В английском, естественно, не имелось эквивалента для понятия «хогьо», и трепет при упоминании императора заставил капитана перейти на родной язык и использовать четвертую и высшую степень, применяемую только по отношению к микадо. Он никак не мог позволить себе сказать «Император при смерти» или «Дни императора сочтены».
Фудзита, однако, ломать себе голову над иносказаниями не стал:
— Это невозможно. Он — бог, а потому просто перейдет в другое существование. Вам бы надо это знать.
— Да, конечно, господин адмирал. И тем не менее он — готовится к хогьо.
— Наследный принц Акихито следует бусидо так же неукоснительно, как его августейший родитель. Он будет верен традиции, — адмирал снова похлопал по переплету «Хага-куре». — Япония никому не покорится.
Кудо снова принялся беспокойно переминаться с ноги на ногу, и Брент понял, что, не кончив своего щекотливого дела, он не уйдет. «Этот капитан — не робкого десятка», — подумал он. А Кудо взглянул прямо на него:
— Вы — последователь Кенсея, лейтенант?
Странный вопрос был рассчитан на то, чтобы застать американца врасплох, но Брент ответил так, словно ждал его, и в свою очередь озадачил капитана:
— Вы про Миямото Мусаси, прозванного «Кенсеем»?
— Этот славнейший из самураев жил четыре сотни лет назад! — нетерпеливо вмешался адмирал. — Какое отношение он имеет к лейтенанту Россу?!
Кудо, по-прежнему не сводя глаз с Брента, объяснил:
— Мусаси — основоположник кендо, одного из видов боевых искусств. — Брент первым из присутствующих догадался, куда клонит полицейский, а остальные пребывали в растерянности. — Кендо учит…
Фудзита, тоже раскусивший намерение Кудо, прервал его на полуслове:
— Кендо учит духовному отношению к жизни, почитанию старших, трудолюбию, неустанному самосовершенствованию, насыщенности каждой минуты…
— А также тому, как молниеносно поражать врага палкой, дубиной, ружьем и всем, что попадется под руку, — подхватил капитан. — Указывает, какие точки в человеческом теле наиболее уязвимы. Это верхняя часть головы, челюсть, правая часть туловища и, разумеется, горло. Я вам уже сообщил, господин адмирал, что пострадавшие во вчерашнем столкновении у проходной получили удары именно в эти области. Гортань погибшего, по заключению экспертов, была раздроблена так, как это мог бы сделать человек, превосходно владеющий техникой кендо.
Теперь Бренту, Куросу и Накаюме стало ясно, что японца с ножом ударом ноги убила Дэйл Макинтайр, но, не сговариваясь и даже не переглянувшись, они мгновенно решили: никакого содействия полиции в уличении американки или кого-либо еще. Истину будут знать они трое — и никто больше. Самураю следовало поступать именно так. На кону стояла их честь. Караул и старшина Йоситоми тоже будут молчать как рыбы, да они, вероятно, и не заметили этого выпада — Дэйл провела его поистине молниеносно. Все свидетельства будут исходить от пикетчиков, а опознать с их помощью убийцу полиция не сумеет.
Старшина Куросу сделал шаг вперед:
— Я чемпион «Йонаги» по кендо.
— Это вы нанесли удар, от которого пострадавший скончался?
— Может, и я.
— Что это значит? Вы не уверены?
— Свалка была… — пожал плечами старшина.
— Я его ударил, — подал голос Накаяма.
— Оба ошибаются, капитан, — выступив вперед, сказал Брент. — Теперь я вспоминаю, что ударил его именно я и даже скажу, чем именно…
Фудзита не скрывал своего удивления, а Кудо — огорчения.
— Ну довольно! — сказал он. — Старшина, вас я задерживаю до выяснения обстоятельств.
Фудзита дернул щекой:
— Отважный вы человек, капитан Кудо, отважный до дерзости.
— Я, господин адмирал, выполняю свой долг.
— Выполняйте его где-нибудь в другом месте. Старшина первой статьи Азума Куросу остается на судне.
— Господин адмирал, позвольте вам напомнить, что общегражданское законодательство в подобных случаях имеет приоритет над военным.
