– Да, лучше было бы припомнить поточнее, – сказал О’Брайен. – Зачем вы избили Мейера?
– Я никого не избивал.
– А кто избивал?
– Не знаю.
– Ты когда-нибудь слышал о Клер Таунсенд?
– Да.
– Где и когда?
– Мать моя говорила о ней. И этот полицейский, который приходил к нам, тоже о ней справлялся.
– Сам ты с ней знаком?
– Нет.
– А знаешь человека по имени Джо Векслер?
– Нет.
– А Энтони Ла-Скала?
– Нет.
– А Герберта Лэнга?
– Нет.
– Зачем ты избивал Мейера?
– Я никого не избивал.
– А почему твоей матери не нравятся твои дружки?
– Откуда я могу знать? Можете спросить у нее самой.
– Ее-то мы обязательно спросим. Но сейчас я спрашиваю об этом тебя.
– Я не знаю, почему она их не любит.
– Ты состоишь в какой-нибудь банде, Гленнон?
– Нет.
– Значит, вы там у себя называете это клубом? И как же называется ваш клуб, а, Гленнон? Клуб атлетизма и светского общения, да?
– Нигде я не состою. И ничего никак не называю, потому что нигде не состою.
– Это ребята из твоей компании помогли тебе расправиться с Мейером?
– Никакой компании у меня нет.
– А сколько человек там было?
– Я вообще не знаю, о чем вы тут толкуете. Я просто пошел себе в центр и...
– И что же ты сделал потом? Вернулся и стал поджидать Мейера на лестнице?
– ...и потолкался там в кондитерской...
– И решили избить его, как только он выйдет от твоей матери?
– ...часа два, а может быть и больше, а потом пошел себе немного прогуляться.
– А где ты ел свой ленч?
– Что?
– Где завтракал?
– Ну, взял горячую сосиску на Баркер-стрит.
– А ну-ка, покажи свои руки.
– Зачем?
– Покажи руки, кому сказано! – рявкнул на него Карелла.
О’Брайен взял руки Гленнона в свои и повертел, рассматривая их с обеих сторон.
– Ну вот все, что нам было нужно, – сказал он. – Эти ссадины на костяшках пальцев дают полную картину.
Однако Гленнон не попался на эту удочку. Он упрямо молчал, глядя в пол. Если он и был среди тех, кто избивал Мейера обрезками труб, то он решил не выдавать себя.
– Мы запрем тебя тут на время, чтобы ты поразмыслил на досуге, – сказал Уиллис. – Думаю, тебе здесь понравится.
– Вы не имеете права сажать меня, – сказал Гленнон.
– Ты так считаешь? Ну, сейчас увидишь, – сказал Уиллис. – Стив, я думаю, нужно будет опять выйти на эту старушку и узнать у нее имена дружков ее сына.
– Оставьте мою мать в покое! – выкрикнул Гленнон.
– Да? А иначе ты и нас побьешь, так?
– Оставьте в покое мать, слышите? Хозяин в доме я! Когда отец умер, я остался в семье единственным мужчиной. Так что вам лучше держаться от нее подальше.
– Да, тоже мне мужчина, – сказал Браун. – Вот посидишь тут у нас в темной с дюжиной других парней, а мы подождем и...
– Ничего вы не дождетесь и никуда я не пойду! А вы держитесь подальше от матери!
– Заприте его, – сказал О’Брайен.
– Вы не имеете права меня сажать, сами знаете. У вас нет никаких оснований.
– Оснований у нас сколько угодно.
– Да? И какие же?
– Задержан по подозрению, – отозвался Браун, пользуясь старым испытанным приемом.
– И в чем же меня подозревают?
– Мы подозреваем, что ты просто дерьмо собачье – доволен? И, кто-нибудь, заберите его отсюда поскорее.
Забрать его взялся Ди-Мэо. Резким рывком за наручники он поднял его со стула, протолкнул сквозь дверцу в перегородке и, не давая ни на секунду приостановиться, быстро повел его в подвальные камеры.
– А у его мамаши обязательно спроси еще и об этом, – сказал О’Брайен, обращаясь к Карелле и доставая из кармана какой-то листок. – Мейер передал мне это, когда я был у него в больнице.
– А что это?
О’Брайен протянул ему листок, вырванный из блокнота Мейера. На листке было написано: “КЛЭР. СУББОТА. ПЕРВАЯ ЮЖНАЯ, ДОМ 271.”
Карелла внимательно прочитал текст.
– А откуда Мейер взял это?
– Эта записка была приколота к дощечке у телефона в квартире Гленнонов.
