У платья были широкие, свободно ниспадающие рукава в полоску из белого и золотого шелка. К бело-золотому чепцу была приколота длинная газовая вуаль, обшитая накрахмаленным муслином, обрамлявшая лицо Элеоноры и выгодно подчеркивавшая её высокий лоб и большие глаза.
Но как только в воротах показались лошади, вся уверенность Элеоноры испарилась, как роса на солнце, и лишь сознание того, что рядом стоит Джоб, помогло женщине побороть глупейшую слабость и удержаться на подкосившихся ногах. И вот герцог въехал во двор, спрыгнул с коня и приветствовал встречающих. Элеонора опять слышала голос Ричарда, опять смотрела ему в лицо – и даже обменялась с гостем традиционными поцелуями. И он совсем не изменился, ну просто ни капельки! О, конечно, он стал старше, и на лице у него появилось больше морщин; это были следы и привычки к власти, и печали, и добродушного нрава, и любви к хорошей шутке. И волосы у Ричарда начали седеть. Их вид неожиданно тронул Элеонору больше всего – она и сама не знала почему. Но в сущности, Ричард остался прежним. Это был все тот же плотно сбитый, широкоплечий, с военной выправкой мужчина, с тем же честным, открытым лицом и глазами, которые, казалось, смотрели вам прямо в душу. Он поприветствовал Элеонору улыбкой и дружеским поцелуем, а потом сказал:
– Ну что же, госпожа Морлэнд, вы все так же прелестны, как и в юности. Именно такой я вас и помню! – И Элеоноры вновь отдала Ричарду свою душу навсегда.
Сейчас, за обедом, Элеонора была рада, что он сидит рядом с ней, а его супруга – с Робертом. Элеонора была уверена, что не нашла бы, о чем говорить с герцогиней. В первый же момент, увидев эту чету вместе, Элеонора поняла, что Ричард действительно любит свою жену, эту женщину, которую в юности звали Рэбской Розой и которая до сих пор была столь ослепительно прекрасна, что рядом с ней померкла бы прелесть любой молоденькой девушки. Сидя же рядом с Ричардом, вдали от собственного мужа и его жены, Элеонора могла хоть недолго насладиться вниманием гостя. её нервозность и смущение исчезли почти сразу же, растаяв, как снег, под теплом его открытого, добродушного взгляда. Герцог мягко подтрунивал над положением, в котором оказался, хвалил еду, развлечения и дом, а потом заговорил и о самой Элеоноре.
– Вы прекрасно выглядите, – улыбнулся он. – Честно говоря, вы совсем не изменились со времени нашей последней встречи. Но, полагаю, вы давно забыли, как танцевали со мой в Корфе, ведь так? Это было так давно...
– Я все прекрасно помню, милорд, – ответила Элеонора. – И должна заметить, что вы тоже совсем не изменились.
Он рассмеялся.
– Ну, ну, госпожа, вот это уже лесть чистейшей воды! Как вам не стыдно вести себя, как какой-нибудь придворной даме!
– Нет, нет, уверяю вас, – настаивала Элеонора.
– И я как величайшее сокровище храню тот подарок, который вы прислали мне к следующему Рождеству и о котором, могу поклясться, вы-то как раз и забыли.– И женщина извлекла из складок своего платья заветный молитвенник. Когда взгляд герцога упал на книжечку, Элеонора сразу поняла, что Ричард и правда забыл об этом подарке – да и почему, в сущности, должен был помнить? Герцог взял молитвенник в руки и нежно погладил пальцами кожаный переплет. Взглянув сейчас на Ричарда, даже совершенно посторонний человек сразу понял бы, как герцог любит книги – несмотря на призвание военного.
– Я искренне польщен, что вы хранили все эти годы такой незначительный подарок. Должно быть, у вас сложилось доброе мнение обо мне.
– Раз и навсегда, милорд, – твердо ответила Элеонора.
– Несмотря на... – он обвел взглядом комнату, явно намекая на то, что все это Элеонора получила благодаря своему бывшему опекуну.
– Я многим обязана лорду Эдмунду, – спокойно сказала Элеонора. – Но больше всего на свете я ценю справедливость. И, в конце концов, я все-таки Кэртни.
