— Мистер Серл! Вы были арестованы в ночь убийства по обвинению в уголовном преступлении, не так ли?
— Да.
— Вы когда-нибудь до этого обвинялись в уголовном преступлении.
Киттеринг поднял руку.
— Протестую, — сказал он. — Вопрос некорректный, несущественный и не относящийся к делу. Это не способ, чтобы выразить свидетелю недоверие. Только в том случае, если свидетель был признан виновным в совершении уголовного преступления, можно поднимать на перекрестном допросе вопрос о его отводе.
— Я не ставлю вопрос об отводе свидетеля, — уточнил Мейсон.
— Протест отклоняется, — вынес решение судья Кнокс.
— Меня не пытались привлечь по этому делу, — ответил Серл, — так как никакого дела не было. Полиция приехала потому, что им что-то сказал Олден Лидс. Никаких улик не было.
— Дело в том, — сказал Мейсон, — что вы быстро сообразили, если изменить свои показания так, чтобы оказалось, что вы звонили не в десять тридцать, а в десять, то это понравится людям окружного прокурора. Вы так и сделали. Разве не факт, что телефонный разговор, состоявшийся, по вашим словам, в десять часов, на самом деле произошел на тридцать минут позже?
— Я звонил ровно в десять вечера! — выкрикнул Серл.
— И рассказывая все это в участке, а потом мне в «Домовой кухне», вы не упомянули, что Хогарти говорил вам о встрече, которая должна была состояться через десять минут и продлиться минут десять.
Серл нервно оглянулся, но голос его оставался спокойным.
— Я вспомнил некоторые детали разговора после того, как у меня появилась возможность его обдумать. Но это Хогарти действительно мне говорил… Вы знаете, как это бывает. Вначале не помнишь, например, того, что тебе сказали по телефону, и стараешься вспомнить разговор…
— Выйдя из дома Конвэя, вы сразу же направились в круглосуточно работающий зал для игры в пул, — да или нет?
— Нет.
— Не сразу? — попросил уточнить адвокат.
— Нет.
— Сколько времени прошло с того момента, как вы вышли из квартиры Конвэя до того, как вошли в зал?
— Сейчас я уже не помню. Думаю, минут пятнадцать — двадцать.
— А что вы делали в этот промежуток времени?
— Много чего, — угрюмо ответил Серл.
— Ну, например?
— Звонил по телефону. — Кому?
— Другу.
— Кто этот друг?
Серл замолчал и выжидательно посмотрел на Киттеринга. Тот поднялся и сказал:
— Ваша честь, я протестую. Перекрестный допрос не может вестись таким образом. Адвокат должен был проверить показания свидетеля только на предмет правильности указанного им времени. Прошу отметить, что остальные вопросы в данном случае неуместны. Очевидно, дело защиты доказать, что телефонный разговор состоялся после ухода Лидса, а дело обвинения — доказать обратное.
Судья Кнокс взглянул на Перри Мейсона.
— Я хотел бы, чтобы вы немного повременили с этим вопросом, адвокат, и для начала обосновали, что он имеет отношение к делу. Суду не хотелось бы ставить в неудобное положение непричастных к делу людей, оглашая их имена, если без этого можно обойтись.
Мейсон по-прежнему корректно продолжил перекрестный допрос:
— А разве не факт, что, войдя в зал для игры в пул, вы сказали знакомым о своем намерении позвонить Конвэю в десять тридцать?
— Возможно, — неопределенно ответил Серл. — Я уже не помню.
— Может быть, вы им сказали неправду?
— Никому я не врал. Просто не вижу причин распространяться о своих делах перед партнерами по игре.
— Несмотря на то, что, войдя в игровой зал, вы знали, что будете звонить Биллу Хогарти, или Луи Конвэю, в десять часов, вы тем не менее сказали знакомым, что должны сделать это в десять тридцать? Это так?
— Да.
— А рассказывая первый раз эту историю окружному прокурору, вы не сказали ему, что звонили Конвэю в десять тридцать?
— Нет.
— Ваша честь! — вмешался Киттеринг. — Я хотел бы, чтобы убитого называли Хогарти, а не Конвэй. Это поможет избежать путаницы в протоколе, и…
Судья Кнокс его перебил:
— Пока у суда нет достаточных оснований, чтобы удовлетворить вашу просьбу, господин помощник окружного прокурора.
