Я заглянул в салон его тачки, когда он остановился, чтобы купить сигарет. И знаешь, что я увидел на заднем сиденье? Шприц для подкожных инъекций, шесть пустых ампул и три обреза. Уж не знаю, что он против тебя имеет, но, по-моему, тебе следует его пристукнуть».
Музыкальный автомат – неизбежные «Огни гавани» в исполнении Лестера – и, заметьте, не я их заказал.
О-па – а вот и сам Лестер, в глазах – страх. «Здравствуйте, мистер Клайн».
– Садись. Рассказывай.
– Рассказывать что?
– Почему у тебя такой вид и с чего ты опять врубил эту дурацкую песню?
Усаживаясь: «Решил подбодрить себя. Приятно все-таки осознавать, что дядюшка Микки все еще держит мою песенку в своих „Вюрлитцерах"».
– Микки следует поубирать все свои «Вюрлитцеры» на хрен, пока ФБР не прищучило. Так что случилось? Таким перепуганным я тебя не видел со времен той истории с Гарри Коном.
– Мистер Клайн, вы знаете двоих полицейских, которые работают на Дадли Смита, – парней по имени сержант Брюнинг и сержант Карлайл?
– И что с ними?
– То, что они работают сверхурочно – в участке семь-семь.
– Ближе к делу.
Выпалил: «Они работают над „раскрытием" убийств цветных цветными – по слухам, чтобы предотвратить потенциальную пользу от шумихи вокруг этого федерального расследования. Помните, вы как-то спрашивали меня о торговце травкой по имени Уорделл Кнокс? Помните, я еще тогда вам ответил, что он был убит неизвестными?»
Томми К. сдал Кнокса Отделу по борьбе с наркотиками – о чем Дэн Уилхайт сообщил Джуниору. «Помню».
– Тогда вы должны помнить и то, что я рассказывал вам, что этот Уорделл был бабником и, должно, нажил на свою задницу хренову тучу врагов. Он трахал кучу баб, включая шлюху-мулатку, Тилли Хоупвелл, – я ее тоже того. Мистер Клайн, я слышал, что эти ребята ищу, меня, – какой-то мудак пустил слух, что это я пристукнул Кнокса, и сдается мне, что я им нужен так, для галочки: раскрыто, мол. И если вы хотите компру на гребаных Кафесьянов и их сообщников, как вам вот это: я слышал, что это Томми К. замочил старика Уорделла в прошлом сентябре – типа, из-за наркоты, а может, из ревности – потому что он тоже потрахивал эту славную Тилли Хоупвелл.
Дыхание перехватило – грудь судорожно вздымалась.
– Слушай, я переговорю с Брюнингом и Карлайлом – они от тебя отстанут.
– Ага, может, это и правда, потому что старина домовладелец Дейв Клайн знает нужных людей. Но мистер Смит ненавидит цветных. И к тому же не думаю, что Томми К. станут привлекать за убийство Уорделла – он же вроде информатор, мать его…
– Так тебе чего надо – изменить мир или не попадаться?
– Я хочу, чтобы вы позволили мне месяц пожить бесплатно за ту информашку про гребаных Кафесьянов, Что я вам дал.
Снова завопили «Огни гавани». Лестер: «Раз уж на то пошло, я тут слышал, что его дочка – настоящая шлюшка. И еще я слышал, что Томми и Джей-Си покачивают мамашу и ее – так, чтобы попрактиковаться. И еще – что Мадж – это мамаша – когда-то крутила с Эйбом Уолдриджем, который заведует всей ихней торговлей наркотой, и параллельно он же – управляющий одной из ихних прачечных. Слыхал, что этот Уолдридж использует тамошние сушилки для белья для просушки мешков с марихуаной. И еще: они общаются с конкурентами следующим образом: независимых торгашей помельче они доят, а покрупнее – сдают вашим, чтобы никто не рыпался на рынок Южного города и не подсирал бизнеса этим сраным армяшкам. И – эта семейка повязана друг с другом, пусть даже они общаются… как это – без должного уважения, вот. Слышал, что, окромя Уолдриджа и этой цветной бабы, к которой похаживает Томми К., друзей у гребаного семейства нет – только работники и покупатели. И еще у Томми К. есть какой-то приятель – белый парень по имени Ричи. Фамилии я его не знаю, знаю только, что они на пару играли на своих дурацких саксофонах, типа таланты, мать их так. А про это идиотское ограбление, когда собак порезали, я ни хрена ничего не слышал. И еще я слышал, что вы подумываете о том, чтобы повысить ренту в моем доме, так что я…»
Отрезал: «А как насчет того, что Томми трахает Люсиль? Про это ты не слышал?