— Ничего мне напоминать не надо. — Он постучал косточками одного кулака о косточки другого, и по его лицу Брент понял, что адмирал наслаждается происходящим. — Вам ведь уже было сказано, кто на корабле обладает всей полнотой власти, в том числе и юридической. Право судить, карать и миловать здесь принадлежит мне. Старшина первой статьи Куросу, я нахожу вас виновным в нападении на гражданское лицо, объявляю вам замечание и запрещаю… до конца дня спускаться в трюм.
Вызывающе нелепый приговор был встречен откровенным смехом.
— Господин адмирал, я протестую! — дрожа нижней челюстью, взорвался капитан. — Это издевательство!
— Ваше право протестовать, а мое — выносить решение.
Кудо круто повернулся к двери.
— Я вас не отпускал, капитан.
Кудо сделал два шага по направлению к двери, и тут его с двух сторон схватили Мацухара и Брент, заломили ему руки назад и вздернули вверх, так что ноги его заболтались в воздухе. Потом развернули и с размаху опустили на палубу перед адмиральским столом.
— Вы не имеете права! — крикнул он, побагровев.
— Это мой корабль. Я здесь хозяин. Прежде чем выйти из моего салона, надо спросить разрешение. У меня. Вам ясно? — Кудо издал какой-то невнятный звук: гнев душил его. — Вам ясно, я спрашиваю?
— Ясно, — прохрипел полицейский.
— В таком случае обратитесь как положено.
— «Разрешите идти…» — негромко сказал Брент, нагнувшись к его уху, ставшему похожим на алый капустный лист.
— Разрешите… идти? — с запинкой выговорил капитан.
— «Господин адмирал», — продолжал Брент.
— Господин адмирал, — повторил тот.
Фудзита фыркнул от удовольствия.
— Разрешаю.
Полицейский, сопровождаемый смехом, покинул каюту.
— Все свободны. Подполковник Мацухара, лейтенант Росс, прошу задержаться.
Адмирал ткнул пальцем в желтый бланк расшифрованной радиограммы, в силу непостижимого свойства своего ума уже забыв о полицейском и берясь за новое дело.
— Я получил дополнительные сведения о присутствии арабов на Марианских островах. — Он коротко глянул на Йоси. — Их части заняли и Сайпан и Тиниан. На Сайпане — усиленный батальон, Пятый специальный саперный, на Тиниане — Седьмая парашютно-десантная бригада.
— Так точно, господин адмирал. На последнем совещании приводились эти данные, — напомнил Йоси.
Взгляд адмирала на миг принял сердито-растерянное выражение. Память, слабеющая старческая память была его самым уязвимым местом, единственной уступкой годам. Но он тут же справился с собой и заговорил как ни в чем не бывало:
— Повторяю, это отборные, элитные войска, «коммандос», а не обычная для арабов трусливая свора.
Вот это действительно было новостью.
— Наемники, сэр? — спросил Брент.
— Да. Немцы, русские, англичане, французы… — Он помолчал и с гадливой гримасой, исказившей его лицо, добавил: — Американцы и японцы.
— Но АДД нет?
— Никаких самолетов вообще не замечено.
— А где же истребители Розенкранца? — спросил Мацухара:
— Я сам ломаю над этим голову. Исчезли бесследно. Агентура утверждает, что они снялись с прежней базы. Где они сели — вот вопрос.
— Господин адмирал, а может быть, теперь, после того как один авианосец выведен из строя, у них просто не хватает сил и тылового обеспечения, чтобы противостоять израильским ВВС, проводить учебные полеты палубной авиации да еще держать мощную истребительную группу на Марианах? — предположил Брент.
— Верно, — кивнул Фудзита. — Потери у них тяжелые.
— Однако в ГДР строят новые «Мессершмитты», «Даймлер-Бенц» разрабатывает новый двигатель, а за пилотами, которым пообещают миллион в год, дело не станет, — сказал Мацухара.
— Знаю, знаю. И все же они дали нам передышку. Усильте тренировки, Йоси.
— Горючее, господин адмирал! Где взять горючее?!
Лицо адмирала просветлело.
— Насчет этого есть отрадные новости: нас обеспечат горючим за счет Сил самообороны. Им после атаки авианосца срезали лимиты.
— Это другое дело, — просиял и Мацухара. — Тогда можно летать и использовать для тренировок каждую свободную минуту. — Господин адмирал, единственный способ уничтожить арабов на Марианах — морской десант. Высадиться и перебить их всех до единого.
