Но не миссис Уилер, — кандидат рассмеялся. — После моей последней фразы у вас глаза вылезли из орбит.
— Я удивлен.
— Но вы же не хотите, чтобы президентом стал честолюбец?
— Все зависит от того, куда направлено его честолюбие.
— Нет, я такой же, как и соседские парни. Получу работу, которую доверят мне люди, и буду ее выполнять.
— Похоже, вы морочите мне голову. Кэкстон Уилер рассмеялся.
— Возможно. Теперь моя очередь?
— Конечно. Какая очередь?
— Задавать вопросы.
— А я знаю ответы?
— Мы уговорились прошлой ночью, что я беру вас на эту работу с одним условием — выдвигать новые идеи. И перед тем, как заснуть, я все гадал, а какие же у вас идеи?
— Вы предъявляете ко мне высокие требования.
— Иногда можно узнать человека и по его ответам.
— Губернатор, я не думаю, что вас интересует политическая доктрина Ирвина Мориса Флетчера, шута и бумагомараки.
— Наоборот, еще как интересует. Я готов выслушать политическую доктрину любого. Рано или поздно мы набредем на что-нибудь ценное.
— Ладно, выкладываю, — Флетч глубоко вдохнул, но ничего не сказал.
Губернатор рассмеялся.
— Вывел вас на чистую воду, так?
— Нет, сэр.
— Тогда говорите. И забудьте о благоговейном ужасе. Я всего лишь один из тех, кто включился в гонку.
— Ладно, — Флетч вновь замолчал.
— Ладно, так ладно.
— Ладно, — в третий раз повторил Флетч и тут же выпалил. — Идеологии никогда не удастся создать мир равенства. Это под силу лишь техническому прогрессу.
— Поздравляю.
Флетч молчал.
В маленькой комнатке в хвостовой части автобуса кандидат пристально вглядывался в лицо Флетча.
— Технический прогресс преобразует мир?
Флетч молчал.
— Вы верите в технический прогресс?
— Я верю тому, что вижу собственными глазами.
— Так, так, — губернатор повернулся к запотевшему окну. — Всегда полезно прислушаться к мнению молодого поколения.
— Это не политическая доктрина, — пояснил Флетч. — Всего лишь жизненное наблюдение.
Губернатор все еще смотрел на окно.
— Емкое наблюдение.
— Я — репортер. И моя задача — наблюдать наше бытие во всех его проявлениях.
Сквозь запотевшие, покрытые снаружи слоем грязи окна проникал ровный серый свет. Те же грязь и водяной конденсат не позволяли любоваться окрестным пейзажем. Губернатор протер стекло. Грязь, однако, находилась по другую сторону окна, за пределами его досягаемости, а потому видимость не улучшилась.
— Включись в президентскую гонку, и ты увидишь Америку, — пробормотал кандидат.
Приоткрылась дверь, и в комнату отдыха всунулась голова Шустрика Грасселли.
— Что-нибудь нужно, губернатор?
— Да. Кофе. Черный.
— Сегодня вы уже выпили свою норму, — отрезал Шустрик. — Кофе вам не будет.
Голова исчезла, дверь закрылась. Кандидат и Флетч улыбнулись друг другу.
— Когда-нибудь… — начал кандидат.
— Почему вы зовете его Шустриком?
— Потому что он так медленно все делает. Медленно ходит. Медленно ведет машину. Более того, медленно прыгает на людей, — губернатор нахмурился. — Я могу во всем положиться на него, — он развернул стул, чтобы посмотреть Флетчу в глаза.
— Как дела в автобусе прессы?
— Не так хорошо, как хотелось бы. Есть личности, которые представляют для вас определенную угрозу.
— Неужели?
— Фредерика Эрбатнот и Майкл Джи. Хэнреган. Фредди — криминальный репортер «Ньюсуорлд», Хэнреган — «Ньюсбилл».
— Криминальные репортеры?
— Фредди умна, талантлива, истинный профессионал. Хэнреган мерзок и отвратителен. Будь моя воля, я бы не пустил его в автобус прессы.
— А может, попробовать его выгнать?
— У «Ньюсбилл» больше читателей, чем у «Нью-Йорк таймс» и «Лос-Анджелес таймс», вместе взятых.
— Да, но читатели «Ньюсбилл» предпочитают не афишировать себя.
— Если уж на то пошло, у «Дейли госпел» читателей еще больше.