– Что? Да ну на фиг – я сказал «повязаны», а не «связь».
– А что там про этого Ричи?
– Черт, я рассказал вам все, что слышал, – не больше, не меньше. Вы хотите, чтобы я…
– Поспрашивай о нем еще. Он может быть связан с тем вуайеристом, которого я ищу.
– Ну да, вы упоминали какого-то ву… и я знаю, как это толковать. Я спрашивал об этом, и никто ничего– Так что там про ренту…
– Разузнай, не предпринимают ли Кафесьяны попыток самостоятельно разыскать грабителя? А то у меня складывается определенное впечатление, что они прекрасно знают, кто это сделал.
– А у меня складывается впечатление, что домовладелец Дейв Клайн собирается поднимать ренту.
– Нет, и до января. Если Джек Вудс придет за деньгами, звони мне.
– А как насчет словечка парням мистера Смита, чтобы не трогали старика Лестера?
– Япозабочусь об этом. Ты знаешь адрес Тилли Хоупвелл?
– А мои умеют плясать? Разве я сам – не завсегдатай этого любовного гнездышка?
– Лестер…
– 8941, Саут-Тринити, квартира 406. А куда вы сейчас?
– На бокс.
– Мур против Руиса?
– Ну да.
– Ставьте на мексиканца. Я надысь трахал сеструху Стиви Мура, так она говорила, что Стиви уже да-ав-ненько не тот.
Мой жетон провел меня на самые удобные места – хоть я и опоздал.
Был «брейк» после шестого раунда – по рингу процокали каблуками девушки с номером раунда. Зрители скандировали: «„Доджерс" – по!Руис – говно!» Свист, крики – пачукос против комми.
Звонок:
Рокаби Рубен кружит по рингу – Мур делает выпады правой. Схватываются в клинче посреди ринга – Руис ослабил хватку, и негр высвободился.
«Брейк! Брейк!» – мечется туда-сюда рефери.
Мур медлителен – поднял локти, оставив нижнюю часть раскрытой. Головорез Рубен – ленивые, несильные хуки, отступает назад.
Ленивый, скучающий Рубен.
В мозгу мелькает: его подговорили, чтобы он проиграл.
Мур – ни натиска, ни пыла. Руис: ленивые хуки, нехотя выпады правой.
Мур напирает, тяжело пыхтит; Руис принимает удары, блокирует удары – негр раскрывается полностью.
Руис – ленивый хук слева.
Удар Мура приходится мимо – низкая защита.
Р-раз – падает – не тот.
Пачуко свистят.
Пинко возмущенно орут.
Рубен – с видом «вот черт!» – тупо ждет отсчета.
Тянет время – медленно отползая в нейтральный угол.
Шесть, семь, восемь – Мур, пошатываясь, поднимается на ноги.
Руис – лениво кружит по центру ринга. Мур – защищается, пытаясь, ко всему прочему, махать кулаками. Последовала череда сильных ударов – Рубен принялся молотить соперника – наобум, промахиваясь. Десять, двенадцать, четырнадцать – и все мимо.
Руис – деланно глотает воздух, роняет якобы обессилевшие руки.
Мур – резкий прямой удар.
Рокаби Рубен пошатнулся.
Мур – резкие удары левой-правой.
Рубен рухнул на ковер – закатив глаза в фальшивом обмороке. Семь, восемь, девять, десять – Мур расцеловал сидевшего у самого ринга Сэмми Дэвиса-младшего.
На открытой трибуне – войнушка – на «красных» – мексикашки швыряют на ринг пивные стаканчики с мочой. Прочие пытаются заслониться плакатами, как щитами, – бесполезно – пачукос принялись размахивать велосипедными цепями.
Я рванул к выходу – кофе в забегаловке на углу – пусть перебесятся. Через двадцать минут – обратно – куча патрульных автомобилей и закованных в наручники комми.
Вхожу – иду на едкую вонь мази. Раздевалки – Руис в одиночестве наворачивает тушеную фасоль.
– Браво, Рубен. Лучшая фальсификация, которую я когда-либо видел.
– Ага, и заварушка потом ничего получилась. Эй, лейтенант, – что говорят эти кони педальные?
Я прикрыл дверь – в коридоре было довольно шумно – репортеры осадили Мура. «Что ты знаешь, как развлечь избранных».
