Он вновь и вновь прокручивал в мозгу каждый шаг в поисках слабого места. Только не Мэри Хеннесси, в этом он был уверен. И Мэтью Бейли сделал все, о чем его просили. Снайперы тоже.
Возможно, это просто невезение. Может быть, боги решили, что Ильич Рамирес Санчес не заслужил покоя, чтобы, почивая на лаврах, провести остаток дней своих в обществе жены и детей. Дисплеи радиосвязи на панели управления были погашены. Карлосу они были не нужны, да он и не хотел говорить с кем бы то ни было.
Он летел на юг, по направлению к центру Чесапикского залива.
Карлос думал о жене и детях. Интересно, как они там, нашла ли Магдалена время починить стереосистему. У них был чудесный домик, в котором он мог расслабиться, с несколькими акрами тенистого сада за высокой каменной стеной.
Карлос поворачивал налево до тех пор, пока индикатор курса не показал, что он летит на восток. Карлос вспомнил, как плакали его дети, когда он сказал им, что должен на некоторое время уехать, и как серьезно они кивали головками, когда он брал с них обещание позаботиться о маме. Его собственная мать тоже плакала и крепко обнимала сына, словно зная, что никогда больше его не увидит. Еще он вспомнил, с какой жадностью предавалась любви Магдалена в их последнюю ночь в доме, когда его чемодан уже стоял упакованный рядом с кроватью.
Назад дороги не было, Карлос это понимал. Ему предложили сделку. Если бы у него все получилось, он имел бы убежище до конца своих дней, независимо от международного давления. Но в случае провала никаких нитей, ведущих к его хозяевам, быть не должно. В обмен на молчание его семье будет разрешено остаться в доме. Карлос заранее позаботился, чтобы в любом случае на их счетах в заграничных банках лежало достаточно денег, с которыми ни Магдалена, ни их дети ни в чем не будут нуждаться. Впереди он видел синюю беспредельность Атлантического океана и темнеющее небо. Солнце уже начало закатываться за горизонт.
Пролетая над водой, Карлос расслабился. Он не сделал ничего, за что ему могло бы быть стыдно. Белые барашки волн бежали внизу, в четырех тысячах футов под ним. Вода может спрятать человека надолго, подумал он. Возможно, навсегда. Карлос открыл дипломат и достал Р228. Отвинтил глушитель, кинул его за спину, затем убрал левую руку с руля и приставил ствол пистолета к виску.
– Магдалена, я люблю тебя, – прошептал он.
* * *
Доктор наложил последнюю повязку и отступил назад, чтобы полюбоваться своей работой.
– Вы очень везучий человек, спецагент Говард, – сказал он.
– Что-то не ощущаю я особенного везения, док, – ответил Говард.
Врач снял резиновые перчатки и кинул их в мусорный ящик.
– Если бы пуля не задела кость и пошла вниз, а не вверх, вы сейчас находились бы не здесь.
Говард сидел на больничной койке, забинтованный по пояс. Он попытался встать, но врач покачал головой и поднял руку как бы в индейском приветствии, заставив Говарда остаться на месте.
– Вы никуда не пойдете. Вы потеряли много крови. Необходимо побыть хотя бы один день в постели.
– Я хочу домой, – сказал Говард.
– Насколько я понимаю, дом ваш в Фениксе, а сейчас вы не в том состоянии, чтобы лететь. Останетесь лежать, это приказ.
– Но моя жена... – начал было Говард.
– ... Ждет вас за дверью, – закончил доктор. Он кивнул медсестре, которая вышла и через несколько минут вернулась в сопровождении Лизы.
Лиза Говард бросилась к кровати, чтобы обнять своего мужа, но тут же отпрянула, увидев повязки.
– Я не рассыплюсь, – тихо сказал Говард, и она, улыбнувшись, потянулась к нему. На глазах ее были слезы.
– Как ты здесь оказалась? – изумленно спросил Говард.
– Джейк позвонил мне и сказал, что я должна приехать сюда. Отец организовал самолет. – При упоминании об отце она почувствовала себя ужасно неудобно, и Говард, не в силах сдержаться, расхохотался.
– Это прекрасно. Дорогая, это просто прекрасно. – Он приподнялся и крепко обнял жену, оторвав ее от пола, хотя это "стоило ему адской боли.