Мейсон сказал таким тоном, будто говорил о чем-то совершенно несущественном:
— А я думаю, здесь все в порядке. Я докажу, что его настоящее имя — Хогарти, так что называйте его, как просит помощник прокурора.
— Очень хорошо, — заключил Киттеринг.
Судья Кнокс недовольно посмотрел на Перри Мейсона:
— Определение его личности может оказаться весьма полезным для установления мотивов преступления, адвокат.
— Верно! — беззаботно согласился Мейсон. — Я знаю, он утверждал, что некоторое время жил под именем Хогарти, и, если Киттеринг имеет доказательства на этот счет, то я сэкономлю время на объяснениях.
— У меня есть такие доказательства, — заявил Киттеринг.
— Очень хорошо, — произнес судья Кнокс. — Продолжайте перекрестный допрос, мистер Мейсон.
— Рассказывая первый раз свою историю окружному прокурору, вы сообщили ему, что звонили в десять часов?
— Я не упоминал времени.
— Понятно, — произнес адвокат, — вы сказали ему, что звонили Хогарти. Там вам объяснили, что необходимо назвать точное время. Если это было после десяти тридцати, то Олдена Лидса нельзя обвинить в убийстве. Это так?
— Да, между нами был разговор: я им что-то сказал, и они мне что-то ответили.
— Они обратили ваше внимание на то, что необходимо точно установить время до того, как вы сказали, когда звонили?
— Да.
— И сразу же сообразили, что это сулит вам некоторые выгоды, заявив, что у вас нет причин помогать людям, которые обыскивали вашу контору и арестовали вас по обвинению в уголовном преступлении, не так ли?
— Да, действительно. Я не испытывал к этим людям добрых чувств.
— И один из офицеров службы окружного прокурора сказал, что это можно урегулировать? — подсказал адвокат.
— Да. Он объяснил, что, если свидетель обвинения откажется выступать в суде, у него могут быть неприятности.
— Хорошо, — вздохнул Мейсон, — давайте снова вернемся к тому, что вы делали, выйдя из квартиры Хогарти. Вы сказали, что разговаривали по телефону со своим другом. А не была ли этим другом официантка из ресторана «Домовая кухня», Хейзл Стикланд?
Лицо Серла выразило тревожное недоумение.
— Почему?.. Я…
— Не забывайте, — предупредил Мейсон, поднимая указательный палец, — что вы находитесь под присягой.
— Да, я звонил ей, но не в ресторан.
— И что вы ей сказали?
— Я протестую! — снова вмешался Киттеринг. — Вопрос неправомерный, несущественный и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос ведется неправильно.
— Протест принимается, — согласился судья Кнокс. — Устанавливайте время разговора, адвокат, его содержание выходит за рамки перекрестного допроса.
— Ваша честь, я считаю, что это важно, — ответил Мейсон.
— А я — нет. Сейчас этот вопрос неуместен. Вы проводите перекрестный допрос и, следовательно, имеете право задавать наводящие вопросы. Если полагаете, что тема так же важна, обоснуйте это.
Повернувшись к Серлу, Мейсон поинтересовался:
— Разве не правда, что вы попросили Хейзл Стикланд собрать вещи и уехать из города? Что вы ее встретите, дадите денег и все объясните?
— Аналогичный протест! — сказал Киттеринг. Судья Кнокс хмуро посмотрел на Перри Мейсона.
— Есть ли у вас основания, адвокат, полагать, что это связано с данным преступлением?
— Да, ваша честь! — ответил Перри Мейсон. — Эта девушка работала официанткой в ресторане «Домовая кухня» и дружила со свидетелем. В тот вечер, когда произошло убийство, Серл встретился с Биллом Хогарти до того, как тот отправился к себе на квартиру. Он пригласил Хогарти пообедать в ресторан «Домовая кухня». Их обслуживала Хейзл Стикланд. В тот вечер в ресторане подавалось два комплексных обеда. Один состоял из печеной картошки, другой — из бараньих отбивных с печеным картофелем и зеленым горошком. Серл с Хогарти заказали мясной обед… У меня с собой есть меню из этого ресторана, в котором указаны блюда комплексных обедов на каждый день недели.
