Я ответил, что, на мой взгляд, подходишь. И со временем будешь отличным работником.
— Не верю.
— Я сказал ему, что ты очень неплохо играешь в шахматы, — улыбнулся Чарлз. — И жокеем стал потому, что так сложились обстоятельства: ты был маленького роста, а твоя мать умерла. И что ты в любой профессии, вероятно, очень скоро достиг бы такого же успеха, как и на скачках. Рэднор согласился со мной и добавил, что он видел, как ты работаешь с лошадью, и сразу понял: ты именно такой парень, какой ему нужен. Тогда же он сказал мне, сколько ему лет. Ничего больше. Но мы оба поняли, что он имеет в виду.
— Я уже собирался уходить от него, — признался я. — Если бы не вы...
— О да, — саркастически произнес Чарлз. — Тебе есть за что благодарить меня. За многое.
Прежде чем он ушел, я попросил посмотреть фотографии бумаг Крея. Он изучил их одну за другой и, возвращая мне, покачал головой.
* * *
Позвонил старший инспектор Корниш и сообщил что Фред в тюрьме, а следствие закончено.
— Все три пули совпали. Когда его арестовывали, он целился в полицейских из того же револьвера. К счастью, один из них бросил в него вазу и выбил из рук револьвер, прежде чем Фред выстрелил.
— Какая глупость. Зачем он хранил револьвер после того, как застрелил из него Эндрюса?
— Просто болван. Бандиты в основной массе тупицы, иначе многие из них никогда не встали бы на путь преступления. Он не признался в этом убийстве Крею и другим, так что их нельзя привлечь за укрывательство и содействие убийце. Суссекские ребята рассказывают, что Крей просто взбесился, когда узнал об убийстве. В частности, он особенно жалел, что, когда вы были в его руках, не знал о вашем простреленном желудке.
— Слава богу, что не знал! — с чувством воскликнул я.
Смешок Корниша донесся с другого конца провода.
— Предполагалось, что Фред сам заберется в ваше агентство и поищет письмо Бринтона, но ему хотелось сходить на футбол, и он послал вместо себя Эндрюса. Фред даже не предполагал, что там будет ловушка. А револьвер он дал Эндрюсу просто для куража и не думал, что тот им воспользуется, не думал, что тот такой дурак. Но потом Эндрюс, испуганный и дрожащий, вернулся и сказал, что стрелял в вас. Тогда Фред предложил ему прогуляться в Эппинг-Форест. А там он, по его словам, случайно выстрелил в Эндрюса. Ну скажите, можно ли эту чушь подсунуть присяжным? Еще Фред говорит, что не сказал об убийстве Крею потому, что боялся его.
— Что? Фред боялся?
— По-моему, Крей произвел на него впечатление страшного человека.
— Да, это он умеет, — согласился я.
Я прочел брошюру, которую принес Чико, от корки до корки. Благодаря несчастным детям, родившимся без рук из-за того, что матери принимали талидомид, техника искусственных конечностей быстро развивалась. Когда пана полностью заживет, мне могут сделать многоцелевую руку, которая работает за счет небольших поршней, контролируемых клапанами, а управляется мускулами плеча. Кроме того, там еще есть газовый баллончик, энергией которого питаются пальцы искусственной кисти. Главное неудобство этого приспособления, насколько я понял, заключается в том, что приходится постоянно носить с собой запасной баллончик с газом, будто ты водолаз.
Многообещающим, почти фантастическим мне показалось последнее изобретение британских и русских ученых — миоэлектрическая рука. Она действует с помощью электрического тока, который дают оставшиеся мышцы руки. В брошюре бодро сообщалось, что к такой руке легко приспособиться, если ампутация сделана недавно. Чем меньшую часть конечности потерял человек, утверждал автор, тем больше у него шансов на успех. Прочитав эту фразу, я тотчас мысленно представил операционный стол и подопытную морскую свинку.
Брошюра заканчивалась победным маршем фанфар: в больнице Св. Фомы изобрели волшебную миоэлектрическую руку, которая может делать практически то же самое, что и настоящая рука, разве что на ней не растут ногти.