– Дорогой, прости меня, – прошептала Лиза ему в ухо. – За гольф-клуб. За все вообще. Когда ты сможешь отправиться домой?
– Сегодня вечером, – ответил Говард.
– Когда окрепнет, – настаивал доктор.
Дверь опять распахнулась, и в ней показался Боб Санджер, а за ним Дон Клутези. Клутези улыбался.
– Как дела, Коул? – спросил Санджер.
– Прекрасно, – сказал Говард.
Врач раздраженно вздохнул.
– Агент Говард, позвольте вам напомнить, что медицинское образование здесь есть только у меня.
Говард улыбнулся Санджеру.
– Боб, со мной действительно все будет о'кей.
– Ты готов к приему посетителя? – спросил Санджер.
– Вот моя жена, Лиза. Она единственный посетитель, который мне в данный момент нужен. – Говард крепко взял жену за руку, словно опасаясь, что она сейчас уйдет.
– О, мне кажется, что в данном случае ты с радостью сделаешь исключение, – произнес Санджер, распахивая дверь.
Появились два агента Секретной службы, которые проверили комнату и встали в противоположных углах, словно собаки, готовые к нападению.
Вошли еще три человека, и Говард непроизвольно вытянулся, когда узнал среднего. Это был президент, сопровождаемый телохранителями. Говард подумал, что президент выглядит исключительно спокойно, если принять во внимание, что ему пришлось пережить.
– Спецагент Говард, я хотел бы поблагодарить вас за сегодняшние действия. Я навек перед вами в долгу. – В голосе президента звучала искренняя признательность. – С вами все в порядке?
Не успел Говард открыть рот, как вмешался доктор.
– Несколько дней отдыха, и все будет в норме, – произнес он.
Президент кивнул.
– Хорошо. Я рад это слышать. Действительно. Если я могу что-то для вас сделать, без колебаний звоните мне.
– Да, сэр. Непременно. Но вам еще следовало бы поблагодарить Майка Креймера, – сказал Говард. – Именно он спас премьер-министра.
– Мне бы очень хотелось это сделать, – ответил президент. – Если бы не Креймер, мне пришлось бы объясняться с британским правительством. К сожалению, он, похоже, исчез.
Говард бросил удивленный взгляд на Санджера.
– Что случилось?
Ответил врач.
– Мы не знаем, – сказал он. – Мы только начали обрабатывать его здесь, в травматологическом отделении, и сестра оставила его на несколько минут, а когда вернулась, пациента уже не было.
– Он в порядке?
– У него на груди был синяк размером с тарелку, и некоторое время он не сможет заниматься дельтапланеризмом, но серьезной опасности нет. Бронежилет даже не треснул. – Доктор улыбнулся. – Мне кажется, изготовитель мог бы использовать этого человека для рекламы своей продукции.
– Я слышал, будто снайпер находился на расстоянии мили от цели, это правда? – спросил президент, наклонив голову.
– В двух тысячах ярдов, – ответил Говард.
– Если бы он был ближе, пуля пробила бы и жилет, и тело, – заявил врач. – Здесь же она уже существенно замедлила полет, но все равно ударила в Креймера со скоростью несколько сот футов в секунду.
– Просто невероятно, – произнес президент, удивленно покачивая головой. – То, что сделал Креймер, встав на пути пули, и способ, которым он это осуществил, совершенно невероятны.
Интересно, думал Говард, что заставило Креймера броситься под пулю. И тут, как вспышка, пришло понимание: Креймер беспокоился не столько о спасении жизни премьер-министра, сколько о том, чтобы уничтожить Мэри Хеннесси. Креймером двигала ненависть, а вовсе не уважение к политику. Тут Говард заметил, что президент смотрит на него, как будто ожидая что-то услышать.
– Я рад, что с вами все в порядке, сэр, – сказал Говард.
Президент одарил его своей фирменной улыбкой.
– В этом, агент Говард, вы не одиноки. – Он повернулся и улыбнулся Бобу Санджеру. – Может, стоит взять этого человека в нашу команду, Боб?
Президент развернулся обратно к Говарду.
