Первый час допроса был на исходе, когда генерал Ван Шичжан перевернул страницу блокнота и продолжил:
— Ваш банк… — последовало название банка, — кажется, имеет счет… — он сверился с пометками в толстой записной книжке, — Фонда помощи детям беженцев Юго-Восточной Азии.
— Нет, — покачал головой By Смит.
Черные глаза генерала впились в By Смита, и карандаш угрожающе постучал по столу:
— Подумайте, By Смит. Мы хорошо знаем то, что мы знаем…
By Смит заволновался, руки его задрожали, но он ответил:
— Верьте слову чести, генерал, такого счета у меня не было и нет.
— Еще раз подумайте. Это фальшивый счет. Псевдоблаготворительная организация.
— А! — с облегчением воскликнул By Смит. — У нас есть только один подобный счет. Наверно, вы имеете в виду Восточное общество помощи инвалидам…
— Может быть, может быть. — В голосе генерала звучал скепсис. — Кто же доверитель?
— Я не встречал его лично. Я вел дела через посредника — это человек по имени Да Круз. Белый, португалец. Почти белый.
— Еще раз спрашиваю, кто доверитель? — Ван Шичжан посмотрел в записную книжку, затем поднял голову, ожидая подтверждения того, что ему и так уже хорошо известно.
— На всех чеках, ордерах, платежных поручениях должна стоять подпись «Дж. Страйк».
— Как пишется? — Генерал записал имя. — Иностранец? Англичанин? Из Гонконга?
— Нет, еще недавно адрес был нью-йоркский. Я… не могу сейчас вспомнить детали. Но потом наш банк получил новый адрес. Во Франции. — By Смит стал судорожно тереть лоб, чтобы сосредоточиться. — Замок. Замок Лансье. Не помню, какой там поблизости город или деревня. Но это департамент Арьеж. Я могу, конечно, проверить и переслать вам все точные данные.
— Необязательно, By Смит. — Человек за столом вырвал страницу из блокнота и скомкал ее. — Ряд моих вопросов имеет целью установить лишь меру вашей искренности.
— Я говорю чистую правду. Поверьте…
— Пытаюсь… Теперь о другом. Вы вложили средства в фирму, которая распространяет похабные фильмы…
— Похабные, генерал? — удивленно воскликнул By Смит. — Меня уверяли, что это учебные фильмы. Я, правда, лично не видел ни одного…
By Смит уже не помнил, когда его мучитель положил карандаш, откинулся на спинку стула и коротко кивнул солдату у двери, который подошел со стаканом воды. By Смит схватил стакан дрожащими руками и начал жадно пить.
— Спасибо, генерал, — прохрипел он, тряся головой и изо всех сил стараясь изобразить на лице улыбку. — Вы очень добры. Надеюсь, я оказал вам содействие… — Тут у него забрали стакан. — И еще я полагаю, мое появление в Китайской Народной Республике будет оставлено без последствий…
Генерал позволил себе пожать плечами, впрочем, не без снисходительности.
— Это мы еще будем решать. Но в вашу пользу говорит то, что во время допроса вы вели себя разумно и…
By Смит не расслышал конца фразы. У него вдруг поплыло все перед глазами, а затем наступила чернота, и он чуть было не свалился со стула, но солдат вовремя его подхватил, кивнув радисту. Вдвоем они перенесли By Смита на койку.
Генерал встал и, тяжело вздохнув, сказал на очень неплохом английской языке:
— Господи, сейчас я устал куда сильнее, чем когда в последний раз играл Гамлета.
Открылась дверь. Вошли Модести Блейз и Вилли Гарвин. Оба были в брюках и свитерах. За ними следовал ухмыляющийся Венг. Модести подошла к генералу, обняла его, прислонилась щекой к щеке и весело сказала:
— Тебе надо бы присудить за это Оскара, Чарли. Мы все записали на магнитофон. Ты был поистине великолепен. И это при том, что на все репетиции у тебя было только двадцать четыре часа.
Чарли Ван, который шестнадцать лет назад окончил Пембрук-колледж в Кембридже, улыбнулся.
— Вы мне дали хороший инструктаж, а кроме того, я люблю импровизации.