Руку я потерял, тут уж ничего не попишешь. Даже изуродованная и недействующая, она приносила пользу. По-моему, любая столь серьезная потеря приводит к радикальным нарушениям нервной деятельности. Мое подсознание отрицало случившийся факт: каждую ночь во сне, Целый и невредимый, я участвовал в скачках, завязывал узлы, аплодировал, делал все, что требует двух рук. Я просыпался и в отчаянии обнаруживал вместо руки культю.
* * *
В среду утром я позвонил своему бухгалтеру и спросил, когда он свободен. Несколько озадаченный неожиданным изменением планов, он ответил, что свободен в пятницу. В двух словах я объяснил, что случилось и где я нахожусь. Он сказал, что навестит меня и что небольшое путешествие и морской воздух будут ему полезны.
Едва я положил трубку, как дверь отворилась и в палату нерешительно вошли лорд Хегборн и мистер Фотертон. Я сидел на краешке кровати в темно-синем халате и шлепанцах, забинтованная рука на перевязи, подбородок свежевыбрит, волосы причесаны, от кулаков Крея на лице почти не осталось следов. Визитеры с явным облегчением отметили эти ободряющие признаки моего возвращения к жизни и, успокоившись, удобно расположились в креслах.
— Вы уже лучше себя чувствуете, Сид? — первым заговорил лорд Хегборн.
— Да, благодарю вас.
— Хорошо. Очень хорошо.
— Как прошли соревнования в субботу? — спросил я.
Они оба вроде бы удивились моему вопросу.
— Но вы же провели их? — озабоченно настаивал я.
— Конечно, — ответил Фотертон. — Сбор от проданных билетов благодаря хорошей погоде был вполне приличным.
Мистер Фотертон, высокий худой человек с вытянутым унылым лицом, все время тремя пальцами поглаживал щеку, будто сильно нервничал.
— Усыпили не только ваших патрульных, — рассказывал лорд Хегборн. — Конюхи утром проснулись совершенно одуревшими, а старик, который должен был смотреть за бойлером, спал на полу в столовой. Оксон всех их угощал пивом. Ваши люди, естественно, доверяли ему.
Я вздохнул. Ведь я и сам мог выпить с ним, поэтому у меня не было права упрекать их.
— Вчера приезжал вызванный нами инспектор, проверял состояние бойлера, — продолжал лорд Хегборн. — Впрочем, на днях предстояла и обычная регулярная проверка. Инспектор считает, что бойлер слишком стар, чтобы выдержать перемену ритма работы, и очень удачно получилось, что не вся вода в нем выкипела. Инспектор заявил, что котел взорвался бы раньше, чем через три часа. Оксон назвал время приблизительно.
— Очень мило, — заметил я.
— Я присутствовал на заседании стюардов Сибери. Они включили в расписание на следующий месяц соревнования на ипподроме. — Лорд Хегборн будто отчитывался передо мной, что он успел сделать. — Одновременно ваш друг, хозяин отеля «Сифронт», начал сбор подписей под петицией в совет города, чтобы тот выкупил акции ипподрома, потому что соревнования дают приморскому городу престиж, служат бесплатной рекламой и полезны для торговли.
— Прекрасно, — обрадовался я.
Фотертон откашлялся и неуверенно перевел взгляд с лорда Хегборна на меня.
— Обсуждался вопрос... — начал он, — и было решено спросить вас... э-э... не заинтересует ли вас предложение... стать директором-распорядителем ипподрома Сибери?
— Стать кем? — воскликнул я, чувствуя, как челюсть у меня отвисает от изумления.
— Для меня слишком большая нагрузка быть директором-распорядителем двух ипподромов сразу. — С опозданием на год Фотертон признал то, что всем было ясно с первого дня.
— Вы, можно сказать, вытащили ипподром из могилы, — вмешался лорд Хегборн с несвойственной ему решительностью. — Мы все понимаем, что это необычный шаг — предлагать должность директора-распорядителя профессиональному жокею, едва он отошел от скачек. Но стюарды Сибери единодушны в своем мнении. Они хотят, чтобы вы закончили начатую работу.
Лорд Хегборн и мистер Фотертон оказали мне исключительную честь. Я поблагодарил их и неуверенно спросил, можно ли мне подумать.