– Ну, мне, похоже, пора идти. По программе я должен сопровождать премьер-министра в аквариум, но сейчас у него наверняка не то настроение, чтобы смотреть рыбок. – Он улыбнулся и протянул руку. – Я ваш должник, агент Говард.
Говард пожал руку президенту. Ладонь была теплой, а пожатие крепким.
Когда президент со свитой покинули палату, вперед выступила Лиза. Она посмотрела на мужа так, словно хотела что-то сказать, но передумала. Вместо этого она приникла к нему в долгом поцелуе. Первым оторвался Говард. Клутези посмеивался.
– Есть сведения о Карлосе? – спросил Говард.
– Пока нет, но далеко ему не уйти, – ответил Клутези. – Келли Армстронг задала мне тот же вопрос.
– Она здесь?
– Внизу. Ее приводили в чувство после шока, но когда я ее увидел, она уже смотрелась в зеркало. Келли находилась рядом с Хеннесси, когда ту убили. Она вся залита ее кровью.
– Как это получилось?
Клутези пожал плечами.
– Она стояла выше на ступеньках, когда сватовский снайпер шлепнул Хеннесси. – Он подошел к окну и отодвинул занавеску, чтобы видеть улицу внизу.
– Чертовски много совпадений, – произнес Санджер.
Клутези увидел, как Келли Армстронг вышла из главного входа и целеустремленно двинулась по дороге, ее светлые волосы слегка развевались на ветру. Она действительно великолепна, подумал Клутези, а по тому, как она покачивает бедрами, видно, что ей это известно. В ней было что-то знакомое, нечто такое, от чего мурашки вдруг побежали по его телу. Он видел ее раньше под тем же углом, глядя вниз из окна. Это было в баре. Она входила в бар, когда он вел наблюдение. Его озарило, и Клутези хлопнул себя по ноге.
– Теперь я вспомнил! – выкрикнул он.
* * *
Полковник внезапно проснулся и сразу насторожился. Приподнявшись, он повернул голову и посмотрел на, часы у изголовья. Три часа утра. Он снова лег и прислушался, мысленно обследуя комнаты коттеджа и пытаясь обнаружить источник шума, который его разбудил. Полковник спал чутким сном, но сельские звуки никогда не беспокоили его: ни лай лисиц, ни уханье сов, ни блеяние овец, пробирающихся по камням. Это должно было быть что-то другое.
Ближайшие соседи жили в миле от него, на ферме, которой владел бывший капитан торгового флота и откуда часто с первыми проблесками зари доносилось рычание заводимых тракторов. Но на улице было еще темно, и если бы это был трактор или какой-то другой вид транспорта, звук еще слышался бы некоторое время.
Полковник медленно сел. Спал он голым, и простыни с шелестом сползли с его груди. На дороге, ведущей к его коттеджу, были сплошные рытвины, и кто бы по ней ни ехал, его машина обязательно гремела бы и стучала. А в радиусе двадцати метров от коттеджа был рассыпан слой гравия толщиной в несколько дюймов, благодаря которому к дому нельзя было подобраться тихо.
В доме стояла тишина. Справа от полковника находился электронный пульт, соединенный с охранной системой, которой была защищена каждая дверь, каждое окно, к ней были также подсоединены датчики давления, закопанные на дороге и в ключевых точках сада. Все индикаторы на дисплее светились красным и ни один не мигал. Если бы хоть один датчик сработал, охранная система немедленно послала бы звонок в местный полицейский участок и полиция прибыла бы через восемь минут. В обычных обстоятельствах полковник списал бы все это на тут же забывшийся ночной кошмар, но сейчас он чувствовал – что-то не так. Внутри все напряглось, словно тело знало о чем-то, чего не знало сознание, а за многие годы он научился доверять своей интуиции. Повернувшись влево, он открыл ящик прикроватной тумбочки, где лежал заряженный тяжелый 9-миллиметровый автоматический «браунинг».
Полковник встал с кровати, снял пистолет с предохранителя и надел синий шелковый халат, свисавший с крючка на двери. Приложил ухо к дверному косяку и прислушался. Ничего. Оставив дверь открытой, он прошел в коридор с напряженными до предела нервами. Стараясь держаться ближе к стене, на цыпочках подошел к верхней площадке лестницы, придерживаясь левой рукой за оштукатуренную поверхность, чтобы не сбиться с пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80