Он опять быстро пробежал глазами по залу, теперь – чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, и кивнул.
– Да, вы – Кэртни. И родственница милорда Девонского, если мне не изменяет память. Ну что же, госпожа Кэртни, – заявил Ричард, с кривой усмешкой подчеркнув её девичью фамилию, – я многим обязан этому семейству. И знаю, как ценить преданность.
– Вы можете рассчитывать и на мою собственную семью, милорд, говорю вам от всего сердца... – горячо начала Элеонора, но герцог легким наклоном головы предупредил её, что надо замолчать, так как к столу как раз приближался один из пажей, неся чаши для ополаскивания рук и полотенца, которые предлагались гостям после каждой перемены блюд.
После обеда были танцы, и Элеонора опять порадовалась, что по правилам этикета Роберт вел прекрасную герцогиню Сесили, а Ричард должен был пригласить хозяйку дома. Потом к ним присоединились другие пары; под музыку и шум голосов можно было возобновить прерванную беседу. Причем к теме, интересовавшей их обоих, вернулся сам Ричард.
– Вы говорили о преданности, – начал он. – Видимо, вам было нелегко сохранить преданность своему покровителю; ведь она подвергалась немалым испытаниям!
«Да он же просто проверяет меня», – подумала Элеонора.
– Как я уже говорила, милорд, превыше всего я ценю справедливость, а в данном случае она была попрана. Вас обидели...
– А вы знаете, как обидели? – тихо и настойчиво спросил Ричард. – Известно ли вам, что некая особа дважды пыталась меня убить?
– Вы имеете в виду... королеву? – в ужасе прошептала Элеонора.
– На пути в Ирландию и по дороге обратно. Были посланы специальные люди, чтобы перехватить меня и не допустить ни до короля, ни до Тайного Совета.
– А лорд Эдмунд знал об этом?
– Несомненно. Вот почему...
– Вам пришлось вести армию на Лондон? Герцог кивнул.
– Он проводил бездарную политику во Франции и при этом набивал себе карманы за счет простых людей. А Маргарита настойчиво стремится убить меня, хотя я даже не знаю, за что она меня так ненавидит.
– Думаю, что я знаю, – откликнулась Элеонора. Ей необходимо было сказать ему что-то не менее крамольное, чем его собственные слова, что-то такое, за что её могли бы обвинить в государственной измене. Тогда он понял бы, что может доверять ей. – Она боится крови королей. Истинной крови!
Элеонора взглянула Ричарду в лицо, пытаясь заставить его понять её. В ответ его глаза заглянули ей прямо в душу и прочли все, что там было.
– Если все это приведет к войне, – наконец проговорил Ричард, – можем ли мы рассчитывать на вас? – Он посмотрел на пару, шедшую первой в длинной веренице танцующих. – На него?
– Милорд, я не могу сказать, что муж у меня под каблуком, но мое слово для него кое-что значит. Если мне не удастся заставить его выступить на вашей стороне, я, по крайней мере, смогу удержать его от того, чтобы сражаться против вас.
Герцог кивнул и потом быстро переменил тему, улыбнувшись теперь совсем по-другому.
– Это ваша дочь – вон та, в алом платье? Я подумал так, потому что она – вылитая вы.
– У неё и имя такое же, как у меня, – Элеонора, но мы зовем её Хелен за красоту, – откликнулась Элеонора, вспомнив, что герцог – опытный волокита.
– А я должен танцевать с другой вашей дочерью – Изабеллой, так, по-моему? Она мне показалась весьма своеобразной молодой леди.
– Для неё будет большой честью, если вы согласитесь потанцевать с ней, милорд. Она никем не восхищается так сильно, как военными.
Ричард повел в танце Изабеллу, раскрасневшуюся от неожиданности, как маков цвет, а Элеоноре достался в кавалеры джентльмен из окружения Ричарда. Она с радостным удивлением наблюдала за герцогом и дочерью, видя, с каким тактом Ричард вывел в круг неуклюжую от смущения девушку и как потом, танцуя, Изабелла постепенно обретала дар речи и под конец болтала с герцогом уже совсем раскованно. Когда отзвучал последний аккорд, Элеонора со своим кавалером оказались рядом с Ричардом и Изабеллой, и женщина смогла услышать, как звонкий молодой голосок проговорил:
– О, конечно, я была помолвлена в прошлом году, когда мне исполнилось четырнадцать лет, но потом отец приобрел новое имение рядом с Бишоп-торпом, и матушка разорвала помолвку, считая, что жених недостаточно хорош для меня.
