—Нет. Нет. Ничего подобного. — Моллисон улыбнулся и тихонько стукнулся головой о стену в порыве самоуничижения. — Я паникер, инспектор. Это наш первый. Мальчик. Не хочу никаких неожиданностей.
— Мы постараемся об этом не забыть, — любезно проговорил Линли. — И если ваша жена не располагает сведениями о смерти Флеминга, которыми хотела бы поделиться с нами, ей вообще нет необходимости оставаться в комнате.
Губы Моллисона дернулись, словно он хотел сказать что-то еще. Он оттолкнулся от стены.
— Ну что ж, ладно. Идемте. Но не забывайте о ее состоянии, хорошо?
Он провел их по коридору к третьей двери, за которой оказалась громадная комната с окнами в дубовых рамах и видом на реку.
— Элли? — позвал Моллисон, идя по березовым половицам к дивану и креслам, составлявшим уголок-гостиную. Одна стена в этой комнате представляла собой стеклянную дверь, за которой открывалась старинная дощатая пристань, на которую когда-то выгружали привезенные на склад товары. Он предложил полицейским сесть и снова окликнул жену.
— Я в спальне, — ответил женский голос. — Ты закончил с ними?
— Не совсем, — сказал Моллисон. — Закрой дверь, милая, чтобы мы тебя не беспокоили..
В ответ они услышали шаги, но вместо того, чтобы закрыться, Эллисон вошла в комнату с пачкой бумаг в руке, другой рукой она держалась за поясницу. Живот у нее был огромный, но вопреки словам мужа, больной она не казалась. Более того, ее, видимо, застали в разгар работы — очки сдвинуты на макушку, авторучка прицеплена к вырезу халата.
— Заканчивай свою сводку, — сказал муж. — Ты нам здесь не нужна. — И бросил встревоженный взгляд на Линли: — Не нужна?
Не успел Линли ответить, как Эллисон сказала:
— Чепуха, прекрати обращаться со мной как с больной, Гай. Очень бы тебя просила. — Она положила бумаги на стеклянный обеденный стол, размещавшийся между уголком-гостиной и кухней, сняла очки и отцепила ручку. — Хотите чего-нибудь? — спросила она у Линли и Хейверс. — Может быть, кофе?
— Элли. Господи! Ты же знаешь, что тебе нельзя… Она вздохнула.
— Сама я и не собиралась пить. Моллисон состроил гримасу:
— Извини, не хотел. Как же я буду рад, когда все закончится.
— Ты не одинок в своем желании. — И Эллисон повторила свой вопрос, обращаясь к Линли и Хейверс.
— Мне воды, пожалуйста, — сказала Хейверс.
— Мне — ничего, — ответил Линли.
— Гай?
Моллисон попросил пива и проследил за женой взглядом. Она вернулась с банкой «Хайнекена» и стаканом воды, в котором плавали два кусочка льда. Поставив напитки на кофейный столик, она опустилась в кресло. Линли и Хейверс сели на диван.
Не обращая внимания на пиво, которое он попросил, Моллисон остался стоять.
— Ты что-то раскраснелась, Элли. Душновато здесь, да?
— Все нормально. Я прекрасно себя чувствую. Все отлично. Пей свое пиво.
— Хорошо.
Но он не присоединился к ним, а присел на корточки рядом с открытой стеклянной дверью, где перед двумя пальмами в кадках стояла плетеная корзина. Моллисон достал из нее три крикетных мяча. Можно было подумать, он сейчас начнет ими жонглировать.
— Кто заменит Кена Флеминга в команде? — спросил Линли.
Моллисон мигнул:
— Это при условии, что Кена снова выбрали бы играть за Англию.
— А его не выбрали бы?
— Какое это имеет значение?
—В настоящий момент я не могу ответить на этот вопрос. — Линли припомнил дополнительные сведения, сообщенные ему Сент-Джеймсом. — Флеминг заменил парня по фамилии Рейкрофт, так? Это произошло как раз перед зимним туром? Два года назад?
— Рейкрофт сломал локоть.
— И Флеминг занял его место.
— Если вы настаиваете на такой формулировке.
— Больше Рейкрофт за Англию не играл.
— Он так и не восстановил форму. Он вообще больше не играет.
— Вы вместе учились в Хэрроу и Кембридже, не так ли? Вы с Рейкрофтом?
— Какое отношение к Флемингу имеет моя дружба с Рейкрофтом? Я знаю его с тринадцати лет. Мы вместе учились в школе. Вместе играли в крикет. Были шаферами на свадьбах друг у друга. Мы друзья.