Глотая пиво: «Надеюсь, что матч смотрел и Хоган Кид Бэсси, поскольку по условиям сделки Мура должны были перевести в вес петуха, а меня – наоборот, в вес пера, – и устроить этот поединок. Ну ничего, я ему еще успею задницу надрать. Слышь, лейтенант, – мы ведь с тобой, почитай, не виделись с того дня, когда Джонсон выпрыгнул из окна.
– Называй меня Дейв.
– Слышь, лейтенант, – если мексиканец и неф одноименно спрыгнут с шестого этажа, кто приземлится первым?
– Я слышал эту шутку, но продолжай.
– Черномазый, потому что мекс непременно задержится на полпути написать на стене батлончиком с краски – «Рамон и Кики навсегда».
Вежливое «ха-ха».
– Так вот, лейтенант, – я видел, что ты заметил тогда в «Рейвин», что за мной следит Уилл Шипстед. Позволь убедить тебя и мистера Галлодета, что я рад, что я стал вашим «человеком для связи с общественностью», – особенно я обрадовался, когда моего брата не стали привлекать за ту кражу. Ну ладно, признаюсь – я опять федеральный свидетель, – но на сей раз Нунан хочет, чтобы я дал показания по какому-то делу столетней давности – про какую-то букмекерскую контору, что ли, и я не собираюсь закладывать ни Микки, ни твоего дружка Джека Вудса.
– Я всегда знал, что ты – умненький мальчик.
– Для избранных?
– Ага. Бизнес есть бизнес, и ты согласился подставлять своих, чтобы угодить окружному прокурору.
Мило улыбаясь: «Семейка-то у меня та еще, так что я решил – родня-то, она важней будет, чем просто мексиканцы. Эй, я целую кое-чью задницу, и от этого домовладельцы вроде тебя и твоей сестры нагреют руки. Видишь ли, Дейв,гребаное Бюро по вопросам земельного и дорожного устроительства подсудобило какие-то трущобы в Линвуде. Там некогда располагался этот, как его, – мотель, переделанный в публичный дом, – и эти крутые ребята собираются переселять туда моих несчастных обделенных соотечественников, так что вы, домовладельцы, – ты и твоя чертова сестренка – можете выкупить первый этаж.
Башковитый – смельчак хренов. «А ты неплохо осведомлен обо мне».
– Слышь, Дейв Клайн по прозвищу Вышибала, – люди говорят о тебе.
Сменим тему: «Джонни Дьюхеймел, часом, не гей?»
– Да ты что! Он юбочник каких поискать.
– Давно его видел?
– Да так, видимся иногда. А что?
– Просто спросил. Он ведь работает над ограблением склада Гурвица, а это серьезное дело для такого новичка. Он тебе про это ничего не рассказывает?
Качает головой – насторожился, скотина. «Нет. В основном рассказывает о работе в Отделе по борьбе с организованной преступностью».
– Что-нибудь конкретное?
– Нет. Говорит, что вообще-то не должен никому ничего рассказывать. А с чего это ты ко мне прицепился?
– А ты с чего так опечалился?
Хук слева, хук справа – в воздухе засвистали кулаки. «Мы с Джонни виделись с неделю назад. Он сказал, что, мол, опять занимался этой гадостью. Особо он не распространялся, но сказал, что ему нужно подраться – так, в качестве наказания. Мы надели перчатки, и он нарочно позволил мне поколотить себя маленько. Помню, у него на ладонях еще были эти, как их, – волдыри».
Обрабатывал людей шлангом – выбивал показания. Как Джонни это, должно быть, противно. «Помнишь сержанта Стеммонса, Рубен?»
– Помню – твой напарник там, в отеле. Причесон у него что надо, вот только сам он, по-моему, тот еще тип.
– Ты его после видел?
– Нет.
– А Джонни – он о нем не упоминал?
– Нет. А что это ты вдруг спрашиваешь про Джонни?
– Просто спрашиваю, – улыбнулся я.
– Ну да, конечно, так я и поверил. Слышь – знаешь, что получится, если скрестить негра и мексиканца?
– Нет.
– Вор, которому неохота воровать.
– Смешно.
Поглаживая пивную бутылку: «Что-то не слышно чтобы тебе было смешно, и я знаю, о чем ты думаешь; там, в „Чавес Рейвин", Рокаби Рубен сказал, что нам нужно поговорить».
– Так говори.
