Несомненно, в квартире что-то искали: там все перерыто.
— Что еще? — спросил Мейсон. — Они установили время смерти?
— Смерть наступила между десятью и десятью сорока пятью.
Адвокат недовольно нахмурился:
— Откуда такая точность? Я могу привести дюжину случаев, когда врач, производивший вскрытие, ошибался насчет времени смерти от двенадцати до двадцати четырех часов. Вспомни хотя бы тот случай, когда в Нью-Йорке была убита та самая манекенщица.
— Помню, — согласился Дрейк. — Но в том случае время смерти рассчитывалось по температуре тела, окоченению и тому подобным признакам. Здесь же все проще. Единственное, что требовалось узнать, это когда он обедал. Серл говорит, что им надо было обсудить дела и он заказал обед, правда, точно не помнит, в котором часу, полагает, что около половины девятого. Мои люди записали время его прихода и ухода. Более того, официант из ресторана отлично помнит этот заказ. Обед был доставлен в десять минут девятого. Была заказана жареная баранина с картофелем и зеленым горошком. Как утверждает эксперт, если известно время еды и смерть наступила до того, как, пища покинула желудок, время смерти может быть установлено очень точно.
Мейсон засунул руки в карманы жилета и, низко опустив голову, начал шагать по комнате, устремив взгляд себе под ноги, на ковер.
— Похоже, это дело рук Марсии Виттакер!..
Дрейк согласно кивнул.
— Или же, — добавил Мейсон, — этот грех на старике.
— Кстати, Перри, вопрос о личности этого старика снят. Полицейские откопали фотографию Лидса и показали ее моим ребятам. Это тот самый человек, который приходил к Миликанту.
Дрейк развернул сразу две жевательные резинки и засунул их в рот. Его челюсти пришли в движение, но остальная часть лица при этом оставалась неподвижной. Через секунду он задал вопрос:
— Перри, вроде бы Миликант страдал диабетом? А?
— Не знаю, но могу выяснить. А зачем тебе это?
У него ампутированы четыре пальца на правой ноге. Медицинский эксперт говорит, что это последствия гангрены. Но… никаких признаков диабета. Мейсон задумчиво посмотрел на Дрейка.
— Он действительно ходил, слегка прихрамывая, — вспомнил адвокат. — Но мне почему-то не приходило в голову выяснять причину этого.
Детектив кивнул в ответ, не ослабляя интенсивности жевательных движений.
— Ты что-нибудь предпринимаешь для розыска Лидса?
— А как же! Мы проверяем все самолеты, особенно вылетающие в северном направлении.
— Я хочу поговорить с Серлом, — выразил желание Мейсон.
— Пустая затея! — мрачно ответил Дрейк. — Полиция арестовала его за проведение лотереи и продажу лотерейных билетов. Когда он обедал с Миликантом, они уже следили за ним.
— Ты знаешь, зачем он встречался с Миликантом?
— Вероятно, чтобы занять у него денег и выйти из-под ареста под залог. После встречи с Миликантом он хвастался своим приятелям, что договорился о залоге и что руки теперь у него развязаны.
— Что же было дальше? — поинтересовался адвокат.
— В течение двух или трех часов он играл в пул, а затем позвонил Конвэю.
— Во сколько это было? — перебил Мейсон.
— Нам не удалось установить точное время, — вздохнул Пол. — Хотя мой человек пытался это сделать. Кстати, то же самое хотел выяснить и полицейский.
— Стало быть, полиция работает весьма оперативно, — высказал предположение адвокат.
— Это точно! — согласился Дрейк. — Мой человек пытался побыстрее и как можно больше разузнать об этом звонке, но опередил полицейского всего лишь на десять минут.
— Что же он выяснил, Пол?
— Нашлись два парня, которые слышали этот разговор. Причем один из них — краем уха лишь кое-что, а другой — почти все. Серл говорил им, что собирается позвонить Конвэю около половины одиннадцатого. Он позвонил и спросил, все ли идет нормально. Конвэй, видимо, ответил утвердительно. Они поговорили две-три минуты, и Серл повесил трубку. Минут десять он играл в пул, а затем позвонил в участок, желая выяснить, какого черта они к нему пристают. Он сказал, что его бизнес так же законен, как и деятельность ночных банков, и что в конце концов его оправдают. Также он заявил, что нашел поручителя и внесет залог, после чего уедет.