– Хорошо, мы обязательно спросим у нее об этом. Кто-нибудь уже ходил по этому адресу?
– Я как раз сейчас туда собираюсь, – сказал О’Брайен.
– Прекрасно. Мы будем в ближайшее время у миссис Гленнон. Если обнаружишь что-нибудь интересное, сразу же позвони нам туда.
– Хорошо.
– Мейер не знает, кто сделал эту запись?
– Он считает, что сделала ее эта молоденькая девчонка – Эйлин Гленнон.
– А почему бы нам не вызвать и ее сюда и не расспросить саму обо всем?
– Видишь ли, Стив. Тут вообще какая-то путаная история получается. Миссис Гленнон говорит, что в Бестауне живет ее сестра, некая миссис Мюльхар. Айрис Мюльхар.
– Ну, и что с ней?
– Так вот, старуха говорит, что Эйлин отправилась туда в субботу утром. А кроме того, она сказала Мейеру, что девчонка жила у этой миссис Мюльхар все время, пока она сама лежала в больнице.
– Ну и что?
– Так вот, как только я вернулся сюда, я немедленно позвонил этой миссис Мюльхар. Она подтвердила сразу же, что девчонка у нее. Я и говорю ей, позовите ее к телефону, мне нужно поговорить с ней. Она вначале чего-то там бормотала, ну в общем, мялась, мялась, а потом и заявляет, что она, должно быть, куда-то вышла на минуту. Поэтому я попросил уточнить, куда же Эйлин вышла. Миссис Мюльхар ответила, что она этого не знает. Тогда я спросил, уверена ли она, что Эйлин вообще была у нее. Она ответила, что, конечно, она в этом уверена. Я и говорю ей, тогда позовите ее к телефону. А она говорит – я же вам сказала, что она куда-то вышла. Тогда я сказал ей, что мне, пожалуй, придется позвонить в их полицейский участок и они направят к ней полицейского, который поможет ей разыскать Эйлин. И тогда-то миссис Мюльхар раскололась и все выложила.
– И что же она сказала?
– Оказывается, Эйлин Гленнон вовсе и не жила у своей тетки. Эта самая миссис Мюльхар не виделась с нею около полугода.
– Полгода, говоришь?
– Совершенно верно. Эйлин не живет у тетки сейчас и не жила там, когда мать ее лежала в больнице. Я спросил у миссис Мюльхар, зачем ей было лгать мне, а она говорит, что утром ей позвонила ее сестра – должно быть, это было сразу же после визита к ней Мейера – и попросила, если кто-то будет спрашивать, отвечать, что Эйлин находится сейчас там, у нее, в Бестауне.
– А зачем миссис Гленнон понадобилось это вранье?
– Понятия не имею. Единственное, что мне понятно, так это то, что Клер Таунсенд была впутана ими в какие-то махинации или связалась с явно темными личностями.
Темная личность, в быту именуемая миссис Гленнон, уже не лежала в постели, когда к ней прибыли Карелла с Уиллисом. Она сидела на кухне и пила молоко с маслом, которое на этот раз она вне всяких сомнений приготовила себе сама. Прекрасно налаженная служба передачи сплетен между соседями уже успела оповестить ее об аресте сына, и она встретила детективов с нескрываемой враждебностью. Как бы подчеркивая свое враждебное отношение, она продолжала пить молоко, громко прихлебывая из чашки.
– Нам нужны фамилии дружков вашего сына, миссис Гленнон, – сказал Карелла.
– Не знаю я их фамилий. Я знаю только, что Терри – хороший мальчик, и вы никакого права не имели арестовывать его.
– У нас есть основания полагать, что он, вместе со своими друзьями, совершил нападение на офицера полиции, – сказал Уиллис.
– Мне нет дела до того, что вы там думаете. Он все равно хороший мальчик. – И она громко прихлебнула молоко из чашки.
– Ваш сын, миссис Гленнон, состоит в какой-нибудь уличной группировке?
– Нет.
– Вы уверены в этом?
– Уверена.
– А как зовут его друзей?
– Не знаю.
– Они что – никогда не приходят к вам в гости, миссис Гленнон?
– Никогда. Я не желаю превращать свой дом в притон для шайки молодых... – она тут же спохватилась и оборвала себя.
– В шайку молодых... кого, миссис Гленнон?
– Никого.
– Ну, так кого же, миссис Гленнон – хулиганов, бандитов?
– Никого. Мой сын – хороший мальчик.
– И тем не менее он участвовал в избиении полицейского.
– Ничего такого он не делал. Это все – ваши домыслы.
– А где находится ваша дочь, миссис Гленнон?