– И вы не возражали? – спросил Ричард. Губы у него были плотно сжаты, но в глазах так и прыгали веселые чертики.
– Нет, наоборот, я была довольна, – решительно заявила Изабелла. – Он был просто тряпкой! И вообще, я не хочу замуж, надеюсь, что никогда и не выйду, – но, если это все же случится, мне бы хотелось, чтобы он, по крайней мере, умел ездить верхом, охотиться и воевать. Ну, что-нибудь в этом роде.
– Значит, вам хочется стать женой военного?
– Если мне придется быть чьей-нибудь женой... я бы не возражала, если бы он был похож на вас.
Ричард от души рассмеялся и, перехватив сердитый взгляд Элеоноры, сказал:
– Нет, нет, не надо ругать её. В вашей дочери нет ничего от всех этих придворных льстецов, и беседовать с ней – одно удовольствие. – Он поклонился своей даме. – Госпожа Изабелла, искренне благодарю вас за комплимент. – И эти слова герцога удержали Элеонору от дальнейших замечаний.
Элеонора не могла заснуть. Ночь была ясной, светила полная луна, чей голубовато-белый свет пробивался через щель в занавесках и бил Элеоноре в глаза. Роберт лежал рядом. Он спал мертвым сном после хорошей еды, хорошего вина и долгих танцев, а Элеонора не могла себя заставить даже задремать, все время помня, что Ричард был под её крышей и спал всего в нескольких шагах от неё, в гостевой комнате.
Завтра он уедет вместе со своей женой, свитой, слугами и багажом. Элеонора понимала, что ей вряд ли доведется увидеть его еще раз. Спать сейчас – значит терять драгоценные часы его близости. Дом был погружен в тишину и покой, все в нем, кроме неё, безмятежно спали. Она осторожно села, свесила ноги с кровати и выскользнула из-за полога. Если кто-нибудь проснется, Элеонора сделает вид, что просто идет в туалетную. Лунный свет растекался по комнате, как расплавленное серебро, высвечивая силуэты спящих. Элеонора тихо пересекла опочивальню, выскользнула в коридор и сделала несколько осторожных шагов по направлению к двери, ведущей в гостевую комнату.
Здесь женщина остановилась. Проникнуть внутрь было бы безумием. Она положила руки на гладкую полированную поверхность дубовой двери, потом прижалась к ней лбом и долго думала о Ричарде, о том, насколько все это безнадежно. Она уже совсем было собралась вернуться к себе, но в тот миг, когда она отступила от двери, та распахнулась и на пороге появился герцог.
– Мне показалось, что я слышал какой-то шум, – прошептал он. – В последнее время я почти не смыкаю глаз. Похоже, вы тоже не можете заснуть?
Она посмотрела на него снизу вверх, и ей уже не надо было говорить ему, чего она ждет, ибо все было ясно написано у неё на лице. Он колебался только мгновение, а потом шагнул к ней; одна крепкая, солдатская рука обхватила её за талию, ощутив нежность кожи под тонкой тканью пеньюара, другая обняла за плечи. Он притянул Элеонору к себе, склонился над ней – и его губы приникли к её устам, его язык скользнул ей в рот. Ричард был опытным любовником, но даже его удивил тот пыл, с которым Элеонора ответила ему. Вскинув руки, она сжала в ладонях его голову и осыпала его лицо страстными поцелуями. Он чувствовал жар её тела и твердость её сосков, прильнувших к его груди.
Через минуту Ричард поднял голову и посмотрел Элеоноре в глаза.
– Я не знал, что для вас это так серьезно, – мягко проговорил он.
– Было, есть и будет, – ответила она. – С той самой ночи, когда вы танцевали со мной, а потом целовали в саду – еще с тех пор.
Она повела кончиками пальцев по его лицу, не сознавая, что делает.
