А теперь возвращение Странника отнимало у меня всякую возможность возврата к нормальной жизни, оставляя таким же беспомощным, как и прежде.
Думаю, Рейчел Вулф это понимала. Возможно, именно по этой причине я и обратился к ней, надеясь на понимание.
Как вы, вам нехорошо? – она коснулась моей руки, и я едва не вскрикнул. Вместо ответа я снова кивнул.
– Вы оказались в исключительно трудном положении. Его решение войти с вами в контакт означает, что ему нужно ваше участие, и есть вероятность, что может появиться нить, за которую можно будет ухватиться. Если исходить из интересов следствия, вам не следует менять свой уклад жизни, и, возможно, он вновь объявится, но с точки зрения вашего благополучия... – она не стала заканчивать фразу, а зашла с другой стороны. – Может быть, вам оказалась бы нелишней помощь специалиста. Извините за прямоту, но об этом не сказать нельзя.
– Знаю, и ценю совет.
После стольких месяцев горестного оцепенения у меня пробудился интерес к женщине, а она советует мне обратиться к психиатру. Вот она, странность жизни.
– Думаю, и ФБР хотят, чтобы я прекратил всяческое расследование.
– У меня ощущение, что вы настроены на другое.
– Я пытаюсь кое-кого найти. Это отдельное дело, но у меня серьезные опасения, что этот человек может оказаться в беде. Останься я здесь, помочь ей будет некому, если мои предположения верны.
– Возможно, уехать отсюда на некоторое время идея неплохая, но судя по вашим словам...
– Продолжайте.
– Создается впечатление, что вы пытаетесь спасти этого человека, однако сами не вполне уверены, нуждается ли он в спасении.
– Может быть, спасти ее нужно мне самому не меньше, чем ей.
– Может быть.
* * *
В этот же день немного позднее я сообщил Уолтеру Коулу, что продолжу поиски Кэтрин Деметр. Мы сидели в тиши «Чамлиз», старейшего из баров в районе Виллидж, где во времена сухого закона торговали из-под полы спиртным. Уолт немало удивил меня, предложив встретиться именно здесь. Но уже сидя в баре за чашкой кофе, я понял, почему он выбрал это место.
Нельзя было не оценить его колорит, место в истории города. Биографию этого заведения можно проследить, как происхождение старого шрама или морщинки у глаз. «Чамлиз» благополучно пережил времена запрета на спиртное, когда посетители, чтобы не попасть в облаву, сбегали через черный ход, выходивший на Барроу-стрит. Он выстоял в военные годы, в периоды биржевых кризисов и гражданского неповиновения; даже ржавчина времени оказалась бессильна его подточить. И пусть на короткое время, но мне захотелось стать частью этой стабильности.
– Ты должен остаться, – ответил Уолтер. Он снова пришел в кожаном пиджаке. Когда Коул появился в нем на пороге, кто-то из публики даже присвистнул, и теперь злосчастный пиджак висел на спинке стула.
– Нет.
– Что значит «нет»? – Коул начал сердиться. – Он вышел на связь. Ты остаешься, мы ставим твой телефон на прослушивание и попытаемся в следующий раз его засечь.
– Думаю, он не станет больше звонить, по крайней мере, пока. И я очень сомневаюсь, что нам удастся его засечь. Уолтер, он не желает, чтобы его остановили.
– Тем более его надо остановить. Боже, подумать только, что он сделает, что собирается устроить снова. Да и ты из-за него...
– Что я такого сделал? – тихо и со значением спросил я. – Скажи мне, Уолтер, что я сделал, ну, скажи!
Он промолчал, и я видел, как он проглотил готовые сорваться слова. Мы оказались в опасной близости от края, но он сумел дать задний ход.
Странник желал, чтобы я остался. Ему хотелось, чтобы я торчал дома в ожидании звонка, которого может и не быть. Я не мог позволить ему распоряжаться мной. И в то же время мы с Коулом знали, что контакт, в который он вступил, стал первым звеном в цепи, что со временем способна была вывести нас на него.
