— Совершенно верно. В столовой было много народу. Поэтому официантка посадила нас вместе. Двух одиноких женщин. — Вы разговаривали?
— Конечно. Вежливая болтовня ни о чем.
— Вы — журналист, Бетси. Полагаю, вам удалось узнать некоторые подробности ее жизни.
— В общем-то, нет.
— Но кое-что узнали?
— Обычная, ничем не выделяющаяся миловидная женщина. Работала продавцом в универмаге в Чикаго. Кажется, в книжном отделе.
— Это все?
— Любила читать. Говорила, что прочитывает в неделю три-четыре книги. Спросила меня, читала ли я произведения Уилльяма Максвелла, Джин Риз, Хуана Алонсо. Сказала, что как-то раз к ее прилавку подошел Сол Беллоу, но нужной ему книги у них не оказалось. Очень хвалила «Мороз в мае» Энтони Уайт, потому что сама училась в католической школе. Кажется, святой Мэри Маргарет.
— Это все, что она рассказала?
— Нет, — Бетси порылась в памяти. — Ее отец погиб, когда ей было девять лет. Он работал на чикагском водопроводе. И стоял в траншее, когда с крана сорвалась труба. Потому-то она и не мечтала о колледже.
— Ясно. Что еще?
— Ее мать так и не оправилась от трагической гибели мужа, тронулась умом, и через пять лет ее пришлось поместить в психиатрическую клинику.
— Однако, вы выяснили немало.
— Жила она одна, в маленькой квартире. Сестра у нее в Торонто, замужем, четверо детей. Муж — владелец оружейного магазина. Салли, так называла себя Элизабет Шилдз, пару раз обручалась. В том числе с чикагским полицейским. Но тот обрюхатил другую девушку и женился на ней. Салли замуж так и не вышла.
— Можно подводить черту?
— На ее банковском счету было три тысячи семьсот долларов. Она уволилась с работы, села в «фольксваген» и поехала по стране.
— Немного же вы вызнали.
— Обычная болтовня за завтраком.
— Вы знаете ее номер в Службе социального обеспечения?
— По-вашему, я сую нос в чужие дела?
— Вы же журналист.
— Я не брала у нее интервью.
— Почему она избрала тот же маршрут, что и ведущий предвыборную кампанию губернатор Уилер?
— В тот момент я этого не знала.
— За завтраком она не упомянула кого-либо из команды кандидата?
Бетси задумалась.
— Нет. Но она, похоже, знала, что я — репортер.
Автобус на полной скорости вписался в левый поворот, и Флетчу, чтобы не свалиться на Бетси, пришлось ухватиться за спинку сидения.
— То есть меня она ни о чем не спрашивала, — докончила мысль Бетси, когда автобус выровнялся.
— А была у нее такая возможность?
— Мы же просто беседовали.
— Пока вы завтракали, никто из команды кандидата с ней не поздоровался, не кивнул ей, проходя мимо столика?
— Я такого не припоминаю. Она показалась мне очень одинокой.
— И жаждущей выговориться.
— С исповедью она, однако, не навязывалась.
— Вчера вечером вы были в баре мотеля?
— Да. Пила ромовый пунш.
— С кем сидела в баре Салли? С кем она ушла?
— После нашего разговора в Спрингфилде я ее больше не видела. Даже не подозревала, что она следует за нами.
— Но вы же видели ее «фольксваген».
— Я не отличу «фольксваген» от авианосца.
— Морские чайки редко сопровождают «фольксваген».
— Так что теперь я знаю, как связаны Шилдз и предвыборная кампания.
— Как?
— А никак. Нет ни единой точки соприкосновения, а потому и писать не о чем. Пока. Вы скажете мне, если обнаружится такая связь?
— Скорее всего, нет.
— После того, как я вам столько рассказала?
— Немного. Ваши слова.
— А теперь у меня к вам личный вопрос.
— Я весь внимание.
— Уолш не женат, не так ли?
— Да, он предпочитает девушек.
— Отлично. Почему бы вам не представить меня ему? Вы — его друг.
— Разве вы не знакомы?
— По существу, нет. То есть меня не представляли ему, как женщину. Он, конечно, знает, что я — репортер и освещаю избирательную кампанию.
— Понятно.
— Мне думается, ему может приглянуться женщина, стремящаяся создать крепкую семью.