Настоящий пачуко – открыл крышку бутылки и сделал огромный глоток. «Я слышал, как Нунан говорил о тебе с Шипстедом. Он тебя на дух не переносит. Считает, что это ты тогда выбросил Джонсона из окна и сделал гадость какому-то Мортону Дисканту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Музыкальный автомат – неизбежные «Огни гавани» в исполнении Лестера – и, заметьте, не я их заказал.
О-па – а вот и сам Лестер, в глазах – страх. «Здравствуйте, мистер Клайн».
– Садись. Рассказывай.
– Рассказывать что?
– Почему у тебя такой вид и с чего ты опять врубил эту дурацкую песню?
Усаживаясь: «Решил подбодрить себя. Приятно все-таки осознавать, что дядюшка Микки все еще держит мою песенку в своих „Вюрлитцерах"».
– Микки следует поубирать все свои «Вюрлитцеры» на хрен, пока ФБР не прищучило. Так что случилось? Таким перепуганным я тебя не видел со времен той истории с Гарри Коном.
– Мистер Клайн, вы знаете двоих полицейских, которые работают на Дадли Смита, – парней по имени сержант Брюнинг и сержант Карлайл?
– И что с ними?
– То, что они работают сверхурочно – в участке семь-семь.
– Ближе к делу.
Выпалил: «Они работают над „раскрытием" убийств цветных цветными – по слухам, чтобы предотвратить потенциальную пользу от шумихи вокруг этого федерального расследования. Помните, вы как-то спрашивали меня о торговце травкой по имени Уорделл Кнокс? Помните, я еще тогда вам ответил, что он был убит неизвестными?»
Томми К. сдал Кнокса Отделу по борьбе с наркотиками – о чем Дэн Уилхайт сообщил Джуниору. «Помню».
– Тогда вы должны помнить и то, что я рассказывал вам, что этот Уорделл был бабником и, должно, нажил на свою задницу хренову тучу врагов. Он трахал кучу баб, включая шлюху-мулатку, Тилли Хоупвелл, – я ее тоже того. Мистер Клайн, я слышал, что эти ребята ищу, меня, – какой-то мудак пустил слух, что это я пристукнул Кнокса, и сдается мне, что я им нужен так, для галочки: раскрыто, мол. И если вы хотите компру на гребаных Кафесьянов и их сообщников, как вам вот это: я слышал, что это Томми К. замочил старика Уорделла в прошлом сентябре – типа, из-за наркоты, а может, из ревности – потому что он тоже потрахивал эту славную Тилли Хоупвелл.
Дыхание перехватило – грудь судорожно вздымалась.
– Слушай, я переговорю с Брюнингом и Карлайлом – они от тебя отстанут.
– Ага, может, это и правда, потому что старина домовладелец Дейв Клайн знает нужных людей. Но мистер Смит ненавидит цветных. И к тому же не думаю, что Томми К. станут привлекать за убийство Уорделла – он же вроде информатор, мать его…
– Так тебе чего надо – изменить мир или не попадаться?
– Я хочу, чтобы вы позволили мне месяц пожить бесплатно за ту информашку про гребаных Кафесьянов, Что я вам дал.
Снова завопили «Огни гавани». Лестер: «Раз уж на то пошло, я тут слышал, что его дочка – настоящая шлюшка. И еще я слышал, что Томми и Джей-Си покачивают мамашу и ее – так, чтобы попрактиковаться. И еще – что Мадж – это мамаша – когда-то крутила с Эйбом Уолдриджем, который заведует всей ихней торговлей наркотой, и параллельно он же – управляющий одной из ихних прачечных. Слыхал, что этот Уолдридж использует тамошние сушилки для белья для просушки мешков с марихуаной. И еще: они общаются с конкурентами следующим образом: независимых торгашей помельче они доят, а покрупнее – сдают вашим, чтобы никто не рыпался на рынок Южного города и не подсирал бизнеса этим сраным армяшкам. И – эта семейка повязана друг с другом, пусть даже они общаются… как это – без должного уважения, вот. Слышал, что, окромя Уолдриджа и этой цветной бабы, к которой похаживает Томми К., друзей у гребаного семейства нет – только работники и покупатели. И еще у Томми К. есть какой-то приятель – белый парень по имени Ричи. Фамилии я его не знаю, знаю только, что они на пару играли на своих дурацких саксофонах, типа таланты, мать их так. А про это идиотское ограбление, когда собак порезали, я ни хрена ничего не слышал. И еще я слышал, что вы подумываете о том, чтобы повысить ренту в моем доме, так что я…»
Отрезал: «А как насчет того, что Томми трахает Люсиль? Про это ты не слышал?