— Ты уверен, что он тебя потом не узнает?
— Без прокладок за щеками и с отросшими волосами? Ни за что! И вообще он редко бывает в Гонконге, а я слишком занят режиссурой в университетском театре, чтобы самому появляться на сцене. Вы поняли самое главное? Фамилия — Страйк.
— Да, замок Лансье. Ты отлично закопал это в куче прочих вопросов.
— Сузи велела мне пригласить вас к нам на обед. Ну и юного Венга с его друзьями тоже…
— Надеюсь, нам удастся выкроить время до отлета сегодня вечером. А ребята Венга смогут быстро привести в порядок помещение Ли Фена?
— Конечно. — Чарли Ван, президент Драматического общества университета Гонконга, посмотрел на безжизненное тело By Смита и спросил: — А что с этим делать?
— Он проснется вечером в лодке у пристани катеров на подводных крыльях в Макао.
— Интересно, как он все это себе объяснит, — задумчиво проговорил Вилли.
— Наверно, решит, что все это и правда имело место — пока не узнает, что генерал Чжан Бо живет и здравствует в Гуаньдуне. — В глазах Модести загорелись лукавые искорки. — Ну а потом… Потом он несколько месяцев поломает голову над тем, кто же заставил его запеть и почему?
Вилли ухмыльнулся и провозгласил:
— «Там пленившие нас требовали от нас слов песней». Псалом сто тридцать седьмой, стих третий.
Таррант улегся на кровать и вытянул ноги. Во рту был привкус желчи, а нервные окончания во всем теле подавали отчаянные сигналы боли. Одежда помялась, а пиджак к тому же был порван. Таррант решил, что, наверно, похож сейчас на огородное пугало.
Теперь у него в голове заметно прояснилось по сравнению с тем, что было, когда с ним беседовали Меллиш и полковник Джим. Что и говорить, методика мистера Секстона быстро привела Тарранта к столь необходимой после этих наркотиков встряске.
Таррант посмотрел на полосы, проведенные его ногтем на деревянном изголовье кровати. Шесть дней, если он не сбился со счета. Слава Богу, эти мерзавцы не торопились. И разумеется, знали, что делали. Пыткой можно сломать человека за несколько часов, но это, скорее всего, сильно повлияет на его сознание. Память станет работать хуже процентов на пятьдесят, а потому информация, выбитая таким способом, не будет отличаться достоверностью.
Они не пользовались слишком большими дозами стимуляторов. И опять-таки правильно делали. Все эти так называемые сыворотки правды вовсе не гарантировали получение правдивой информации. Они расслабляли организм, делали человека словоохотливым, но и быстро усыпляли. Поэтому нужно было подмешивать к этим средствам и стимуляторы вроде амфетамина придававшего человеку ощущение раскованности и безопасности. Человек начинал говорить, говорить… Но если проявить силу воли, то можно было все же держать под контролем свои словоизлияния и превращать откровения в сочетание полуправд, выдумок или в чепуху.
Таррант прикрыл глаза и попытался приказать своему уставшему организму расслабиться. Пора имитировать капитуляцию и начать скармливать им те самые внешне достоверные небылицы, на сочинение которых он потратил столько сил. Это может дать ему несколько дней отсрочки.
Вопреки его первоначальным ожиданиям, они интересовались совсем другой информацией. Это выяснилось при первом же допросе, когда за ним пришел бородач и забрал его из камеры. Его звали мистер Секстон. Таррант уже знал почти все имена этих людей. Кроме того, ему было известно, что его держат в замке Лансье, стоящем в гордом уединении в предгорьях Пиренеев. Замок был построен в шестнадцатом, а переделан в девятнадцатом веке. Теперь он мог заинтересовать только отшельника — или такого человека, как полковник Джим.
Таррант вспомнил свою первую встречу с этим самым «полковником». Он сидел в комнате, которая предназначалась для рукоделия, а затем была переделана в кабинет. Когда мистер Секстон ввел его туда, Таррант увидел не только полковника Джима за столом, но и идиотического вида блондинку в кресле рядом. Судя по всему, это была его жена, которая беззаботно полировала ногти. Еще одна женщина, шотландка, которую все, кроме мистера Секстона, звали Кларой, собиралась уходить. Мистер Секстон обращался к ней исключительно «миссис Мактурк».
