Хотя, естественно, это несомненно связано с тем, что послужило причиной ее смерти.
– И что же это? – теряя терпение, поинтересовался Карелла.
– Кровотечение.
– Но вы же сказали, что у нее не было никаких ранений.
– Я говорил, что у нее не было внешних повреждений. Однако следы от повреждений с помощью тенакула подсказали мне правильный ответ.
– А что такое – тенакула? – спросил Карелла.
– Тенакула – это множественное число от латинского слова “тенакулюм”, – пояснил Блейни. – А теканулюм – это хирургический инструмент, представляющий собой заостренный крючок с рукояткой. Мы обычно пользуемся им для извлечения каких-то мелких частей при операциях или при вскрытиях.
Карелла прекрасно помнил, что разговоры с Блейни очень редко бывали приятными. Он попытался побыстрее привести разговор к логическому завершению и получить нужные факты без разных неприятных подробностей.
– Ну и прекрасно, а где у нее остались следы от этих, ну, одним словом, от этих крючков? – решил он взять быка за рога.
– На шейке матки, – любезно пояснил Блейни. – У девушки этой было просто жуткое маточное кровотечение. А кроме того, я обнаружил в крови частицы...
– Отчего она умерла?!
– Она умерла от внутреннего кровотечения. А сепсис следует рассматривать как форму его сложения.
– Ничего не понимаю. Так что же все-таки вызвало это кровотечение?
– Послушайте, Карелла, я же все время пытаюсь вам объяснить это. Дело в том, что я обнаружил частицы плаценты и...
– Плаценты?..
– По моим подсчетам, операция была проделана в субботу, в крайнем случае – в воскресенье. Девчонка, наверное, просто бесцельно бродила, пока...
– Какая операция? Скажи же наконец по-человечески, о чем это ты толкуешь, Блейни?
– Аборт, естественно, – обиженно сказал Блейни. – Этой молоденькой девчонке был сделан аборт, где-то в конце прошлой недели. Вы хотите знать, что послужило причиной ее смерти? Так вот, причиной ее смерти послужил именно аборт!
* * *
Кто-то обязательно должен был рассказать Клингу о том, к какому выводу пришли в этот вторник все сотрудники отдела.
Кто-то должен был ему сказать, но Клинг в этот день был на похоронах. Поэтому вместо того, чтобы обрушивать на парня всю эту новую информацию, плюс логические выводы, которые следовали из нее, да еще в тот момент, когда на него свалилось такое горе, было решено просто собрать пока как можно больше фактов. Общеизвестно, что в ходе расследования дел об убийстве зачастую вскрываются самые неожиданные вещи, которые в обычной обстановке никогда не были бы выставлены на всеобщее обозрение. Были также опасения, что Клинг просто откажется верить всему этому, если не собрать убедительных доказательств, которые устранили бы возможность каких-либо сомнений. Потому-то Карелла с Мейером снова отправились к матери погибшей девушки, к миссис Гленнон, а Берту предоставили возможность спокойно присутствовать на похоронах.
На кладбище бабье лето казалось просто неуместным.
Нет, конечно, оно вовсе не утратило своего обаяния.
Деревья, окаймлявшие кладбищенские дорожки, сияли всеми оттенками золота и багрянца, разноцветный ковер облетевшей листвы сухо шелестел под порывами мягкого октябрьского ветерка. Провожающие шли и шли под ветвями этих нарядных деревьев вслед за гробом, облаченные в черное, с поникшими головами, а листья все падали и падали им под ноги.
Открытая могила походила на открытую рану. Трава у ее среза контрастировала с влажными блестящими на солнце комьями земли, которые наполняли окружающий воздух запахом нетронутой свежести. Могильная яма была длинной и глубокой. Гроб был подвешен прямо над нею, чтобы потом с помощью особого механизма плавно опуститься на вечный покой, быть преданным земле.
А небо над кладбищем сияло голубизной. Они стояли словно неловкие тени на фоне широкой голубизны неба, в обрамлении перезрелой роскоши осенней листвы. Стояли со склоненными головами. Гроб должен был вот-вот опуститься под землю.