– Что? Да ну на фиг – я сказал «повязаны», а не «связь».
– А что там про этого Ричи?
– Черт, я рассказал вам все, что слышал, – не больше, не меньше. Вы хотите, чтобы я…
– Поспрашивай о нем еще. Он может быть связан с тем вуайеристом, которого я ищу.
– Ну да, вы упоминали какого-то ву… и я знаю, как это толковать. Я спрашивал об этом, и никто ничего– Так что там про ренту…
– Разузнай, не предпринимают ли Кафесьяны попыток самостоятельно разыскать грабителя? А то у меня складывается определенное впечатление, что они прекрасно знают, кто это сделал.
– А у меня складывается впечатление, что домовладелец Дейв Клайн собирается поднимать ренту.
– Нет, и до января. Если Джек Вудс придет за деньгами, звони мне.
– А как насчет словечка парням мистера Смита, чтобы не трогали старика Лестера?
– Япозабочусь об этом. Ты знаешь адрес Тилли Хоупвелл?
– А мои умеют плясать? Разве я сам – не завсегдатай этого любовного гнездышка?
– Лестер…
– 8941, Саут-Тринити, квартира 406. А куда вы сейчас?
– На бокс.
– Мур против Руиса?
– Ну да.
– Ставьте на мексиканца. Я надысь трахал сеструху Стиви Мура, так она говорила, что Стиви уже да-ав-ненько не тот.
Мой жетон провел меня на самые удобные места – хоть я и опоздал.
Был «брейк» после шестого раунда – по рингу процокали каблуками девушки с номером раунда. Зрители скандировали: «„Доджерс" – по!Руис – говно!» Свист, крики – пачукос против комми.
Звонок:
Рокаби Рубен кружит по рингу – Мур делает выпады правой. Схватываются в клинче посреди ринга – Руис ослабил хватку, и негр высвободился.
«Брейк! Брейк!» – мечется туда-сюда рефери.
Мур медлителен – поднял локти, оставив нижнюю часть раскрытой. Головорез Рубен – ленивые, несильные хуки, отступает назад.
Ленивый, скучающий Рубен.
В мозгу мелькает: его подговорили, чтобы он проиграл.
Мур – ни натиска, ни пыла. Руис: ленивые хуки, нехотя выпады правой.
Мур напирает, тяжело пыхтит; Руис принимает удары, блокирует удары – негр раскрывается полностью.
Руис – ленивый хук слева.
Удар Мура приходится мимо – низкая защита.
Р-раз – падает – не тот.
Пачуко свистят.
Пинко возмущенно орут.
Рубен – с видом «вот черт!» – тупо ждет отсчета.
Тянет время – медленно отползая в нейтральный угол.
Шесть, семь, восемь – Мур, пошатываясь, поднимается на ноги.
Руис – лениво кружит по центру ринга. Мур – защищается, пытаясь, ко всему прочему, махать кулаками. Последовала череда сильных ударов – Рубен принялся молотить соперника – наобум, промахиваясь. Десять, двенадцать, четырнадцать – и все мимо.
Руис – деланно глотает воздух, роняет якобы обессилевшие руки.
Мур – резкий прямой удар.
Рокаби Рубен пошатнулся.
Мур – резкие удары левой-правой.
Рубен рухнул на ковер – закатив глаза в фальшивом обмороке. Семь, восемь, девять, десять – Мур расцеловал сидевшего у самого ринга Сэмми Дэвиса-младшего.
На открытой трибуне – войнушка – на «красных» – мексикашки швыряют на ринг пивные стаканчики с мочой. Прочие пытаются заслониться плакатами, как щитами, – бесполезно – пачукос принялись размахивать велосипедными цепями.
Я рванул к выходу – кофе в забегаловке на углу – пусть перебесятся. Через двадцать минут – обратно – куча патрульных автомобилей и закованных в наручники комми.
Вхожу – иду на едкую вонь мази. Раздевалки – Руис в одиночестве наворачивает тушеную фасоль.
– Браво, Рубен. Лучшая фальсификация, которую я когда-либо видел.
– Ага, и заварушка потом ничего получилась. Эй, лейтенант, – что говорят эти кони педальные?
Я прикрыл дверь – в коридоре было довольно шумно – репортеры осадили Мура. «Что ты знаешь, как развлечь избранных».