— А вы как раз такая?
— Во всяком случае, смогу такой стать. Особенно, если наш дом будет находиться на Пенсильвания-авеню.
— В квартале 1600?
— Вот именно.
— Там же полным-полно комнат. Их все придется убирать.
— Вы еще не видели, как ловко я управляюсь со шваброй. Летаю, как молния. Раскрасневшись от возбуждения. В полном экстазе. Вы должны представить нас друг другу.
— Будет сделано.
— Кто-то из президентской семьи должен жениться на Гинзберг. Мы лучше всех умеем накрыть стол.
— Я вам верю.
— Скажите ему, что мы вместе работали в Атланте.
— Я никогда не работал в Атланте.
— Зато я работаю.
— Ну, хорошо.
— Ирвин! — выкрикнул водитель.
— Ирвин! — эхом отозвался Рой Филби. — Какое счастье, что это не мое имя.
— К телефону! — добавил водитель. Черный шнур змеился вдоль приборного щитка и исчезал за спинкой сидения.
— У нас телефон? — удивился Флетч.
— Не для репортеров, — пояснила Бетси. — Воспользоваться им может лишь пресс-секретарь. Хотите услышать, что говорил Джеймс насчет ксерокса?
— Уже слышал.
Флетч направился к водителю. Тот протянул ему телефонную трубку.
— Привет, — поздоровался Флетч. — Как хорошо, что вы позвонили.
Ответил ему голос Барри Хайнса.
— Вам бы лучше перейти вперед, Флетчер.
— Я и так впереди.
— Я имею в виду наш автобус. Вам надо бы посмотреть полуденный выпуск новостей.
— Я с удовольствием. Но зачем?
— Мне только что сообщили из Нью-Йорка, что нас ждет неприятный сюрприз.
— Какой?
Но Хайнс уже разорвал связь.
Вспыхнули тормозные огни первого автобуса. Плавно сбросив скорость, он съехал на обочину. Флетч поискал, куда положить трубку.
— Короткая остановка. Мне надо перейти в другой автобус.
Автобус с прессой повторил маневр автобуса с кандидатом и его командой.
— Положите трубку мне на колени, — пришел на помощь Флетчу водитель. — Больше звонков не будет.
Флетч так и сделал.
— Как вы узнали, что меня зовут Ирвин?
— Догадался, — ответил водитель.
Глава 13
— Мы опаздываем на митинг в Уинслоу, — заметил кандидат.
— Оркестр поиграет подольше, папа, — успокоил его Уолш.
Вновь губернатор попытался взглянуть на окружающий мир через запотевшее, заляпанное грязью окно.
— Но на улице холодно.
Автобусы уже вырулили на шоссе и мчались на полной скорости.
Маленький телевизор висел под потолком, над сидением водителя, экраном к салону. Показывали рекламный ролик, расхваливающий женские гигиенические тампоны.
— Приношу мои извинения, мадам, за плохой вкус моего телевизора, — улыбнулся кандидат члену палаты представителей. — К сожалению, тут я бессилен, — они сидели рядышком на диванчике у боковой стены автобуса. — Абсолютно бессилен.
Флетч переступил через ноги губернатора и остановился рядом с Уолшем, опершись о багажную полку.
— В чем дело?
Рекламный ролик сменился физиономией комментатора, огласившего основные новости дня: гибель в автокатастрофе на мосту в Пенсильвании организатора предвыборной кампании сенатора Аптона, последствия потасовки на хоккейном матче, число раненых и арестованных, раздача денег школьникам кандидатом в президенты Кэкстоном Уилером.
— Однако! — Флетч оглянулся на Шустрика Грасселли, привалившегося к двери в комнату отдыха. — Да кто в это поверит?
— Все, — ответил Уолш. — Это же правда.
— Во всяком случае, меня не поставили на первое место, — прокомментировал губернатор. — Наверное, они полагают, что подкуп школьников — не самое тяжкое преступление.
— Подкуп школьников, — ахнул Флетч.
— Именно так они все и представят, — подал голос Фил Нолтинг.
Комментатора сменила реклама быстроразваривающихся овсяных хлопьев. Дети лопали овсянку большими ложками и требовали новую порцию.