Картина, на мой взгляд, вырисовывается вполне ясная: Серл вышел из квартиры Конвэя в начале девятого. Скорее всего Конвэй согласился дать ему денег, но в ту минуту их у него не было, но, вероятно, он сказал Серлу, что знает, где их достать… Итак, все концы сходятся. Конвэй шантажирует Олдена Лидса. Лидс должен, очевидно, прийти к нему к десяти часам с двадцатью тысячами. Часть этих денег Конвэй собирается отдать Серлу и для уплаты залога.
Шагая из угла в угол, Мейсон заметил:
— Нам обязательно нужно установить время звонка!
— Понимаю! — ответил Дрейк. — Если и в самом деле окажется, что он позвонил в десять тридцать вечера, это будет означать, что Конвэй — Миликант был жив после ухода Лидса.
— Он должен был позвонить, когда Лидс был там или вскоре после его ухода. Конвэй, видимо, сообщил Серлу, что достал деньги, и тот посчитал, что его дело в шляпе.
— В общем-то, это одно и то же, — решил Дрейк. — Плохо то, что никто не может назвать точного времени, когда звонил Серл. Он заявляет, что вышел из квартиры Конвэя около девяти вечера. Мы же знаем, что тогда еще не было и половины девятого. Он пришел играть в пул в девять часов и говорит, что звонил Конвэю около половины одиннадцатого. Ребята, слышавшие этот разговор, полагают, что это было действительно в половине одиннадцатого, но они не уверены.
— Может быть, попытаться выяснить это каким-то иным путем, Пол? — предложил Мейсон. — У полиции должна быть запись о задержании Серла с указанием точного времени.
— Дело в том, что он пришел в полицию сам, и запись о задержании была сделана только через некоторое время после его прихода в десять тридцать пять, а к этому часу он уже провел в участке от пяти до двадцати минут, точнее установить невозможно.
— Мне необходимо поговорить с Серлом, — заявил Мейсон.
— Сейчас все козыри у полиции, — пояснил Дрейк. — Помни, что у них ордер на его арест.
— А что же в результате вышло с залогом? — поинтересовался Мейсон.
— С залогом ничего не получилось. Полиция установила его в размере пяти тысяч. Серл лез из кожи вон, стараясь снизить его до тысячи, однако полиция стояла на своем. Когда все аргументы были исчерпаны, Серл позвонил Конвэю: он хотел, чтобы тот пришел и принес деньги. Это было в одиннадцать тридцать, и в это время, естественно, по телефону никто не ответил. Серл посчитал, что Конвэй его надул, и разозлился до такой степени, что с ним стало невозможно разговаривать. Он продолжал звонить до тех пор, пока копы не упрятали его в камеру. И они не выпустят его оттуда, пока тот не напишет расписку.
— Послушай, Пол, — сказал Мейсон, — наш единственный шанс — запутать это дело так, чтоб копы не смогли разобраться, какое событие за каким следовало, а затем вытащить из этой мешанины нужные нам факты.
Дрейк кивнул, хотя и без особого энтузиазма.
— Думаю, это будет не так просто, Перри, — засомневался он.
Зазвонил телефон. Мейсон взял трубку. Это была секретарша Дрейка.
— Мистер Мейсон, — сказала она, — не могли бы вы передать мистеру Дрейку, что согласно телефонному сообщению «двенадцатого» Гай Т. Серл вышел на улицу.
— Спасибо, — ответил адвокат. — Передам. Есть что-нибудь еще?
— Пока ничего.
Мейсон повесил трубку и обратился к Дрейку:
— Звонили из твоей конторы. Серл на свободе.
— Откуда это стало известно?
— Сообщил «двенадцатый».
— Я вот о чем сейчас подумал, Перри, — предположил Дрейк. — Они ведь могли удерживать его в камере под различными предлогами сколько угодно времени. Однако тот преспокойно разгуливает по улицам. Значит, он сделал что-то нужное окружному прокурору.
— Я хочу встретиться с этой птичкой, — произнес Мейсон. — Как бы это организовать, чтобы все выглядело понатуральнее?
— Ничего не получится, — с сомнением проворчал Дрейк.
