Если бы можно было по-другому…
Роза подняла руку.
– Пожалуйста, давай не будем слишком сентиментальничать из-за этого. Я доставлю тебе удовольствие и расспрошу Стивена о подробностях операций в Германии. Но если он докажет мне, что нет ничего общего между компанией и нацистами, то, думаю, тебе придется извиниться.
Мишель ничего не сказала. Она никогда не станет извиняться перед Стивеном Толботом.
– Спасибо, Роза, что выслушала. Роза кивнула и спокойно показала на двери.
– Только оттого, что становишься старше, учишься сожалеть о конкретных вещах, – сказала она. – Но как избежать повторения тех же самых ошибок? Я думаю, ты скоро придешь к этому, Мишель.
С того дня, как он узнал, что Мишель направляется в Нью-Йорк, Стивен Толбот жил в страхе. Внешне этого ничто не выдавало. Его манеры были такими же приятными и деловитыми, его распорядок нисколько не изменился. Но среди ночи он сосредоточенно изучал свои документы, отчаянно разыскивая хоть одну запись, которая могла бы выдать его. Он чувствовал себя так, словно дьявол вязал из него узлы. Сейчас, сидя в своем кабинете в ожидании вызова Розы, он сожалел о том, что не может стать невидимкой и подслушать разговор тремя этажами ниже.
Стивен подпрыгнул, когда дверь распахнулась.
– Как скоро, – сказал он как только мог непринужденно. – Как Мишель?
Роза молча посмотрела на него.
– Она говорит, что ты работаешь с нацистами, – сказала она резко. – Я хочу знать, правда ли это.
Стивен побагровел, а потом сделал вид, что едва сдерживает гнев.
– Нет, мама, это неправда.
– Хотелось бы этому верить, – ответила Роза. – Но я не перестаю себя спрашивать, почему она выставляет такие обвинения? Чего она хочет этим добиться?
Стивен ухватился за ниточку:
– Я докажу тебе, что она лжет. Стивен нажал кнопку внутренней связи.
– Нати, не могли бы вы принести мне всю отчетность «Глобал Юрэп», пожалуйста. Да, всю.
– Она лжет, – повторил Стивен. – А цифры – нет. Спустя несколько минут секретарша Стивена и еще четыре человека ввалились в двери под тяжестью папок и конторских книг.
Стивен указал на стол:
– Сюда.
Когда секретарши разобрали все это, Роза сказала:
– Позаботься о бутербродах и кофе. День будет долгим.
Восемнадцать часов спустя, в четыре утра Роза потерла глаза, оттолкнув чашку холодного кофе и закрыла последнюю папку. Стивен по-прежнему наблюдал за ней через стол. Выносливость и сосредоточенность матери изумляли его. Роза работала в почти полной тишине, заговаривая только тогда, когда требовались его разъяснения отдельных записей или пунктов контракта.
– Чертова Мишель, – тихо сказала она. Стивен почувствовал облегчение.
– Жаль, что это заняло так много времени. Ты замечательно поработал Стивен. Я должна извиниться за то, что усомнилась в этом.
Стивен презрительно пожал плечами:
– И что будем делать теперь?
– Иди домой и поспи немного, – твердо сказала Роза. – У меня встреча с Мишель.
Кассандра стояла на балконе квартиры Монка, глядя, как рассвет ползет по верхушкам деревьев в Сентрал-парке. Несмотря на то, что она поздно легла, Кассандра не могла спать, захваченная биением пульса этого великого города, который, казалось, никогда не отдыхал.
Дедушкины часы пробили шесть. Из кухни поплыл восхитительный аромат блинов и жареного бекона. Кассандра направлялась за стаканом апельсинового сока, когда услышала звонок в дверь.
– Я открою! – крикнула она Абелине.
В коридоре стояла одна из красивейших женщин, которых Кассандре доводилось видеть. На ней были синяя юбка и жакет, белая шелковая блузка, застегнутая брошью серебро – навахо с бирюзой. Только совершенно седая прядь резко выделявшаяся на черных волосах, выдавала ее возраст. Кассандра застыла с открытым ртом, не зная, что сказать. Женщина, казалось, была также удивлена, но выражение ее лица смягчилось, пока ее глаза блуждали по лицу Кассандры.
– Ты, должно быть, Кассандра, – сказала она наконец.