Один из моих друзей по имени Росс Оука работал в полицейском отделении города Колумбия, штат Южная Каролина, как раз в то время, когда Ларри Джин Белл похитил и задушил двух девчонок. Одну из них, семнадцатилетнюю, он схватил неподалеку от почтового ящика, другую, девяти лет, увез с площадки для игр. К тому времени как тела обнаружили, из-за сильного разложения не представлялось возможным установить, подверглись ли жертвы сексуальному насилию, однако Белл позднее признал, что изнасиловал обеих.
На след Белла удалось выйти благодаря серии телефонных звонков в дом семнадцатилетней девушки. Разговаривал он главным образом со старшей сестрой своей жертвы. Он также прислал письмо от похищенной девушки. В телефонных разговорах убийца представлял дело так, будто девушка жива. Семья не знала правды, пока не было обнаружено тело. После похищения младшей девочки он позвонил сестре первой жертвы и описал похищение и само убийство, кроме того, он предупредил сестру убитой, что теперь на очереди она.
Белла обнаружили по слабому оттиску телефонного номера на письме убитой. С помощью этого полустертого отпечатка удалось методом исключения установить адрес. Ларри Джин Белл, белый, тридцати шести лет, раньше был женат, но теперь жил с родителями. Следователям он сказал, что это совершил «плохой Ларри Джин Белл».
Я знал десятки случаев, когда контакт убийцы с семьей жертвы позволял его поймать, но мне также приходилось видеть последствия таких душевных пыток. Можно сказать, что семье первой жертвы Белла повезло: они всего лишь две недели терпели его бредовые россказни. А вот семейство из Талсы, штат Оклахома, два года терзали телефонными звонками. Няня-мужчина изнасиловал их маленькую дочь и расчленил тело.
Накануне вечером, помимо охвативших меня гнева, боли и горя, я испытывал еще одно чувство. Из-за него я боялся, по меньшей мере пока, дальнейших контактов со Странником.
Я почувствовал облегчение.
Семь месяцев не принесли никаких известий. Полицейское расследование зашло в тупик. Мои усилия установить убийцу жены и дочери также оказались тщетными. Я боялся, что он куда-либо исчез.
И вот он вернулся. Связавшись со мной, он давал шанс себя обнаружить. Он пойдет на новое убийство, и определится схема, которая приблизит нас к нему. Все эти мысли не давали мне покоя всю ночь, и только под утро до меня дошел скрытый смысл моих чувств.
Странник увлекал меня в круг зависимости. Он подбрасывал мне подачку в виде звонка и останков дочери и заставлял меня, пусть даже на какой-то короткий момент, желать гибели других в надежде, что их смерти могут приблизить меня к нему. Когда мне стала ясна его задумка, я принял решение не идти на поводу у этого человека. Решение далось нелегко, но я знал, что он отыщет меня, если захочет связаться со мной. Я же тем временем уеду из Нью-Йорка и продолжу поиски Кэтрин Деметр.
И все же имелась другая, глубинная причина для продолжения поисков Кэтрин Деметр. Полуосознанную мной, эту причину уловила Рейчел Вулф.
Я не верил в раскаяние без заглаживания вины. Мне не удалось защитить жену с ребенком, и они расстались с жизнью. Возможно, это было заблуждение, во я верил, что моей второй неудачей станет смерть Кэтрин Деметр, если она погибнет из-за того, что я прекращу поиски. В ней, может быть ошибочно, я видел для себя шанс искупить вину.
Я пытался частично объяснить все это Уолтеру; что мне нужно избежать зависимости от этого человека, что я должен искать дальше Кэтрин Деметр и нужно это как ей, так и мне. Но большую часть своих размышлений я оставил при себе. Мы расстались сухо, недовольные друг другом.
* * *
Накопившаяся за утро усталость взяла свое, и я на час забылся беспокойным сном. Мне снились бесконечные разговоры с убийцей, не имевшим лица, и образы дочери перед смертью. Я проснулся в поту с ног до головы и на грани безумия.
Перед тем как я окончательно пришел в себя, мне привиделась Кэтрин Деметр. Ее окружала тьма, языки пламени и детские кости. И мне стало ясно, что на нее опустилась чудовищная черная пелена, и я должен попытаться спасти ее, спасти нас обоих от жадных объятий мрака.

