– Еще десять минут, и я звоню в контору Канарека, Брауна и Мэттингли и пишу заявление о нарушении покоя индивида, которое повлечет за собой немедленное судебное разбирательство.
– Мистер Клайн, вы…
– Зовите меня «лейтенант».
– Лейтенант, насколько хорошо вы знакомы с историей Полицейского управления Лос-Анджелеса?
– К делу.
– Очень хорошо. С кого началось то, что я называю эвфемизмом: «договор между полицией и семейством Кафесьян»?
– Какой еще договор?
– Бросьте, лейтенант. Вы ведь знаете, что презираете их не меньше моего.
Покамест дадим ему передышку: «Если не ошибаюсь, все это начал шеф Дэвис – ну, который был до Хоррелла. А что?»
– Значит, это соглашение заключили между 1936 и 1937 годом?
– Где-то так, я полагаю. Я пришел работать в Управление в 1938-м.
– Да, мы знаем, и, надеюсь, тот факт, что вы уже заслужили пенсию, не создал у вас ложного ощущения собственной неприкосновенности, лейтенант. Связующим звеном между Отделом по борьбе с наркотиками и мистером Джеем-Си Кафесьяном является капитан Дэниэл Уилхайт, я правильно понял?
– Отказываюсь отвечать.
– Понимаю, своих не закладывают. Уилхайт с самого начала за ними присматривал, так ведь?
– Насколько мне известно, все началось с шефа Дэвиса и продолжалось до конца тридцать девятого года, пока его не сменил шеф Хоррелл. Дэн Уилхайт работает в Управлении с середины тридцать девятого, так что с самого начала он за ними присматривать не мог – если он вообщекогда-либо за ними присматривал, черт дери.
Аристократ хренов. «Ну-ну, лейтенант. Вам прекрасно известно, что Дэниэл Уилхайт и Кафесьяны тыщу лет как повязаны».
– Отказываюсь от комментариев. Но продолжайте спрашивать меня о Кафесьянах.
– Да, я слышал, что в вас проснулся живой интерес к этой семейке.
УМОЛЯЮЩИЙ ДЖОННИ.
Шипстед: «У вас и вправду неважный вид. Хотите, я налью вам…»
Нунан: «Вы говорили Микки, чтобы он убрал свои автоматы? Он ведь давно не тот, сами знаете. И у нас есть фотографии его людей, которые ими ведают».
– Отказываюсь отвечать.
– Мы тут недавно обротали основного свидетеля по делу.
Сдерживайся. Не кусайся.
– Основногосвидетеля.
– Ваше время пошло.
– Так и есть. Как считаешь, Уилл, мог мистер Клайн поджечь «Бидо Лито»?
– Нет, сэр, я так не считаю.
– Он не может – или не желает – сказать, где он был в последнее время.
– Сэр, я не думаю, что он знает и сам.
Я попытался встать – ноги едва слушались меня. «Я возьму такси до своей машины».
– Ерунда. Вас отвезет агент Шипстед. Уилл, мне чертовски интересно, где лейтенант провел последние пару дней.
– Если хотите знать мое мнение, сэр, – то я думаю, что в компании страстной тигрицы, либо в обществе медведя гризли.
– Остроумно. А пятна крови на рубашке заставляют склоняться к последней версии. И знаешь, как мы это выясним?
– Нет, сэр.
– Мы узнаем о последних убийствах в южном Лос-Анджелесе и уточним, о каких из них шеф Эксли умалчивает особенно тщательно
– Мне это нравится, сэр.
– Я знал, что тебе понравится. Эмпирическим путем проще всего, не так ли? К тому же мы все тут прекрасно знаем, что это наш приятель Дейв вышвырнул из окна свидетеля Сандерлина Джонсона. Видимо, это у них вроде семейного предприятия – Дейв делает грязную работу, а сестренка Мег вкладывает деньги. Как там в пословице говорится? «Семейка, которая вместе убивает, всегда вместе…»
Я бросился на него – и снова ноги подвели меня. Шипстед ухватил меня за руки и скрутил их у меня за спиной. Нажатием больших пальцев мне сдавливают сонную артерию – теряя сознание, я успел почувствовать, что меня куда-то волокут по коридору…
Скрип двери, щелчок замка – эти звуки мигом привели меня в чувство. Клетушка четыре на шесть метров – стены обтянуты стегаными одеялами, ни стульев, ни стола. Только громкоговоритель на стене да зеркальце-глазок – чтобы наблюдать за происходящим в смежной комнате.