Он поднял взгляд на этот застывший в пространстве блестящий лаком черный ящик, а потом посмотрел на человека, выжидающего, чтобы в нужный момент нажать рычаг спускового механизма. Все поплыло у него перед глазами, которые вдруг наполнились слезами. Чья-то рука легла ему на локоть. Он обернулся и сквозь пелену слез разглядел Ралфа Таунсенда, отца Клер. Рука крепче сжала его локоть. Он только молча кивнул в ответ и попытался сосредоточиться на словах священника.
– “...и прежде всего, – говорил в этот момент проповедник, – она уходит от нас такой же, какой всеблагой Господь послал ее к нам – чистой сердцем, чистой духом, честной и преисполненной веры в Его милосердие. Мир праху твоему, Клер Таунсенд, покойся с миром.”
– Аминь, – сказали они одновременно...
Глава 12
Миссис Гленнон была по горло сыта всем этим. Она просто по горло нахлебалась всего этого за последние дни, и ей совсем не улыбалось когда-нибудь в жизни еще раз встретиться хоть с одним полицейским. Ее вызвали в морг опознать тело дочери до того, как приступят к вскрытию. После этого она отправилась домой и оделась во вдовье траурное платье, которое она не надевала уже много лет, со времени смерти мужа. И, вот тебе раз, к ней снова явились полицейские – Стив Карелла и Мейер Мейер. К этому времени Мейер, строго следуя заведенному в детективных повестях порядку, выплыл наконец на свет из беспросветной тьмы, в которую он неосторожно угодил как раз на ступеньках этого дома. Все его порезы, ушибы и ссадины были надлежащим образом обработаны, и он сидел сейчас перед нею с самым сосредоточенным выражением и множеством наклеек из лейкопластыря на лице. Миссис Гленнон смотрела на полицейских, храня ледяное молчание, в то время как те засыпали ее градом вопросов. На все их вопросы она отвечать отказывалась и сидела неподвижная, как мумия, судорожно сцепив пальцы рук и откинувшись на спинку жесткого стула на кухне.
– Миссис Гленнон, вам известно, что дочери вашей был сделан аборт?
Молчание.
– Кто ей его делал?
Молчание.
– Поймите же, тот кто сделал его, фактически убил вашу дочь, вам это ясно?
Молчание.
– А почему она не вернулась прямо домой?
– Почему ей вместо этого пришлось потом бродить по улицам?
– Кабинет, где делают подпольные аборты, находился в Маджесте, да? И поэтому ее обнаружили там?
– Вы что – выгнали ее из дома, когда узнали, что она беременна? Молчание.
– Ну, хорошо, миссис Гленнон, давайте начнем с самого начала. Вам известно было, что ваша дочь беременна?
Молчание.
– Черт, ваша дочь умерла, хоть это-то вы знаете?
– Я это знаю, – сказала миссис Гленнон.
– А знали вы, куда она направляется в субботу, когда она выходила отсюда?
Молчание.
– Вам известно было, что она идет делать аборт?
Молчание.
– Миссис Гленнон, – сказал Карелла, – в дальнейшем мы будем исходить из того, что вам все было известно. Мы будем считать, что вы заранее знали, что ваша дочь собирается искусственно с помощью оперативного вмешательства прервать беременность, и в дальнейшем мы будем рассматривать вас как сообщницу в этом преступлении, а сейчас мы намерены арестовать вас на этом основании. Поэтому одевайтесь и мы сейчас пойдем.
– Она не могла иметь этого ребенка, – сказала миссис Гленнон.
– Почему это?
Молчание.
– Ну, ладно, собирайте ваши вещи. Мы отвезем вас в участок.
– Я не преступница, – сказала миссис Гленнон.
– Очень может быть, что вы по-своему и правы, – отозвался на это Карелла. – Но по закону принуждение к аборту является уголовно наказуемым деянием. Известно ли вам, сколько юных девушек гибнет от этих преступно совершаемых операций в нашем городе ежегодно? Ну, так вот, теперь в их число попала и ваша дочь.
– Я не преступница.
