он. - Я вижу тебя смущает что-то, о чем ты не хочешь рассказывать... Что-то, кажущееся тебе самым убедительным доводом. Ищи в нем слабину, она есть! Пойми, шутки кончились. Такого человека, как Задавако, трудно напугать до смерти упоминанием о какой-то давней истории. Если он перетрусит до того, что вздумает нас заложить - мол, были у меня двое, правда ли, что все узнали от вас? - то нам, по крайней мере, надо представлять, с какой стороны на нас наедут.
И полковник вдруг расхохотался.
- Что с тобой? - спросил изумленный Андрей.
- Да подумалось, что мы с тобой действуем в точности наоборот благой мудрости "не буди лиха пока спит тихо"! А? Но мне это даже нравится!..
"Какая слабина может быть в моей конструкции? - думал Андрей. - Ленька похож на Богомола - на Люду Венгерову - так, что это не может быть случайностью! То, что девчонки были от моего двоюродного брата без ума, тут не поспоришь. В отца пошел... Ведь не раз говорили, что дядя Сема умел нравиться женщинам..."
Они уже сели в машину и отъехали, когда Андрей додумывал эти мысли. "Умел нравиться женщинам..." - эхом отозвались последние слова. Сразу же всплыл в памяти сон - дядя Сема, живой, хохочущий, рассказывающий анекдот хохочущий так, как хохочет мужик, знающий, как его обаяние действует на женщин и подсознательно чуть кокетничающий этим - кокетство, не ущемляющее мужественности...
Андрей выпрямился, будто пружиной подкинутый, и настала очередь полковника встревожено спросить:
- Что с тобой?
- Ты знаешь... - Андрей говорил, задыхаясь, у него горло перехватило. - Я нашел... Слабину... Кажется, все очень просто, и никаких двух младенцев... Каким же я был идиотом... Но тогда я вообще ничего не понимаю!
- Поделись, чего ты не понимаешь?
- Не понимаю, что... Нет, надо ещё раз проверить! Мы можем получить срочную справку в центральном городском архиве ЗАГС?
- Дуй в архив ЗАГС, - сразу велел полковник шоферу. - Кажется, дело серьезное.
- Это в пяти минутах, - ответил шофер. - Только развернуться в другую сторону - и вся недолга.
Что он и сделал.
Андрей прикрыл глаза. Все спуталось в голове, картины и образы вспыхивали и проносились хаотично, в беспорядке, тесня и давя друг друга будто звери, лавиной убегающие от лесного пожара.
Звяканье чайника и чашек на пленке - и при этом не слышно, как открывают окно, которое просто должно было быть закрыто... Переходник для записи с телевизора, которым Ленька почему-то не воспользовался... Коробка с деталями... Ги Берджес, спасенный от шпаны благодаря изобретению дяди Семы... Все становится в один ряд... Смех дяди Семы... Мальчишеские голоса... Ведь Андрей все эти дни только и делал, что проходил в подъезд и из подъезда мимо футбольно-хоккейной коробки... Но сейчас зима, все покрыто снегом, все сливается в единый белый фон - вот он и не обращал внимания, даже не задумывался... Возможно, в теплое время года он сообразил бы сразу же... И все равно - он просто обязан был сообразить, когда услышал пленку... Не "магнитофонная запись", а "магнитофонная суета"... Федор сам не знал, насколько был прав... А Андрей просто обязан был это разглядеть... Куда делась его наблюдательность? Ведь он подмечал вещи и посложнее...
- Этого просто не может быть... - пробормотал он. - Но, если это так, то мы влипли хуже некуда... И это я, сам, собственными руками, привел, приволок нас поближе к черепу с гробовой змеей... Ты будешь иметь полное право оторвать мне голову, потому что...
- Головы рвать повременим, - пробасил Федор. - По крайней мере, пока не расскажешь толком, что за гробовую змею ты углядел... Заинтриговал ты меня - хуже некуда.
Андрей только помотал головой, закусив губу и едва не застонав от отчаяния.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
- Ну? - требовательно вопросил полковник. - Что ты притих? Поделись, что ты тут увидел такого особенного, чего мне не видно?
Удостоверение Федора в пять минут открыло перед ними все двери в архиве ЗАГС, и теперь Андрей Хованцев созерцал старую копию свидетельства о рождении.
"Венгерова Людмила Семеновна.
Мать: Венгерова Анна Михайловна.
Отец: Жилин Семен Леонидович."
"Я ведь отлично знал!.. - думал Андрей. - Она мне говорила, что у неё изменена фамилия, а имя и отчество она оставила себе настоящие!.. Могла и врать, конечно - но нет, не врала, как видишь. Но я бы никак не связал её имя и отчество с дядей Семой. Сколько на свете Семеновичей и Семеновн начиная с Владимира Семеновича Высоцкого, а? И в другом она мне врала - она не была влюблена в Леньку... То есть, не была влюблена по-женски... Она обожала его, смотрела на него с придыханием, потому что знала, что он - её брат по отцу. То, чего Ленька не знал и никогда не узнал... Мы с Ленькой-старшим вышли в двух сестер, нашим мам, Веру и Татьяну, а Леньке-младшем и Людмиле выскочило сходство по другой линии - с дядей Семой. Шутки наследственности. Я должен был увидеть, что у них обоих такая же обаятельная улыбка, как у него... И, наверно, он был золотистым блондином, пока не поседел..."
Мысли путались и сталкивались друг с другом...
Андрей поднял провел пальцем по строке, где был указан отец ребенка.
- Вот... Это мой дядя, отец моего погибшего двоюродного брата и дед моего племянника... Эта девушка... Меня смутило семейное сходство, а она не мать Леньки... Она - его тетя, родная тетя... Не было никаких двух младенцев, и не было несовершеннолетней дочери номенклатурных родителей, которую надо уберечь от скандала, во имя карьеры... Не мой брат был "ходоком", а мой дядя, помилуй, Господи, его душу...
"И Богомол не убивала свою мать", - мог бы добавить он.
Федор покачал головой.
- Согласен, трудно было предвидеть... Но неужели в вашей семье никогда не было слухов, насмешливых намеков вскользь в разговорах между твоими родителями...
- Никогда, - ответил Андрей. - Дядя Сема тщательно сохранил свою тайну. Обрати внимание, его дочь на несколько лет моложе моего брата. То есть, дядя Сема давно был женат на тете Тане, когда... Мать этой Людмилы упоминала тренеру по теннису, что они жили совсем хорошо, пока был жив отец девочки... Хорошая жизнь, оплата занятий теннисом - вот что меня смутило... Я так понимаю, дядя Сема заключил соглашение с этой Венгеровой: он признает свою дочь и всячески им помогает, а она никогда не подает официально на алименты и не предпринимает никаких шагов, в результате которых его жена может узнать... Тетя Таня так ничего и не знает...
- А ты встретился с этой Людмилой, и тебя смутило её потрясающее сходство с твоим племянником.
- Да, и в итоге я нагромоздил невесть чего. А оказывается, надо было только прогуляться в архив ЗАГС.
- Лучше поздно, чем никогда, - философски заметил полковник. Он не в первый раз прибегал к этой поговорке - видно, она была одной из его излюбленных. - Выходит, всякие младенцы к смерти твоего брата не имеют никакого отношения. Он погиб только из-за магнитофонной записи.
- Он погиб из-за того, как именно была сделана эта запись, - сказал Андрей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54