Сейчас мы сличаем эти отпечатки с нашими досье. Другая кредитная карточка и удостоверение выданы на имя Питера Арнольда, но ни в машине, ни на квитанции никаких отпечатков пальцев не обнаружено. Именно эту машину успели вымыть.
– И мы можем утверждать, что именно эти автомобили находились в пустыне? – спросил Говард.
Келли кивнула.
– Недалеко от того места, где были башни, следователи сняли отпечатки протекторов. Они полностью совпадают с отпечатками протекторов машин, взятых напрокат Дэвисом и Арнольдом.
Говард задумчиво кивнул, с трудом скрывая свое раздражение. Келли могла бы поставить его в известность обо всем этом раньше, чем идти с докладом к Шелдону.
– Служащие прокатной конторы узнали кого-нибудь на фотографиях? – спросил он.
– Нет. Снимки, полученные с помощью видеокамеры, слишком расплывчаты, – пояснила Келли.
Шелдон повернулся к Говарду.
– Удалось ли вам узнать что-нибудь у вашего эксперта по снайперской стрельбе?
Говард кивнул.
– Похоже, мы имеем дело со снайперами, прошедшими военную подготовку. Я также приблизительно определил тип двух винтовок из трех.
– А что это дает? – поинтересовался Шелдон.
– Оказывается, у снайперов есть излюбленные виды оружия, – пояснил Говард. – Кроме того, одна из винтовок – она называется «барретт» – довольно необычна. Мне дали имя снайпера-десантника, который постоянно пользуется этим оружием. Я собираюсь связаться с военными и выяснить, все ли снайперы состоят у них на учете.
– Жаль, что мы больше ничего не можем сделать с фотографиями, – посетовал Шелдон. – Из сообщения Келли я понял, что даже те улучшенные варианты, которые нам предоставил ваш тесть, все же недостаточно четкие и не позволяют с достоверностью провести идентификацию личности.
– Тесть попросил своих сотрудников провести дополнительную работу со снимками на этой неделе, – сказал Говард. – Мы также проверяем кредитные карточки, по которым брали напрокат автомобили. Верно, Келли?
– Они уже у нас в руках, – ответила девушка. – По кредитной карточке на имя Джастина Дэвиса был куплен билет до Лос-Анджелеса на самолет компании «Юнайтед Стейтс Эйр». Кроме того, по ней сделано еще несколько покупок. Мы ведем основной поиск в Калифорнии.
Говард вкратце проинформировал присутствующих о своей встрече с Энди Кимом. Шелдон дал согласие на контакт с управлением ФБР в Вашингтоне и одобрил просьбу о выделении возможно большего числа программистов для работы в лаборатории.
– Но нам понадобится дополнительная рабочая сила и здесь, в Фениксе, – заявил он и обратился к Говарду:
– Я собираюсь попросить Макграта помочь Келли по части кредитных карточек. Нужна ли и вам какая-нибудь помощь?
Говард подумал и покачал головой.
– Я сам справлюсь, – ответил он. – Мне хотелось бы лично связаться с офисом Секретной службы в Белом доме.
Шелдон кивнул.
– Позвольте только вначале мне с ними поговорить, – предложил он. – Обычно Секретная служба болезненно реагирует на нарушение формальностей. Я попрошу кого-нибудь из их сотрудников позвонить вам.
Шелдон откинулся на спинку стула.
– Ну что ж, приступим к работе!
Окинув взглядом обоих агентов, он мягко улыбнулся им, хотя Говард не мог отделаться от ощущения, что улыбка на самом деле предназначалась не ему, а Келли.
* * *
Джокер открыл металлическую банку с крепким ирландским портером и, потягивая темную жидкость, наблюдал за игрой. В гэльскийфутбол, вобравший в себя наиболее жесткие черты обычного футбола и регби, допускающий любые приемы, играли не только ради выигрыша, но и ради физической встряски. Матчи, проводившиеся в парке Бронкса в обеденное время, как магнитом притягивали и членов ирландской общины Нью-Йорка, и коренных ньюйоркцев, наслаждавшихся видом взрослых мужчин, колошмативших друг друга. День выдался теплый, и Джокер расстегнул куртку. Над его головой в ветвях деревьев пели птицы, люди шли по улицам и улыбались, предвкушая скорое наступление лета. Джокер подошел к деревянной скамейке и сел рядом с мужчиной в теплой синей куртке с капюшоном, который читал газету. Тот поднял глаза на Джокера, как бы защищая свою территорию. Джокер улыбнулся и приветственно поднял жестянку с пивом.