– За подпольный аборт полагается тюремное заключение сроком до четырех лет. Женщина, которая ложится на аборт, может получить такой же срок. Однако преступление квалифицируется по этой статье лишь в том случае, если она сама или ее нежеланный ребенок не умрет в результате этого. В случае летального исхода это уже рассматривается как убийство. Более того, если кто-либо из родственников или знакомых просто провожает женщину к месту, где ей намерены сделать незаконный аборт, человек этот также рассматривается как соучастник преступления, если будет доказано, что ему или ей известна была цель визита. Короче говоря, по закону, соучастник преступления несет ответственность наравне с его исполнителем. Что вы на это скажете, миссис Гленнон?
– Я никуда ее не водила. Всю субботу я провела здесь, лежа в постели.
– А кто же отвел ее туда, миссис Гленнон?
Молчание.
– Это сделала Клер Таунсенд?
– Нет. Эйлин пошла туда сама. Клер не имеет к этому никакого отношения.
– Это неправда, миссис Гленнон. Клер сняла комнату на Первой Южной улице и при этом она воспользовалась именем Эйлин. Мы пришли к выводу, что комната эта предназначалась для Эйлин, чтобы дать ей там возможность оправиться после операции. Разве это не так, миссис Гленнон?
– Я ничего не знала насчет комнаты.
– Но мы обнаружили этот адрес здесь, у вас! И записка эта прямо указывала на то, что Эйлин должна была встретиться с Клер в субботу. В котором часу они должны были встретиться, миссис Гленнон?
– Ничего я этого не знала.
– А зачем это Эйлин могло понадобиться снимать себе меблированную комнату? Почему она не могла вернуться сюда, к себе домой?
– Я ничего не знаю об этом.
– Это Клер устроила ей аборт?
Молчание.
– Она умерла, миссис Гленнон. Ничем из того, что вы сейчас расскажете, вы уже не можете повредить ей.
– Она была очень хорошая девушка, – сказала миссис Гленнон.
– Вы это говорите о Клер или о своей дочери?
Молчание.
– Миссис Гленнон, – сказал очень тихо Карелла, – неужели вы думаете, что мне это приятно – говорить здесь с вами об абортах?
Миссис Гленнон только молча посмотрела на него, но ничего не сказала.
– Неужто вы думаете, что мне хочется разговаривать сейчас о чужих беременностях? Неужто вы думаете, что мне приятно говорить о вещах глубоко интимных, которые касаются жизни и чести вашей дочери? – Он устало покачал головой. – Ее убил какой-то мужчина, миссис Гленнон. Он просто убил ее, как какую-нибудь скотину на бойне. Прошу вас, помогите нам разыскать его, неужели вы откажетесь?
– И вам очень хочется, чтобы произошло еще одно убийство?
– О чем это вы?
– Так вам хочется, чтобы убили еще кого-то?
– Не понимаю.
– Вы же видели моего сына. – Она скорбно покачала головой и снова погрузилась в молчание.
– А причем здесь ваш сын?
– Вы же сами видите, что он сделал с этим вашим дружком, который сидит тут, правда? А сделал он это только за то, что он приставал ко мне с расспросами. А как, по-вашему, что он сделает, если узнает, что Эйлин... что ее...
– Так за кого вы боитесь, миссис Гленнон?
– За моего сына. Он же наверняка убьет его.
– Кого он убьет?
– Ну... отца ребенка.
– Кто же он? Назовите его.
– Нет, – она отрицательно покачала головой.
– Миссис Гленнон, мы же – полицейские, – сердито сказал Мейер. – Мы вовсе не собираемся говорить вашему сыну...
– Я знаю наш район, – сказала с убеждением миссис Гленнон. – Здесь все как в маленьком местечке. И уж если полиция знает что-то, то об этом скоро узнают все. А тогда мой сын сам разыщет этого человека и наверняка убьет его. Нет. – Она снова покачала головой. – Можете посадить меня в тюрьму, если вам этого так хочется, можете задерживать меня как соучастницу... или как это там у вас называется. Делайте что угодно. Можете говорить, что это я собственными руками убила свою дочь. Можете действовать. Но я не хочу новой крови на моих руках. Нет.
– А Клер знала обо всем этом?
– Я не знаю, что знала, а чего не знала Клер.