— Конечно, подумайте, — улыбнулся лорд Хегборн, — но скажите «да».
Пока они не ушли, я попросил их посмотреть фотографии. Они тщательно изучили каждый снимок, но никаких комментариев у них не было.
На следующий день после обеда меня навестила Занна Мартин и принесла огромные, нежно пахнущие бронзовые хризантемы — преобразившаяся Занна Мартин в прекрасно сшитом темно-зеленом твидовом костюме и в туфлях, которые она выбрала скорее из-за красоты, а не из удобства. Она переменила прическу, волосы стали чуть короче и локонами спускались ей на щеку. Она даже попудрилась, чуть подкрасила губы и подправила форму бровей. Шрамы были все так же заметны, а лицевые мускулы остались неподвижными, но она наконец примирилась с этим.
— Вы превосходно выглядите, — сказал я, и это была правда.
Она смутилась, но была очень довольна.
— У меня новая работа. Вчера я ходила наниматься, и они, казалось, даже не замечали моего лица. По крайней мере, они ничего не сказали. Я решилась пойти в большой офис, платят они гораздо больше, чем я зарабатывала раньше.
— Великолепно. — Я искренне поздравил ее.
— Я будто заново родилась, — сказала она.
— У меня такое же чувство.
— Я рада, что мы встретились. — Она улыбалась, не испытывая неловкости. — Вы получили папку? С ней все в порядке? Ваш юный друг, мистер Бернс, приезжал за ней.
— Да, благодарю вас.
— В ней важные документы?
— Почему вы так решили?
— Мистер Бернс выглядел очень странным, когда я дала ему папку. Он так смотрел на нее, будто хотел что-то сказать, и даже открыл рот, но ничего не сказал.
«Ну и выдам же я Чико!» — решил я.
— Обыкновенный отчет о законченном деле, — объяснил я. — Тут не о чем и говорить.
На всякий случай я попросил ее посмотреть фотографии. Она отметила, что многие снимки сделаны с бумаг, которые она сама печатала, удивилась, что кому-то понадобилось фотографировать обычные документы, и больше сказать ей было нечего.
Мисс Мартин встала, натягивая перчатки. Она по привычке наклонилась вперед, чтобы локоны упали на щеку.
— До свидания, мистер Холли. И спасибо за то, что вы изменили меня. Никогда не забуду, скольким вам обязана.
— Мы так и не позавтракали вместе, — заметил я.
— Да. — Она улыбнулась. — Это не имеет значения. Когда-нибудь в другой раз. — Она пожала мне руку. — До свидания.
Занна Мартин скрылась за дверью.
— До свидания, мисс Мартин, — сказал я ей вслед. — До свидания, до свидания, до свидания. — Я вздохнул и моментально заснул.
В пятницу утром приехал Ноэль Уэйн с раздутым от бумаг кейсом. Он был моим бухгалтером с тех пор, как в восемнадцать лет я начал зарабатывать большие деньги, и, наверное, знал меня лучше, чем кто-либо на свете. Лет шестидесяти, совершенно лысый, кроме седых прядей над ушами, невысокий, круглый человек с живыми темными глазами и скрупулезным аналитическим умом. Скорее следуя его советам, чем по собственному разумению, я превратил свои заработки в приличное состояние. И очень редко принимал важные финансовые решения, не обсудив их прежде с ним.
— В чем вопрос? — едва сняв пальто и шарф, приступил он к делу.
Я подошел к окну и посмотрел вдаль. Погода испортилась, моросило, и легкий туман закрывал море.
— Мне предложили работу. Быть директором-распорядителем ипподрома Сибери.
— Не может быть! — воскликнул Уэйн, удивившись, как и я ранее.
— Очень соблазнительно и надежно.
— Прекрасно. Значит, вы приняли предложение. — Ноэль хихикнул в кресле.
— Неделю назад я решил больше не заниматься сыскной работой.
— А-а.
— Поэтому я хочу знать, как вы отнесетесь, если я куплю партнерство в агентстве Рэднора.
Уэйн поперхнулся.
— Мне казалось, что вам не нравится это место.
— Это было месяц назад. С тех пор я изменился. И я не намерен возвращаться в прошлое. Теперь я хочу быть партнером Рэднора.
