Хадия ступила внутрь.
— Какая прелесть! — воскликнула она. — Просто чудо! Как в кукольном домике. — Она выскочила на середину комнаты и закружилась. — Как жалко, что мы здесь не живем. Жалко! Жалко!
— Равновесие потеряешь. — Барбара положила сумку на стойку и пошла набрать в чайник воды.
— Не потеряю, — отозвалась Хадия. Крутанулась еще три раза, остановилась и покачнулась. — Ну, может, самую малость. — Она огляделась по сторонам, ее взгляд перебегал с одного предмета на другой. Наконец, заученно-вежливо она произнесла: — У вас тут очень уютно, Барбара.
Та подавила улыбку. Поведение Хадии объяснялось не то хорошими манерами, не то сомнительным вкусом. Обстановку комнаты составляли предметы либо из дома ее родителей в Эктоне, либо с распродаж по случаю. Первые неприятно пахли, были потертыми, побитыми и потрепанными. Вторые были в основном функциональными, не более того. Единственным новым предметом меблировки, который Барбара позволила себе купить, была кушетка. Плетеная, с выстроившимися на ней в ряд разноцветными подушками и с расшитым индийским покрывалом. Хадия подбежала к кровати, чтобы рассмотреть фотографию в рамке, которая стояла на столике рядом. Она так энергично переминалась с ноги на ногу, что Барбара чуть не спросила, не надо ли ей в туалет. Вместо этого она сказала;
— Это мой брат. Тони.
— Но он маленький. Как я.
— Его не стало много лет назад. Он умер. Хадия нахмурилась. Посмотрела через плечо на Барбару.
— Как грустно. Вы все еще грустите из-за этого?
— Иногда. Не постоянно.
— Мне иногда тоже бывает грустно. Здесь по соседству не с кем поиграть, а братьев и сестер у меня нет. Папа говорит, что погрустить можно, если, заглянув в свою душу, поймешь, что это подлинное чувство. Я не совсем понимаю, как это — заглядывать к себе в душу. Я пыталась, глядя на себя в зеркало, но мне бывает как-то не по себе, если смотреть слишком долго. А вы когда-нибудь это делали? Смотрелись в зеркало так, чтобы стало не по себе?
Барбара невольно улыбнулась грустной улыбкой.
— Сплошь и рядом.
Хадия подскочила к Барбаре и оглядела свободное место на кухне.
— Это для холодильника, — провозгласила она. — Вы не волнуйтесь, Барбара. Когда папа завтра встанет, он его перетащит. Я скажу ему, что он ваш. Скажу, что вы моя подруга. Это ничего? Если я скажу, что вы моя подруга? Понимаете, это очень здорово, если я так скажу. Папа будет счастлив помочь моей подруге.
Девочка с нетерпением ждала ответа Барбары, и та сдалась, прикидывая, во что она впуталась.
— Конечно. Можешь так сказать.
Хадия просияла. Бросилась к газовому камину. Но когда она предложила опробовать его, Барбара резко выкрикнула:
— Нет!
Отдернув руку, девочка извинилась и вызвалась приготовить чай.
— Нет, спасибо, — ответила Барбара. — Я поставила воду. Заварю сама.
— О! — Хадия огляделась в поисках еще какого-нибудь занятия и, не увидев ничего подходящего, пробормотала: — Тогда я, наверное, пойду.
— Длинный выдался день.
— Да, у вас тоже? — Подойдя к двери, Хадия проговорила: — Спокойной ночи, Барбара. Было приятно с вами познакомиться.
— Взаимно, — сказал Барбара. — Подожди минутку, я тебя провожу. — Она налила воды в кружку и опустила пакетик с чаем. Когда же повернулась к Двери, девочки уже не было. Она позвала: — Хадия? — и вышла в сад.
Услышала:
— Спокойной ночи, спокойной ночи, — и увидела мелькнувшую на фоне дома белую рубашку, когда девочка юркнула в дом тем же путем, что и вышла. — Не забудьте про вечеринку. Это…
— Твой день рождения, — тихо произнесла Барбара. — Да, я помню. — Она подождала, пока за девочкой закрылась дверь, и вернулась к своему чаю.
Автоответчик манил Барбару, напоминая о втором, проваленном за этот день, обязательстве. Не требовалось даже слушать сообщения, чтобы узнать, кто это. Она сняла трубку и набрала номер миссис Фло.