Фудзита поглядел на него:
— Забавно: мы с вами мыслим в одном направлении. Да. Конечно! Только морской десант! Высадка!
— Но у нас нет морской пехоты, господин адмирал, — сказал Йоси.
— И это верно. — Он похлопал по лежавшей на столе папке. — Совершенно секретно. Мы ее создаем. Три полка штурмовых десантников, дивизион тяжелого оружия и танковый батальон. Только добровольцы. Под моим командованием.
— Но мы же в ведении Департамента парков!
— Морскую пехоту обучают под эгидой Сил самообороны в районе Нариты.
— Сэр, у нас нет десантных судов, — сказал Брент, — а по вашим словам получается, что высаживать придется чуть ли не дивизию.
— У Сил самообороны имеются три малых танкодесантных корабля типа «Миура» и один — типа «Ацуми».
— Сэр, — не дал ему договорить Брент, — я прошел курс обучения боевым действиям по высадке морского десанта и знаю что говорю. Нам необходимы ДГТ и ДВТ, опытные офицеры. Четыре десантных катера дивизию не поднимут.
— Я знаю все это, лейтенант, — ответил адмирал и снова похлопал ладонью папку на столе. — Мы предпринимаем шаги в этом направлении. На Гудзоне стоят на приколе американские суда, отобранные для нас ЦРУ. Этим занимается адмирал Аллен. В скором времени мы пошлем туда нескольких офицеров.
— Отлично! Отлично! — в один голос воскликнули Брент и Мацухара.
Адмирал несколько минут молча барабанил по столу. Брент понял, что он уже размышляет над чем-то еще.
— Йоси-сан, — наконец с несвойственной ему мягкостью произнес он. — Вы не отказались от своего намерения и по-прежнему просите разрешения на харакири?
— Не отказался, господин адмирал. Прошу.
— И причина этого — женщина. Женщина, которую вы любили и которая стала жертвой террористов в парке Уэно.
— Да. Она погибла по моей вине. Я был беспечен и неосмотрителен…
— Нет, Йоси, — вмешался Брент. — Виноват я.
— При чем тут ты? — едко ответил летчик. — Ты, что ли, должен был на ней жениться? Ты сопровождал ее?
Адмирал движением ладони заставил обоих умолкнуть.
— Подполковник, вы — командир палубной авиации на моем корабле и лучший в мире истребитель. Мы многих, очень многих потеряли: неустрашимые души сотен наших самураев вошли в храм Ясукуни. — Глаза его стали похожи на кусочки влажного угля. — Я не разрешаю вам самоубийство. Вы нужны императору, Японии и «Йонаге».
— Есть, ясно, — выпрямился Мацухара. — Там, — он показал вверх, — там я обрету смерть. Это будет справедливо. Летчик-истребитель должен погибать в небе. Ближе к богам.
Фудзита глянул туда, куда указывал его палец:
— Смерть легка как флюгер, Йоси-сан…
— А долг — тяжелей горы, — подхватил Мацухара цитату из рескрипта одного из императоров эпохи Мэйдзи.
— С такими плечами, как у вас, никакая ноша не страшна. Даже «Йонага». А она ведь потяжелей Фудзиямы.
— Благодарю, господин адмирал, — летчик взглянул на часы, висевшие на переборке за столом адмирала. — Разрешите идти? У меня сейчас учебные полеты в международном аэропорту. Адмирал кивнул, и Мацухара повернулся к двери.
— Имейте в виду, Йоси-сан, — сказал адмирал вслед. — Я усилил охрану аэропорта ротой матросов при трех тяжелых пулеметах и минометном расчете.
Мацухара впервые за все это время улыбнулся.
— Капитан Кудо будет просто в восторге.
Когда дверь за ним закрылась, адмирал надолго взял Брента на прицел своих узких глаз.
— У вас бешеный темперамент, лейтенант.
— Знаю, сэр.
— Это может помочь вам в жизни, а может и лишить вас ее. Характер у вас отцовский.
— Он его и погубил.
— Я хотел вам напомнить об этом, Брент-сан. И еще хотел сказать вам, что вчера у проходной вы вели себя как настоящий самурай — в лучших традициях бусидо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52