– О, моя дорогая, – печально сказал он. – Вам же известно, что уже тогда я был помолвлен с Сесили.
– Я знаю об этом сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Но как только в воротах показались лошади, вся уверенность Элеоноры испарилась, как роса на солнце, и лишь сознание того, что рядом стоит Джоб, помогло женщине побороть глупейшую слабость и удержаться на подкосившихся ногах. И вот герцог въехал во двор, спрыгнул с коня и приветствовал встречающих. Элеонора опять слышала голос Ричарда, опять смотрела ему в лицо – и даже обменялась с гостем традиционными поцелуями. И он совсем не изменился, ну просто ни капельки! О, конечно, он стал старше, и на лице у него появилось больше морщин; это были следы и привычки к власти, и печали, и добродушного нрава, и любви к хорошей шутке. И волосы у Ричарда начали седеть. Их вид неожиданно тронул Элеонору больше всего – она и сама не знала почему. Но в сущности, Ричард остался прежним. Это был все тот же плотно сбитый, широкоплечий, с военной выправкой мужчина, с тем же честным, открытым лицом и глазами, которые, казалось, смотрели вам прямо в душу. Он поприветствовал Элеонору улыбкой и дружеским поцелуем, а потом сказал:
– Ну что же, госпожа Морлэнд, вы все так же прелестны, как и в юности. Именно такой я вас и помню! – И Элеоноры вновь отдала Ричарду свою душу навсегда.
Сейчас, за обедом, Элеонора была рада, что он сидит рядом с ней, а его супруга – с Робертом. Элеонора была уверена, что не нашла бы, о чем говорить с герцогиней. В первый же момент, увидев эту чету вместе, Элеонора поняла, что Ричард действительно любит свою жену, эту женщину, которую в юности звали Рэбской Розой и которая до сих пор была столь ослепительно прекрасна, что рядом с ней померкла бы прелесть любой молоденькой девушки. Сидя же рядом с Ричардом, вдали от собственного мужа и его жены, Элеонора могла хоть недолго насладиться вниманием гостя. её нервозность и смущение исчезли почти сразу же, растаяв, как снег, под теплом его открытого, добродушного взгляда. Герцог мягко подтрунивал над положением, в котором оказался, хвалил еду, развлечения и дом, а потом заговорил и о самой Элеоноре.
– Вы прекрасно выглядите, – улыбнулся он. – Честно говоря, вы совсем не изменились со времени нашей последней встречи. Но, полагаю, вы давно забыли, как танцевали со мой в Корфе, ведь так? Это было так давно...
– Я все прекрасно помню, милорд, – ответила Элеонора. – И должна заметить, что вы тоже совсем не изменились.
Он рассмеялся.
– Ну, ну, госпожа, вот это уже лесть чистейшей воды! Как вам не стыдно вести себя, как какой-нибудь придворной даме!
– Нет, нет, уверяю вас, – настаивала Элеонора.
– И я как величайшее сокровище храню тот подарок, который вы прислали мне к следующему Рождеству и о котором, могу поклясться, вы-то как раз и забыли.– И женщина извлекла из складок своего платья заветный молитвенник. Когда взгляд герцога упал на книжечку, Элеонора сразу поняла, что Ричард и правда забыл об этом подарке – да и почему, в сущности, должен был помнить? Герцог взял молитвенник в руки и нежно погладил пальцами кожаный переплет. Взглянув сейчас на Ричарда, даже совершенно посторонний человек сразу понял бы, как герцог любит книги – несмотря на призвание военного.
– Я искренне польщен, что вы хранили все эти годы такой незначительный подарок. Должно быть, у вас сложилось доброе мнение обо мне.
– Раз и навсегда, милорд, – твердо ответила Элеонора.
– Несмотря на... – он обвел взглядом комнату, явно намекая на то, что все это Элеонора получила благодаря своему бывшему опекуну.
– Я многим обязана лорду Эдмунду, – спокойно сказала Элеонора. – Но больше всего на свете я ценю справедливость. И, в конце концов, я все-таки Кэртни.
Он опять быстро пробежал глазами по залу, теперь – чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, и кивнул.
