Луис отвечал ей взглядом исследователя, с интересом наблюдающего за развитием в пробирке бактерий нового вида.
Джо Боунз наколол вилкой кусок курятины и положил на фарфоровую тарелку. Он был ненамного выше Рики, темные длинные волосы зачесаны назад, нос носил следы по меньшей мере одного перелома, небольшой шрам кривил верхнюю губу. Расстегнутая белая рубашка нависала над спортивными трусами из лайкры. Я отметил его подтянутый мускулистый живот и чрезмерно развитые для его относительно небольшого роста грудь и руки. В нем, как и в его псе, чувствовались ум и сила. Видимо, этим и объяснялся факт, что Джо Боунзу удавалось главенствовать в Новом Орлеане целых десять лет.
Рядом с курицей он положил томаты, листья салата и смешанный с перцами холодный рис, а затем подал тарелку сидевшей рядом блондинке. Она была старше Джо. Я дал бы ей лет сорок-сорок пять. Едва заметный макияж лишь подчеркивал персиковую свежесть кожи, а глаза не позволяли разглядеть солнцезащитные очки. Ее одежда состояла из белой кофточки с надетой поверх нее шелковой блузой с коротким рукавом и белых шорт. Как и Джо Боунз, женщина была босая. С одной стороны от них стояли двое охранников, каждый вооруженный автоматическим пистолетом. Еще двоих я заметил на балконе, и один сидел у входа в дом.
– Хотите что-либо перекусить? – в низком голосе Боунза слышался легкий оттенок южного выговора. Он смотрел на меня в ожидании ответа.
– Нет, спасибо, – отказался я и отметил про себя, что предложение относилось только ко мне. Думаю, и Луис это заметил.
Джо Боунз положил себе креветок с салатом и знаком пригласил двух своих охранников добирать остальное. Они по очереди взяли по куриной грудке и занялись едой.
– Это убийство Агуиллардов – настоящий кошмар, – заговорил Джо Боунз. Он сел сам и кивнул мне на единственный свободный стул. Я переглянулся с Луисом, пожал плечами и сел.
– Прошу извинить, что касаюсь личного, но этот человек, как я слышал, возможно, несет ответственность за смерть вашей семьи, – он улыбнулся, почти сочувственно. – Настоящий кошмар... Настоящий кошмар.
– А вы хорошо информированы о моем прошлом, – я смотрел ему прямо в глаза.
– Когда в городе появляется новый человек и начинает находить трупы на деревьях, я стараюсь побольше узнать о нем. Такие люди могут составить неплохую компанию, – он взял с тарелки креветку и осмотрел ее, прежде чем отправить в рот.
– Как я понимаю, вы заинтересованы в покупке земли семейства Агуиллардов.
Джо Боунз обсосал креветку, положил на край тарелки оставшийся хвостик и только потом ответил:
– У меня интересы очень обширные, и земля эта не Агуиллардов. Если какой-то старый маразматик старается замолить грехи и сплавляет землю черномазым, то она все равно не становится землей черномазых, – он с особым презрением выговаривал слово «черномазый». Запаса учтивости у Боунза хватило ненадолго, и теперь он явно провоцировал Луиса. Но даже при таком количестве окружающих его стволов ему не стоило слишком усердствовать.
– Один из ваших людей, Тони Ремарр мог находиться в доме Агуилларда в ночь убийства. Нам бы хотелось с ним побеседовать.
– Тони Ремарр больше не имеет отношения к моим делам, – Джо Боунз перешел от ругательств на официальный тон. – Мы расстались по обоюдному согласию, и я не виделся с ним несколько недель. О том, что он был в доме Агуиллардов, мне рассказала полиция.
Он одарил меня улыбкой, я ответил ему тем же.
– А Ремарр имеет отношение к смерти Дэвида Фонтено?
Я видел, как у него напряглись скулы, но он продолжал любезно улыбаться.
– Понятия не имею. О смерти Дэвида Фонтено я узнал из новостей только сегодня утром.
– Еще одна кошмарная история? – пустил шпильку я.
– Всегда ужасно, когда обрывается молодая жизнь, – ответил Боунз. – Послушайте, мне жаль, что погибли ваши жена и ребенок, я искренне сожалею, но помочь вам ничем не могу. И, говоря откровенно, вы переходите на грубость, а потому, забирайте своего черномазого и убирайтесь отсюда ко всем чертям.