— Рэднор сам предложил вам партнерство?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Не верю.
— Я сказал ему, что ты очень неплохо играешь в шахматы, — улыбнулся Чарлз. — И жокеем стал потому, что так сложились обстоятельства: ты был маленького роста, а твоя мать умерла. И что ты в любой профессии, вероятно, очень скоро достиг бы такого же успеха, как и на скачках. Рэднор согласился со мной и добавил, что он видел, как ты работаешь с лошадью, и сразу понял: ты именно такой парень, какой ему нужен. Тогда же он сказал мне, сколько ему лет. Ничего больше. Но мы оба поняли, что он имеет в виду.
— Я уже собирался уходить от него, — признался я. — Если бы не вы...
— О да, — саркастически произнес Чарлз. — Тебе есть за что благодарить меня. За многое.
Прежде чем он ушел, я попросил посмотреть фотографии бумаг Крея. Он изучил их одну за другой и, возвращая мне, покачал головой.
* * *
Позвонил старший инспектор Корниш и сообщил что Фред в тюрьме, а следствие закончено.
— Все три пули совпали. Когда его арестовывали, он целился в полицейских из того же револьвера. К счастью, один из них бросил в него вазу и выбил из рук револьвер, прежде чем Фред выстрелил.
— Какая глупость. Зачем он хранил револьвер после того, как застрелил из него Эндрюса?
— Просто болван. Бандиты в основной массе тупицы, иначе многие из них никогда не встали бы на путь преступления. Он не признался в этом убийстве Крею и другим, так что их нельзя привлечь за укрывательство и содействие убийце. Суссекские ребята рассказывают, что Крей просто взбесился, когда узнал об убийстве. В частности, он особенно жалел, что, когда вы были в его руках, не знал о вашем простреленном желудке.
— Слава богу, что не знал! — с чувством воскликнул я.
Смешок Корниша донесся с другого конца провода.
— Предполагалось, что Фред сам заберется в ваше агентство и поищет письмо Бринтона, но ему хотелось сходить на футбол, и он послал вместо себя Эндрюса. Фред даже не предполагал, что там будет ловушка. А револьвер он дал Эндрюсу просто для куража и не думал, что тот им воспользуется, не думал, что тот такой дурак. Но потом Эндрюс, испуганный и дрожащий, вернулся и сказал, что стрелял в вас. Тогда Фред предложил ему прогуляться в Эппинг-Форест. А там он, по его словам, случайно выстрелил в Эндрюса. Ну скажите, можно ли эту чушь подсунуть присяжным? Еще Фред говорит, что не сказал об убийстве Крею потому, что боялся его.
— Что? Фред боялся?
— По-моему, Крей произвел на него впечатление страшного человека.
— Да, это он умеет, — согласился я.
Я прочел брошюру, которую принес Чико, от корки до корки. Благодаря несчастным детям, родившимся без рук из-за того, что матери принимали талидомид, техника искусственных конечностей быстро развивалась. Когда пана полностью заживет, мне могут сделать многоцелевую руку, которая работает за счет небольших поршней, контролируемых клапанами, а управляется мускулами плеча. Кроме того, там еще есть газовый баллончик, энергией которого питаются пальцы искусственной кисти. Главное неудобство этого приспособления, насколько я понял, заключается в том, что приходится постоянно носить с собой запасной баллончик с газом, будто ты водолаз.
Многообещающим, почти фантастическим мне показалось последнее изобретение британских и русских ученых — миоэлектрическая рука. Она действует с помощью электрического тока, который дают оставшиеся мышцы руки. В брошюре бодро сообщалось, что к такой руке легко приспособиться, если ампутация сделана недавно. Чем меньшую часть конечности потерял человек, утверждал автор, тем больше у него шансов на успех. Прочитав эту фразу, я тотчас мысленно представил операционный стол и подопытную морскую свинку.
Брошюра заканчивалась победным маршем фанфар: в больнице Св. Фомы изобрели волшебную миоэлектрическую руку, которая может делать практически то же самое, что и настоящая рука, разве что на ней не растут ногти.