– Но она же подготовила все для того, чтобы ваша дочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– И что же это? – теряя терпение, поинтересовался Карелла.
– Кровотечение.
– Но вы же сказали, что у нее не было никаких ранений.
– Я говорил, что у нее не было внешних повреждений. Однако следы от повреждений с помощью тенакула подсказали мне правильный ответ.
– А что такое – тенакула? – спросил Карелла.
– Тенакула – это множественное число от латинского слова “тенакулюм”, – пояснил Блейни. – А теканулюм – это хирургический инструмент, представляющий собой заостренный крючок с рукояткой. Мы обычно пользуемся им для извлечения каких-то мелких частей при операциях или при вскрытиях.
Карелла прекрасно помнил, что разговоры с Блейни очень редко бывали приятными. Он попытался побыстрее привести разговор к логическому завершению и получить нужные факты без разных неприятных подробностей.
– Ну и прекрасно, а где у нее остались следы от этих, ну, одним словом, от этих крючков? – решил он взять быка за рога.
– На шейке матки, – любезно пояснил Блейни. – У девушки этой было просто жуткое маточное кровотечение. А кроме того, я обнаружил в крови частицы...
– Отчего она умерла?!
– Она умерла от внутреннего кровотечения. А сепсис следует рассматривать как форму его сложения.
– Ничего не понимаю. Так что же все-таки вызвало это кровотечение?
– Послушайте, Карелла, я же все время пытаюсь вам объяснить это. Дело в том, что я обнаружил частицы плаценты и...
– Плаценты?..
– По моим подсчетам, операция была проделана в субботу, в крайнем случае – в воскресенье. Девчонка, наверное, просто бесцельно бродила, пока...
– Какая операция? Скажи же наконец по-человечески, о чем это ты толкуешь, Блейни?
– Аборт, естественно, – обиженно сказал Блейни. – Этой молоденькой девчонке был сделан аборт, где-то в конце прошлой недели. Вы хотите знать, что послужило причиной ее смерти? Так вот, причиной ее смерти послужил именно аборт!
* * *
Кто-то обязательно должен был рассказать Клингу о том, к какому выводу пришли в этот вторник все сотрудники отдела.
Кто-то должен был ему сказать, но Клинг в этот день был на похоронах. Поэтому вместо того, чтобы обрушивать на парня всю эту новую информацию, плюс логические выводы, которые следовали из нее, да еще в тот момент, когда на него свалилось такое горе, было решено просто собрать пока как можно больше фактов. Общеизвестно, что в ходе расследования дел об убийстве зачастую вскрываются самые неожиданные вещи, которые в обычной обстановке никогда не были бы выставлены на всеобщее обозрение. Были также опасения, что Клинг просто откажется верить всему этому, если не собрать убедительных доказательств, которые устранили бы возможность каких-либо сомнений. Потому-то Карелла с Мейером снова отправились к матери погибшей девушки, к миссис Гленнон, а Берту предоставили возможность спокойно присутствовать на похоронах.
На кладбище бабье лето казалось просто неуместным.
Нет, конечно, оно вовсе не утратило своего обаяния.
Деревья, окаймлявшие кладбищенские дорожки, сияли всеми оттенками золота и багрянца, разноцветный ковер облетевшей листвы сухо шелестел под порывами мягкого октябрьского ветерка. Провожающие шли и шли под ветвями этих нарядных деревьев вслед за гробом, облаченные в черное, с поникшими головами, а листья все падали и падали им под ноги.
Открытая могила походила на открытую рану. Трава у ее среза контрастировала с влажными блестящими на солнце комьями земли, которые наполняли окружающий воздух запахом нетронутой свежести. Могильная яма была длинной и глубокой. Гроб был подвешен прямо над нею, чтобы потом с помощью особого механизма плавно опуститься на вечный покой, быть преданным земле.
А небо над кладбищем сияло голубизной. Они стояли словно неловкие тени на фоне широкой голубизны неба, в обрамлении перезрелой роскоши осенней листвы. Стояли со склоненными головами. Гроб должен был вот-вот опуститься под землю.