Часть 2
Eadem mutata resurgo
Эпитафия с надгробия на могиле швейцарского физика Якоба Бернулли
Глава 18
В тот же день я отправился в Виргинию. Путь предстоял неблизкий, но я сказал себе, что мне нужно время проверить машину в дороге. В пути я старался как-то упорядочить события последних двух дней, но мысли мои неизменно возвращались к лицу дочери в колбе с формальдегидом.
Спустя час я засек за собой хвост: красный «ниссан» с полным приводом, и в нем двое. Они держались за четыре машины от меня, но стоило мне набрать скорость, как прибавили газ и они. Когда я уступал дорогу, они держали меня в поле зрения сколько могли, а потом повторяли мой маневр. Номера машины были предусмотрительно забрызганы грязью. Машину вела женщина с белокурыми зачесанными за уши волосами, глаза скрывали темные очки. Рядом сидел темноволосый мужчина. Я дал им обоим за тридцать, мне они раньше не встречались.
Если меня вели федералы, что было маловероятно, то делали они это грубо. Возможно, это нанятые Санни убийцы, тогда прижимистость сынка налицо: он даже убийц постарался нанять по дешевке. Только идиот взял бы для слежки полноприводную машину. При высоко расположенном центре тяжести она катится так же легко, как пьяный с горки. Конечно, возможно, что у меня разыгралась фантазия, но, скорее всего, за мной действительно следили.
Напасть они не пытались, и я потерял их из виду на проселочных дорогах где-то между Уоррентоном и Калперером на пути к горам Блю-Ридж. Если бы они снова появились, не заметить их я бы не мог. Их джип маячил на дороге, как кровь на снегу.
День медленно угасал. Слабеющие солнечные лучи пронизывали листву, и в свете их поблескивали сетчатые коконы гусениц. Я знал, что под паутиной прядей извиваются личинки, методично превращая живой зеленый лист в коричневое безжизненное ничто. С погодой мне в основном повезло, а названия городов, расположенных по краю долины Шенандоа, были не лишены поэтического оттенка: Вулфтаун, Куинкве, Лидия, Роузленд, Лавингстон, Брайтвуд. Можно было бы дополнить список и Хейвеном, но только в том случае, если вы не станете заезжать в него, чтобы не испортить общее приятное впечатление.
Хейвен встретил меня проливным дождем. Город находился в долине к юго-востоку от Блю-Ридж, занимая положение почти у вершины треугольника, в основании которого располагались Вашингтон и Ричмонд. При въезде в город на щите красовалась надпись: «Приветствие Долины». Но Хейвен, надо сказать, особой приветливостью не отличался. Он оказался невзрачным серым городком. Возле нескольких домов стояли ржавые экипажи. Не считая закусочной и торгующего допоздна магазина, привлечь случайного путника мог только слабенький свет неоновых ламп на вывеске бара гостиницы «Радушная встреча» да огни местного ресторанчика напротив. В городках такого рода ветераны иностранных войн собираются раз в год вместе, нанимают автобус и отправляются куда-нибудь подальше от города почтить память своих павших друзей.
Я поселился на окраине в мотеле «Вид Хейвена». Кроме меня постояльцев не оказалось. Во всем здании сильно пахло свежей краской. Когда-то это, вероятно, был впечатляющего вида особняк, но теперь, после переделок, он превратился в безликую трехэтажную гостиницу.
– На втором этаже идет ремонт, – сообщил мне служащий, представившийся как Руди Фрай. – Мне придется разместить вас наверху. Вообще, нам не следовало бы пока принимать гостей, но... – он улыбнулся, давая понять, какое большое одолжение делает мне, разрешая остаться. На вид Руди перевалило за сорок. Он был мал ростом и слишком толст. На рубашке под мышками желтели давнишние следы пота. От него слегка попахивало медицинским спиртом.
Я огляделся. У меня создалось впечатление, что гостинице даже в лучшие времена не грозил наплыв посетителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72