– Не возражаете, если я посижу здесь? – спросил он.
Мужчина покачал головой и опять углубился в газету. Джокер перенес все внимание на игру. Большинство доносившихся до него выкриков – и игроков, и зрителей – были на гэльском языке. Зрители пустили по кругу несколько бутылок с ирландским виски.
В кабачок «Филбинз», на свою новую работу, Джокер должен был прийти только к трем часам, поэтому он решил отправиться из Манхэттена в Бронкс. Эта достаточно приятная часть города чем-то напомнила ему Глазго – город, старавшийся уничтожить былое представление о себе как о нищем и забытом Богом месте с тех пор, как положение в нем изменилось. Подростком он много лет провел в Глазго и успел полюбить этот город, несмотря на его кажущуюся недружелюбность. Однако если ему приходилось беседовать о Глазго с человеком, который ни разу там не был, собеседник почему-то непременно высказывал мнение, что в Глазго нет ничего, кроме бандитских шаек с бритвами в руках и бедного квартала Горбалз. Джокер устал объяснять, что ветхие многоквартирные дома в Горбалз уже давно снесены, а ребята из Глазго, которые не в ладах с законом, разгуливают с автоматическим оружием – точно так же, как и во всех прочих городах мира.
С футбольного поля послышался свисток, возвещавший об окончании первой половины встречи, и игроки обеих команд устремились туда, где молоденькая девушка доставала для них из пластмассовой сумки нарезанные апельсины. Джокер как следует хлебнул портера и задержал его во рту, наслаждаясь вкусом отлично сделанного солодового напитка. Однажды он где-то прочел, что беременным женщинам в английских больницах давали по полпинты ирландского портера в день, настолько он был полезен из-за содержащихся в нем витаминов. Попивая свое пиво. Джокер скосил глаза на газету, которую читал его сосед. Это была «Белфаст телеграф». Джокер начал было вчитываться в заголовки, но мужчина устремил на него сердитый взгляд, и Джокеру ничего не оставалось как отвернуться. Он встал и начал медленно обходить футбольное поле, изучая лица и вслушиваясь в говор людей. Джокер пытался найти хоть какую-нибудь зацепку, которая вывела бы его на Мэтью Бейли. Навстречу ему попались два человека – завсегдатаи кабачка «Филбинз». Джокер не знал, как их зовут, но помнил, что высокий детина с черной густой бородой и насупленными бровями всегда пил водку с тоником, а второй, краснолицый парень, живот которого нависал над ремнем, предпочитал ирландский портер и иногда ячменную водку. Один из приятелей помахал ему рукой, и Джокер присоединился к ним. Оба знали, как его зовут, и все трое начали болтать, как старые собутыльники. В кармане у Джокера оставалась еще одна жестянка с портером, и он предложил мужчинам выпить. Тот, что любил портер, принял предложение с шутовским поклоном, а второй попенял Джокеру на то, что у него нет с собой водки и тоника.
– Что ж ты за бармен в таком случае? – со смехом спросил он.
Джокер признался, что забыл их имена. Оба представились. Любителя портера звали Том, бородатого детину – Билли. Как всегда случается при встрече выходцев из Белфаста, прежде незнакомых друг с другом, разговор перешел на воспоминания об оставленной родине: в какую школу они ходили, где жили и в какой семье выросли. Ответы на эти вопросы обычно позволяют составить представление о религиозной принадлежности, политических взглядах и социальном статусе собеседника, и горе тому протестанту, который даст неверные ответы на вопросы католиков, – впрочем, как и католику, неправильно ответившему на вопросы протестантов. Джокер помнил свою легенду так же хорошо, как и собственное детство. Ему без труда удалось убедить обоих собеседников, что он католик из рабочей семьи, уехавший из Белфаста в Глазго еще подростком.