– Да.
– Меня зовут Роза, – она помолчала, а потом добавила, – я твоя тетя.
Роза перешагнула через порог, не сводя глаз с Кассандры. Она пришла сюда, готовая к быстрому и решительному объяснению, ее злоба разгоралась тем сильнее, что она убедилась в несправедливости обвинения Мишель. Но все это отступило перед этой очаровательной девочкой в розовой ночной рубашке, с еще сонными глазами.
«У нее волосы Франклина и его рост, только и всего», – подумала Роза.
Кассандра несомненно была красива: большие голубые глаза и прямые белокурые волосы. В ней была смесь юношеской невинности и решимости, словно ее остановили на грани расцвета женственности.
Роза, которая никогда раньше не жалела, что у нее не было детей кроме Стивена, внезапно почувствовала боль потери. Ей редко нравилось общество детей, которых она считала шумными и испорченными. И все же она ощутила, что Кассандра была редкостью. Что-то большее, чем просто красота, выделяло ее среди прочих, и это обещание чего-то глубоко тронуло Розу.
– Я… мне очень жаль, но я вас совсем не знаю, – вспыхнув, сказала Кассандра.
Роза рассмеялась.
– Боюсь, это относится к нам обеим. Но, может быть, мы это преодолеем, если ты хочешь.
– Да, конечно! – с готовностью сказала Кассандра. Она знала Розу по одной или двум фотографиям, где она была рядом с отцом. Когда бы Кассандра ни спрашивала о тете, мать всегда отвечала уклончиво, неопределенно. Кассандра чувствовала, что Мишель неприятно, когда произносят имя Розы, и поэтому она никогда не углублялась в эту тему. Но любопытство оставалось.
– Кассандра!
Она обернулась и увидела мать, в халате, стоявшую позади.
– Мама, смотри, кто здесь.
– Я вижу, ch?rie. Доброе утро, Роза. У тебя ранний старт.
Мишель повернулась к Кассандре.
– Мы с Розой должны поговорить кое о чем. У Абелины готов завтрак для тебя.
Кассандра поняла намек, но ей совсем не хотелось уходить. Поддавшись импульсу, она шагнула вперед и поцеловала Розу в щеку.
– Я бы с удовольствием пробежалась по магазинам, – шепнула она ей и убежала.
– Ты произвела впечатление, – сказала Мишель, наблюдая за тем, как Роза смотрит вслед Кассандре, проводя пальцами по тому месту на щеке, куда та ее поцеловала.
– Полагаю, да, – медленно сказала Роза.
– Я принесу тебе кофе? Роза покачала головой.
– Знаю, еще рано, и хочу извиниться за вторжение. Но я проработала всю ночь, и мне хотелось повидать тебя как можно скорее.
– Мы можем поговорить здесь, – сказала Мишель, указывая на кабинет Монка.
Роза прошла за ней, ощущая исходивший от Мишель тот влажный мускусный аромат, что как бы пристает к женщине, которая только что занималась любовью. С ней этого не случалось уже давно, слишком давно.
– Мишель, ты должна сказать мне, почему выдвинула такие серьезные обвинения против Стивена? Все это неправда. Я сама просмотрела все документы «Глобал Юрэп». Компания не вовлечена в то, о чем ты предполагаешь.
Мишель плотнее закуталась в халат.
– Роза, те люди, которые работали на компанию «Эссенхаймер», рисковали жизнью, добывая информацию, которую я тебе представила. Конечно, они не могли достать документы, подтверждающие связи Стивена и немцев. Но, черт побери, им ни к чему было выдумывать все это. Они просто предостерегают нас!
– Ты и вправду думаешь, что слова каких-то людей, которых я не видела ни разу в жизни, значат для меня больше, чем слова моего собственного сына?
– Ты знаешь так же хорошо, как и я, что все эти цифры и отчеты можно легко подделать или исказить. Стивен – это часть чего-то ужасного, Роза. И я одна не могу остановить его. Так или иначе я дам тебе доказательства. Ты их получишь. А там решай как знаешь.
Роза посмотрела на нее и печально улыбнулась. В Мишель она видела часть того, чем сама была когда-то.
– Жаль, что так получилось. Я надеялась, что твой приезд сюда означал, что мы думаем об одном и том же.
Роза объяснила, зачем посылала Стивена в Европу.