За исключением Барри Хайнса, что-то говорящего в телефонную трубку, вся команда кандидата смотрела на экран. Им показали мост с разломанным ограждением, с которого свалился в ледяную воду Вик Роббинс, затем потасовку на трибунах хоккейной арены и, наконец, комментатор добрался до самого интересного: «Сегодня утром губернатор Кэкстон Уилер, в рамках своей избирательной кампании, посетил региональную школу Конроя, где раздавал деньги ученикам младших классов». На экране возник кандидат, показывающий фокусы в окружении галдящих детей. Затем крупным планом показали руку кандидата, вкладывающую монетку в ладонь ребенка.
— Одни получили десятицентовики, другие — четвертаки, кто-то и полдоллара. Многим не досталось ничего, — последовала реплика комментатора.
— Это покажут и в нашем штате? — спросил Фил Нолтинг.
— Скорее всего, — ответил Пол Добсон. — Наши конкуренты не упустят такой возможности.
Рядом с комментатором появилась худющая горбоносая женщина.
— Мы пригласили в студию знаменитого детского психиатра, доктора Дороти Долкарт, автора книги «Перестаньте ругать своего ребенка, или Воспринимайте описанную постель, как должное».
— Это же надо, — покачал головой Добсон. — Как же быстро оказываются в студии эти эксперты. И часа не прошло, как мы уехали из школы. Неужели им больше нечего делать?
— Доктор Долкарт, вы только что видели на нашем студийном мониторе, как кандидат в президенты, губернатор Кэкстон Уилер, раздавал монеты некоторым ученикам школы Конроя. Можете вы пояснить нам, какой эффект произведет это на школьников?
— Им причинен исключительный вред. Нанесена тяжелая моральная травма. Но, прежде всего, мы имеем дело со взрослым человеком, который пытается завоевать популярность, раздавая деньги.
— То есть, предлагает детям ложные ориентиры?
— …Воспитывает в них грубый материализм…
— …По существу, показывает детям, что дружбу можно купить…
— …И происходит это в школе, куда дети приходят за знаниями. И там любой взрослый для них — авторитет.
— Вот-вот, — покивал комментатор. — А уж для детей, не получивших денег…
— Они просто в отчаянии. Не много найдется в нашей стране индивидуумов, престиж которых в глазах детей выше, чем у кандидата в президенты. Может, сам президент, некоторые футболисты, лучшие представители других видов спорта. Встреча с человеком, который может возглавить самую могущественную страну в мире, так и останется едва ли не самым ярким воспоминанием детства. И те школьники, что не получили монету от губернатора Уилера, теперь полагают себя отверженными, париями. Утром эти дети получили моральную травму, которой могли избежать.
— О Господи, — выдохнул Кэкстон Уилер.
— А дети, что получили монеты? С ними-то все будет в порядке?
— Отнюдь. Им будет даже хуже. Ибо выбор на них пал совершенно случайно, они получили награду, не ударив пальцем о палец. Все обстояло бы иначе, если б кандидат раздавал монеты отличникам в учебе или победителям спортивных соревнований. Тогда на детей, получивших монеты, не давил бы непомерный груз вины. А сейчас они в полной мере осознают, что получили монеты незаслуженно, когда их более достойные соученики остались ни с чем…
— Наверное, Джеймс остановил бы меня, — губернатор покачал головой. — Он бы понял, как воспримет мои фокусы пресса. Раздавать деньги детям! Должно быть, старина Джеймс посмеивается, глядя на экран.
Флетч наклонился к Уолшу:
— Похоже, моя карьера пресс-секретаря оборвется в самом ближайшем будущем.
— Муторная работа, — посочувствовал ему Уолш.
Выпуск новостей завершился прогнозом погоды.
— Что ж, — губернатор накрыл ладонью руку почтенной матроны — члена палаты представителей, — судя по всему, я загубил жизнь всех школьников вашего округа, — он улыбнулся. — Вы согласны?
Матрона вытащила руку.
— Да, Кэкстон. Вы поступили безответственно. И бесчувственно.
Кандидат пристально посмотрел на бабулю, дабы понять, говорит та серьезно или шутит. Оказалось, что серьезно. Потому он встал и отошел в хвост автобуса, где стояли Уолш и Флетч.
— Извините. Я думал, все так здорово, — начал Флетч. — И действительно было здорово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28