— Получится, — настаивал на своем Мейсон. — Какие у него привычки? Ты его хорошо знаешь?
— Как свои пять пальцев, — заверил детектив. Мейсон взглянул на свои наручные часы, постучал по ним пальцем и резко спросил:
— У него бывает второй завтрак?
— Обязательно. Это такой обжора!
— Где, по-твоему, он будет завтракать сегодня?
Дрейк вытащил из кармана записную книжку, открыл ее и принялся водить по странице указательным пальцем.
— Здесь, — пояснил он, — все об этом парне. Так… Давайте посмотрим, где он ест… Ага, вот! Чаще всего он бывает в «Домовой кухне» на Ист-Ранчестер. Это всего в двух кварталах от его конторы.
— Как он выглядит?
Дрейк зачитал описание внешности Серла:
— «Около сорока лет, рост шесть футов, вес — сто шестьдесят фунтов, серые глаза, нос длинный, прямой, худощавого телосложения. Волосы рыжие, губы тонкие. Всегда носит двубортный пиджак».
— Почему же такой любитель пожрать хлебает помои на Ист-Ранчестер? — удивился Мейсон.
— Ты ошибаешься, Перри. Как выяснили мои ребята, это шикарное заведение. Хозяева французы, супружеская пара. Серлу нравится одна из тамошних официанток, и она, похоже, отвечает ему взаимностью.
— Ты знаешь ее имя?
Дрейк перевернул страницу и опять принялся водить по ней указательным пальцем.
— Естественно!.. Вот! Хейзл Стикланд, — с гордостью произнес он.
— И она тоже замешана в этом деле?
— Не думаю. Просто я попросил своих ребят выяснить как можно больше об этом парне.
Мейсон сказал:
— Думаю, что забегу туда перекусить.
— Конечно, ты можешь встретиться там с ним, — сказал Дрейк, — но, боюсь, тебе не удастся его одурачить.
— А я и не собираюсь дурачить его, Пол. Он… Дверь открылась, и на пороге кабинета появилась Делла Стрит.
— Хай, Пол! — воскликнула она вместо приветствия. — Как спалось?
— Лучше не спрашивай, — со вздохом ответил Дрейк. — Привет!
Когда он ушел, Мейсон спросил у Деллы:
— Что сказал эксперт по поводу почерка?
— Он постарается прислать предварительный отчет как можно скорее. Конечно, это не будет отчет в полном смысле слова, но нечто такое, чем можно пользоваться как отчетом. А что это был за конверт, шеф? И почему вы так поспешно отправили его эксперту?
— Орешек, который я как раз и не могу раскусить, — удрученно ответил Мейсон. — В конверте фотографии регистрационных книг гостиниц «Регина» в Доусоне, «Золотая звезда» в Скагвэе, «У белого коня» в Сиэтле, датированных октябрем 1907 года.
— И что в них интересного?
— Подписи Билла Хогарти.
— Там есть еще что-нибудь, кроме этого?
— Там есть еще письмо, написанное Лидсом Джону Миликанту с месяц назад, в котором он сообщает, что никогда не слышал о мистере Б.К. Хогарте, но если мистер Б.К. Хогарт предъявит рекомендации, то его несомненно можно будет принять на работу. Также там есть пожелтевшая от времени вырезка из старой газеты, издававшейся в Доусоне, сообщающая о том, что в районе Тананы найдено тело со следами насильственной смерти. В статье опущены подробности, однако сообщается, что, видимо, это тело Олдена Лидса, который работал вместе с Биллом Хогарти. Хогарти покинул Клондайк в конце 1907 года, уйдя вверх по Танане. Некоторое время он провел в Сиэтле, где женился на танцовщице доусонского дансинг-холла «М энд Н». На этом сведения о нем обрываются. Статья датирована 1912 годом.
— Что все это значит, шеф? — недоумевала секретарша.
— Сам еще не знаю, — ответил Мейсон. — Там еще куча всяких фотографий. Кто-то тщательно собирал эти материалы.
— А кто такой Б.К. Хогарт? — спросила Делла. Мейсон улыбнулся:
— Наверное, это тот же Билл Хогарти, только под другим именем.
— Тогда в инициалах первая буква должна быть «В», — заметила она. — Потому что Билл — это уменьшительное от Вильяма.
Адвокат кивнул.