— Чем мы привлекли внимание криминальных репортеров? Кто-то залез под юбку Фенеллы Бейкер?
— Вчерашнее убийство Элис Элизабет Шилдз оказалось вторым по счету за неделю, имеющим отношение к предвыборной кампании.
— Имеющим отношение? — переспросил губернатор.
— Возможно, они никак не связаны. Таково, на текущий момент, мнение чикагской полиции. Но велика вероятность и наличия такой связи. Достаточно велика, чтобы привлечь внимание Фредди Эрбатнот и Майкла Джи. Хэнрегана.
— Связи, — покивал губернатор. — С моей предвыборной кампанией?
— Не знаю.
— Кого убили в Чикаго?
— Молодую женщину. Личность еще не установлена. Ее нашли задушенной в чулане, примыкающем к банкетному залу, где вы принимали прессу. В отеле «Харрис».
— И вчера вечером в мотеле женщину убили?
— Несомненно.
— То есть меня могут спросить об этом?
— Да.
— Что же мне отвечать? Подготовьте меня.
— Хорошо. Расскажите мне о вашем приезде в мотель.
— Пожалуйста. Уилли привез меня после моего выступления в Торговой палате.
— Уилли Финн, один из организаторов вашей предвыборной кампании?
— Да. Он прилетел, как только узнал об отставке Джеймса. В машине мы переговорили о делах. Потом он отправился в Калифорнию.
— В котором часу вы приехали в мотель?
— Понятия не имею. Но Уилли улетал в одиннадцать вечера.
— В мотель вы вошли один?
— Конечно. Кандидаты в президенты ничем не выделяются. Нас много. Пока.
— Сразу направились к лифту?
— Да. По пути пожал несколько рук. Когда поднялся к себе и открыл дверь «люкса», увидел отблески маячков. В окне гостиной. Включил свет, переоделся в халат. Просмотрел бумаги, которые положили мне в «дипломат».
— Вас не заинтересовало, чем вызвано мерцание маячков у мотеля, вой сирен?
— Маячки и сирены сопровождают меня уже много лет. Где я, там и полиция.
— Вы уверены?
— То есть?
— Вы не вышли на балкон, не перегнулись через поручень, не посмотрели вниз?
— Нет.
— Почему вы были в одних носках, когда я пришел?
— Я всегда снимаю ботинки перед тем, как лечь в постель, — губернатор усмехнулся. — А вы — нет?
— А может, они промокли, когда вы выходили на балкон?
— Я не был на балконе.
— Кто-то был. И истоптал весь снег.
— Я уже говорил, ранее ко мне приходили люди. Много людей. Возможно, кто-то и выходил на балкон. Я не помню.
— Вы нигде не задержались по пути наверх? На другом этаже? Никто не заговорил с вами?
— Нет. А в чем дело?
— Концы с концами не сходятся, губернатор.
— Почему же?
— Временной расклад. Или вы проходили мимо толпы, собравшейся у тела…
— Возможно…
— Но маловероятно.
— Да. Маловероятно.
— Или, находясь в вестибюле, видели, как люди, включая доктора Тома, устремились на улицу, чтобы посмотреть, что произошло.
— Я не видел ни толпы на тротуаре, ни бегущих к дверям людей.
— Однако, должны были видеть то ли первое, то ли второе, чтобы войти в «люкс» аккурат к прибытию патрульной машины и «скорой помощи».
Губернатор пожал плечами.
— Разумеется, я наскучил до смерти членам Торговой палаты, но после этого я никого не убивал.
— Почему вчера вечером рядом с вами не оказалось Шустрика? Он же ваш телохранитель.
— Я же не всюду беру его с собой. Иногда удираю, чтобы спокойно выкурить сигару. Кроме того, он не ладит с Бобом.
— Доктором Томом.
— Да. Боб полагает Шустрика кретином.
Флетч наклонился вперед.
— Мне не по душе роль прокурора, губернатор, но вы лично знали Элис Элизабет Шилдз?
Их взгляды встретились.
— Нет, — твердо ответил губернатор.
— Вам что-нибудь известно о ее убийстве?
— Нет, — вновь твердый ответ. — Но вы, я вижу, очень обеспокоены. Что вы предлагаете? Заявление для прессы?
— Пожалуй, что нет. Раз уж вам ничего не известно.
— Так что же мне делать? Нас сопровождают два криминальных репортера. Они же что-нибудь да напишут.
— Я думаю, вам следует обратиться в Федеральное бюро расследований. Пусть они займутся этим делом.