– Я надеялась, когда мы создавали «Глобал Юрэп», что однажды ты поймешь значимость нашего объединения, – сказала Роза. – Знаю, что когда-то плохо обошлась с тобой. Я не прошу у тебя прощения. Но это вовсе не значит, что мы должны до конца жизни нести это бремя. Я надеялась, что это станет новым началом для нас обеих.
– Да, у меня и в мыслях не было… – сказала Мишель. – Но почему же Стивен не пришел сам повидать меня?
«Потому что в глубине души он меня ненавидит. Он и не собирался развивать твой план. Он слишком занят созданием собственного величия».
Роза поднялась.
– На данном этапе это почти не имеет значения, не так ли? Всего хорошего, Мишель. У тебя красивая дочь, которую ты, я уверена, любишь не меньше, чем я Стивена. Пожалуйста, запомни это на случай, если нам суждено еще когда-нибудь разговаривать.
Стивен Толбот не последовал совету матери. Он вернулся к себе в квартиру на Парк-авеню только затем, чтобы принять душ и переодеться. Он сел на девятичасовой поезд до Вашингтона и как раз к ланчу был уже в немецком посольстве.
– Ну, – спросил Курт Эссенхаймер, обнимая Стивена, которого проводили в личную столовую посла.
Стивен заколебался, затем холодно улыбнулся.
– Она ничего не нашла. Ни черта!
– Ты уверен?
– Как в том, что стою здесь.
– Ты себе не представляешь, как я волновался, – устало сказал Эссенхаймер. – Я едва смог уснуть. Каждую минуту ждал от тебя телеграммы, что все пропало.
Стивен мысленно вернулся к тем долгим темным часам в кабинете: он видел жестокие глаза матери, бегающие по страницам его бумаг, ищущие, подсчитывающие.
– Мы выжили, – сказал он, снова наполняя бокалы. – Но еще есть проблемы с Мишель. Она собирается продолжить дело, вернется в Европу и начнет задавать еще больше вопросов. Хуже того: я уверен, что она уже втянула в это и мужа, а это значит, что и он будет в этом копаться.
– Мы должны остановить их, – спокойно сказал Эссенхаймер. – Другого выхода нет. То, чем мы занимаемся, слишком важно для нас и для рейха.
Эссенхаймер посмотрел на Стивена:
– Ты что-то задумал, не правда ли? Стивен кивнул:
– Несколько вещей, по правде говоря. Но мне будет нужна помощь.
– Тебе стоит только попросить.
В поезде Стивен думал о Мишель, взвешивая каждую мелочь из того, что он о ней знал. Единственное, что никак не укладывалось у него в голове, почему она не могла забеременеть почти до тех пор, пока Франклин не покончил самоубийством. Принимая во внимание то, как они были преданы друг другу, Стивену это казалось странным. Эта ненормальность беспокоила Стивена, и он не мог от нее отделаться. Ребенок был, и в этом лежала разгадка.
– Прежде всего, – сказал Стивен, – мы должны найти нашего старого друга Гарри Тейлора.
44
– Пожалуйста, Кассандра, не усложняй то, что уже и так плохо. – Мишель чувствовала, что бы ни пыталась она сегодня сделать, выходило из рук вон плохо. Час дня. «Нормандия» отплывала поздно вечером, и она только что начала укладывать вещи. От Кассандры помощи ждать было нечего: она дулась, потому что ей не хотелось уезжать из Нью-Йорка.
– Ну почему мы должны уезжать так скоро? – спрашивала она, глотая слезы.
– Потому что тебе нужно возвращаться в школу. Ты уже и так много пропустила.
– Почему мне нельзя перевестись сюда? Монк усадил Кассандру.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала, малыш. Но у тебя есть школа, а у мамы работа. Кроме того, я приеду через месяц или что-то около этого, ко Дню Благодарения, наверное. Ты даже не заметишь, как пройдет время.
Немного успокоенная, Кассандра вышла из комнаты.
– Может быть, ты передумаешь и дождешься, пока я смогу поехать с вами? Мне не нравится твоя идея разобраться со Стивеном самой.
– Пожалуйста, Монк. Я не могу позволить Стивену продолжить то, что он уже делает.
– И ты единственная, кто может это сделать? Мишель, все, о чем я прошу – подождать. Я согласен с тобой – Стивена нужно остановить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Роза подняла руку.