— Однако возможно и другое, — предположил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Что еще? — спросил Мейсон. — Они установили время смерти?
— Смерть наступила между десятью и десятью сорока пятью.
Адвокат недовольно нахмурился:
— Откуда такая точность? Я могу привести дюжину случаев, когда врач, производивший вскрытие, ошибался насчет времени смерти от двенадцати до двадцати четырех часов. Вспомни хотя бы тот случай, когда в Нью-Йорке была убита та самая манекенщица.
— Помню, — согласился Дрейк. — Но в том случае время смерти рассчитывалось по температуре тела, окоченению и тому подобным признакам. Здесь же все проще. Единственное, что требовалось узнать, это когда он обедал. Серл говорит, что им надо было обсудить дела и он заказал обед, правда, точно не помнит, в котором часу, полагает, что около половины девятого. Мои люди записали время его прихода и ухода. Более того, официант из ресторана отлично помнит этот заказ. Обед был доставлен в десять минут девятого. Была заказана жареная баранина с картофелем и зеленым горошком. Как утверждает эксперт, если известно время еды и смерть наступила до того, как, пища покинула желудок, время смерти может быть установлено очень точно.
Мейсон засунул руки в карманы жилета и, низко опустив голову, начал шагать по комнате, устремив взгляд себе под ноги, на ковер.
— Похоже, это дело рук Марсии Виттакер!..
Дрейк согласно кивнул.
— Или же, — добавил Мейсон, — этот грех на старике.
— Кстати, Перри, вопрос о личности этого старика снят. Полицейские откопали фотографию Лидса и показали ее моим ребятам. Это тот самый человек, который приходил к Миликанту.
Дрейк развернул сразу две жевательные резинки и засунул их в рот. Его челюсти пришли в движение, но остальная часть лица при этом оставалась неподвижной. Через секунду он задал вопрос:
— Перри, вроде бы Миликант страдал диабетом? А?
— Не знаю, но могу выяснить. А зачем тебе это?
У него ампутированы четыре пальца на правой ноге. Медицинский эксперт говорит, что это последствия гангрены. Но… никаких признаков диабета. Мейсон задумчиво посмотрел на Дрейка.
— Он действительно ходил, слегка прихрамывая, — вспомнил адвокат. — Но мне почему-то не приходило в голову выяснять причину этого.
Детектив кивнул в ответ, не ослабляя интенсивности жевательных движений.
— Ты что-нибудь предпринимаешь для розыска Лидса?
— А как же! Мы проверяем все самолеты, особенно вылетающие в северном направлении.
— Я хочу поговорить с Серлом, — выразил желание Мейсон.
— Пустая затея! — мрачно ответил Дрейк. — Полиция арестовала его за проведение лотереи и продажу лотерейных билетов. Когда он обедал с Миликантом, они уже следили за ним.
— Ты знаешь, зачем он встречался с Миликантом?
— Вероятно, чтобы занять у него денег и выйти из-под ареста под залог. После встречи с Миликантом он хвастался своим приятелям, что договорился о залоге и что руки теперь у него развязаны.
— Что же было дальше? — поинтересовался адвокат.
— В течение двух или трех часов он играл в пул, а затем позвонил Конвэю.
— Во сколько это было? — перебил Мейсон.
— Нам не удалось установить точное время, — вздохнул Пол. — Хотя мой человек пытался это сделать. Кстати, то же самое хотел выяснить и полицейский.
— Стало быть, полиция работает весьма оперативно, — высказал предположение адвокат.
— Это точно! — согласился Дрейк. — Мой человек пытался побыстрее и как можно больше разузнать об этом звонке, но опередил полицейского всего лишь на десять минут.
— Что же он выяснил, Пол?
— Нашлись два парня, которые слышали этот разговор. Причем один из них — краем уха лишь кое-что, а другой — почти все. Серл говорил им, что собирается позвонить Конвэю около половины одиннадцатого. Он позвонил и спросил, все ли идет нормально. Конвэй, видимо, ответил утвердительно. Они поговорили две-три минуты, и Серл повесил трубку. Минут десять он играл в пул, а затем позвонил в участок, желая выяснить, какого черта они к нему пристают. Он сказал, что его бизнес так же законен, как и деятельность ночных банков, и что в конце концов его оправдают. Также он заявил, что нашел поручителя и внесет залог, после чего уедет.