— О Боже, нет, — губернатор покачал головой. — Только не ФБР с их портативными магнитофонами и увеличительными стеклами. Избави Бог! Что бы я ни сказал, что бы ни сделал, в прессу не попадет ни строчки. Предвыборная кампания превратится в расследование преступления, так что о Белом Доме придется забыть…
— Я уверен, что они не привлекут к себе внимания.
— Не привлекут, как же! Да стоит одному из этих дуболомов приехать сюда… Пресса распознает его еще на трапе самолета.
— В какой-то момент вам придется привлечь агентов Секретной службы…
— Я не намерен обращаться к ним раньше остальных кандидатов. Опасность грозит мне не больше, чем другим. И каков будет предлог? Прошлым вечером я видел человека с пистолетом в Торговой палате.
— Вы видели?
— Да.
— У вас есть Флинн, в таких вопросах он дока. Думаю…
— Нет, нет, нет. Или я выразился недостаточно ясно.
— Убиты две женщины…
— Возможно, эти убийства никоим образом не связаны с избирательной кампанией. Вы это допускаете, не так ли?
— А если последует повторение?
— Когда проводишь предвыборную кампанию по всей стране, случается всякое. Люди вот падают с мостов.
Шустрик вновь всунулся в комнату отдыха.
— Подъезжаем к школе, губернатор.
— Отлично.
Шустрик вошел, прикрыл за собой дверь.
— Расставим все по местам, Флетч. Я сожалею о случившемся. Воспринимаю эти убийства со всей серьезностью. Но мы не можем загубить предвыборную кампанию из-за событий, возможно, не имеющих к ней ни малейшего отношения. Это понятно?
— Да, сэр.
Губернатор встал. Шустрик снял с плечиков пиджак, смахнул с него невидимые пылинки, застыл, ожидая, пока губернатор подойдет к нему.
— Беседовать с вами — одно удовольствие, — улыбнулся губернатор.
— Благодарю.
Губернатор сунул руки в рукава пиджака.
— Деньги у вас есть?
— Простите?
— Монеты. Четвертаки, десятицентовики. Они мне нужны для школы. Мелочь есть. Шустрик?
Флетч оставил себе один четвертак. Шустрик вывалил все.
— И еще, Флетч, не подпускайте ко мне этих криминальных репортеров.
— Да, сэр.
— Эрбатнот и Хэнреган, — губернатор одернул пиджак. — Прямо-таки фирма, производящая отбойные молотки.
Глава 11
— Да, телевидение этим заинтересуется, — говорил Уолш отцу после посещения школы Конроя. — Для местного потребления в самый раз. Несопоставимо, конечно, с прыжком Роббинса в Саскьюхенну. Вот об этом услышит вся страна. Так что в Уинслоу ты должен сказать что-то новое, папа. Обязательно.
Кандидату, безусловно, понравилась остановка в региональной школе Конроя.
И на детей произвело впечатление, пусть и не с самого начала, появление человека, который мог стать следующим президентом Соединенных Штатов. На них также произвели впечатление большие автобусы с торчащими антеннами и следовавший за ними автомобильный караван, все эти люди из Вашингтона.
А их комментарии стоило послушать.
Насчет Стеллы Кирчнер: «Посмотрите на ее сапоги! Они с красными нитями! У нее сапоги с венами!»
Насчет Фенеллы Бейкер: «Ты когда-нибудь видел столько пудры на одном лице? Почему у нее не чешется кожа? Или она мертвая?»
Насчет Билла Дикманна, Роя Филби и многих других: «Готов спорить, ни один из них не держал в руках баскетбольного мяча».
Насчет фоторепортеров, увешанных камерами: «Зачем им столько фотоаппаратов? У них же только два глаза».
В актовом зале школьный оркестр шесть раз сыграл «Америку», последний ничуть не лучше первого. Директор представил гостей, по ходу поинтересовавшись, знают ли дети, где находится Вашингтон. «В выпусках новостей!» — полагало большинство. Но маленькая девочка, выступив по знаку директора вперед, решительно заявила: «Один — неподалеку от Сиэтла, а второй — в центре округа Колумбия».
Затем директор спросил, на какой срок выбирают президента Соединенных Штатов.
— Навечно!
— Шесть лет!
— Нет, четыре года!
— Пока его не застрелят!
Далее губернатор Кэкстон Уилер произнес короткую речь, суть которой сводилась к тому, что стране нужны хорошие люди, способные принести благоденствие всему миру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Я удивлен.