– Пожалуйста, давай не будем слишком сентиментальничать из-за этого. Я доставлю тебе удовольствие и расспрошу Стивена о подробностях операций в Германии. Но если он докажет мне, что нет ничего общего между компанией и нацистами, то, думаю, тебе придется извиниться.
Мишель ничего не сказала. Она никогда не станет извиняться перед Стивеном Толботом.
– Спасибо, Роза, что выслушала. Роза кивнула и спокойно показала на двери.
– Только оттого, что становишься старше, учишься сожалеть о конкретных вещах, – сказала она. – Но как избежать повторения тех же самых ошибок? Я думаю, ты скоро придешь к этому, Мишель.
С того дня, как он узнал, что Мишель направляется в Нью-Йорк, Стивен Толбот жил в страхе. Внешне этого ничто не выдавало. Его манеры были такими же приятными и деловитыми, его распорядок нисколько не изменился. Но среди ночи он сосредоточенно изучал свои документы, отчаянно разыскивая хоть одну запись, которая могла бы выдать его. Он чувствовал себя так, словно дьявол вязал из него узлы. Сейчас, сидя в своем кабинете в ожидании вызова Розы, он сожалел о том, что не может стать невидимкой и подслушать разговор тремя этажами ниже.
Стивен подпрыгнул, когда дверь распахнулась.
– Как скоро, – сказал он как только мог непринужденно. – Как Мишель?
Роза молча посмотрела на него.
– Она говорит, что ты работаешь с нацистами, – сказала она резко. – Я хочу знать, правда ли это.
Стивен побагровел, а потом сделал вид, что едва сдерживает гнев.
– Нет, мама, это неправда.
– Хотелось бы этому верить, – ответила Роза. – Но я не перестаю себя спрашивать, почему она выставляет такие обвинения? Чего она хочет этим добиться?
Стивен ухватился за ниточку:
– Я докажу тебе, что она лжет. Стивен нажал кнопку внутренней связи.
– Нати, не могли бы вы принести мне всю отчетность «Глобал Юрэп», пожалуйста. Да, всю.
– Она лжет, – повторил Стивен. – А цифры – нет. Спустя несколько минут секретарша Стивена и еще четыре человека ввалились в двери под тяжестью папок и конторских книг.
Стивен указал на стол:
– Сюда.
Когда секретарши разобрали все это, Роза сказала:
– Позаботься о бутербродах и кофе. День будет долгим.
Восемнадцать часов спустя, в четыре утра Роза потерла глаза, оттолкнув чашку холодного кофе и закрыла последнюю папку. Стивен по-прежнему наблюдал за ней через стол. Выносливость и сосредоточенность матери изумляли его. Роза работала в почти полной тишине, заговаривая только тогда, когда требовались его разъяснения отдельных записей или пунктов контракта.
– Чертова Мишель, – тихо сказала она. Стивен почувствовал облегчение.
– Жаль, что это заняло так много времени. Ты замечательно поработал Стивен. Я должна извиниться за то, что усомнилась в этом.
Стивен презрительно пожал плечами:
– И что будем делать теперь?
– Иди домой и поспи немного, – твердо сказала Роза. – У меня встреча с Мишель.
Кассандра стояла на балконе квартиры Монка, глядя, как рассвет ползет по верхушкам деревьев в Сентрал-парке. Несмотря на то, что она поздно легла, Кассандра не могла спать, захваченная биением пульса этого великого города, который, казалось, никогда не отдыхал.
Дедушкины часы пробили шесть. Из кухни поплыл восхитительный аромат блинов и жареного бекона. Кассандра направлялась за стаканом апельсинового сока, когда услышала звонок в дверь.
– Я открою! – крикнула она Абелине.
В коридоре стояла одна из красивейших женщин, которых Кассандре доводилось видеть. На ней были синяя юбка и жакет, белая шелковая блузка, застегнутая брошью серебро – навахо с бирюзой. Только совершенно седая прядь резко выделявшаяся на черных волосах, выдавала ее возраст. Кассандра застыла с открытым ртом, не зная, что сказать. Женщина, казалось, была также удивлена, но выражение ее лица смягчилось, пока ее глаза блуждали по лицу Кассандры.
– Ты, должно быть, Кассандра, – сказала она наконец.
– Да.