У Луиса на шее заиграли мышцы – единственное свидетельство того, что он слышал слова Джо Боунза. Боннано бросил на Луиса злобный взгляд, а затем швырнул чудовищу на цепи кусок курицы. Пес даже ухом не повел, но стоило хозяину щелкнуть пальцами, и он сожрал кусок в мгновение ока.
– Вы знаете, что это за зверь? – Джо обращался ко мне, но говорилось все для Луиса, и презрения в тоне Боунза было предостаточно. Я промолчал, и он продолжил:
– Это бурбуль. Немец по имени Петер Гертшен вывел эту породу для армии и подразделений по борьбе с повстанцами в Южной Африке. Он скрестил русского волка с восточноевропейской овчаркой. Это сторожевой пес белого человека. Он вынюхивает и находит черномазых, – Боунз перевел взгляд на Луиса и ухмыльнулся ему в лицо.
– Будьте с ним поосторожнее, – посоветовал я. – Вдруг он перепутает и накинется на вас.
Боунз дернулся на стуле, словно его током ударило. Он прищурился и впился глазами в мое лицо, стараясь найти намек на то, что я знаю о двойном смысле своих слов. Я не отвел взгляд.
– Вам лучше уйти, – в тоне Джо Боунза звучала явная угроза. Я пожал плечами и поднялся. Луис придвинулся ко мне поближе. Мы переглянулись.
– Он берет нас на испуг, – сказал Луис.
– Может быть, но, если мы с этим уйдем, он не будет нас уважать.
– Без уважения человеку нельзя, – согласился Луис.
Он взял из стопки тарелок одну и поднял над головой. Она тут же брызнула в разные стороны дождем осколков: патрон снайперской винтовки разнес ее и вонзился в деревянную стену дома. Женщина молнией метнулась в траву, двое громил загородили собой Джо Боунза, и еще трое выбежали из-за дома на шум выстрела.
Первым рядом с нами оказался ящероголовый Рики. Он поднял пистолет, готовый выстрелить, но Джо толкнул его руку вверх.
– Нет! Дубина стоеросовая, хочешь, чтобы меня здесь уложили? – он обвел взглядом ряд деревьев за пределами своей территории, затем повернулся ко мне. – Вы явились сюда, стреляете в меня, пугаете мою женщину. Что это еще за новости, черт вас побери!
– Ты сказал нехорошее слово, – негромко объяснил Луис.
– Точно, все так и было, – с готовностью подтвердил я.
– Я слышал, у тебя есть друзья в Новом Орлеане, – с угрозой заговорил Джо Боунз. – У меня достаточно забот, и внимание федералов мне ни к чему, но если я увижу поблизости тебя или твоего... – он помолчал, проглатывая ругательство, – ...друга, я своего шанса не упущу, слышишь?
– Слышу, – ответил я. – Я намерен найти Ремарра, Джо. Но если окажется, что ты нас обманул, и это поможет ему скрыться, я вернусь.
– Ты вынудишь нас вернуться, Джо, и нам придется обидеть твоего щеночка, – с деланной грустью пообещал Луис.
– Приходите, сделайте одолжение, – прорычал Джо Боунз, – и я вас ему скормлю.
Мы отступали к дубовой аллее, не упуская из виду Боннано и его людей. Женщина в испачканной зеленью блузе ласково погладила его запястье, желая успокоить, но он грубо толкнул ее в грудь. Джо трясло от бессильного бешенства, и слюна повисла у него на подбородке.
Когда нас скрыли деревья, я услышал за спиной звук открывающихся ворот.
– А я и не знал, что Эйнджел такой меткий стрелок, – уже в машине удивился я. – Ты давал ему уроки?
– Угу, – с потрясенным видом откликнулся Луис.
– А мог он попасть в Джо Боунза?
– Угу. Я удивляюсь, как он в него не попал.
Позади нас открылась дверца, и Эйнджел нырнул внутрь с уложенной в футляр винтовкой.
– Значит, начинаем болтаться вокруг Джо Боунза. Поиграем на бильярде, на девчонок посмотрим.
– И когда же это ты на девчонок заглядывался? – поинтересовался ошеломленный Луис, когда мы отъехали от ворот и направились в сторону Сент-Франсисвилла.
– Это мужское дело, – ответил Эйнджел. – А я умею делать мужские дела.