– Да, вы – Кэртни. И родственница милорда Девонского, если мне не изменяет память. Ну что же, госпожа Кэртни, – заявил Ричард, с кривой усмешкой подчеркнув её девичью фамилию, – я многим обязан этому семейству. И знаю, как ценить преданность.
– Вы можете рассчитывать и на мою собственную семью, милорд, говорю вам от всего сердца... – горячо начала Элеонора, но герцог легким наклоном головы предупредил её, что надо замолчать, так как к столу как раз приближался один из пажей, неся чаши для ополаскивания рук и полотенца, которые предлагались гостям после каждой перемены блюд.
После обеда были танцы, и Элеонора опять порадовалась, что по правилам этикета Роберт вел прекрасную герцогиню Сесили, а Ричард должен был пригласить хозяйку дома. Потом к ним присоединились другие пары; под музыку и шум голосов можно было возобновить прерванную беседу. Причем к теме, интересовавшей их обоих, вернулся сам Ричард.
– Вы говорили о преданности, – начал он. – Видимо, вам было нелегко сохранить преданность своему покровителю; ведь она подвергалась немалым испытаниям!
«Да он же просто проверяет меня», – подумала Элеонора.
– Как я уже говорила, милорд, превыше всего я ценю справедливость, а в данном случае она была попрана. Вас обидели...
– А вы знаете, как обидели? – тихо и настойчиво спросил Ричард. – Известно ли вам, что некая особа дважды пыталась меня убить?
– Вы имеете в виду... королеву? – в ужасе прошептала Элеонора.
– На пути в Ирландию и по дороге обратно. Были посланы специальные люди, чтобы перехватить меня и не допустить ни до короля, ни до Тайного Совета.
– А лорд Эдмунд знал об этом?
– Несомненно. Вот почему...
– Вам пришлось вести армию на Лондон? Герцог кивнул.
– Он проводил бездарную политику во Франции и при этом набивал себе карманы за счет простых людей. А Маргарита настойчиво стремится убить меня, хотя я даже не знаю, за что она меня так ненавидит.
– Думаю, что я знаю, – откликнулась Элеонора. Ей необходимо было сказать ему что-то не менее крамольное, чем его собственные слова, что-то такое, за что её могли бы обвинить в государственной измене. Тогда он понял бы, что может доверять ей. – Она боится крови королей. Истинной крови!
Элеонора взглянула Ричарду в лицо, пытаясь заставить его понять её. В ответ его глаза заглянули ей прямо в душу и прочли все, что там было.
– Если все это приведет к войне, – наконец проговорил Ричард, – можем ли мы рассчитывать на вас? – Он посмотрел на пару, шедшую первой в длинной веренице танцующих. – На него?
– Милорд, я не могу сказать, что муж у меня под каблуком, но мое слово для него кое-что значит. Если мне не удастся заставить его выступить на вашей стороне, я, по крайней мере, смогу удержать его от того, чтобы сражаться против вас.
Герцог кивнул и потом быстро переменил тему, улыбнувшись теперь совсем по-другому.
– Это ваша дочь – вон та, в алом платье? Я подумал так, потому что она – вылитая вы.
– У неё и имя такое же, как у меня, – Элеонора, но мы зовем её Хелен за красоту, – откликнулась Элеонора, вспомнив, что герцог – опытный волокита.
– А я должен танцевать с другой вашей дочерью – Изабеллой, так, по-моему? Она мне показалась весьма своеобразной молодой леди.
– Для неё будет большой честью, если вы согласитесь потанцевать с ней, милорд. Она никем не восхищается так сильно, как военными.
Ричард повел в танце Изабеллу, раскрасневшуюся от неожиданности, как маков цвет, а Элеоноре достался в кавалеры джентльмен из окружения Ричарда. Она с радостным удивлением наблюдала за герцогом и дочерью, видя, с каким тактом Ричард вывел в круг неуклюжую от смущения девушку и как потом, танцуя, Изабелла постепенно обретала дар речи и под конец болтала с герцогом уже совсем раскованно. Когда отзвучал последний аккорд, Элеонора со своим кавалером оказались рядом с Ричардом и Изабеллой, и женщина смогла услышать, как звонкий молодой голосок проговорил:
– О, конечно, я была помолвлена в прошлом году, когда мне исполнилось четырнадцать лет, но потом отец приобрел новое имение рядом с Бишоп-торпом, и матушка разорвала помолвку, считая, что жених недостаточно хорош для меня.