Полковник Джим ласково смотрел на свою супругу, но когда дверь открылась, повернулся в кресле в сторону вошедших. Мистер Секстон провозгласил:
— Сэр Джеральд Таррант. Полковник Джим.
Полковник кивнул большой головой, и его внушительных размеров рука указала на стул.
— Присаживайтесь, мистер Таррант. Мы тут в общем обходимся без титулов. А ты, Клара, беги.
Таррант сел на указанный стул и, быстро произведя оценку американца, пришел к грустному заключению, что это серьезный я опасный соперник. Мистер Секстон подошел к стене и оперся да нее. Полковник Джим кисло осклабился:
— Перейдем к делу, мистер Таррант. Вы возглавляете отдел разведки в британском министерстве иностранных дел. У вас наверняка было время поразмыслить, почему вы тут оказались, и вы, похоже, понимаете, что попали в руки человека, который намерен получить от вас массу полезных сведений.
— Секретные формулы, — хихикнула блондинка, — и схемы новых карбюраторов для подводных лодок. Наверно, он думает, папочка, что тебя интересует все такое…
— Помолчи, мамочка, — ласково прервал ее полковник Джим. — С этим человеком у нас деловой разговор. — Он посмотрел на Тарранта и продолжил: — Я лучше расскажу вам о своем деле. — Он открыл шкатулку с сигарами на столе и предложил: — Не желаете?
— Нет, спасибо, — сухо отозвался Таррант.
Полковник Джим взял себе сигару, зажег и уставился на рдеющий кончик.
— Мой бизнес — шантаж. И скажу прямо, я и шантаж — это то же самое, что Форд и автомобили. Позвольте задать вам вопрос, мистер Таррант, где в наши дни, по-вашему, находятся деньги? Большие, свободные от налогов деньжищи?
— Наверно, вам лучше знать, — отозвался Таррант.
— В мире организованной преступности, мистер Таррант. Но там жуткая конкуренция. Наркотики, проститутки, валюта, золото, драгоценности — нужно бороться и с полицией, и со своими же собратьями. Иное дело шантаж. — Он подался вперед и ткнул сигарой в невидимого конкурента. — Шантаж — это единственный вид преступной деятельности, где проигрывающая сторона сотрудничает с победителями. Верно я говорю? И полиция им, как и нам, все равно что кость в горле. Верно?
— Верно, папочка, — отозвалась супруга. Она помахала перед его носом рукой с растопыренными пальцами и спросила: — Ну, как тебе цвет?
— Очень тебе идет, мамочка. Прелесть. Я люблю кроваво-красные ноготки. Вы что-нибудь смыслите в этом деле, мистер Таррант?
Таррант подавил ощущение призрачности происходящего и ответил:
— Не очень, если честно. Но больше, чем вы, если вы всерьез видите во мне выгодного клиента.
Полковник Джим хмыкнул, и в его черных глазах появились зловещие огоньки.
— Вы не клиент, мистер Таррант. Вы скорее плодородная почва. Вы поставщик или, если угодно, источник ценного сырья, которое, будучи правильно обработанным, может принести приличную прибыль. В нашем деле очень нужны исходные материалы. Там, в Штатах, я имею долю в шести престижных частных лечебницах. Все абсолютно законно. Только у меня есть доступ к историям болезни, ясно? У многих бывают нервные срывы, у многих случаются проблемы на почве секса, алкоголя и все такое прочее. Мы им помогаем. С помощью глубинного анализа, современных лекарств и прочих штучек. Чтобы выяснить, что же им мешает жить. Ну, понимаете, что я имею в виду, мистер Таррант?
— Насколько я могу себе представить, многое из того, что вы узнаете, — произнес Таррант со сдержанной неприязнью, — позволяет вам успешно проводить ваши преступные вымогательства.
— Сущая правда. Теперь я переехал в Европу и хочу развернуться здесь. Мне нужны новые источники информации. Я не могу работать как в Америке. Местные власти не дают мне открыть лечебницу. То же самое в Испании, Португалии, Германии и в чертовом Соединенном Королевстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34