Глава 37
Мы вернулись в гостиницу далеко за полдень. Нас ждало послание от Морфи. Я позвонил ему в канцелярию шерифа и перевел разговор на мобильный телефон.
– Где тебя носило? – спросил он.
– Ходил в гости к Джо Боунзу.
– Черт возьми, зачем тебе это?
– Скорее всего, чтобы нажить неприятностей.
– Я же тебя предупреждал: не надо заигрывать с Джо Боунзом. Ты один к нему ходил?
– Я захватил с собой друга. Он Джо не понравился.
– И чем же он ему не угодил?
– Родился от черных родителей.
Морфи расхохотался.
– Он очень щепетилен насчет своих корней, но не мешает напоминать ему о них время от времени.
– Он грозился скормить моего друга своему псу.
– Да уж, Джо любит свою собачку, это точно.
– У тебя есть что-нибудь?
– Возможно. Морепродукты любишь?
– Нет.
– Ладно, тогда поедем в Бактаун. Там морепродукты отличные, а креветки – лучше не найти. Я заеду за тобой через два часа.
– А кроме морепродуктов есть, зачем туда ехать?
– Из-за Ремарра. У одной его бывшей подружки там дом. Может быть, стоит туда наведаться.
Я постучал к Рейчел, но мне никто не ответил. Портье объяснил, что она отправилась в университет, а для нее пришел целый ворох факсов. Он с отвращением покосился на закрутившиеся в трубочки листы. Я с трудом переборол искушение заглянуть в них и вернулся в номер. Приняв душ и переодевшись, оставил Рейчел записку, где обещал зайти позднее. Я попросил Эйнджела с Луисом дождаться ее возвращения. Луис занимался йогой на полу спальни, а Эйнджел смотрел телевизор.
Морфи не опоздал, и мы поехали на север по Ченэл-бульвару, а затем на запад по огибающей озеро Лейкшо-драйв. В свете угасающего дня впереди нас поблескивали воды озера Понтчартрейн. Мне были видны огни машин, направляющихся по огромной насыпи в сторону Мандевилла и Ковингтона. Мы миновали пристань для яхт, и Морфи показал мне Южный яхт-клуб, второй в стране по времени создания. Он был там только раз, когда его вызывали арестовать человека, который поджег яхту своего делового партнера, после того как узнал, что тот спит с его женой. Горящая яхта освещала бар, где поджигатель преспокойно дожидался полицию со стаканом спиртного в руке.
Если примириться с запахом рыбы, Бактаун можно считать даже по-своему привлекательным городком. Я поднял стекло, чтобы хоть немного защитить себя, но Морфи опустил его до самого низа и вдыхал рыбный дух с откровенным наслаждением. В целом Бактаун мало подходил на роль убежища для Ремарра, и поэтому он мог выбрать, чтобы затаиться, именно его.
Горбатый домишко Кэрол Стерн стоял в маленьком садике в нескольких кварталах от главной улицы. С фасада он имел один этаж, а со двора – два. Как рассказывал Морфи, Стерн работала в свое время в баре на Сент-Чарльз, но теперь отбывала заключение по обвинению в хранении наркотиков с целью распространения. Ходили слухи, что Ремарр продолжал вносить арендную плату за дом. Остановились мы за углом и, выходя из машины, не сговариваясь, сняли пистолеты с предохранителя.
– Мне кажется, ты забрел в чужой огород, – заметил я. – Здесь не твоя территория.
– Мы просто заехали сюда перекусить и зашли кое-что проверить на всякий случай, и никому на мозоль я не наступаю, – обиделся Морфи.
Он указал мне на вход с фасада, а сам пошел к черному ходу. Я поднялся на крыльцо и осторожно заглянул внутрь через стекло, густо покрытое слежавшейся грязью, что вполне соответствовало несколько запущенному виду всего дома. Сосчитав до пяти, тронул дверь. Она поддалась с негромким скрипом, и я осторожно вошел в прихожую. В дальнем конце коридора звякнуло разбитое стекло, и рука Морфи просунулась внутрь, нащупывая засов.
Характерный запах, хотя и слабый, почувствовался сразу же. Так пахнет оставленное на солнце и притухшее мясо. Внизу нам никто не встретился. Там располагались кухня, маленькая комната с диваном и старым телевизором и еще одна комнатушка с односпальной кроватью и гардеробом, забитым женской одеждой и обувью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72