— Но вы же не хотите, чтобы президентом стал честолюбец?
— Все зависит от того, куда направлено его честолюбие.
— Нет, я такой же, как и соседские парни. Получу работу, которую доверят мне люди, и буду ее выполнять.
— Похоже, вы морочите мне голову. Кэкстон Уилер рассмеялся.
— Возможно. Теперь моя очередь?
— Конечно. Какая очередь?
— Задавать вопросы.
— А я знаю ответы?
— Мы уговорились прошлой ночью, что я беру вас на эту работу с одним условием — выдвигать новые идеи. И перед тем, как заснуть, я все гадал, а какие же у вас идеи?
— Вы предъявляете ко мне высокие требования.
— Иногда можно узнать человека и по его ответам.
— Губернатор, я не думаю, что вас интересует политическая доктрина Ирвина Мориса Флетчера, шута и бумагомараки.
— Наоборот, еще как интересует. Я готов выслушать политическую доктрину любого. Рано или поздно мы набредем на что-нибудь ценное.
— Ладно, выкладываю, — Флетч глубоко вдохнул, но ничего не сказал.
Губернатор рассмеялся.
— Вывел вас на чистую воду, так?
— Нет, сэр.
— Тогда говорите. И забудьте о благоговейном ужасе. Я всего лишь один из тех, кто включился в гонку.
— Ладно, — Флетч вновь замолчал.
— Ладно, так ладно.
— Ладно, — в третий раз повторил Флетч и тут же выпалил. — Идеологии никогда не удастся создать мир равенства. Это под силу лишь техническому прогрессу.
— Поздравляю.
Флетч молчал.
В маленькой комнатке в хвостовой части автобуса кандидат пристально вглядывался в лицо Флетча.
— Технический прогресс преобразует мир?
Флетч молчал.
— Вы верите в технический прогресс?
— Я верю тому, что вижу собственными глазами.
— Так, так, — губернатор повернулся к запотевшему окну. — Всегда полезно прислушаться к мнению молодого поколения.
— Это не политическая доктрина, — пояснил Флетч. — Всего лишь жизненное наблюдение.
Губернатор все еще смотрел на окно.
— Емкое наблюдение.
— Я — репортер. И моя задача — наблюдать наше бытие во всех его проявлениях.
Сквозь запотевшие, покрытые снаружи слоем грязи окна проникал ровный серый свет. Те же грязь и водяной конденсат не позволяли любоваться окрестным пейзажем. Губернатор протер стекло. Грязь, однако, находилась по другую сторону окна, за пределами его досягаемости, а потому видимость не улучшилась.
— Включись в президентскую гонку, и ты увидишь Америку, — пробормотал кандидат.
Приоткрылась дверь, и в комнату отдыха всунулась голова Шустрика Грасселли.
— Что-нибудь нужно, губернатор?
— Да. Кофе. Черный.
— Сегодня вы уже выпили свою норму, — отрезал Шустрик. — Кофе вам не будет.
Голова исчезла, дверь закрылась. Кандидат и Флетч улыбнулись друг другу.
— Когда-нибудь… — начал кандидат.
— Почему вы зовете его Шустриком?
— Потому что он так медленно все делает. Медленно ходит. Медленно ведет машину. Более того, медленно прыгает на людей, — губернатор нахмурился. — Я могу во всем положиться на него, — он развернул стул, чтобы посмотреть Флетчу в глаза.
— Как дела в автобусе прессы?
— Не так хорошо, как хотелось бы. Есть личности, которые представляют для вас определенную угрозу.
— Неужели?
— Фредерика Эрбатнот и Майкл Джи. Хэнреган. Фредди — криминальный репортер «Ньюсуорлд», Хэнреган — «Ньюсбилл».
— Криминальные репортеры?
— Фредди умна, талантлива, истинный профессионал. Хэнреган мерзок и отвратителен. Будь моя воля, я бы не пустил его в автобус прессы.
— А может, попробовать его выгнать?
— У «Ньюсбилл» больше читателей, чем у «Нью-Йорк таймс» и «Лос-Анджелес таймс», вместе взятых.
— Да, но читатели «Ньюсбилл» предпочитают не афишировать себя.
— Если уж на то пошло, у «Дейли госпел» читателей еще больше.
— Чем мы привлекли внимание криминальных репортеров? Кто-то залез под юбку Фенеллы Бейкер?
