— Да, мистер Морган. Вы очень внимательный человек.
— А вы слишком рассеянны для офицера полиции.
На этом разговор был закончен. Полицейские вышли за ворота, и железная калитка с лязгом захлопнулась.
Сержант обошел машину и остановился у дверцы водителя. Лейтенант замер у калитки и стоял, склонив голову, как побитый пес.
— Эй! Ты что, Мекли?
— Что скажешь, Эдди?
— Трудно сказать. Меня смутил один момент. Когда мы находились в гостиной, я видел в окно открытый люк погреба в саду. Ничего особенного в этом нет, но, когда мы выходили с территории, то в том месте ничего не было. Не могло мне все это померещиться?!
— А мне не понравился этот парень в сарае. Где-то уже видел эту рожу. Но где?
— Как ты мог понять, что за рожа скрывается под мазутом?
— Это мне и не понравилось. Похоже, он умышленно измазался.
— Перебор, лейтенант. Ты только подумай, где мы были. Если в этом доме и есть какие-то странности, то это муж хозяйки! Как можно поверить, что у такой шикарной красотки такой урод муженек!
— Деньги делают все! Ты видел его автопарк? Бешеные деньги!
— Но что-то этот тип не похож на миллионера! Стопроцентный боксер-неудачник! Если бы мне сказали, что он ее телохранитель, то я бы поверил. Он себя вел, как сторожевой пес, а не как владелец «роллс-ройса».
— Ты прав. В этой семейке странностей больше, чем нормы. Может быть, возьмем их под наблюдение?
— Ты хочешь обострений? Она знает нашего шефа.
— А мне кажется, что здесь можно выудить крупную рыбку! — воскликнул лейтенант. — Мы можем взяться за дело частным образом.
— Ты рехнулся, Мекли! Если она наймет охрану, как обещала, и тебя сцапают на территории частной собственности, то миссис Морган с большим удовольствием отдаст тебя под суд.
— Ну ладно, хватит пустозвонить! Поехали! Тут есть над чем подумать.
Тэй и Слим не отходили от калитки, пока не услышали звук мотора отъезжающей машины. Они не слышали разговора, стальные ворота служили хорошей звукоизоляцией. Но то, что полицейские уехали не в ту же минуту, как вышли, Тэй насторожило.
— Вы действительно знакомы с капитаном Фридманом? — спросил Слим.
— Конечно. Он учился в калифорнийском университете на юридическом факультете. В то время мой отец преподавал там право и пользовался большой популярностью. Все студенты перебывали в нашем доме, отец устраивал для них вечера. В тот момент, когда Крис решил обосноваться в округе Чикаго, мы проверили охраняемостъ округа и концентрацию полицейских сил. Имя Фридмана всплыло случайно, из справочника. Я с ним связалась, и он был искренне рад услышать мой голос. Это обстоятельство также сыграло роль в подборе места нашей дислокации. Крис очень много времени уделял вопросу норы. Он говорил, что мы должны жить по принципу мурены, неожиданно выскакивать из норы, хватать проплывающую мимо добычу и исчезать и считанные секунды.
— Расчеты не подвели хозяина. Я помню, сколько времени он уделял тому, чтобы подобрать гараж для «крайслера». Шесть помещений было отвергнуто, пока, наконец, он не утвердил старый ангар в центре города. Мне казалось, что это безрассудство, неоправданный риск, а на деле оказалось, что «крайслер» превратился в легенду. У босса не было ни одной промашки. Он видел все наперед!
— Стоп! — Тэй нахмурила брови. — Опомнись, Слим. Мы говорим о Крисе в прошедшем времени. Меня это пугает! Нервы! Сплошные нервы!
4. Блок 4-Б
Того, что произошло на летном поле, никто ожидать не мог. Маленький военный испытательный аэродром близ Краун-Пойнта был заполнен толпой журналистов.
Шериф Элизабет Вэнтон прибыла сюда со всем штатом полиции города, но выглядели они здесь беззащитной горсткой бойскаутов в окружении пестрой толпы репортеров. Шериф рвала на себе волосы от злости. Власти Луисвилла убедили ее, что переправка Дэйтлона в Краун-Пойнт засекречена. И ни один человек, не связанный с операцией, не знает об этом перелете.