– А что привело тебя в Нью-Йорк? – спросил Билли.
– Последние два года я не платил налогов, и вдруг налоговый инспектор меня прищучил, – ответил Джокер, наблюдая за игроками, вернувшимися на поле. – Я решил, что мне лучше покамест лечь на дно.
– Да-а, в ужасном все-таки состоянии находится британская экономика, – изрек Том, тыльной стороной ладони вытирая с губ обильную пену. – Между прочим, здесь тоже несладко. С этой работой в баре тебе повезло.
– Да, получилось удачно, – согласился Джокер. – Мне недавно позвонил закадычный дружок и сказал, что в этот кабачок стоит наведаться на предмет работы.
Он сделал большой глоток портера, не сводя глаз с поля, где уже началась игра.
– Да может, вы его и сами знаете. Его зовут Мэтью Бейли.
Оба приятеля покачали головами.
– Не могу сказать, чтобы это имя мне когда-нибудь встречалось, – признался Том.
Билли с видом заговорщика наклонился вперед и спросил:
– А он не один из этих парней? – Однако тут же, вернувшись в вертикальное положение, успокаивающим жестом вытянул руку.
– Не подумай, будто я пытаюсь что-то выведать. Просто иногда к нам приходят люди, которые не совсем точно называют свое имя и свое происхождение. Ты понял мой намек?
– Ну да, я тебя отлично понял, – сказал Джокер. – Лучше забудь, о чем я спрашивал. Просто номер телефона, который он мне дал, не отвечал, поэтому я решил, что дружок переехал.
Джокер сидел, потягивая пиво и болтая с приятелями, до половины третьего, потом распрощался с ними и двинулся в Манхэттен. По дороге в «Филбинз» он опустил карточку «Виза» в банковский автомат, получил следующие триста долларов и положил их в кошелек.
* * *
На столе у Коула Говарда зазвонил телефон.
– Агент Говард? – спросил бодрый властный голос.
– Я слушаю, – ответил Говард.
Он рассматривал фотографии снайперов, лежавшие у него на столе.
– Меня зовут Боб Санджер, я руководитель Отдела разведки в Секретной службе. Только что я разговаривал с вашим шефом, и он посоветовал мне связаться с вами.
– Очень рад, – сказал Говард. – Где вы сейчас находитесь?
Санджер фыркнул, как будто пытался подавить смех.
– В настоящий момент я нахожусь на высоте тридцати тысяч футов над Сан-Бернардино и направляюсь на военно-воздушную базу Эндрюс, – ответил он.
Говард был поражен – слышимость отличная, как будто звонят из соседней комнаты.
– Вы можете приехать в аэропорт к десяти тридцати?
– На базу Эндрюс? – спросил озадаченный Говард.
Снова послышалось фырканье.
– Нет, в международный аэропорт Скай-Харбор, – ответил его собеседник, имея в виду главный международный аэропорт Феникса.
Говард взглянул на часы. Было начало одиннадцатого.
– Да, конечно, – сказал он.
До этого он предполагал, что для встречи с представителем Секретной службы ему придется лететь в Вашингтон. То, что встреча произойдет в Фениксе, было большой удачей.
– Подойдете к терминалу для самолетов гражданской авиации и спросите меня, – распорядился Санджер.
– А на каком самолете вы прилетите? – поинтересовался Говард, доставая ручку и собираясь записать ответ.
Однако Санджер опять издал тот же мягкий фыркающий звук.
– Не беспокойтесь, агент Говард! Вам не составит труда меня найти.
Связь прекратилась, и Говард остался в недоумении относительно того, что имел в виду его собеседник.
Взяв свою машину со стоянки, Коул помчался в аэропорт и припарковался вблизи терминала для самолетов гражданской авиации. Управляемые электроникой двери с тихим свистящим звуком открылись и пропустили его в здание, где взору Говарда предстала большая группа работников аэропорта и пассажиров, молча стоявших перед огромным окном, выходившим на летное поле. Подойдя поближе, он понял, на что глазели все эти люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– И мы можем утверждать, что именно эти автомобили находились в пустыне? – спросил Говард.