— Вчерашнее убийство Элис Элизабет Шилдз оказалось вторым по счету за неделю, имеющим отношение к предвыборной кампании.
— Имеющим отношение? — переспросил губернатор.
— Возможно, они никак не связаны. Таково, на текущий момент, мнение чикагской полиции. Но велика вероятность и наличия такой связи. Достаточно велика, чтобы привлечь внимание Фредди Эрбатнот и Майкла Джи. Хэнрегана.
— Связи, — покивал губернатор. — С моей предвыборной кампанией?
— Не знаю.
— Кого убили в Чикаго?
— Молодую женщину. Личность еще не установлена. Ее нашли задушенной в чулане, примыкающем к банкетному залу, где вы принимали прессу. В отеле «Харрис».
— И вчера вечером в мотеле женщину убили?
— Несомненно.
— То есть меня могут спросить об этом?
— Да.
— Что же мне отвечать? Подготовьте меня.
— Хорошо. Расскажите мне о вашем приезде в мотель.
— Пожалуйста. Уилли привез меня после моего выступления в Торговой палате.
— Уилли Финн, один из организаторов вашей предвыборной кампании?
— Да. Он прилетел, как только узнал об отставке Джеймса. В машине мы переговорили о делах. Потом он отправился в Калифорнию.
— В котором часу вы приехали в мотель?
— Понятия не имею. Но Уилли улетал в одиннадцать вечера.
— В мотель вы вошли один?
— Конечно. Кандидаты в президенты ничем не выделяются. Нас много. Пока.
— Сразу направились к лифту?
— Да. По пути пожал несколько рук. Когда поднялся к себе и открыл дверь «люкса», увидел отблески маячков. В окне гостиной. Включил свет, переоделся в халат. Просмотрел бумаги, которые положили мне в «дипломат».
— Вас не заинтересовало, чем вызвано мерцание маячков у мотеля, вой сирен?
— Маячки и сирены сопровождают меня уже много лет. Где я, там и полиция.
— Вы уверены?
— То есть?
— Вы не вышли на балкон, не перегнулись через поручень, не посмотрели вниз?
— Нет.
— Почему вы были в одних носках, когда я пришел?
— Я всегда снимаю ботинки перед тем, как лечь в постель, — губернатор усмехнулся. — А вы — нет?
— А может, они промокли, когда вы выходили на балкон?
— Я не был на балконе.
— Кто-то был. И истоптал весь снег.
— Я уже говорил, ранее ко мне приходили люди. Много людей. Возможно, кто-то и выходил на балкон. Я не помню.
— Вы нигде не задержались по пути наверх? На другом этаже? Никто не заговорил с вами?
— Нет. А в чем дело?
— Концы с концами не сходятся, губернатор.
— Почему же?
— Временной расклад. Или вы проходили мимо толпы, собравшейся у тела…
— Возможно…
— Но маловероятно.
— Да. Маловероятно.
— Или, находясь в вестибюле, видели, как люди, включая доктора Тома, устремились на улицу, чтобы посмотреть, что произошло.
— Я не видел ни толпы на тротуаре, ни бегущих к дверям людей.
— Однако, должны были видеть то ли первое, то ли второе, чтобы войти в «люкс» аккурат к прибытию патрульной машины и «скорой помощи».
Губернатор пожал плечами.
— Разумеется, я наскучил до смерти членам Торговой палаты, но после этого я никого не убивал.
— Почему вчера вечером рядом с вами не оказалось Шустрика? Он же ваш телохранитель.
— Я же не всюду беру его с собой. Иногда удираю, чтобы спокойно выкурить сигару. Кроме того, он не ладит с Бобом.
— Доктором Томом.
— Да. Боб полагает Шустрика кретином.
Флетч наклонился вперед.
— Мне не по душе роль прокурора, губернатор, но вы лично знали Элис Элизабет Шилдз?
Их взгляды встретились.
— Нет, — твердо ответил губернатор.
— Вам что-нибудь известно о ее убийстве?
— Нет, — вновь твердый ответ. — Но вы, я вижу, очень обеспокоены. Что вы предлагаете? Заявление для прессы?
— Пожалуй, что нет. Раз уж вам ничего не известно.
— Так что же мне делать? Нас сопровождают два криминальных репортера. Они же что-нибудь да напишут.
— Я думаю, вам следует обратиться в Федеральное бюро расследований. Пусть они займутся этим делом.