Но самолет не мог повиснуть в воздухе, и ему пришлось приземлиться. Охране сообщили по радиосвязи, чтобы двери не открывали.
Полицейские соорудили помост из ящиков и подняли на него своего шефа в юбке.
— Ребята! — заорала Лиз. — Я отправлю самолет в другой город, если вы не наведете порядок в собственном доме. Сейчас все слушают мою команду. Вся гвардия репортеров выстраивается с двух сторон от трапа самолета, образуя коридор шириной десять футов. Разрешается снимать, но с места не двигаться. Если коридор будет сломлен, я дам команду открыть огонь. Когда речь идет о транспортировке опасного преступника, мы имеет на это полное право. Если вы сохраните порядок, то я вам обещаю, что в здании тюрьмы будет устроена пресс-конференция. Клянусь, — она подняла правую руку вверх, — что все до единого попадут на нее! Но сейчас вы должны дать мне возможность переправить гангстера в тюрьму.
Толпа шумела, но возгласов возражения не было. Каждый понимал, что кроме свалки в данной ситуации ничего произойти не может.
Когда коридор был выстроен при помощи двух десятков полицейских, к самолету подогнали трап и бронированный фургон. Впереди стояли мотоциклисты и две патрульные машины.
Охрана в самолете получила сигнал. Дверь опустилась вниз и соединилась с трапом. Первыми вышли двое в штатском и встали на одну ступеньку ниже площадки. Следом вышел Дэйтлон.
Толпа загудела, защелкали затворы, и вспышки магния озарили небо.
Дэйтлон поднял обе руки вверх и потряс ими над головой. Ему не мешали наручники, он приветствовал публику, а она ревела от восторга. Он улыбался. Это был герой, кто угодно, но не преступник. Следом за Дэйтлоном вышло еще двое в штатском, и процессия направилась по трапу к машине. Гул, возгласы, выкрики — все смешалось и походило на стадион в момент финального свистка. Преступник выглядел веселым, острил на ходу, подмигивал женщинам и подставлял улыбку под фотообъективы. Как только Дэйтлона заперли в стальном фургоне, вся толпа бросилась к своим машинам. Кортеж из сотни автомобилей потянулся к городу. Впереди шла группа мотоциклистов, следом патрульная машина, в которой Лиз Вэнтон срывала зло на своем заместителе, далее шел тюремный фургон, вновь патрульный «форд» и бесконечная цепь разноцветных авто всех марок и мастей, открытых и закрытых, светлых и темных, гудящих и молчащих.
Если с наступлением темноты выехать с аэродрома на широкую автостраду в направлении Ист-Чикаго, то уже очень скоро в ночном небе становится заметной полоса света, яркая, как над огромными увеселительными парками крупных городов, а еще через несколько миль эта полоса рассыпается на тысячи отдельных световых пятен. Особенно резкие, почти белые — это прожектора, а пять бесконечно длинных рядов тускло-желтых точек, взгромоздившихся друг на друга, это девятьсот с лишним окон рой из самых жестких тюрем Индианы — Краун-пойнт. Каждый вечер точно в двадцать два часа двадцать минут огни в окнах гаснут и в свете прожекторов мрачные серые стены кажутся таинственной крепостью, взмывающей в небо. Отдельные белые лучи беспрерывно ощупывают северный блок тюремного комплекса. Когда свет добирается до крыши, становится виден купол и место казни — символ смерти, нависший над тюрьмой.
Но в восемь вечера тюрьма превратилась в театр, римский Колизей, во что угодно, но не в тюрьму.
В этом здании не было предусмотрено помещена для устройства спектаклей, так что под зал использовав ли огромный холл с восточной стороны, где обычно проводят время посетители с ходатайствами и адвокатами. Эта часть здания не охранялась и была доступна каждому с десяти до шести.
Сегодня был особый случай. Президиум устроился на мраморных ступенях широкой лестницы, перекрыто полицейскими кордонами. Вдоль перил стояли тюремные охранники с автоматами. В центре стоял Дэйтлон, слева Элизабет Вэнтон, а справа — директор тюрьмы Пэт Люмет. Ради показухи миссис шериф распорядилась снять с Дэйтлона наручники и ему было позволено курить.
Имея опыт работы с журналистами, пресс-конференцию вел директор тюрьмы.