Он поднял взгляд на этот застывший в пространстве блестящий лаком черный ящик, а потом посмотрел на человека, выжидающего, чтобы в нужный момент нажать рычаг спускового механизма. Все поплыло у него перед глазами, которые вдруг наполнились слезами. Чья-то рука легла ему на локоть. Он обернулся и сквозь пелену слез разглядел Ралфа Таунсенда, отца Клер. Рука крепче сжала его локоть. Он только молча кивнул в ответ и попытался сосредоточиться на словах священника.
– “...и прежде всего, – говорил в этот момент проповедник, – она уходит от нас такой же, какой всеблагой Господь послал ее к нам – чистой сердцем, чистой духом, честной и преисполненной веры в Его милосердие. Мир праху твоему, Клер Таунсенд, покойся с миром.”
– Аминь, – сказали они одновременно...
Глава 12
Миссис Гленнон была по горло сыта всем этим. Она просто по горло нахлебалась всего этого за последние дни, и ей совсем не улыбалось когда-нибудь в жизни еще раз встретиться хоть с одним полицейским. Ее вызвали в морг опознать тело дочери до того, как приступят к вскрытию. После этого она отправилась домой и оделась во вдовье траурное платье, которое она не надевала уже много лет, со времени смерти мужа. И, вот тебе раз, к ней снова явились полицейские – Стив Карелла и Мейер Мейер. К этому времени Мейер, строго следуя заведенному в детективных повестях порядку, выплыл наконец на свет из беспросветной тьмы, в которую он неосторожно угодил как раз на ступеньках этого дома. Все его порезы, ушибы и ссадины были надлежащим образом обработаны, и он сидел сейчас перед нею с самым сосредоточенным выражением и множеством наклеек из лейкопластыря на лице. Миссис Гленнон смотрела на полицейских, храня ледяное молчание, в то время как те засыпали ее градом вопросов. На все их вопросы она отвечать отказывалась и сидела неподвижная, как мумия, судорожно сцепив пальцы рук и откинувшись на спинку жесткого стула на кухне.
– Миссис Гленнон, вам известно, что дочери вашей был сделан аборт?
Молчание.
– Кто ей его делал?
Молчание.
– Поймите же, тот кто сделал его, фактически убил вашу дочь, вам это ясно?
Молчание.
– А почему она не вернулась прямо домой?
– Почему ей вместо этого пришлось потом бродить по улицам?
– Кабинет, где делают подпольные аборты, находился в Маджесте, да? И поэтому ее обнаружили там?
– Вы что – выгнали ее из дома, когда узнали, что она беременна? Молчание.
– Ну, хорошо, миссис Гленнон, давайте начнем с самого начала. Вам известно было, что ваша дочь беременна?
Молчание.
– Черт, ваша дочь умерла, хоть это-то вы знаете?
– Я это знаю, – сказала миссис Гленнон.
– А знали вы, куда она направляется в субботу, когда она выходила отсюда?
Молчание.
– Вам известно было, что она идет делать аборт?
Молчание.
– Миссис Гленнон, – сказал Карелла, – в дальнейшем мы будем исходить из того, что вам все было известно. Мы будем считать, что вы заранее знали, что ваша дочь собирается искусственно с помощью оперативного вмешательства прервать беременность, и в дальнейшем мы будем рассматривать вас как сообщницу в этом преступлении, а сейчас мы намерены арестовать вас на этом основании. Поэтому одевайтесь и мы сейчас пойдем.
– Она не могла иметь этого ребенка, – сказала миссис Гленнон.
– Почему это?
Молчание.
– Ну, ладно, собирайте ваши вещи. Мы отвезем вас в участок.
– Я не преступница, – сказала миссис Гленнон.
– Очень может быть, что вы по-своему и правы, – отозвался на это Карелла. – Но по закону принуждение к аборту является уголовно наказуемым деянием. Известно ли вам, сколько юных девушек гибнет от этих преступно совершаемых операций в нашем городе ежегодно? Ну, так вот, теперь в их число попала и ваша дочь.
– Я не преступница.