— А мы как раз пьем замечательный витаминный напиток, — сказала ответившая миссис Фло. — И едим тосты с белковой пастой. Мама нарезает хлеб в виде зайчиков — да, дорогая? Замечательно получилось, правда? Положим их в тостер и проследим, чтобы не подгорели.
— Как она? — спросила Барбара. — Извините, что не выбралась сегодня. Меня вызвали на работу. Я только что приехала домой. Как мама?
— Ты слишком много работаешь, моя милая, — ответила миссис Фло. — Ты нормально питаешься? Следишь за собой? Спишь достаточно?
— У меня все хорошо. Все отлично. Я купила холодильник, который доставили к квартире моих соседей, а в остальном все по-прежнему. Как мама, миссис Фло? Ей лучше?
— Да у нее все животик побаливал, так что она совсем не ела, и меня это немножко беспокоило. Но сейчас она как будто поправляется. Правда, она по тебе скучает.
— Да, я знаю, — ответила Барбара. — Черт, мне так жаль.
— Тебе не стоит беспокоиться и винить себя, — твердо, но с теплотой в голосе сказала миссис Фло. — Ты делаешь все что можешь. Сейчас мама чувствует себя нормально. Температура по-прежнему немного повышена, но мы убедили ее съесть тост с пастой.
— Ей нужно поесть поплотнее.
— Пока она прекрасно обойдется и этим, дорогая. — Можно с ней поговорить?
— Конечно. Она так обрадуется, услышав твой голос.
Прошла минута.
— Дорис? Дорри? — Голос миссис Хейверс неуверенно дрогнул на том конце линии. — Миссис Фло говорит, что затемнения больше нет. Я сказала, что мы должны завесить окна, чтобы немцы нас не нашли, но она сказала, что не нужно. Больше нет войны. Ты об этом знаешь? Мама сняла шторы с окон в доме?
— Здравствуй, мама, — сказала Барбара. — Миссис Фло сообщила мне, что вчера и сегодня тебе нездоровилось. Живот все болит?
— Я видела тебя со Стиви Бейкером, — сказала миссис Хейверс. — Ты думала, что нет, а я видела тебя, Дорис. Он залез к тебе под юбку, и вы занимались сама знаешь чем.
— Мам, — перебила Брабара. — Это не тетя Дорис. Она умерла, ты забыла? Во время войны?
— Но ведь войны нет. Миссис Фло сказала…
— Она имела в виду, что война закончилась, мам. Это Барбара. Твоя дочь. Тетя Дорис умерла.
— Барбара. — Миссис Хейверс с такой задумчивостью повторила ее имя, что Барбара отчетливо представила, как в голове у матери болезненно поскрипывают колесики ее распадающегося сознания. — Что-то я не припоминаю…
— Мы жили в Эктоне, — мягко напомнила Барбара. — Вы с папой. Я. Тони.
— Тони. У меня наверху есть карточка.
— Да. Это Тони, мама.
— Он ко мне не приезжает.
— Нет. Понимаешь… — Барбара вдруг осознала, с какой силой она сжимает трубку, и приказала себе расслабиться. — Он тоже умер. — Как и ее отец. Буквально все, кто когда-то составлял маленький мир ее матери.
— Да? А как он?.. Он умер в войну, как Дорис?
— Нет. Тони был слишком юн для этого. Он родился после войны. Много лет спустя.
— Значит в него не бомба попала?
— Нет-нет. Ничего подобного. У него была лейкемия, мама. Это когда что-то нарушается в крови.
—Лейкемия? О! — Она повеселела. — Этого у меня нет, Барби. Только живот болит. Миссис Фло хотела, чтобы в полдень я поела супу, но я не могла. Я не хотела спускаться вниз. Но сейчас я ем. Мы сделали тосты с пастой. И у нас есть ежевичный джем. Я ем белковую пасту. А миссис Пендлбери ест джем.
Мысленно возблагодарив небеса за минуту просветления, Барбара быстро ухватилась за нее, прежде чем ее мать снова погрузится во тьму.
— Хорошо. Это очень хорошо для тебя, мама. Ты должна есть, чтобы поддерживать свои силы. Послушай, я ужасно сожалею, что не смогла выбраться к тебе сегодня. Прошлой ночью меня вызвали на работу. Но еще до следующих выходных я попытаюсь до тебя доехать. Хорошо?
— А Тони тоже приедет? А папа, Барби?
— Нет. Только я.
— Но я так давно не видела папу.
—Знаю, мам. Но я привезу тебе кое-что интересное. Помнишь, как ты мечтала о Новой Зеландии? Об отдыхе в Окленде?