— Прошу тишины! На вопросы и ответы отводится полчаса. Не кричите зря, я буду указывать на человека, который обязан представиться и задать только один вопрос.
Люмет указал пальцем на репортера у колонны.
— Вы!
— Дэйли-Ньюс. Как тебя сцапали, Крис?
— Как это обычно делают, ночью, когда я спал. Меня удивило, почему они не хотели сделать этого раньше?
— Вы!
— Мичиган-пресс. На что вы рассчитываете, Дэйтлон?
— На передышку! Лиз обещала мне, что будет заботиться обо мне и даст дополнительных телохранителей.
— Вы.
— Род Сичкор из «Балтимор-стар». Вопрос к директору. Где вы намерены содержать Дэйтлона?
— Такие вопросы я уполномочен решать сам. Для общей безопасности, до суда, Дэйтлон, как особо опасный преступник будет помещен в «Блок-4Б» в камеру смертников. Я полагаю, что суд вынесет достойный приговор и осужденному не придется менять место заключения. Теперь вы!
— Майкл Кэрр, «Чикаго трибюн». А что вы скажете, мистер Дэйтлон на заявление директора?
— Я думаю, Майкл, что вы еще возьмете у меня интервью в моем доме, и мы посмеемся за рюмкой джина над подобными заявлениями.
— Вы!
— Ирвинг-стар. Что думает шериф о возможности побега?
— Я исключаю такую возможность. Из этой тюрьмы еще не было побегов. Но я позабочусь о дополнительных мерах. С завтрашнего дня здесь будет стоять ополчение.
— Не много ли почета, шериф?
Толпа засмеялась. Реплики и вопросы стали сливаться, и восстановить порядок стало невозможно.
— Крис, что ты думаешь о Бонни и Клайде? Они идут по твоим стопам.
— Чепуха! Обычная шпана! Они дискредитируют саму идею!
— Сколько банков ты обчистишь, если выйдешь на свободу?
— Начну с ближайшего по дороге в закусочную и закончу, когда вид денег будет вызывать отрыжку.
— Достаточно, господа! Хватит! — завопил директор.
Дэйтлон обнял стоящих по бокам директора и шерифа.
— Мои друзья заботятся обо мне. Я устал с дороги и мне пора в кроватку. Но не огорчайтесь, господа, моя миссия на земле не закончена. Я еще не раз подкину вам работенку, так что мои фото вам еще пригодятся, не сдавайте негативы в архив. Эти здания строили не для таких, как я.
Полицейские начали оттеснять журналистов к выходам. Элизабет Вэнтон попыталась вырваться из объятий гангстера, но ей не удалось. Директор и пытаться не стал, он чувствовал хватку Дэйтлона и пытался сделать вид, что не замечает его руки на своем плече.
Вспышки озаряли зал до того момента, пока последний журналист не был выпихнут за дверь.
— Прекрасный день, друзья мои! — воскликнул Дэйтлон.
— Я тебе устрою здесь курорт, сукин сын! — процедил сквозь зубы директор.
— Тебе повезло, Дэйт! Если бы не эта орава, я бы пристрелила тебя у трапа!
— Ну вот, видите, как мы все здесь друг друга любим. В бесконечно длинных коридорах, где царил полумрак, шаги раздавались удивительно громко. Клак… клак… Казалось, этим галереям, куда никогда не проникал дневной свет, не будет конца. Клак… клак…
У массивной двери шаги на какое-то мгновение затихли. Послышалось звяканье ключей, скрежет петель.
— Проходи!
Еще один коридор, конец которого терялся вдали.
Двое шли сзади, двое впереди. Сам ключник был очень высокого роста и выглядел истощенным и измученным. Надбровные дуги нависали над двумя затененными провалами, в глубине которых едва можно было различить зрачки глаз. Он смотрел прямо перед собой.
Этот коридор показался Дэйтлону не похожим на предыдущие. Он не сразу понял из-за чего. Так же, как и в других, здесь царил полумрак, но по мере того, как они шли, по обеим сторонам возникало какое-то движение. Обе стороны коридора были забраны решетками. За железными прутьями в черных камерах шла своя жизнь, что-то шевелилось, кишело существами.
Присматриваясь к ним, Дэйтлон встречал на себе тупые холодные взгляды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128