Глотая пиво: «Надеюсь, что матч смотрел и Хоган Кид Бэсси, поскольку по условиям сделки Мура должны были перевести в вес петуха, а меня – наоборот, в вес пера, – и устроить этот поединок. Ну ничего, я ему еще успею задницу надрать. Слышь, лейтенант, – мы ведь с тобой, почитай, не виделись с того дня, когда Джонсон выпрыгнул из окна.
– Называй меня Дейв.
– Слышь, лейтенант, – если мексиканец и неф одноименно спрыгнут с шестого этажа, кто приземлится первым?
– Я слышал эту шутку, но продолжай.
– Черномазый, потому что мекс непременно задержится на полпути написать на стене батлончиком с краски – «Рамон и Кики навсегда».
Вежливое «ха-ха».
– Так вот, лейтенант, – я видел, что ты заметил тогда в «Рейвин», что за мной следит Уилл Шипстед. Позволь убедить тебя и мистера Галлодета, что я рад, что я стал вашим «человеком для связи с общественностью», – особенно я обрадовался, когда моего брата не стали привлекать за ту кражу. Ну ладно, признаюсь – я опять федеральный свидетель, – но на сей раз Нунан хочет, чтобы я дал показания по какому-то делу столетней давности – про какую-то букмекерскую контору, что ли, и я не собираюсь закладывать ни Микки, ни твоего дружка Джека Вудса.
– Я всегда знал, что ты – умненький мальчик.
– Для избранных?
– Ага. Бизнес есть бизнес, и ты согласился подставлять своих, чтобы угодить окружному прокурору.
Мило улыбаясь: «Семейка-то у меня та еще, так что я решил – родня-то, она важней будет, чем просто мексиканцы. Эй, я целую кое-чью задницу, и от этого домовладельцы вроде тебя и твоей сестры нагреют руки. Видишь ли, Дейв,гребаное Бюро по вопросам земельного и дорожного устроительства подсудобило какие-то трущобы в Линвуде. Там некогда располагался этот, как его, – мотель, переделанный в публичный дом, – и эти крутые ребята собираются переселять туда моих несчастных обделенных соотечественников, так что вы, домовладельцы, – ты и твоя чертова сестренка – можете выкупить первый этаж.
Башковитый – смельчак хренов. «А ты неплохо осведомлен обо мне».
– Слышь, Дейв Клайн по прозвищу Вышибала, – люди говорят о тебе.
Сменим тему: «Джонни Дьюхеймел, часом, не гей?»
– Да ты что! Он юбочник каких поискать.
– Давно его видел?
– Да так, видимся иногда. А что?
– Просто спросил. Он ведь работает над ограблением склада Гурвица, а это серьезное дело для такого новичка. Он тебе про это ничего не рассказывает?
Качает головой – насторожился, скотина. «Нет. В основном рассказывает о работе в Отделе по борьбе с организованной преступностью».
– Что-нибудь конкретное?
– Нет. Говорит, что вообще-то не должен никому ничего рассказывать. А с чего это ты ко мне прицепился?
– А ты с чего так опечалился?
Хук слева, хук справа – в воздухе засвистали кулаки. «Мы с Джонни виделись с неделю назад. Он сказал, что, мол, опять занимался этой гадостью. Особо он не распространялся, но сказал, что ему нужно подраться – так, в качестве наказания. Мы надели перчатки, и он нарочно позволил мне поколотить себя маленько. Помню, у него на ладонях еще были эти, как их, – волдыри».
Обрабатывал людей шлангом – выбивал показания. Как Джонни это, должно быть, противно. «Помнишь сержанта Стеммонса, Рубен?»
– Помню – твой напарник там, в отеле. Причесон у него что надо, вот только сам он, по-моему, тот еще тип.
– Ты его после видел?
– Нет.
– А Джонни – он о нем не упоминал?
– Нет. А что это ты вдруг спрашиваешь про Джонни?
– Просто спрашиваю, – улыбнулся я.
– Ну да, конечно, так я и поверил. Слышь – знаешь, что получится, если скрестить негра и мексиканца?
– Нет.
– Вор, которому неохота воровать.
– Смешно.
Поглаживая пивную бутылку: «Что-то не слышно чтобы тебе было смешно, и я знаю, о чем ты думаешь; там, в „Чавес Рейвин", Рокаби Рубен сказал, что нам нужно поговорить».
– Так говори.
Настоящий пачуко – открыл крышку бутылки и сделал огромный глоток. «Я слышал, как Нунан говорил о тебе с Шипстедом. Он тебя на дух не переносит. Считает, что это ты тогда выбросил Джонсона из окна и сделал гадость какому-то Мортону Дисканту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58