— Если не ошибаюсь, вы выступали и в роли его защитника.
— Когда он мог играть, да. Но теперь играть он не может, и я не выступаю за него. Точка. — Моллисон выпрямился, держа в одной руке два мяча, в другой — один. Добрых тридцать секунд он ловко жонглировал ими и из-за этой завесы сказал: — А что? Вы думаете, я избавился от Флеминга, чтобы вернуть Брента в английскую команду? Отвратительное предположение. Сейчас есть сотня игроков лучше Брента. Он это знает. И я это знаю. И те, кто набирает команду.
— Вы знали, что в среду вечером Флеминг собирался в Кент?
Он покачал головой, сосредоточившись на летающих в воздухе мячах.
— Насколько мне было известно, он собирался на отдых вместе с сыном.
— Он не говорил, что отменил поездку? Или перенес ее?
— Даже и речи не было. — Моллисон подался вперед и мяч упал у него за спиной. Приземлившись у самого края ковра цвета морской пены, покрывавшего пол в той части гостиной, где они сидели, мяч подкатился к сержанту Хейверс. Она подобрала его и аккуратно положила рядом с собой на диван.
По крайней мере, жена Моллисона все поняла.
— Сядь, Гай, — попросила она.
— Не могу, — ответил он с мальчишеской улыбкой. — Я завелся. Прорва энергии. Нужно дать ей выход.
— Что ты так нервничаешь? — спросила его жена. И с легким стоном изменив позу, повернулась к Линли. — Вечером в среду Гай был здесь, со мной, инспектор. Вы поэтому приехали поговорить с ним? Проверить его алиби? Если мы сразу же перейдем к фактам, то сможем разрешить все сомнения. — Она положила ладонь на живот, словно подчеркивая свое положение. — Я теперь плохо сплю. Так, дремлю, когда удается. Большую часть ночи я не спала. Гай был здесь. Если бы он уходил, я бы знала. И если каким-то чудом я бы проспала его отсутствие, ночной дежурный не проспал бы. Вы ведь уже видели ночного дежурного?
— Эллисон, ну что ты. — Моллисон наконец-то забросил мячи обратно в плетеную корзину, сел в кресло и открыл пиво. — Он не думает, что я убил Кена. Да и зачем мне? Я просто молол чушь.
— Из-за чего вы поссорились? — спросил Линли и не дожидаясь деланно недоуменных возражений Моллисона, продолжал: — Мириам Уайтлоу слышала начало вашего разговора с Флемингом. Она вспомила, что вы упомянули о ссоре, сказали что-то вроде: «Давай забудем о ссоре и все уладим».
— На прошлой неделе во время четырехдневного матча в «Лордзе» мы немного погорячились. Обстановка со счетом была напряженная. На третий день — мы были тогда на автостоянке — я позволил себе замечание в адрес одного из игроков-пакистанцев, имея в виду не конкретного человека, а игру в целом, но Кен посчитал это расизмом. Ну и покатилось.
— Они подрались, — спокойно уточнила Элли-сон. — Там же, на стоянке. Гаю досталось больше. Два ушиба ребер, синяк под глазом.
— Странно, что это не попало в газеты, — заметила Хейверс. — При наших-то таблоидах.
— Было поздно, — сказал Моллисон. — Рядом никого не было.
— Значит, вы были только вдвоем?
— Точно. — Моллисон глотнул пива.
— А после вы никому не сказали, что подрались с Флемингом? Почему?
— Потому что это было глупо. Мы слишком много выпили. Вели себя как два идиота. Нам совсем не хотелось, чтобы это стало известно.
— И потом вы с ним помирились?
— Не сразу. Но в среду я позвонил. Я понял, что его выберут в английскую сборную на это лето. Меня тоже. Как вы понимаете, нам не обязательно было пылать друг к другу любовью, чтобы нормально играть, когда приедут австралийцы, но надо хотя бьт спокойно общаться. Все началось с моего замечания. Так что я решил, что первым должен сделать и шаг к примирению.
— О чем еще вы говорили вечером в среду? Он поставил пиво на столик и, наклонившись вперед, сцепил руки между коленей:
— О предстоящих играх с австралийцами. О состоянии поля в «Овале», о наших игроках.
— И на протяжении этого разговора Флеминг ни разу не упомянул, что в тот вечер поедет в Кент?
— Ни разу.