Келли кивнула.
– Недалеко от того места, где были башни, следователи сняли отпечатки протекторов. Они полностью совпадают с отпечатками протекторов машин, взятых напрокат Дэвисом и Арнольдом.
Говард задумчиво кивнул, с трудом скрывая свое раздражение. Келли могла бы поставить его в известность обо всем этом раньше, чем идти с докладом к Шелдону.
– Служащие прокатной конторы узнали кого-нибудь на фотографиях? – спросил он.
– Нет. Снимки, полученные с помощью видеокамеры, слишком расплывчаты, – пояснила Келли.
Шелдон повернулся к Говарду.
– Удалось ли вам узнать что-нибудь у вашего эксперта по снайперской стрельбе?
Говард кивнул.
– Похоже, мы имеем дело со снайперами, прошедшими военную подготовку. Я также приблизительно определил тип двух винтовок из трех.
– А что это дает? – поинтересовался Шелдон.
– Оказывается, у снайперов есть излюбленные виды оружия, – пояснил Говард. – Кроме того, одна из винтовок – она называется «барретт» – довольно необычна. Мне дали имя снайпера-десантника, который постоянно пользуется этим оружием. Я собираюсь связаться с военными и выяснить, все ли снайперы состоят у них на учете.
– Жаль, что мы больше ничего не можем сделать с фотографиями, – посетовал Шелдон. – Из сообщения Келли я понял, что даже те улучшенные варианты, которые нам предоставил ваш тесть, все же недостаточно четкие и не позволяют с достоверностью провести идентификацию личности.
– Тесть попросил своих сотрудников провести дополнительную работу со снимками на этой неделе, – сказал Говард. – Мы также проверяем кредитные карточки, по которым брали напрокат автомобили. Верно, Келли?
– Они уже у нас в руках, – ответила девушка. – По кредитной карточке на имя Джастина Дэвиса был куплен билет до Лос-Анджелеса на самолет компании «Юнайтед Стейтс Эйр». Кроме того, по ней сделано еще несколько покупок. Мы ведем основной поиск в Калифорнии.
Говард вкратце проинформировал присутствующих о своей встрече с Энди Кимом. Шелдон дал согласие на контакт с управлением ФБР в Вашингтоне и одобрил просьбу о выделении возможно большего числа программистов для работы в лаборатории.
– Но нам понадобится дополнительная рабочая сила и здесь, в Фениксе, – заявил он и обратился к Говарду:
– Я собираюсь попросить Макграта помочь Келли по части кредитных карточек. Нужна ли и вам какая-нибудь помощь?
Говард подумал и покачал головой.
– Я сам справлюсь, – ответил он. – Мне хотелось бы лично связаться с офисом Секретной службы в Белом доме.
Шелдон кивнул.
– Позвольте только вначале мне с ними поговорить, – предложил он. – Обычно Секретная служба болезненно реагирует на нарушение формальностей. Я попрошу кого-нибудь из их сотрудников позвонить вам.
Шелдон откинулся на спинку стула.
– Ну что ж, приступим к работе!
Окинув взглядом обоих агентов, он мягко улыбнулся им, хотя Говард не мог отделаться от ощущения, что улыбка на самом деле предназначалась не ему, а Келли.
* * *
Джокер открыл металлическую банку с крепким ирландским портером и, потягивая темную жидкость, наблюдал за игрой. В гэльскийфутбол, вобравший в себя наиболее жесткие черты обычного футбола и регби, допускающий любые приемы, играли не только ради выигрыша, но и ради физической встряски. Матчи, проводившиеся в парке Бронкса в обеденное время, как магнитом притягивали и членов ирландской общины Нью-Йорка, и коренных ньюйоркцев, наслаждавшихся видом взрослых мужчин, колошмативших друг друга. День выдался теплый, и Джокер расстегнул куртку. Над его головой в ветвях деревьев пели птицы, люди шли по улицам и улыбались, предвкушая скорое наступление лета. Джокер подошел к деревянной скамейке и сел рядом с мужчиной в теплой синей куртке с капюшоном, который читал газету. Тот поднял глаза на Джокера, как бы защищая свою территорию. Джокер улыбнулся и приветственно поднял жестянку с пивом.