— О Боже, нет, — губернатор покачал головой. — Только не ФБР с их портативными магнитофонами и увеличительными стеклами. Избави Бог! Что бы я ни сказал, что бы ни сделал, в прессу не попадет ни строчки. Предвыборная кампания превратится в расследование преступления, так что о Белом Доме придется забыть…
— Я уверен, что они не привлекут к себе внимания.
— Не привлекут, как же! Да стоит одному из этих дуболомов приехать сюда… Пресса распознает его еще на трапе самолета.
— В какой-то момент вам придется привлечь агентов Секретной службы…
— Я не намерен обращаться к ним раньше остальных кандидатов. Опасность грозит мне не больше, чем другим. И каков будет предлог? Прошлым вечером я видел человека с пистолетом в Торговой палате.
— Вы видели?
— Да.
— У вас есть Флинн, в таких вопросах он дока. Думаю…
— Нет, нет, нет. Или я выразился недостаточно ясно.
— Убиты две женщины…
— Возможно, эти убийства никоим образом не связаны с избирательной кампанией. Вы это допускаете, не так ли?
— А если последует повторение?
— Когда проводишь предвыборную кампанию по всей стране, случается всякое. Люди вот падают с мостов.
Шустрик вновь всунулся в комнату отдыха.
— Подъезжаем к школе, губернатор.
— Отлично.
Шустрик вошел, прикрыл за собой дверь.
— Расставим все по местам, Флетч. Я сожалею о случившемся. Воспринимаю эти убийства со всей серьезностью. Но мы не можем загубить предвыборную кампанию из-за событий, возможно, не имеющих к ней ни малейшего отношения. Это понятно?
— Да, сэр.
Губернатор встал. Шустрик снял с плечиков пиджак, смахнул с него невидимые пылинки, застыл, ожидая, пока губернатор подойдет к нему.
— Беседовать с вами — одно удовольствие, — улыбнулся губернатор.
— Благодарю.
Губернатор сунул руки в рукава пиджака.
— Деньги у вас есть?
— Простите?
— Монеты. Четвертаки, десятицентовики. Они мне нужны для школы. Мелочь есть. Шустрик?
Флетч оставил себе один четвертак. Шустрик вывалил все.
— И еще, Флетч, не подпускайте ко мне этих криминальных репортеров.
— Да, сэр.
— Эрбатнот и Хэнреган, — губернатор одернул пиджак. — Прямо-таки фирма, производящая отбойные молотки.
Глава 11
— Да, телевидение этим заинтересуется, — говорил Уолш отцу после посещения школы Конроя. — Для местного потребления в самый раз. Несопоставимо, конечно, с прыжком Роббинса в Саскьюхенну. Вот об этом услышит вся страна. Так что в Уинслоу ты должен сказать что-то новое, папа. Обязательно.
Кандидату, безусловно, понравилась остановка в региональной школе Конроя.
И на детей произвело впечатление, пусть и не с самого начала, появление человека, который мог стать следующим президентом Соединенных Штатов. На них также произвели впечатление большие автобусы с торчащими антеннами и следовавший за ними автомобильный караван, все эти люди из Вашингтона.
А их комментарии стоило послушать.
Насчет Стеллы Кирчнер: «Посмотрите на ее сапоги! Они с красными нитями! У нее сапоги с венами!»
Насчет Фенеллы Бейкер: «Ты когда-нибудь видел столько пудры на одном лице? Почему у нее не чешется кожа? Или она мертвая?»
Насчет Билла Дикманна, Роя Филби и многих других: «Готов спорить, ни один из них не держал в руках баскетбольного мяча».
Насчет фоторепортеров, увешанных камерами: «Зачем им столько фотоаппаратов? У них же только два глаза».
В актовом зале школьный оркестр шесть раз сыграл «Америку», последний ничуть не лучше первого. Директор представил гостей, по ходу поинтересовавшись, знают ли дети, где находится Вашингтон. «В выпусках новостей!» — полагало большинство. Но маленькая девочка, выступив по знаку директора вперед, решительно заявила: «Один — неподалеку от Сиэтла, а второй — в центре округа Колумбия».
Затем директор спросил, на какой срок выбирают президента Соединенных Штатов.
— Навечно!
— Шесть лет!
— Нет, четыре года!
— Пока его не застрелят!
Далее губернатор Кэкстон Уилер произнес короткую речь, суть которой сводилась к тому, что стране нужны хорошие люди, способные принести благоденствие всему миру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28