— И о Габриэлле Пэттен не упоминал?
—О Габриэлле Пэттен? — Моллисон в замешательстве наклонил голову набок. — Нет. Габриэллу Пэттен он не упоминал. — Он пристально смотрел на Линли, и чрезмерная невозмутимость этого взгляда выдавала Моллисона.
— Вы ее знаете? — спросил Линли. Взгляд его остался твердым.
— Конечно. Она — жена Хью Пэттена. Он спонсирует нынешние летние матчи. Но вы уже, наверное, и сами докопались до этой информации,
— В настоящее время они с мужем живут раздельно. Вы об этом знаете?
Моллисон на мгновение скосил глаза в сторону жены, а затем снова уставился на Линли.
— Не знал. Печально слышать. У меня всегда было впечатление, что они с Хью без ума друг от друга.
— Вы часто с ними виделись?
— Временами тут. На вечеринках. Иногда на матчах. На зимних соревнованиях. Они довольно пристально следят за крикетом. Раз уж он спонсирует команду. — Моллисон залпом допил пиво и принялся большим пальцем делать вмятины на жестянке. — Есть еще? — спросил он у жены, а потом сказал: — Нет. Сиди. Я сам принесу. — Вскочил и ушел на кухню, где стал шарить в холодильнике, приговаривая: — Ты чего-нибудь хочешь, Эллисон? За ужином ты чуть поклевала, и все. Тут аппетитные куриные ножки. Хочешь, дорогая?
Эллисон задумчиво посмотрела на измятую банку, которую муж оставил на кофейном столике. Он снова позвал, когда Эллисон не ответила, и тогда она сказала:
— У меня нет никакого интереса, Гай. К еде.
Он вернулся, открыл новую банку «Хайнекена».
— Вы точно не хотите? — спросил он у Линли и Хейверс.
— А матчи в графстве? — спросил Линли.
— Что?
— Пэттен с женой их тоже посещали? Например, они хоть раз ездили на матч в Эссекс? За кого они болели, если в игре не участвовала сборная?
— Они, кажется, из Мидлсекса. Или из Кента. Понимаете, это их родные графства.
— А Эссекс? Они когда-нибудь приезжали посмотреть на вашу игру?
— Вероятно. Поклясться не могу. Но, как я сказал, за играми они следили.
— А в последнее время?
— В последнее время?
— Да. Мне интересно, когда вы в последний раз их видели?
— Хью я видел на прошлой неделе.
— И где?
— В Гэтвике. Мы там обедали. Мои обязанности частично заключаются в том, чтобы ублажать спонсоров.
— Он не говорил вам, что разъехался с женой?
— Черт, нет. Я его не знаю. В смысле, близко. Мы говорили о спорте. Кому можно поручить первый удар в матче против австралийцев. Как я планирую расставить игроков. Кого наметили в команду. — Он глотнул пива.
Линли подождал, пока Моллисон поставит банку, и спросил:
— А миссис Пэттен? Когда вы видели ее в последний раз?
— Честно говоря, не помню.
— Она была на ужине, — сказала Эллисон. — В конце марта. — Видя замешательство мужа, она добавила: — В «Савое».
— Фу ты, ну и память у тебя, Элли, — проговорил Моллисон. — Да, точно. В конце марта. В среду…
— В четверг.
— В четверг вечером. Правильно. На тебе была эта пурпурная африканская хламида.
— Персидская.
— Персидская. Да, конечно. А я…
Линли спросил, прервав это подобие клоунады;
— И с тех пор вы ее не видели? И не видели ее с тех пор, как она поселилась в Кенте?
— В Кенте? — На лице его ничего не отразилось. — Я не знал, что она была в Кенте. А что она там делает? Где?
— Там, где умер Кеннет Флеминг. Более того, в том самом коттедже.
— Черт. — Он сглотнул.
— Когда вы разговаривали с ним вечером в среду, Кеннет Флеминг не сказал, что едет в Кент повидаться с Габриэллой Пэттен?
— Нет.
— Вы не знали, что у них роман?
— Нет.
— Вы не знали, что у них роман с прошлой осени?
— Нет.
— Что они планировали развестись со своими нынешними супругами и пожениться?
— Нет. Откуда? Ничего этого я не знал. — Он повернулся к жене. — А ты об этом знала, Элли?
На протяжении всего этого допроса она наблюдала за мужем и сейчас ответила с совершенным хладнокровием:
— В моем положении я вряд ли могла это знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84