– За подпольный аборт полагается тюремное заключение сроком до четырех лет. Женщина, которая ложится на аборт, может получить такой же срок. Однако преступление квалифицируется по этой статье лишь в том случае, если она сама или ее нежеланный ребенок не умрет в результате этого. В случае летального исхода это уже рассматривается как убийство. Более того, если кто-либо из родственников или знакомых просто провожает женщину к месту, где ей намерены сделать незаконный аборт, человек этот также рассматривается как соучастник преступления, если будет доказано, что ему или ей известна была цель визита. Короче говоря, по закону, соучастник преступления несет ответственность наравне с его исполнителем. Что вы на это скажете, миссис Гленнон?
– Я никуда ее не водила. Всю субботу я провела здесь, лежа в постели.
– А кто же отвел ее туда, миссис Гленнон?
Молчание.
– Это сделала Клер Таунсенд?
– Нет. Эйлин пошла туда сама. Клер не имеет к этому никакого отношения.
– Это неправда, миссис Гленнон. Клер сняла комнату на Первой Южной улице и при этом она воспользовалась именем Эйлин. Мы пришли к выводу, что комната эта предназначалась для Эйлин, чтобы дать ей там возможность оправиться после операции. Разве это не так, миссис Гленнон?
– Я ничего не знала насчет комнаты.
– Но мы обнаружили этот адрес здесь, у вас! И записка эта прямо указывала на то, что Эйлин должна была встретиться с Клер в субботу. В котором часу они должны были встретиться, миссис Гленнон?
– Ничего я этого не знала.
– А зачем это Эйлин могло понадобиться снимать себе меблированную комнату? Почему она не могла вернуться сюда, к себе домой?
– Я ничего не знаю об этом.
– Это Клер устроила ей аборт?
Молчание.
– Она умерла, миссис Гленнон. Ничем из того, что вы сейчас расскажете, вы уже не можете повредить ей.
– Она была очень хорошая девушка, – сказала миссис Гленнон.
– Вы это говорите о Клер или о своей дочери?
Молчание.
– Миссис Гленнон, – сказал очень тихо Карелла, – неужели вы думаете, что мне это приятно – говорить здесь с вами об абортах?
Миссис Гленнон только молча посмотрела на него, но ничего не сказала.
– Неужто вы думаете, что мне хочется разговаривать сейчас о чужих беременностях? Неужто вы думаете, что мне приятно говорить о вещах глубоко интимных, которые касаются жизни и чести вашей дочери? – Он устало покачал головой. – Ее убил какой-то мужчина, миссис Гленнон. Он просто убил ее, как какую-нибудь скотину на бойне. Прошу вас, помогите нам разыскать его, неужели вы откажетесь?
– И вам очень хочется, чтобы произошло еще одно убийство?
– О чем это вы?
– Так вам хочется, чтобы убили еще кого-то?
– Не понимаю.
– Вы же видели моего сына. – Она скорбно покачала головой и снова погрузилась в молчание.
– А причем здесь ваш сын?
– Вы же сами видите, что он сделал с этим вашим дружком, который сидит тут, правда? А сделал он это только за то, что он приставал ко мне с расспросами. А как, по-вашему, что он сделает, если узнает, что Эйлин... что ее...
– Так за кого вы боитесь, миссис Гленнон?
– За моего сына. Он же наверняка убьет его.
– Кого он убьет?
– Ну... отца ребенка.
– Кто же он? Назовите его.
– Нет, – она отрицательно покачала головой.
– Миссис Гленнон, мы же – полицейские, – сердито сказал Мейер. – Мы вовсе не собираемся говорить вашему сыну...
– Я знаю наш район, – сказала с убеждением миссис Гленнон. – Здесь все как в маленьком местечке. И уж если полиция знает что-то, то об этом скоро узнают все. А тогда мой сын сам разыщет этого человека и наверняка убьет его. Нет. – Она снова покачала головой. – Можете посадить меня в тюрьму, если вам этого так хочется, можете задерживать меня как соучастницу... или как это там у вас называется. Делайте что угодно. Можете говорить, что это я собственными руками убила свою дочь. Можете действовать. Но я не хочу новой крови на моих руках. Нет.
– А Клер знала обо всем этом?
– Я не знаю, что знала, а чего не знала Клер.
– Но она же подготовила все для того, чтобы ваша дочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27