Руку я потерял, тут уж ничего не попишешь. Даже изуродованная и недействующая, она приносила пользу. По-моему, любая столь серьезная потеря приводит к радикальным нарушениям нервной деятельности. Мое подсознание отрицало случившийся факт: каждую ночь во сне, Целый и невредимый, я участвовал в скачках, завязывал узлы, аплодировал, делал все, что требует двух рук. Я просыпался и в отчаянии обнаруживал вместо руки культю.
* * *
В среду утром я позвонил своему бухгалтеру и спросил, когда он свободен. Несколько озадаченный неожиданным изменением планов, он ответил, что свободен в пятницу. В двух словах я объяснил, что случилось и где я нахожусь. Он сказал, что навестит меня и что небольшое путешествие и морской воздух будут ему полезны.
Едва я положил трубку, как дверь отворилась и в палату нерешительно вошли лорд Хегборн и мистер Фотертон. Я сидел на краешке кровати в темно-синем халате и шлепанцах, забинтованная рука на перевязи, подбородок свежевыбрит, волосы причесаны, от кулаков Крея на лице почти не осталось следов. Визитеры с явным облегчением отметили эти ободряющие признаки моего возвращения к жизни и, успокоившись, удобно расположились в креслах.
— Вы уже лучше себя чувствуете, Сид? — первым заговорил лорд Хегборн.
— Да, благодарю вас.
— Хорошо. Очень хорошо.
— Как прошли соревнования в субботу? — спросил я.
Они оба вроде бы удивились моему вопросу.
— Но вы же провели их? — озабоченно настаивал я.
— Конечно, — ответил Фотертон. — Сбор от проданных билетов благодаря хорошей погоде был вполне приличным.
Мистер Фотертон, высокий худой человек с вытянутым унылым лицом, все время тремя пальцами поглаживал щеку, будто сильно нервничал.
— Усыпили не только ваших патрульных, — рассказывал лорд Хегборн. — Конюхи утром проснулись совершенно одуревшими, а старик, который должен был смотреть за бойлером, спал на полу в столовой. Оксон всех их угощал пивом. Ваши люди, естественно, доверяли ему.
Я вздохнул. Ведь я и сам мог выпить с ним, поэтому у меня не было права упрекать их.
— Вчера приезжал вызванный нами инспектор, проверял состояние бойлера, — продолжал лорд Хегборн. — Впрочем, на днях предстояла и обычная регулярная проверка. Инспектор считает, что бойлер слишком стар, чтобы выдержать перемену ритма работы, и очень удачно получилось, что не вся вода в нем выкипела. Инспектор заявил, что котел взорвался бы раньше, чем через три часа. Оксон назвал время приблизительно.
— Очень мило, — заметил я.
— Я присутствовал на заседании стюардов Сибери. Они включили в расписание на следующий месяц соревнования на ипподроме. — Лорд Хегборн будто отчитывался передо мной, что он успел сделать. — Одновременно ваш друг, хозяин отеля «Сифронт», начал сбор подписей под петицией в совет города, чтобы тот выкупил акции ипподрома, потому что соревнования дают приморскому городу престиж, служат бесплатной рекламой и полезны для торговли.
— Прекрасно, — обрадовался я.
Фотертон откашлялся и неуверенно перевел взгляд с лорда Хегборна на меня.
— Обсуждался вопрос... — начал он, — и было решено спросить вас... э-э... не заинтересует ли вас предложение... стать директором-распорядителем ипподрома Сибери?
— Стать кем? — воскликнул я, чувствуя, как челюсть у меня отвисает от изумления.
— Для меня слишком большая нагрузка быть директором-распорядителем двух ипподромов сразу. — С опозданием на год Фотертон признал то, что всем было ясно с первого дня.
— Вы, можно сказать, вытащили ипподром из могилы, — вмешался лорд Хегборн с несвойственной ему решительностью. — Мы все понимаем, что это необычный шаг — предлагать должность директора-распорядителя профессиональному жокею, едва он отошел от скачек. Но стюарды Сибери единодушны в своем мнении. Они хотят, чтобы вы закончили начатую работу.
Лорд Хегборн и мистер Фотертон оказали мне исключительную честь. Я поблагодарил их и неуверенно спросил, можно ли мне подумать.
— Конечно, подумайте, — улыбнулся лорд Хегборн, — но скажите «да».