– И вы не возражали? – спросил Ричард. Губы у него были плотно сжаты, но в глазах так и прыгали веселые чертики.
– Нет, наоборот, я была довольна, – решительно заявила Изабелла. – Он был просто тряпкой! И вообще, я не хочу замуж, надеюсь, что никогда и не выйду, – но, если это все же случится, мне бы хотелось, чтобы он, по крайней мере, умел ездить верхом, охотиться и воевать. Ну, что-нибудь в этом роде.
– Значит, вам хочется стать женой военного?
– Если мне придется быть чьей-нибудь женой... я бы не возражала, если бы он был похож на вас.
Ричард от души рассмеялся и, перехватив сердитый взгляд Элеоноры, сказал:
– Нет, нет, не надо ругать её. В вашей дочери нет ничего от всех этих придворных льстецов, и беседовать с ней – одно удовольствие. – Он поклонился своей даме. – Госпожа Изабелла, искренне благодарю вас за комплимент. – И эти слова герцога удержали Элеонору от дальнейших замечаний.
Элеонора не могла заснуть. Ночь была ясной, светила полная луна, чей голубовато-белый свет пробивался через щель в занавесках и бил Элеоноре в глаза. Роберт лежал рядом. Он спал мертвым сном после хорошей еды, хорошего вина и долгих танцев, а Элеонора не могла себя заставить даже задремать, все время помня, что Ричард был под её крышей и спал всего в нескольких шагах от неё, в гостевой комнате.
Завтра он уедет вместе со своей женой, свитой, слугами и багажом. Элеонора понимала, что ей вряд ли доведется увидеть его еще раз. Спать сейчас – значит терять драгоценные часы его близости. Дом был погружен в тишину и покой, все в нем, кроме неё, безмятежно спали. Она осторожно села, свесила ноги с кровати и выскользнула из-за полога. Если кто-нибудь проснется, Элеонора сделает вид, что просто идет в туалетную. Лунный свет растекался по комнате, как расплавленное серебро, высвечивая силуэты спящих. Элеонора тихо пересекла опочивальню, выскользнула в коридор и сделала несколько осторожных шагов по направлению к двери, ведущей в гостевую комнату.
Здесь женщина остановилась. Проникнуть внутрь было бы безумием. Она положила руки на гладкую полированную поверхность дубовой двери, потом прижалась к ней лбом и долго думала о Ричарде, о том, насколько все это безнадежно. Она уже совсем было собралась вернуться к себе, но в тот миг, когда она отступила от двери, та распахнулась и на пороге появился герцог.
– Мне показалось, что я слышал какой-то шум, – прошептал он. – В последнее время я почти не смыкаю глаз. Похоже, вы тоже не можете заснуть?
Она посмотрела на него снизу вверх, и ей уже не надо было говорить ему, чего она ждет, ибо все было ясно написано у неё на лице. Он колебался только мгновение, а потом шагнул к ней; одна крепкая, солдатская рука обхватила её за талию, ощутив нежность кожи под тонкой тканью пеньюара, другая обняла за плечи. Он притянул Элеонору к себе, склонился над ней – и его губы приникли к её устам, его язык скользнул ей в рот. Ричард был опытным любовником, но даже его удивил тот пыл, с которым Элеонора ответила ему. Вскинув руки, она сжала в ладонях его голову и осыпала его лицо страстными поцелуями. Он чувствовал жар её тела и твердость её сосков, прильнувших к его груди.
Через минуту Ричард поднял голову и посмотрел Элеоноре в глаза.
– Я не знал, что для вас это так серьезно, – мягко проговорил он.
– Было, есть и будет, – ответила она. – С той самой ночи, когда вы танцевали со мной, а потом целовали в саду – еще с тех пор.
Она повела кончиками пальцев по его лицу, не сознавая, что делает.
– О, моя дорогая, – печально сказал он. – Вам же известно, что уже тогда я был помолвлен с Сесили.
– Я знаю об этом сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90