— В котором часу это было? — осведомился судья Кнокс в замешательстве.
— Приблизительно в шесть или в шесть пятнадцать вечера, — ответил Мейсон.
— Но в этот вечер свидетель с Хогарти обедали у него на квартире, — подчеркнул судья Кнокс. — По-моему, это сомнений не вызывает.
— Взгляните на его лицо, и вы поймете, что здесь еще далеко не все ясно, — ответил адвокат.
Киттеринг поднялся на ноги.
— Я протестую по поводу подобных совещаний между судом и адвокатом. Здесь я усматриваю предубеждение.
Судья Кнокс мельком взглянул на бледное и вытянувшееся лицо Серла и снова перевел взгляд на Перри Мейсона.
— Протест отклоняется, — заявил он. — Свидетель, отвечайте на поставленный вопрос.
— Разве это не так? — продолжил Мейсон. — Разве вы только что не об этом говорили?
— Нет, — ответил Серл напряженным и неприятным голосом.
— Вы хотели, чтоб Хогарти помог вам выпутаться из неприятного положения, уплатив за вас залог. Но он не стал этого делать, — сказал адвокат. — Вы же знали, что, если даже он согласится, вам никогда не позволят снова открыть ваше дело. Вы были в бешенстве. Заплатили ему за этот бизнес, требовали, чтобы он вернул вам деньги и настаивали на уплате залога. Тот отказался. Тогда вы задумались. Вы знали, что у него оставалась большая часть тех двадцати тысяч, и, может быть, он даже носил эти деньги при себе. Выйдя от него, вы стали размышлять, как бы завладеть ими, но сделать это так, чтобы у вас было стопроцентное алиби. Вам было известно, что эксперты судебной медицины устанавливают время смерти по анализу пищи в желудке убитого. Вам было также известно и то, что Хогарти обедал в шесть пятнадцать и что он ел. Приблизительно через два часа вы пришли к нему и убили его. Прошло уже достаточно времени после этого, и можно было заказать обед в расположенном рядом ресторане, приказав принести то же самое, что Хогарти ел в «Домовой кухне». Когда официант принес заказ, вы, скорее всего, находились в спальне, вероятно, беседуя с духом хозяина квартиры. На самом же деле, поскольку в это время Хогарти был уже мертв, вы разговаривали сами с собой, меняя голос, чтоб создалось впечатление, что говорят двое. Ведь это правда?
— Это ложь! — выкрикнул Серл, но его голос был хриплым от волнения.
Мейсон продолжил так же спокойно и монотонно:
— Вы дождались, пока ушел официант, а затем выбросили содержимое тарелок в мусоропровод. Потом вы ушли и принялись за организацию алиби: внимательно проследили за тем, чтобы дверь была заперта, но не учли, что у Марсии Виттакер был ключ от этой квартиры. Уйдя оттуда после совершения убийства, вы отправились в зал для игры в пул, где, как вы знали, всегда можно встретить знакомых и, воспользовавшись случаем, сообщили им, что собираетесь звонить Хогарти в десять тридцать. Затем, чтобы сходились концы с концами, для создания впечатления, что он убит сразу после телефонного разговора, вы сделали вид, будто набираете номер и разговариваете с ним по телефону об уплате залога. А из зала вы прямехонько направились в полицейский участок, посчитав это лучшим местом, где можно окончательно обеспечить себе алиби.
— Я не делал ничего подобного! — упрямо твердил Серл.
Сохраняя спокойствие, Киттеринг произнес:
— Ваша честь, я протестую по этому поводу. Это попытка оказать давление на свидетеля. Это…
— Протест отклоняется, — сказал судья Кнокс. — Продолжайте, пожалуйста, мистер Мейсон.
— Лучше как следует подумайте, Серл, — посоветовал адвокат, — потому что все, о чем я говорил, можно доказать.
Серл плотно сжал губы и на сей раз ничего не ответил. У него на лбу выступила холодная испарина.
— Теперь, — спокойно продолжил Мейсон, — вернемся к тому вечеру, когда произошло убийство. Вы отправились в ресторан «Домовая кухня», где вас обслуживала Хейзл Стикланд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29