– Меня зовут Роза, – она помолчала, а потом добавила, – я твоя тетя.
Роза перешагнула через порог, не сводя глаз с Кассандры. Она пришла сюда, готовая к быстрому и решительному объяснению, ее злоба разгоралась тем сильнее, что она убедилась в несправедливости обвинения Мишель. Но все это отступило перед этой очаровательной девочкой в розовой ночной рубашке, с еще сонными глазами.
«У нее волосы Франклина и его рост, только и всего», – подумала Роза.
Кассандра несомненно была красива: большие голубые глаза и прямые белокурые волосы. В ней была смесь юношеской невинности и решимости, словно ее остановили на грани расцвета женственности.
Роза, которая никогда раньше не жалела, что у нее не было детей кроме Стивена, внезапно почувствовала боль потери. Ей редко нравилось общество детей, которых она считала шумными и испорченными. И все же она ощутила, что Кассандра была редкостью. Что-то большее, чем просто красота, выделяло ее среди прочих, и это обещание чего-то глубоко тронуло Розу.
– Я… мне очень жаль, но я вас совсем не знаю, – вспыхнув, сказала Кассандра.
Роза рассмеялась.
– Боюсь, это относится к нам обеим. Но, может быть, мы это преодолеем, если ты хочешь.
– Да, конечно! – с готовностью сказала Кассандра. Она знала Розу по одной или двум фотографиям, где она была рядом с отцом. Когда бы Кассандра ни спрашивала о тете, мать всегда отвечала уклончиво, неопределенно. Кассандра чувствовала, что Мишель неприятно, когда произносят имя Розы, и поэтому она никогда не углублялась в эту тему. Но любопытство оставалось.
– Кассандра!
Она обернулась и увидела мать, в халате, стоявшую позади.
– Мама, смотри, кто здесь.
– Я вижу, ch?rie. Доброе утро, Роза. У тебя ранний старт.
Мишель повернулась к Кассандре.
– Мы с Розой должны поговорить кое о чем. У Абелины готов завтрак для тебя.
Кассандра поняла намек, но ей совсем не хотелось уходить. Поддавшись импульсу, она шагнула вперед и поцеловала Розу в щеку.
– Я бы с удовольствием пробежалась по магазинам, – шепнула она ей и убежала.
– Ты произвела впечатление, – сказала Мишель, наблюдая за тем, как Роза смотрит вслед Кассандре, проводя пальцами по тому месту на щеке, куда та ее поцеловала.
– Полагаю, да, – медленно сказала Роза.
– Я принесу тебе кофе? Роза покачала головой.
– Знаю, еще рано, и хочу извиниться за вторжение. Но я проработала всю ночь, и мне хотелось повидать тебя как можно скорее.
– Мы можем поговорить здесь, – сказала Мишель, указывая на кабинет Монка.
Роза прошла за ней, ощущая исходивший от Мишель тот влажный мускусный аромат, что как бы пристает к женщине, которая только что занималась любовью. С ней этого не случалось уже давно, слишком давно.
– Мишель, ты должна сказать мне, почему выдвинула такие серьезные обвинения против Стивена? Все это неправда. Я сама просмотрела все документы «Глобал Юрэп». Компания не вовлечена в то, о чем ты предполагаешь.
Мишель плотнее закуталась в халат.
– Роза, те люди, которые работали на компанию «Эссенхаймер», рисковали жизнью, добывая информацию, которую я тебе представила. Конечно, они не могли достать документы, подтверждающие связи Стивена и немцев. Но, черт побери, им ни к чему было выдумывать все это. Они просто предостерегают нас!
– Ты и вправду думаешь, что слова каких-то людей, которых я не видела ни разу в жизни, значат для меня больше, чем слова моего собственного сына?
– Ты знаешь так же хорошо, как и я, что все эти цифры и отчеты можно легко подделать или исказить. Стивен – это часть чего-то ужасного, Роза. И я одна не могу остановить его. Так или иначе я дам тебе доказательства. Ты их получишь. А там решай как знаешь.
Роза посмотрела на нее и печально улыбнулась. В Мишель она видела часть того, чем сама была когда-то.
– Жаль, что так получилось. Я надеялась, что твой приезд сюда означал, что мы думаем об одном и том же.
Роза объяснила, зачем посылала Стивена в Европу.