– Не возражаете, если я посижу здесь? – спросил он.
Мужчина покачал головой и опять углубился в газету. Джокер перенес все внимание на игру. Большинство доносившихся до него выкриков – и игроков, и зрителей – были на гэльском языке. Зрители пустили по кругу несколько бутылок с ирландским виски.
В кабачок «Филбинз», на свою новую работу, Джокер должен был прийти только к трем часам, поэтому он решил отправиться из Манхэттена в Бронкс. Эта достаточно приятная часть города чем-то напомнила ему Глазго – город, старавшийся уничтожить былое представление о себе как о нищем и забытом Богом месте с тех пор, как положение в нем изменилось. Подростком он много лет провел в Глазго и успел полюбить этот город, несмотря на его кажущуюся недружелюбность. Однако если ему приходилось беседовать о Глазго с человеком, который ни разу там не был, собеседник почему-то непременно высказывал мнение, что в Глазго нет ничего, кроме бандитских шаек с бритвами в руках и бедного квартала Горбалз. Джокер устал объяснять, что ветхие многоквартирные дома в Горбалз уже давно снесены, а ребята из Глазго, которые не в ладах с законом, разгуливают с автоматическим оружием – точно так же, как и во всех прочих городах мира.
С футбольного поля послышался свисток, возвещавший об окончании первой половины встречи, и игроки обеих команд устремились туда, где молоденькая девушка доставала для них из пластмассовой сумки нарезанные апельсины. Джокер как следует хлебнул портера и задержал его во рту, наслаждаясь вкусом отлично сделанного солодового напитка. Однажды он где-то прочел, что беременным женщинам в английских больницах давали по полпинты ирландского портера в день, настолько он был полезен из-за содержащихся в нем витаминов. Попивая свое пиво. Джокер скосил глаза на газету, которую читал его сосед. Это была «Белфаст телеграф». Джокер начал было вчитываться в заголовки, но мужчина устремил на него сердитый взгляд, и Джокеру ничего не оставалось как отвернуться. Он встал и начал медленно обходить футбольное поле, изучая лица и вслушиваясь в говор людей. Джокер пытался найти хоть какую-нибудь зацепку, которая вывела бы его на Мэтью Бейли. Навстречу ему попались два человека – завсегдатаи кабачка «Филбинз». Джокер не знал, как их зовут, но помнил, что высокий детина с черной густой бородой и насупленными бровями всегда пил водку с тоником, а второй, краснолицый парень, живот которого нависал над ремнем, предпочитал ирландский портер и иногда ячменную водку. Один из приятелей помахал ему рукой, и Джокер присоединился к ним. Оба знали, как его зовут, и все трое начали болтать, как старые собутыльники. В кармане у Джокера оставалась еще одна жестянка с портером, и он предложил мужчинам выпить. Тот, что любил портер, принял предложение с шутовским поклоном, а второй попенял Джокеру на то, что у него нет с собой водки и тоника.
– Что ж ты за бармен в таком случае? – со смехом спросил он.
Джокер признался, что забыл их имена. Оба представились. Любителя портера звали Том, бородатого детину – Билли. Как всегда случается при встрече выходцев из Белфаста, прежде незнакомых друг с другом, разговор перешел на воспоминания об оставленной родине: в какую школу они ходили, где жили и в какой семье выросли. Ответы на эти вопросы обычно позволяют составить представление о религиозной принадлежности, политических взглядах и социальном статусе собеседника, и горе тому протестанту, который даст неверные ответы на вопросы католиков, – впрочем, как и католику, неправильно ответившему на вопросы протестантов. Джокер помнил свою легенду так же хорошо, как и собственное детство. Ему без труда удалось убедить обоих собеседников, что он католик из рабочей семьи, уехавший из Белфаста в Глазго еще подростком.