Картина, на мой взгляд, вырисовывается вполне ясная: Серл вышел из квартиры Конвэя в начале девятого. Скорее всего Конвэй согласился дать ему денег, но в ту минуту их у него не было, но, вероятно, он сказал Серлу, что знает, где их достать… Итак, все концы сходятся. Конвэй шантажирует Олдена Лидса. Лидс должен, очевидно, прийти к нему к десяти часам с двадцатью тысячами. Часть этих денег Конвэй собирается отдать Серлу и для уплаты залога.
Шагая из угла в угол, Мейсон заметил:
— Нам обязательно нужно установить время звонка!
— Понимаю! — ответил Дрейк. — Если и в самом деле окажется, что он позвонил в десять тридцать вечера, это будет означать, что Конвэй — Миликант был жив после ухода Лидса.
— Он должен был позвонить, когда Лидс был там или вскоре после его ухода. Конвэй, видимо, сообщил Серлу, что достал деньги, и тот посчитал, что его дело в шляпе.
— В общем-то, это одно и то же, — решил Дрейк. — Плохо то, что никто не может назвать точного времени, когда звонил Серл. Он заявляет, что вышел из квартиры Конвэя около девяти вечера. Мы же знаем, что тогда еще не было и половины девятого. Он пришел играть в пул в девять часов и говорит, что звонил Конвэю около половины одиннадцатого. Ребята, слышавшие этот разговор, полагают, что это было действительно в половине одиннадцатого, но они не уверены.
— Может быть, попытаться выяснить это каким-то иным путем, Пол? — предложил Мейсон. — У полиции должна быть запись о задержании Серла с указанием точного времени.
— Дело в том, что он пришел в полицию сам, и запись о задержании была сделана только через некоторое время после его прихода в десять тридцать пять, а к этому часу он уже провел в участке от пяти до двадцати минут, точнее установить невозможно.
— Мне необходимо поговорить с Серлом, — заявил Мейсон.
— Сейчас все козыри у полиции, — пояснил Дрейк. — Помни, что у них ордер на его арест.
— А что же в результате вышло с залогом? — поинтересовался Мейсон.
— С залогом ничего не получилось. Полиция установила его в размере пяти тысяч. Серл лез из кожи вон, стараясь снизить его до тысячи, однако полиция стояла на своем. Когда все аргументы были исчерпаны, Серл позвонил Конвэю: он хотел, чтобы тот пришел и принес деньги. Это было в одиннадцать тридцать, и в это время, естественно, по телефону никто не ответил. Серл посчитал, что Конвэй его надул, и разозлился до такой степени, что с ним стало невозможно разговаривать. Он продолжал звонить до тех пор, пока копы не упрятали его в камеру. И они не выпустят его оттуда, пока тот не напишет расписку.
— Послушай, Пол, — сказал Мейсон, — наш единственный шанс — запутать это дело так, чтоб копы не смогли разобраться, какое событие за каким следовало, а затем вытащить из этой мешанины нужные нам факты.
Дрейк кивнул, хотя и без особого энтузиазма.
— Думаю, это будет не так просто, Перри, — засомневался он.
Зазвонил телефон. Мейсон взял трубку. Это была секретарша Дрейка.
— Мистер Мейсон, — сказала она, — не могли бы вы передать мистеру Дрейку, что согласно телефонному сообщению «двенадцатого» Гай Т. Серл вышел на улицу.
— Спасибо, — ответил адвокат. — Передам. Есть что-нибудь еще?
— Пока ничего.
Мейсон повесил трубку и обратился к Дрейку:
— Звонили из твоей конторы. Серл на свободе.
— Откуда это стало известно?
— Сообщил «двенадцатый».
— Я вот о чем сейчас подумал, Перри, — предположил Дрейк. — Они ведь могли удерживать его в камере под различными предлогами сколько угодно времени. Однако тот преспокойно разгуливает по улицам. Значит, он сделал что-то нужное окружному прокурору.
— Я хочу встретиться с этой птичкой, — произнес Мейсон. — Как бы это организовать, чтобы все выглядело понатуральнее?
— Ничего не получится, — с сомнением проворчал Дрейк.
— Получится, — настаивал на своем Мейсон. — Какие у него привычки? Ты его хорошо знаешь?