– А вы что – решили, что она тоже участвовала в избиении полицейского?
– Нет, миссис Гленнон, мы этого не думаем, но мы знаем, что у нее была назначена встреча с Клер Таунсенд в субботу по этому вот адресу. – Карелла достал листок с адресом и положил его на кухонный стол возле чашки с молоком. Миссис Гленнон взглянула на бумажку, но не сказала ни слова.
– Вам известен этот адрес, миссис Гленнон?
– Нет.
– А должна она была встретиться с Клер в субботу?
– Нет. Я не знаю.
– Где она сейчас?
– У моей сестры. В Бестауне.
– Ее там нет, миссис Гленнон.
– Она там.
– Нет, ее там нет. Мы разговаривали с вашей сестрой. И сестра ваша сказала, что ее там нет, что ее вообще там не было.
– Она там.
– Нет. Так где она все-таки, миссис Гленнон?
– Ну, если ее там нет, то я вообще не знаю, где она может быть. Она сказала мне, что поедет к тетке. Она никогда не обманывала меня раньше, так почему я должна была не верить...
– Черт побери, миссис Гленнон, вы прекрасно знали, что она не поехала к вашей сестре. Вы позвонили своей сестре сразу же после того, как от вас вышел детектив Мейер. Вы попросили сестру подтвердить вашу ложь. Так где же сейчас ваша дочь, миссис Гленнон?
– Не знаю. Ничего я не знаю. И оставьте меня в покое! У меня и без вас хватает забот! Вы думаете, это легко? Думаете, что легко растить двух детей без мужа, легко, да? Думаете, мне приятно, что сын мой связался со всеми этими подонками? А теперь – еще и Эйлин? Вы думаете, что я.?.. Уходите! Оставьте меня в покое! Я – больной человек! Я несчастная и больная женщина, – голос ее постепенно затихал. – Пожалуйста. Прошу вас, уходите. Очень прошу вас. Пожалуйста. – Голос ее упал до шепота. – Я больна. Прошу вас. Я только что вышла из больницы. Пожалуйста, пожалуйста, уходите, дайте мне побыть одной.
– А где же все-таки Эйлин, миссис Гленнон?
– Не знаю, не знаю, не знаю, не знаю, – повторяла она, крепко зажмурив глаза и судорожно сжав кулаки. Голос ее теперь нарастал и перешел в крик.
– И все-таки, миссис Гленнон, – очень мягко проговорил Карелла, – нам просто необходимо знать, где находится сейчас ваша дочь.
– Да не знаю я, – проговорила миссис Гленнон. – Клянусь Богом, не знаю. И это святая и истинная правда. Не знаю я, где Эйлин.
* * *
Детектив Боб О’Брайен стоял на тротуаре и разглядывал дом номер двести семьдесят один по Первой Южной улице.
Это было солидное пятиэтажное здание, на фасадной стене которого красовалась вывеска “МЕБЛИРОВАННЫЕ КОМНАТЫ. СДАЮТСЯ СУТОЧНО И ПОНЕДЕЛЬНО”. О’Брайен поднялся на крыльцо и позвонил в звонок привратника. Он постоял немного, не дождался никакого ответа и позвонил снова.
– Хелло? – отозвался кто-то издалека.
– Хелло! – откликнулся О’Брайен.
– Хелло?
– Хелло! – Он уже стал воспринимать это как эхо, как вдруг входная дверь распахнулась. Худой старик в брюках цвета хаки и в нижней сорочке предстал перед ним. У него были кустистые седые брови, которые частично прикрывали голубые глаза, что придавало им какой-то заговорщицкий вид.
– Хелло! – сказал он. – Это вы звонили в дверь?
– Да, я, – ответил О’Брайен. – Я детектив О’...
– О Господи, – не дал договорить ему старик.
О’Брайен улыбнулся.
– Ничего особенного, сэр, – заверил он старика. – Просто мне нужно будет задать вам несколько вопросов. Моя фамилия О’Брайен. Восемьдесят седьмой полицейский Участок.
– Здравствуйте! Моя фамилия О’Лафлин, Первая Южная улица, – сказал, подражая его тону, старик и рассмеялся.
– Да здравствует борьба! – сказал ему в тон О’Брайен.
– Да здравствует борьба! – ответил О’Лафлин, и оба они расхохотались. – Входи, парень. Я тут как раз собирался пропустить рюмашку в честь окончания рабочего дня. Заходите и составьте мне компанию.
– Но, видите ли, нам запрещено пить при исполнении служебных обязанностей, мистер О’Лафлин.
– Это – само собой, но какой же ирландец выдаст соратника по борьбе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27