– Я надеялась, когда мы создавали «Глобал Юрэп», что однажды ты поймешь значимость нашего объединения, – сказала Роза. – Знаю, что когда-то плохо обошлась с тобой. Я не прошу у тебя прощения. Но это вовсе не значит, что мы должны до конца жизни нести это бремя. Я надеялась, что это станет новым началом для нас обеих.
– Да, у меня и в мыслях не было… – сказала Мишель. – Но почему же Стивен не пришел сам повидать меня?
«Потому что в глубине души он меня ненавидит. Он и не собирался развивать твой план. Он слишком занят созданием собственного величия».
Роза поднялась.
– На данном этапе это почти не имеет значения, не так ли? Всего хорошего, Мишель. У тебя красивая дочь, которую ты, я уверена, любишь не меньше, чем я Стивена. Пожалуйста, запомни это на случай, если нам суждено еще когда-нибудь разговаривать.
Стивен Толбот не последовал совету матери. Он вернулся к себе в квартиру на Парк-авеню только затем, чтобы принять душ и переодеться. Он сел на девятичасовой поезд до Вашингтона и как раз к ланчу был уже в немецком посольстве.
– Ну, – спросил Курт Эссенхаймер, обнимая Стивена, которого проводили в личную столовую посла.
Стивен заколебался, затем холодно улыбнулся.
– Она ничего не нашла. Ни черта!
– Ты уверен?
– Как в том, что стою здесь.
– Ты себе не представляешь, как я волновался, – устало сказал Эссенхаймер. – Я едва смог уснуть. Каждую минуту ждал от тебя телеграммы, что все пропало.
Стивен мысленно вернулся к тем долгим темным часам в кабинете: он видел жестокие глаза матери, бегающие по страницам его бумаг, ищущие, подсчитывающие.
– Мы выжили, – сказал он, снова наполняя бокалы. – Но еще есть проблемы с Мишель. Она собирается продолжить дело, вернется в Европу и начнет задавать еще больше вопросов. Хуже того: я уверен, что она уже втянула в это и мужа, а это значит, что и он будет в этом копаться.
– Мы должны остановить их, – спокойно сказал Эссенхаймер. – Другого выхода нет. То, чем мы занимаемся, слишком важно для нас и для рейха.
Эссенхаймер посмотрел на Стивена:
– Ты что-то задумал, не правда ли? Стивен кивнул:
– Несколько вещей, по правде говоря. Но мне будет нужна помощь.
– Тебе стоит только попросить.
В поезде Стивен думал о Мишель, взвешивая каждую мелочь из того, что он о ней знал. Единственное, что никак не укладывалось у него в голове, почему она не могла забеременеть почти до тех пор, пока Франклин не покончил самоубийством. Принимая во внимание то, как они были преданы друг другу, Стивену это казалось странным. Эта ненормальность беспокоила Стивена, и он не мог от нее отделаться. Ребенок был, и в этом лежала разгадка.
– Прежде всего, – сказал Стивен, – мы должны найти нашего старого друга Гарри Тейлора.
44
– Пожалуйста, Кассандра, не усложняй то, что уже и так плохо. – Мишель чувствовала, что бы ни пыталась она сегодня сделать, выходило из рук вон плохо. Час дня. «Нормандия» отплывала поздно вечером, и она только что начала укладывать вещи. От Кассандры помощи ждать было нечего: она дулась, потому что ей не хотелось уезжать из Нью-Йорка.
– Ну почему мы должны уезжать так скоро? – спрашивала она, глотая слезы.
– Потому что тебе нужно возвращаться в школу. Ты уже и так много пропустила.
– Почему мне нельзя перевестись сюда? Монк усадил Кассандру.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала, малыш. Но у тебя есть школа, а у мамы работа. Кроме того, я приеду через месяц или что-то около этого, ко Дню Благодарения, наверное. Ты даже не заметишь, как пройдет время.
Немного успокоенная, Кассандра вышла из комнаты.
– Может быть, ты передумаешь и дождешься, пока я смогу поехать с вами? Мне не нравится твоя идея разобраться со Стивеном самой.
– Пожалуйста, Монк. Я не могу позволить Стивену продолжить то, что он уже делает.
– И ты единственная, кто может это сделать? Мишель, все, о чем я прошу – подождать. Я согласен с тобой – Стивена нужно остановить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124