Палата для буйнопомешанных – она же наблюдательный пункт: посмотрим, что у нас тут:
Стекло все в царапинах – ничего не видать. Из динамика – хрипы; шлепнул ладонью – вроде стало лучше. Заглянем в зеркало: ага, в смежной комнате Эйб Уолдридж и агент Милнер.
Милнер: «… Вот я и говорю, что Джею-Си либо его сыночку Томми светит федеральное обвинение – даже если им удастся выкрутиться, пресса поднимет такой шум, что от них ничего не останется. Отделу по борьбе с наркотиками тоже не поздоровится, и я полагаю, что Эду Эксли об этом прекрасно известно, поскольку он покамест палец о палец не ударил, чтобы защитить их либо скрыть улики. Эйб, ведь что такое Кафесьяны без Управления? Просто ублюдки, которые держат какие-то малоприбыльные прачечные».
Уолдридж: «Я… не… информатор».
Милнер: «Конечно нет. Ты – литовский иммигрант, которому стукнул полтинник и аннулировать „грин кард" которого нам раз плюнуть. Эйб, разве ты хочешь снова жить за железным занавесом? Неужели ты не знаешь, что с тобой сделают комми, стоит тебе вернуться?»
– Я – не стукач.
– Пока нет, но скоро станешь. Все к этому идет. Ты же сам мне сказал, что сушишь тючки с марихуаной в сушилках для белья, что стоят в ваших прачечных?
– Да, и еще что ни Джей-Си, ни Томми, ни Мадж не знают об этом.
Сигаретный чад – хоть топор вешай; лиц почти не видно.
Милнер: «Ты ведь прекрасно знаешь, какие подонки Джей-Си и Томми. И ты всегда давал нам понять, что Мадж – не такая, как они. Она – славная женщина, да и ты – ты честный парень, которому приходится работать на всяких ублюдков».
Уолдридж: «Мадж – очень хорошая женщина, но по разным причинам… черт, ей нужен Джей-Си и Томми».
Милнер: «Правда, что Томми убил пьяного водителя, который сбил дочь одного из сотрудников Отдела по борьбе с наркотиками?»
– Я настаиваю на Пятой поправке.
– Как же все задолбали со своей Пятой поправкой! Не стоило показывать по ящику процесса над Кефовером, Эйб…
– Агент Милнер, прошу вас – либо предъявите мне обвинения, либо отпустите.
– Вам разрешили сделать один звонок, и вы предпочли позвонить сестре. Позвони вы Джею-Си, он бы давно нашел ушлого адвокатишку, чтобы вытащить вас отсюда. Мистер Нунан объяснил вам, что такое «неприкосновенность свидетеля», и пообещал вознаграждение за сотрудничество с федеральным ведомством. Полагаю, вы не станете от него отказываться. Мистер Нунан желает, чтобы по делу проходили три основных свидетеля, и одним из таковых он видит вас. И самое приятное: если вы дадите показания, все, кто каким-либо образом может причинить вам вред, предстанут перед судом и получат свое.
– Я – не информатор.
– Эйб, это Томми и Джей-Си убили сержанта Стеммонса?
– Нет! – хрипло.
– Он умер от передозировки героина. Томми и Джей-Си запросто могли такое устроить, не так ли?
– Нет – в смысле не знаю.
– Так «нет» или «не знаю»?
– Я хотел сказать, что не думаю, что это они.
– Эйб, ты ведь не дурак. Ладно, поговорим о другом: мы знаем, что Томми иногда играет на саксофоне в «Бидо Лито». У него там связи, так?
– Пятая поправка.
– Вот что с людьми делает телевизор. Стоит каким-нибудь малолеткам разбить окно, они сразу начинают ныть про Пятую поправку. Эйб, насколько хорошо Джуниор Стеммонс знал семью Кафесьян?
– Пятая поправка.
– Стеммонс и некий лейтенант Дэвид Клайн докучали им в связи с расследованием ограбления дома и торчали в окрестностях неделю или две. Что вы об этом знаете?
– Пятая поправка.
– Они не пытались вымогать у Кафесьянов деньги?
– Нет… то есть Пятая поправка.
– Эйб, ты ж весь как на ладони. Ну же.
Уолдридж закашлялся – в колонках зашипело. «Нет. Пятая поправка».
Милнер: «Давайте сменим тему».
– Поговорим о политике?
– Поговорим о Микки Коэне. Вы его знаете?
– Никогда не видел.
– Может, и не видели – но ведь вы давно вращаетесь в деловых, так сказать, кругах южного Лос-Анджелеса. Что вам известно о Микки и его игровых автоматах?