Пока они не ушли, я попросил их посмотреть фотографии. Они тщательно изучили каждый снимок, но никаких комментариев у них не было.
На следующий день после обеда меня навестила Занна Мартин и принесла огромные, нежно пахнущие бронзовые хризантемы — преобразившаяся Занна Мартин в прекрасно сшитом темно-зеленом твидовом костюме и в туфлях, которые она выбрала скорее из-за красоты, а не из удобства. Она переменила прическу, волосы стали чуть короче и локонами спускались ей на щеку. Она даже попудрилась, чуть подкрасила губы и подправила форму бровей. Шрамы были все так же заметны, а лицевые мускулы остались неподвижными, но она наконец примирилась с этим.
— Вы превосходно выглядите, — сказал я, и это была правда.
Она смутилась, но была очень довольна.
— У меня новая работа. Вчера я ходила наниматься, и они, казалось, даже не замечали моего лица. По крайней мере, они ничего не сказали. Я решилась пойти в большой офис, платят они гораздо больше, чем я зарабатывала раньше.
— Великолепно. — Я искренне поздравил ее.
— Я будто заново родилась, — сказала она.
— У меня такое же чувство.
— Я рада, что мы встретились. — Она улыбалась, не испытывая неловкости. — Вы получили папку? С ней все в порядке? Ваш юный друг, мистер Бернс, приезжал за ней.
— Да, благодарю вас.
— В ней важные документы?
— Почему вы так решили?
— Мистер Бернс выглядел очень странным, когда я дала ему папку. Он так смотрел на нее, будто хотел что-то сказать, и даже открыл рот, но ничего не сказал.
«Ну и выдам же я Чико!» — решил я.
— Обыкновенный отчет о законченном деле, — объяснил я. — Тут не о чем и говорить.
На всякий случай я попросил ее посмотреть фотографии. Она отметила, что многие снимки сделаны с бумаг, которые она сама печатала, удивилась, что кому-то понадобилось фотографировать обычные документы, и больше сказать ей было нечего.
Мисс Мартин встала, натягивая перчатки. Она по привычке наклонилась вперед, чтобы локоны упали на щеку.
— До свидания, мистер Холли. И спасибо за то, что вы изменили меня. Никогда не забуду, скольким вам обязана.
— Мы так и не позавтракали вместе, — заметил я.
— Да. — Она улыбнулась. — Это не имеет значения. Когда-нибудь в другой раз. — Она пожала мне руку. — До свидания.
Занна Мартин скрылась за дверью.
— До свидания, мисс Мартин, — сказал я ей вслед. — До свидания, до свидания, до свидания. — Я вздохнул и моментально заснул.
В пятницу утром приехал Ноэль Уэйн с раздутым от бумаг кейсом. Он был моим бухгалтером с тех пор, как в восемнадцать лет я начал зарабатывать большие деньги, и, наверное, знал меня лучше, чем кто-либо на свете. Лет шестидесяти, совершенно лысый, кроме седых прядей над ушами, невысокий, круглый человек с живыми темными глазами и скрупулезным аналитическим умом. Скорее следуя его советам, чем по собственному разумению, я превратил свои заработки в приличное состояние. И очень редко принимал важные финансовые решения, не обсудив их прежде с ним.
— В чем вопрос? — едва сняв пальто и шарф, приступил он к делу.
Я подошел к окну и посмотрел вдаль. Погода испортилась, моросило, и легкий туман закрывал море.
— Мне предложили работу. Быть директором-распорядителем ипподрома Сибери.
— Не может быть! — воскликнул Уэйн, удивившись, как и я ранее.
— Очень соблазнительно и надежно.
— Прекрасно. Значит, вы приняли предложение. — Ноэль хихикнул в кресле.
— Неделю назад я решил больше не заниматься сыскной работой.
— А-а.
— Поэтому я хочу знать, как вы отнесетесь, если я куплю партнерство в агентстве Рэднора.
Уэйн поперхнулся.
— Мне казалось, что вам не нравится это место.
— Это было месяц назад. С тех пор я изменился. И я не намерен возвращаться в прошлое. Теперь я хочу быть партнером Рэднора.
— Рэднор сам предложил вам партнерство?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38