— Лето в Новой Зеландии — это зима, Барби.
— Конечно. Правильно. Это великолепно, мама. — Как странно, подумала Барбара, факты память удерживает, а лица стираются. — Я припасла для тебя проспекты. Когда я в следующий раз к тебе приеду, ты сразу же сможешь начать составлять маршрут. Мы сделаем это вместе, ты и я. Что скажешь?
— Но мы же не сможем поехать отдыхать, если будет затемнение…
— Барби? — раздался мягкий голос миссис Фло. — Она что-то разволновалась, дорогая. Но для беспокойства повода нет. Просто возбуждение из-за твоего звонка. Она успокоится, как только выпьет еще витаминного напитка и съест тост с пастой. Потом почистит зубы и ляжет спать. Ванну она уже приняла.
Барбара проглотила комок в горле. Легче так и не станет. Она всегда готовила себя к худшему. Заранее знала, чего ожидать. Но периодически — с каждым третьим или четвертым разговором с матерью — она чувствовала, как часть сил покидает ее, словно размывается утес из песчаника, о который слишком долго бились океанские волны.
— Понятно, — проговорила Барбара.
— Я не хочу, чтобы ты волновалась.
— Конечно.
— Мама знает, что ты приедешь к ней, как только сможешь.
Мама ничего такого не знала, но со стороны миссис Фло подобные слова были проявлением великодушия. И уже не в первый раз Барбара задалась вопросом, из какого необыкновенного источника черпает Флоренс Мейджентри присутствие духа, терпение и бесконечную доброту.
— Я сейчас работаю над одним делом, — снова сказала она. — Возможно, вы читали о нем или видели в новостях. Тот игрок в крикет. Флеминг. Он погиб при пожаре.
Миссис Фло сочувственно поцокала языком.
— Бедняжка, — промолвила она.
Да, подумала Барбара. В самом деле. Бедняжка. Она повесила трубку и вернулась к своему чаю. Есть ей больше не хотелось.
Линли убедился, что дверь квартиры Хелен была заперта, когда он уходил. Несколько секунд он размышлял, глядя на медную ручку и такую же щеколду. Дома Хелен не было. Насколько он мог судить по лежавшей на полу почте, ее не было дома большую часть дня. Поэтому, словно неумелый сыщик-любитель, он прошелся по ее квартире, ища подсказку, которая объяснит ее отсутствие.
Не найдя ничего, что помогло бы ему разгадать тайну исчезновения Хелен, он поехал к себе на Итон-террас, сказав себе, что все равно измучен, хочет есть и не отказался бы от виски.
— Добрый вечер, милорд. Длинный же день у вас выдался. — Дентон встретил его в дверях, держа под мышкой стопку идеально сложенных белых полотенец. — Я ожидал вас к восьми.
Они оба посмотрели на дедовские часы, звучно тикавшие в прихожей. Без двух одиннадцать.
— К восьми? — тупо повторил Линли.
— Да. Леди Хелен сказала…
— Хелен? Она звонила?
— Ей не требовалось звонить.
— Не требовалось?..
— Она здесь с семи часов. Сказала, что вы оставили сообщение. У нее сложилось впечатление, что вы будете дома около восьми. Поэтому она приехала сюда и приготовила для вас ужин. Боюсь, есть его уже нельзя. Я пытался убедить ее не готовить до вашего прихода, но она и слушать меня не пожелала.
— Приготовила ужин? — Линли бросил рассеянный взгляд в направлении столовой, располагавшейся в задней части дома. — Дентон, вы хотите сказать, что Хелен приготовила ужин? Хелен?
— Именно так, но я не хочу вдаваться в подробности того, что она сделала с моей кухней. Я там прибрал. — Дентон переложил полотенца под другую руку и направился к лестнице. Мотнул головой вверх. — Она в библиотеке, — сказал он и начал подниматься. — Приготовить вам омлет? Поверьте, вы не захотите этой пасты, если только не планируете использовать ее в качестве упора для двери.
— Приготовила ужин, — в изумлении пробормотал Линли. Он оставил Дентона дожидаться ответа, а сам направился в столовую.
Теперь, три часа спустя после предполагаемой трапезы, пища казалась пластиковыми образцами блюд, какие выставляют в окнах токийских ресторанов. Хелен соорудила фетуччине с креветками, подав к этому уже увядший салат и раскисшую спаржу нарезанный багет и красное вино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84