– А ни хрена ничего мне не известно. Я знаю, что те, кто играют в автоматы, должны быть полными дураками, что и объясняет их популярность среди тупиц шварцес.
Милнер: «Давайте сменим тему».
– Что вы думаете о «Доджерс»? Будь я мексиканцем, я бы съехал из «Чавес Рейвин» не раздумывая.
– А вы – что вы думаете о Дэне Уилхайте?
– Пятая поправка.
– Мы изучили его налоговые декларации. Эйб, Джей-Си зачем-то отдал ему двадцать процентов прибыли от прачечной «E-Z», что на Альварадо.
– Пятая поправка.
– Эйб, у каждого сотрудника Отдела по борьбе с наркотиками имеются вещи, которые мы считаем непозволительной для них роскошью. Также мы считаем, что это есть не что иное, как подарки Джея-Си. Их налоговые декларации мы тоже просматривали, и, когда нам понадобится, мы прижмем их к ногтю и скажем: «Если вы нам скажете, откуда это у вас, вам ничего не будет», и Джей-Си глазом моргнуть не успеет, как будет арестован за дачу взяток и подстрекательство к нарушению федерального налогового законодательства.
– Пятая поправка.
– Эйб, позволь дать тебе совет: продолжай отвечать ссылками на Пятую на все вопросы подряд.Тогда, если исключить из твоих ответов ссылки, останется только признание вины в чистом виде.
Тишина.
– Эйб, у тебя не слишком здоровый вид.
Ответа не последовало.
– Эйб, мы слышали, что Томми разыскивал какого-то парня по имени Ричи. Фамилии его мы не знаем, однако нам известно, что они вместе играли джаз и промышляли кражами со взломом.
Я вжался в стекло – дым, искаженные лица. «Пятая поправка».
– Эйб, да ты ни разу не выигрывал даже в покер.
Еще сильней – прищурился и навострил уши.
– Ты ведь и вправду желаешь помогать нам, Эйб. Признайся – и тебе станет намного легче.
Щелкнул засов – я скользнул от окна.
Уэллс Нунан, двое с флангов – федералы в серых костюмах. Ударил первым: «Вы хотите сделать меня свидетелем?»
Нунан пригладил шевелюру. «Да, и еще за вас просит моя супруга. Она увидела ваше фото в газете и прямо-таки влюбилась».
– Кви про кво?
– Вы еще не совсем отчаялись – но просите, послушаю.
– Ричи Как-его-там. Скажите, что вам о нем известно.
– Не стану и еще объявлю выговор Милнеру за то, что забыл выключить «интерком».
– Нунан, мы можем договориться.
– Нет, просить вы пока не готовы. Джентльмены, проводите мистера Клайна до такси.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
«Бидо Лито» при свете дня:
Груды тлеющего мусора, строго в центре – эстрада. Кучи пепла, битое стекло.
Таксофоны на углу не пострадали, в кармане – одна-единственная монетка, будь дома, умоляю.
Шесть гудков, сонный голос: «Алло?»
– Это я.
– Где ты?
– Я в порядке.
– Нет, я не о том… Дэвид, где ты был!
Мурашки по коже – только бы ее голос слышать.
– Я не могу… слушай, так тебя допрашивали?
– Да, двое из службы шерифа. Они сказали, что это для проформы и так будут допрашивать всех актрис, работавших на Хьюза. И вроде не знали, что Хьюз приказал установить за мной наблюдение. Алиби вот у меня тоже нет, так как точное время гибели Мишака так и не было установлено. Они…
– Не называй имен.
– Почему же? Откуда ты звонишь?
– С автомата.
– Дэвид, у тебя испуганный голос. Где ты был?
– Расскажу, если – когда, я хотел сказать, – это кончится.
– Это все из-за Кафесьянов?
– Как ты догадалась?
– Догадалась. Кое-чеготы мне недоговариваешь, так что…
– Кое-чего ты недоговариваешь мне.
И умолкла.
– Гленда?
– Да. Есть вещи, о которых ты никогда не узнаешь.
– Тогда поговори со мной.
– Приезжай.
– Не могу. Мне надо поспать.
– Так что тебе рассказать?
– Не знаю. Что-нибудь хорошее.
Нежно, сонно: «Ну, когда я встречалась с Хьюзом, я вытянула из него информацию о кое-каких акциях и купила их по дешевке. Теперь они здорово выросли в цене, и я полагаю, что смогу на этом неплохо наварить. Когда мы с тобой не смогли встретиться – ну, позапрошлой ночью, я ужинала с Микки. Он все еще влюблен в меня и попросил подучить его актерскому мастерству – вроде как скоро ему предстоит сделать какое-то важное заявление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58