— Как свои пять пальцев, — заверил детектив. Мейсон взглянул на свои наручные часы, постучал по ним пальцем и резко спросил:
— У него бывает второй завтрак?
— Обязательно. Это такой обжора!
— Где, по-твоему, он будет завтракать сегодня?
Дрейк вытащил из кармана записную книжку, открыл ее и принялся водить по странице указательным пальцем.
— Здесь, — пояснил он, — все об этом парне. Так… Давайте посмотрим, где он ест… Ага, вот! Чаще всего он бывает в «Домовой кухне» на Ист-Ранчестер. Это всего в двух кварталах от его конторы.
— Как он выглядит?
Дрейк зачитал описание внешности Серла:
— «Около сорока лет, рост шесть футов, вес — сто шестьдесят фунтов, серые глаза, нос длинный, прямой, худощавого телосложения. Волосы рыжие, губы тонкие. Всегда носит двубортный пиджак».
— Почему же такой любитель пожрать хлебает помои на Ист-Ранчестер? — удивился Мейсон.
— Ты ошибаешься, Перри. Как выяснили мои ребята, это шикарное заведение. Хозяева французы, супружеская пара. Серлу нравится одна из тамошних официанток, и она, похоже, отвечает ему взаимностью.
— Ты знаешь ее имя?
Дрейк перевернул страницу и опять принялся водить по ней указательным пальцем.
— Естественно!.. Вот! Хейзл Стикланд, — с гордостью произнес он.
— И она тоже замешана в этом деле?
— Не думаю. Просто я попросил своих ребят выяснить как можно больше об этом парне.
Мейсон сказал:
— Думаю, что забегу туда перекусить.
— Конечно, ты можешь встретиться там с ним, — сказал Дрейк, — но, боюсь, тебе не удастся его одурачить.
— А я и не собираюсь дурачить его, Пол. Он… Дверь открылась, и на пороге кабинета появилась Делла Стрит.
— Хай, Пол! — воскликнула она вместо приветствия. — Как спалось?
— Лучше не спрашивай, — со вздохом ответил Дрейк. — Привет!
Когда он ушел, Мейсон спросил у Деллы:
— Что сказал эксперт по поводу почерка?
— Он постарается прислать предварительный отчет как можно скорее. Конечно, это не будет отчет в полном смысле слова, но нечто такое, чем можно пользоваться как отчетом. А что это был за конверт, шеф? И почему вы так поспешно отправили его эксперту?
— Орешек, который я как раз и не могу раскусить, — удрученно ответил Мейсон. — В конверте фотографии регистрационных книг гостиниц «Регина» в Доусоне, «Золотая звезда» в Скагвэе, «У белого коня» в Сиэтле, датированных октябрем 1907 года.
— И что в них интересного?
— Подписи Билла Хогарти.
— Там есть еще что-нибудь, кроме этого?
— Там есть еще письмо, написанное Лидсом Джону Миликанту с месяц назад, в котором он сообщает, что никогда не слышал о мистере Б.К. Хогарте, но если мистер Б.К. Хогарт предъявит рекомендации, то его несомненно можно будет принять на работу. Также там есть пожелтевшая от времени вырезка из старой газеты, издававшейся в Доусоне, сообщающая о том, что в районе Тананы найдено тело со следами насильственной смерти. В статье опущены подробности, однако сообщается, что, видимо, это тело Олдена Лидса, который работал вместе с Биллом Хогарти. Хогарти покинул Клондайк в конце 1907 года, уйдя вверх по Танане. Некоторое время он провел в Сиэтле, где женился на танцовщице доусонского дансинг-холла «М энд Н». На этом сведения о нем обрываются. Статья датирована 1912 годом.
— Что все это значит, шеф? — недоумевала секретарша.
— Сам еще не знаю, — ответил Мейсон. — Там еще куча всяких фотографий. Кто-то тщательно собирал эти материалы.
— А кто такой Б.К. Хогарт? — спросила Делла. Мейсон улыбнулся:
— Наверное, это тот же Билл Хогарти, только под другим именем.
— Тогда в инициалах первая буква должна быть «В», — заметила она. — Потому что Билл — это уменьшительное от Вильяма.
Адвокат кивнул.
— Однако возможно и другое, — предположил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29