– А что привело тебя в Нью-Йорк? – спросил Билли.
– Последние два года я не платил налогов, и вдруг налоговый инспектор меня прищучил, – ответил Джокер, наблюдая за игроками, вернувшимися на поле. – Я решил, что мне лучше покамест лечь на дно.
– Да-а, в ужасном все-таки состоянии находится британская экономика, – изрек Том, тыльной стороной ладони вытирая с губ обильную пену. – Между прочим, здесь тоже несладко. С этой работой в баре тебе повезло.
– Да, получилось удачно, – согласился Джокер. – Мне недавно позвонил закадычный дружок и сказал, что в этот кабачок стоит наведаться на предмет работы.
Он сделал большой глоток портера, не сводя глаз с поля, где уже началась игра.
– Да может, вы его и сами знаете. Его зовут Мэтью Бейли.
Оба приятеля покачали головами.
– Не могу сказать, чтобы это имя мне когда-нибудь встречалось, – признался Том.
Билли с видом заговорщика наклонился вперед и спросил:
– А он не один из этих парней? – Однако тут же, вернувшись в вертикальное положение, успокаивающим жестом вытянул руку.
– Не подумай, будто я пытаюсь что-то выведать. Просто иногда к нам приходят люди, которые не совсем точно называют свое имя и свое происхождение. Ты понял мой намек?
– Ну да, я тебя отлично понял, – сказал Джокер. – Лучше забудь, о чем я спрашивал. Просто номер телефона, который он мне дал, не отвечал, поэтому я решил, что дружок переехал.
Джокер сидел, потягивая пиво и болтая с приятелями, до половины третьего, потом распрощался с ними и двинулся в Манхэттен. По дороге в «Филбинз» он опустил карточку «Виза» в банковский автомат, получил следующие триста долларов и положил их в кошелек.
* * *
На столе у Коула Говарда зазвонил телефон.
– Агент Говард? – спросил бодрый властный голос.
– Я слушаю, – ответил Говард.
Он рассматривал фотографии снайперов, лежавшие у него на столе.
– Меня зовут Боб Санджер, я руководитель Отдела разведки в Секретной службе. Только что я разговаривал с вашим шефом, и он посоветовал мне связаться с вами.
– Очень рад, – сказал Говард. – Где вы сейчас находитесь?
Санджер фыркнул, как будто пытался подавить смех.
– В настоящий момент я нахожусь на высоте тридцати тысяч футов над Сан-Бернардино и направляюсь на военно-воздушную базу Эндрюс, – ответил он.
Говард был поражен – слышимость отличная, как будто звонят из соседней комнаты.
– Вы можете приехать в аэропорт к десяти тридцати?
– На базу Эндрюс? – спросил озадаченный Говард.
Снова послышалось фырканье.
– Нет, в международный аэропорт Скай-Харбор, – ответил его собеседник, имея в виду главный международный аэропорт Феникса.
Говард взглянул на часы. Было начало одиннадцатого.
– Да, конечно, – сказал он.
До этого он предполагал, что для встречи с представителем Секретной службы ему придется лететь в Вашингтон. То, что встреча произойдет в Фениксе, было большой удачей.
– Подойдете к терминалу для самолетов гражданской авиации и спросите меня, – распорядился Санджер.
– А на каком самолете вы прилетите? – поинтересовался Говард, доставая ручку и собираясь записать ответ.
Однако Санджер опять издал тот же мягкий фыркающий звук.
– Не беспокойтесь, агент Говард! Вам не составит труда меня найти.
Связь прекратилась, и Говард остался в недоумении относительно того, что имел в виду его собеседник.
Взяв свою машину со стоянки, Коул помчался в аэропорт и припарковался вблизи терминала для самолетов гражданской авиации. Управляемые электроникой двери с тихим свистящим звуком открылись и пропустили его в здание, где взору Говарда предстала большая группа работников аэропорта и пассажиров, молча стоявших перед огромным окном, выходившим на летное поле. Подойдя поближе, он понял, на что глазели все эти люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80